Уголовная ответственность за преступления женщин в семейно-бытовой сфере Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 343.54 ББК 67.408

© 2017 г. Н. А. Гришко,

преподаватель кафедры гуманитарных дисциплин Рязанского государственного агротехнологического университета имени П. А. Костычева. E-mail: [email protected]

УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ПРЕСТУПЛЕНИЯ ЖЕНЩИН В СЕМЕЙНО-БЫТОВОЙ СФЕРЕ

В процессе сопоставительного изучения большого количества источников права на протяжении длительного исторического периода, охватывающего XVII-XXстолетия, в статье определяются особенности института ответственности женщин за преступное насилие в семейно-бытовой сфере. На основании законодательной периодизации сделаны выводы о закономерностях ответственности за данный вид преступлений.

Ключевые слова: преступное насилие, уголовное законодательство, закономерности, ретроспективный подход, международный опыт, Уголовное уложение, Устав, ответственность, Уголовный кодекс.

N. A. Grishko - Lecturer, Department of Humanitarian Disciplines, the Ryazan State Agrotechnological University

named after P. A. Kostychev.

CRIMINAL LIABILITY FOR THE CRIMES OFWOMEN IN THE FAMILYAND DOMESTIC SPHERE

In the process of the comparative study of a large number of sources of law in a long historical period, covering XVII-XX centuries, the article defines the peculiarities of the responsibility of women for criminal violence in the family and domestic sphere. On the basis of legislative periodization conclusions about the patterns of responsibility for this type of crime.

Key words: criminal violence, criminal law, regularity, a retrospective approach, international experience, Criminal code, Charter, responsibility, penal code.

Одним из первых законодательных актов, выделивших женщину как специальный субъект преступного насилия в семейно-бытовой сфере, являлось Соборное уложение 1649 года [1, с. 434]. В частности, уложение имело следующие особенности наказания матери за убийство сына или дочери. За такое преступление мать наказывалась годом тюремного заключения, после чего она должна была явиться в церковь и объявить о содеянном и о своем покаянии всем людям вслух. Смертная казнь за его совершение не применялась (ст. 3 гл. XXII).

Уложение устанавливало смертную казнь жены за убийство мужа и его отравление. Смертная казнь осуществлялась путем закапывания живьем в землю. Авторами комментария к уложению описана процедура приведения в исполнение этого наказания. Женщину закапывали живой по плечи. На ночь к ней приставлялась стража. Последняя осуществляла наблюдение, чтобы женщину никто не кормил, а собаки не отъели голову. Днем священник читал перед ней молитву. Прохожим разрешалось бросать монеты для похорон казненной. Смерть обычно наступала на второй -третий день, хотя истории известны случаи, когда женщины жили 20-21 день [1, с. 434].

Закапывание в землю в качестве наказания за мужеубийство было заменено указом от 19 марта 1689 года отсечением головы, хотя на практике оно встречалась до 1740 года. Норма ст. 14 гл. XXII уложения предусматривала беспощадность данного вида наказания даже при наличии ходатайства детей и других близких убитого о его неприменении: «.. .Ей отнюд не дати милости, и содержатся в земле до тех пор, покамест она не умрет» [1, с. 434].

Впервые в истории российского законодательства убийство, осуществленное женщиной, было отнесено к категории квалифицированного убийства. Закон разрешал прменение отсрочки исполнения смертной казни в отношении жены в случае нахождения ее в состоянии беременности. До родов предписывалось «дер-жати ея в тюрьме, или за крепкими приставы, чтобы она не ушла» (ст. 15). Приведение приговора в исполнение наступало через шесть недель после рождения ребенка. По истечении этого срока ребенок передавался одному из близких родственников женщины, в случае его отсутствия - наемной кормилице [1, с. 434].

Следующим законодательным актом, в котором теме женщине-преступнице в семей-но-бытовой сфере посвящен ряд норм, явля-

лось Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года [2]. Одна из таких норм предусматривала ответственность матери за убийство новорожденного ребенка. Наказание дифференцировалось в зависимости от вида преступления: за умертвление незаконнорожденного младенца и за сокрытие мертворожденного ребенка (ст. 1460). В первом случае - в виде лишения всех особенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ и заключения в тюрьму на срок от полутора до двух с половиной лет, а во втором - женщина подвергалась заключению в тюрьму на срок от четырех до восьми месяцев. В случаях когда женщина рожала младенца чудовищного вида или даже не имеющего человеческого образа и вместо того, чтобы донести о данном факте надлежащему начальству, лишала его жизни, она приговаривалась к лишению всех особенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ и к отдаче в исправительные арестантские отделения. Кроме того, если эта женщина являлась христианкой, то она предавалась церковному покаянию (ст. 1469).

Уложение предусматривало ответственность родителей и попечителей за подкидывание или оставление ребенка с намерением в таких местах, где нельзя ожидать, что он будет найден другими. Наказание за данное деяние дифференцировалось в зависимости от возраста ребенка: до трех лет - в виде лишения всех особенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ и отдачи в исправительные арестантские отделения на срок от четырех до пяти лет (ст. 1513), от трех до семи лет - в виде лишения всех особенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ и отдачи в исправительные арестантские отделения по второй или третьей степени (ст. 1514).

Уложение устанавливало ответственность в том числе дочери за нанесение одному из родителей или обоим раны, увечья, причинение иного телесного повреждения. В случае насильственного действия в отношении родителей, не соединенного с побоями, наказание назначалось только по жалобе родителя (ст. 1591). При этом женщины не подвергались телесным наказаниям.

С точки зрения мер, направленных на предупреждение насилия, осуществляемого женщинами, снижение виктимности потерпевше-

го, следует отметить норму, предусматривавшую наказание за нанесение жене увечья, ран, тяжких побоев или иных истязаний или мучений, а также ответственность жены, которая, пользуясь слабостью своего мужа, дозволяла себе нанести ему раны, увечье, тяжкие побои или иное истязание или мучение (ст. 1583).

Одним из последних фундаментальных законодательных актов уголовно-правового характера Российской империи являлось Уголовное уложение 1903 года [3], устанавливавшее самостоятельный состав преступления, в котором в качестве специального субъекта выделялось лицо женского пола: мать, виновная в убийстве прижитого ею вне брака ребенка при его рождении (наказание в виде заключения в исправительный дом) (ст. 461 ). Кроме того, особенность заключалась в том, что законодатель установил применение наказания в виде смертной казни для женщин, не достигших семидесятилетнего возраста. Смертная казнь в отношении них заменялась бессрочной каторгой, за исключением тяжкого преступления (посягательства на жизнь, здоровье, свободу, на неприкосновенность священной особы царствующего императора, императрицы или наследника престола или на низвержение царствующего императора с престола, или на лишение его власти верховной, или на ограничение ее прав).

Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, от 15 сентября 1914 года [4] содержит несколько норм, относящихся непосредственно к теме нашего исследования. Их можно классифицировать на две группы: 1) нормы, раскрывающие содержание насилия, и 2) нормы, направленные на предупреждение провокации насилия со стороны мужчины.

Авторы комментария к ст. 142 устава в число насильственных действий включили нанесение побоев [4, с. 321], назвав их отличия от самоуправства. Так, насильственные действия в виде заливания огня на кухне, выливания из кастрюли готовящегося обеда, самовольного забирания вьюшки из печи, вынимания рамы из окна, запирания ворот с целью насильно принудить, заставить своего жильца очистить квартиру, которые они отнесли к самоуправству, а также употребления насилия без нанесения тяжких побоев, ран или увечий наказывались арестом на срок не более трех месяцев (ст. 142).

Комментарии к уставу содержат признаки психологического насилия в виде угрозы. Последняя заключалась в обязывании совершить в отношении угрожаемого каких-либо насильственных действия или произвести поджог. Поэтому слова «я выхожу, но припомню это» суд мог признать не имеющими никакого определенного значения [4, с. 315]. За угрозу, содержащуюся в словах, лишить кого-либо жизни или произвести поджог виновные, не имевшие при этом корыстной или иной преступной цели, подвергались аресту на срок не свыше одного месяца или денежному взысканию на сумму не свыше ста рублей (ст. 140).

Ко второй группе следует отнести норму, содержащуюся в ст. 131 устава. Согласно данной норме за нанесение обиды, выраженной в словах или в письме с обдуманным заранее намерением или в публичном месте или многолюдном собрании, в том числе лицу женского пола, виновные подвергались аресту на срок не свыше одного месяца или денежному взысканию на сумму не свыше ста рублей. В комментарии к ст. 135 устава отмечается, что в случае если обиженным был дан повод к обиде, то это может служить обстоятельством, уменьшающим вину обидчика [4, с. 298]. Причем нанесение обиды лицу женского пола подпадает под ст. 131 устава даже в случае нанесения обиды без обдуманного заранее намерения и не в публичном месте или многолюдном собрании [4, с. 269].

Устав предусматривал наказание за нанесение обиды действием лицу, не состоявшему с обидчиком в родстве по восходящей линии, если к этому был дан повод самим обиженным (ст. 133). В отношении женщины обидой могло служить всякое действие, оскорбляющее в ней нравственное чувство стыдливости и нарушающее правила благопристойности (например, умышленное поднятие мужчиной рубашки перед лицом женского пола) [4, с. 269].

В первых законодательных актах Советского государства (прямо или косвенно) также закреплялись нормы, направленные на предупреждение преступного насилия, осуществляемого женщинами в исследуемой сфере. Так, в Уголовном кодексе РСФСР 1922 года [5, с. 116-142] имела место норма, определявшая ответственность за убийство, совершенное из ревности (п. «а» ст. 142).

Ответственность за умышленное убийст-

во из ревности нашла отражение в последующем уголовном законе - Уголовном кодексе РСФСР 1926 года (ст. 136). Закон предусматривал ответственность за нанесение побоев беременной женщине, последствием которых стало рождение мертвого ребенка.

В Уголовный кодекс РСФСР 1961 года вводилась новая норма, устанавливающая ответственность за умышленное убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности (п. «ж» ст. 102), и исключалась санкция об ответственности за умышленное убийство из ревности.

Как показывает анализ уголовного законодательства советского периода, оно не содержало норм, в которых женщина выделялась бы в качестве социального субъекта преступления, это произошло только в 1996 году после принятия Уголовного кодекса Российской Федерации - ст. 106 «убийство матерью новорожденного ребенка».

В целом ретроспективное изучение ответственности женщины за насильственные деяния в семейно-бытовой сфере позволяют сделать вывод о том, что в первоначальный период становления уголовного законодательства России она выделялась как специальный субъект преступления (Соборное уложение 1649 года -«убийство матерью сына или дочери, мужа», Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года - «убийство матерью новорожденного ребенка, сокрытие мертворожденного ребенка, нанесение дочерью одному родителю или обоим раны, увечья, причинение иного телесного повреждения»). В это же время произошло сокращение деяний, субъектом которых являлась женщина. Уголовное уложение 1903 года выделяло в качестве такого деяния только убийство матерью новорожденного ребенка. В советский период развития России уголовное законодательство не рассматривало женщину как социальный субъект преступления вплоть до 1996 года.

Вышеизложенное свидетельствует о цикличности развития уголовного законодательства России в области применения уголовно-правовых средств в отношении женщины как социального субъекта преступления в се-мейно-бытовой сфере. Оно выражается в полном отказе законодателя от регулирования этого вопроса и повторным установлении уголовной ответственности за убийство матерью новорожденного ребенка.

Литература

1. Соборное уложение 1649 года. Российское законодательство X-XX веков: в 3 т. Т. 3: Акты земских соборов. М., 1985.

2. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года. СПб., 1904.

3. Уголовное уложение от 22 марта 1903 года. СПб., 1904.

4. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, по официальному изданию 1914 года. Петроград, 1916.

5. Сборник документов по истории законодательства СССР и РСФСР 1917-1952 годов / под ред. И. Т. Голякова. М., 1953.

Bibliography

1. Sobornoye ulozheniye of 1649. Russian law X-XX centuries: in 9 vol. Vol. 3: Acts of the provincial councils. Moscow, 1985.

2. Code about punishments of criminal and corrective 1885. St. Petersburg, 1904.

3. Criminal Code of 22 March 1903. St. Petersburg, 1904.

4. Statute on punishments imposed by justices of the peace according to the official edition of1914. Petrograd, 1916.

5. Collection of documents on the history of legislation of the USSR and the RSFSR 1917-1952 / ed. by I. T. Goljakov. Moscow, 1953.