CC BY
109
УДК 343.6
Летёлкин Николай Владимирович Nikolay V. Letelkin
начальник адъюнктуры
Нижегородская академия МВД России (603950, Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, 3) head of postgraduate
Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia (3 Ankudinovskoe shosse, Nizhny Novgorod, Russia, 603950)
E-mail: letelkin.nn@mail.ru
Проблемы уголовно-правовой оценки преступлений, совершаемых с использованием информационно-телекоммуникационных сетей
(на примере ст. 110 УК РФ)
Problems of the criminal-legal assessment of crimes committed using information and telecommunications networks (for example art. 110 of the Criminal code of the Russian Federation)
В статье предпринята попытка определения особенностей уголовно-правовой оценки преступления, закрепленного статьей 110 УК РФ, совершаемого с использованием сетей телекоммуникации при отграничении от умышленного причинения смерти.
Ключевые слова: форма вины, информационно-телекоммуникационная сеть, сети телекоммуникации, доведение до самоубийства, суицид.
The article makes an attempt to determine the specifics of the criminal-legal assessment of the crime of article 110 of the Criminal code of the Russian Federation, committed using telecommunications networks when delimiting from the intentional causing of death.
Keywords: guilt, information and telecommunications network, telecommunication networks, bringing to suicide, suicide.
Проблемы противодействия преступлениям, совершаемым с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, в настоящее время остаются наиболее злободневными [1, с. 117—120]. Уголовная политика в рассматриваемой сфере не совершенна, в первую очередь, это связано с бессистемным подходом к криминализации деяний, совершаемых с использованием сетей телекоммуникации. Вторая группа проблем связана с технико-юридическими и иными, сопутствующими ошибками, влияющими на квалификацию рассматриваемых преступлений.
При рассмотрении особенностей квалификации преступлений, совершаемых с использованием информационно-телекоммуникационных сетей (включая сеть «Интернет»), исходя из характеристики объекта уголовно-правовой охраны необходимо уделить особое внимание статье 110 УК РФ «Доведение до самоубийства».
По данным Федеральной службы государственной статистики, количество суицидов в России растет с каждым годом. Если за 12 месяцев 2016 года зарегистрировано 16 289 таких случаев, в 2017 году (в период с января по август) число подобных происшествий составило 14 153 инцидента [2].
Ввиду исключительного латентного характера таких происшествий их криминальный характер усматривается достаточно редко. Новый виток актуальности в вопросах противодействия преступлениям, сопряженным с доведением до самоубийства, возник ввиду широкого общественного резонанса, возникшего после опубликования журналистского расследования, проведенного «Новой газетой» [3, с. 2—5], посвященного «группам смерти» — закрытым сообществам в социальных сетях информационно-телекоммуникационных сетей, подстрекающим людей (прежде всего
© Летёлкин Н.В., 2017
несовершеннолетних и малолетних) к совершению суицида.
На наш взгляд, доведение до самоубийства является весьма многогранной конструкцией, общественная опасность которой зависит от множества факторов, в том числе и от субъективной стороны этого состава преступления. Необходимо отметить, что ряд авторов указывают, что такое посягательство может быть совершено только умышленно (прямой и косвенный умысел) [4, с. 56—58; 5, с. 281; 6, с. 152—159; 7, с. 101]. Одним из аргументов этой точки зрения выступает указание в уголовном законе на то, что посягательствами, совершенными по неосторожности, признаются преступления только в том случае, если это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части Уголовного кодекса [8]. В статье 110 УК РФ такого указания нет, а соответственно этому деянию присуща исключительно умышленная форма вины.
Как показало изучение судебно-следствен-ной практики по рассматриваемой категории уголовных дел, некоторые правоприменители солидарны с этой позицией. Так, в описательно-мотивировочной части приговора, вынесенного 19 июня 2015 года Приволжским районным судом г. Казани, прямо указывается на это обстоятельство. Судья ссылается на то, что «диспозиция ст. 110 УК РФ не содержит указания на неосторожную форму вины. Следовательно, в силу части 2 статьи 24 УК РФ исключается уголовная ответственность лица, совершившего по неосторожности доведение до самоубийства». Подсудимый М. оправдан за отсутствием в его деянии состава преступления [9].
Иного мнения придерживаются опрошенные нами респонденты из числа сотрудников оперативных и следственных подразделений. На вопрос: Какая форма вины присуща составу преступления, предусмотренному статьей 110 УК РФ «Доведение до самоубийства», они ответили:
24% —только умышленная форма вины (прямой и косвенный умысел);
7% —только неосторожная форма вины (преступное легкомыслие или небрежность);
32% — как умышленная (причем умысел может быть только косвенным), так и неосторожная;
33% — как умышленная, так и неосторожная форма вины, причем не оспаривалась допустимость как прямого, так и косвенного умыслов.
Затруднились с ответом 4% респондентов.
На наш взгляд, ссылка на статью 24 УК РФ при квалификации деяний, сопряженных с доведением другого лица до самоубийства, не совсем корректна ввиду того, что в данном случае речь идет только о неосторожных преступлениях. Конечно же, уголовно-правовой запрет, предусмотренный статьей 110 УК РФ, нельзя отнести к таковым.
С нашей точки зрения, это деяние, безусловно, считается умышленным, однако такое заключение следует делать с учетом статьи 27 УК РФ, то есть, если при совершении умышленного преступления наступают последствия, не охватывающиеся умыслом лица, уголовная ответственность за подобные последствия может наступать только в том случае, если будет установлено его к ним отношение в виде преступного легкомыслия или небрежности.
Доведение до самоубийства может быть совершено как умышленно в чистом виде, так и с двумя формами вины, где деяния в форме угроз, систематического унижения человеческого достоинства или жестокого обращения, совершаются умышленно, а последствия, выразившиеся в причинении потерпевшим себе смерти или действий, непосредственно направленных на ее причинение, наступают ввиду преступного, неосторожного отношения к ним виновного.
Так, следует привести пример решения Кунцевского районного суда г. Москвы, в соответствии с которым З. был осужден по статье 110 УК РФ за доведение до самоубийства одиннадцатилетнего (малолетнего) лица при следующих обстоятельствах: В один из вечеров З. узнал, что его малолетнего сына обижают в школе, называют «нигер», «черный» и т. д., а также применяют к последнему физическое насилие — бьют по ногам, душат, от чего у него остаются синяки. Утром следующего дня З., провожая сына в школу, решил зайти с ним в указанное образовательное учреждение и побеседовать по поводу произошедшего с классным руководителем, однако, не найдя последнего, решил сам поговорить с обидчиками сына. После этого З., реализуя задуманное, осуществил беседу с учеником 4 класса малолетним П., который, как стало известно З. от сына, и имел конфликт с ним. Разговаривал З., применяя активную жестикуляцию, на повышенных тонах, используя, со слов свидетелей, ненормативную лексику, оскорбляя малолетнего П. После чего указал, что если П. еще раз применит насилие к его сыну, то он (З.) применит к П. физическое насилие. Как известно из приговора, П. после
указанной беседы находился в состоянии психоэмоционального напряжения, сильно переживал, плакал и единственным способом выхода из сложившейся ситуации счел совершение суицида, который реализовал в тот же день, выпрыгнув из окна 13-этажного дома.
В ходе допроса З. заявил, что действительно разговаривал с П., повышая голос, однако он никак не мог предположить, что потерпевший из-за этого лишит себя жизни.
Суд, никак не аргументировав умысел З. по отношению к последствиям его действий, выразившихся в причинении П. себе смерти, признал его виновным и приговорил к 4 годам лишения свободы [10].
Подобный приговор не является единственным в своем роде, встречается масса судебных решений, подтверждающих наши доводы о возможном наличии двойной формы вины у лица, совершившего преступление, предусмотренное статьей 110 УК РФ. Таким образом, рассматривать субъективную сторону этого состава преступления только лишь с умышленной виной как по отношению к совершаемым деяниям, так и к наступившим последствиям, на наш взгляд, не совсем верно. Хотя этот вопрос является весьма дискуссионным в доктрине уголовного права.
Достаточно сложным, на наш взгляд, являются вопросы разграничения состава преступления об ответственности за доведение до самоубийства (ст. 110 УК РФ) от смежных составов, прежде всего убийства (ст. 105 УК РФ).
На наш взгляд, деяние, описанное в диспозиции статьи 110 УК РФ, должно квалифицироваться как умышленное причинение смерти другому лицу в нескольких случаях.
Во-первых, при так называемом посредственном исполнении или при наличии принципа «удлинения рук», когда потерпевшим выступает лицо, находящееся в беспомощном состоянии в силу неспособности осознавать общественную опасность и противоправный характер совершаемых в отношении него действий, в силу психического расстройства или малолетнего возраста.
Во-вторых, при отсутствии признака добровольности совершаемых потерпевшим действий, направленных на лишение себя жизни. В подтверждение следует привести пример следственно-судебной практики.
Так, приговором Архангельского областного суда К. и Ш. осуждены по пункту «ж» части 2 статьи 105 УК РФ. Осужденные в связи с возникшим конфликтом между их родственницей
и П., реализуя свой преступный умысел, направленный на умышленное причинение смерти П., пришли в дом к последнему и стали причинять ему телесные повреждения, используя в качестве орудия металлические палки, при этом высказывая намерения убить его. П., испытывая сильную боль от наносимых ударов и осознавая, что будет убит очень жестоко, попросил К. и Ш. разрешить ему удавиться на чердаке собственного дома. После этого, сославшись на то, что вешаться в доме плохая примета, К. и Ш. вывезли потерпевшего П. в лес, где присмотрели дерево, на котором Ш. закрепил один конец веревки, а на другом конце изготовил петлю и приготовил на земле под деревом бревно. П. встал на бревно, самостоятельно надел петлю на шею, после чего спрыгнул. Ввиду того, что веревка оказалась слишком длинной и не натянулась, П. самостоятельно согнул ноги в коленях, в связи с чем причинил себе смерть от удушья. После этого Ш. и К. закопали труп П. [11, с. 161 —162].
Учитывая, что в результате физического насилия воля П. к сопротивлению была полностью подавлена, исходя из его уверенности в том, что такой «путь» для него является менее болезненным и что он будет убит в любом случае, действия Ш. и К. были квалифицированы как убийство.
Ш. пытался обжаловать вынесенный приговор и просил Верховный Суд РФ переквалифицировать его действия на статью 110 УК РФ, однако приговор был оставлен без изменений.
Аналогичные примеры есть и в зарубежной практике. Так, в штате Калифорния (США) мужчина был признан виновным в совершении убийства девяти своих детей и приговорен к высшей мере наказания — смертной казни. Суд не смог доказать факт собственноручного причинения смерти [12, с. 10].
Безусловно, может показаться, что приведенные примеры следственно-судебной практики не относятся к тематике криминального использования сетей телекоммуникации, однако это сделано нами лишь с той целью, чтобы продемонстрировать противоположность (полярность) мнений правоприменителя в вопросах квалификации доведения до самоубийства.
В период времени с 2014 года в социальных сетях стали появляться страницы сообществ, предлагающих пройти игру, правила которой устанавливали администраторы (создатели) таких групп. Подобные страницы имели названия «Тихий дом», «Киты плывут вверх», «Разбуди меня в 4:20», «Синий кит», «Млечный
путь» и т. д. Создание указанных сообществ приобрело лавинный характер. Так, по заявлению Министра внутренних дел Российской Федерации В.В. Колокольцева, в России с января по июнь 2017 года Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций было заблокировано более 16 тысяч страниц, предлагающих пройти суицидальный квест. Следует отметить, что подобная деятельность осуществлялась не только в социальных сетях, но и в так называемых мессенджерах «Вайбер», «Вотс-ап» и т. д. Доступ к этим технологиям без доступа к информационно-телекоммуникационным сетям невозможен.
Игра заключалась в выполнении заданий, как правило, состоящих из 50 пунктов. От, на первый взгляд, безобидных, например, изменения так называемого статуса — своеобразной надписи на персональной странице в социальной сети или дачи клятвы в верности сообществу. Далее по нарастающей: проснуться в 4:20 и смотреть страшные видео, встать в 4:20 и пойти на крышу дома, поцарапать лезвием руку, вы -резать на руке изображение кита, в 4:20 пойти на железнодорожные рельсы. В середине пути выполнения таких заданий (23—25 задание) администратор сообщал дату смерти, к которой участник должен был готовиться. 50 задание выступало своего рода апогеем игры и сводилось к совершению суицида. На протяжении всего времени администраторами внушалось, что, если человек откажется от выполнения последнего задания, ему помогут, или угрожали причинением вреда здоровью родным потенциальной жертвы. Таким образом, высказывали жертвам угрозы и преодолевали волю к сопротивлению.
Одной из первых реакций правоохранительных органов на указанную преступную деятельность стало возбуждение уголовного дела и задержание одного из администраторов подобных «групп смерти» — жителя Подмосковья Филиппа Будейкина, осуществляющего указанную выше деятельность в качестве администратора одного из подобных сообществ под псевдонимом Филипп Лис. Ему вменялись преступления, предусмотренные статьей 110 УК РФ, то есть доведение до самоубийства. В некоторых подобных случаях в возбуждении уголовных дел отказывалось вовсе [13].
Проведя параллели между рассматриваемыми примерами и учитывая общественную опасность содеянного, по нашему мнению, квалификация незаконных действий админи-
страторов так называемых «групп смерти» должна была сводиться к вменению пункта «в» части 2 статьи 105 УК РФ по следующим основаниям:
— во-первых, потерпевшие, являясь малолетними лицами, не могли в полной мере осознавать общественную опасность и противоправный характер совершаемых в отношении них действий, не способны в связи со своим физическим и психическим состоянием оказать активное сопротивление виновному, в этой связи, на наш взгляд, применимы положения пункта 7 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 года № 1 [14];
— во-вторых, в данном случае ставится под сомнение сам факт суицида, самоубийство всегда является добровольным, волевым поведением. Потерпевшим зачастую поступали угрозы о неотвратимости конца игры, сопряженного со смертью, которые в силу ограниченности их жизненного опыта, их запуганности и доверчивости воспринимались ими реально.
Примечания
1. Хисамова З.И. Об особенностях квалификации преступлений, совершаемых в сфере использования информационно-коммуникационных технологий // Общество и право. 2016. № 1 (55).
2. Отчет Федеральной службы государственной статистики «Сведения о смертности населения по причинам смерти за январь — август 2017 года». URL: http://www.gks.ru/free_doc/2017/demo/edn07-17. htm (дата обращения: 26.10.2017).
3. Мурсалиева Г. Группы смерти // Новая газета. 2016. 16 мая.
4. Уголовное право России. Особенная часть: учебник / П.В. Агапов [и др.]; отв. ред. Р.А. Сабитов. 2-е изд., перераб. и доп. Тюмень, 2013.
5. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. А.А. Чекалин. М., 2004.
6. Коробеев А.И. Доведение до самоубийства // Актуальные проблемы теории борьбы с преступностью и правоприменительной практики: межвузовский сборник научных трудов. Красноярск, 2005. Вып. 8.
7. Борзенков Г.Н. Квалификация преступлений против жизни и здоровья: учебно-практическое пособие. М., 2006.
8. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-Ф3 // Собрание законодательства РФ. 1996. № 25, ст. 2954.
9. Архив Приволжского районного суда г. Казани. Приговор № 1-114/2015 от 19 июня 2015 г по делу № 1-114/2015.
10. Архив Кунцевского районного суда г Москвы. Приговор № 1-337/2015 от 19 октября 2015 г по делу № 1-337/2015.
11. Уколова Ю.А. Проблемы квалификации доведения до самоубийства как преступного деяния: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008.
12. Francis Monte (29 May 2007). By Their Father's Hand: The True Story of the Wesson Family Massacre. New York: Harper Collins.
13. URL: http://velikiynovgorod.bezformata. ru/Nstnews/shkolnika-v-chudovo-doveli-do-samoubijstva/43373402/ (дата обращения: 26.10.2017).
14. О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ): постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 // Российская газета. 1999. 9 февраля.
Notes
1. KhisamovaZ.I. On the peculiarities of the qualification of crimes committed in the sphere of using information and communication technologies // Society and law. 2016. № 1 (55).
2. Report of the Federal state statistics service «Information on the death rate of the population for reasons of death in January — August 2017». URL: http://www. gks.ru/free_doc/2017/demo/edn07-17.htm (date of circulation on: 26.10.2017).
3. Mursalieva G. Death group // Novaya gazeta. 2016. May 16.
4. Criminal law of Russia. Special part: textbook / P.V. Agapov [and others]; resp. ed. R.A. Sabitov. 2nd ed., revised. and additional. Tyumen, 2013.
5. Commentary on the Criminal code of the Russian Federation / resp. ed. A.A. Chekalin. Moscow, 2004.
6. Korobeev A.I. Bringing to suicide // Actual problems of the theory of combating crime and law enforcement practice: interuniversity collection of scientific works. Krasnoyarsk, 2005. Issue 8.
7. Borzenkov G.N. Qualification of crimes against life and health: educational-practical allowance. Moscow, 2006.
8. The Criminal code of the Russian Federation of 13.06.1996 № 63-FZ // Collection of legislative acts of the RF. 1996. № 25, art. 2954.
9. Archive of the Privolzhsky district court of Kazan. The verdict №. 1-114/2015 of June 19, 2015 in the case № 1-114/2015.
10. Archive of the Kuntsevsky district court of Moscow. Sentence № 1-337/2015 of 19 October 2015 in case № 1-337/2015.
11. Ukolova Yu.A. Problems of qualification of bringing to suicide as a criminal act: dissertation... candidate of legal sciences. Moscow, 2008.
12. Francis Monte (29 May 2007). By Their Father's Hand: The True Story of the Wesson Family Massacre. New York: Harper Collins.
13. URL: http://velikiynovgorod.bezformata.ru/ listnews/shkolnika-v-chudovo-doveli-do-samoubijst-va/43373402/ (date of circulation on: 26.10.2017).
14. On judicial practice in cases of murder (art. 105 of the Criminal code): resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of 27.01.1999 № 1 // Rossiyskaya gazeta. 1999. February 9.
