CC BY
284
История регламентации уголовной ответственности за преступные посягательства, связанные с репродуктивными аспектами
В статье предлагается анализ исторического развития отечественного уголовного законодательства в области регламентации ответственности за преступные посягательства, связанные с репродуктивными аспектами. Автор рассматривает основные кодифицированные акты, исследует особенности уголовно-правовой охраны репродуктивной сферы на различных этапах становления российского общества и государства.
Ключевые слова: детоубийство, незаконное производство аборта, отсрочка отбывания наказания, репродуктивные аспекты, убийство беременной женщины.
K.V. Dyadyun, Master of Law, Assistant Professor of a Chair of Criminal and Legal Disciplines of Vladivostok branch of the Russian Customs Academy; e-mail: [email protected].
History of a regulation of a criminal liability for the criminal encroachments connected with reproductive aspects
Given article offers analysis of historical development of the criminal legislation in the field of a regulation of responsibility for the criminal encroachments connected with reproductive aspects. The author considers the basic certificates, investigates features of criminal law protection reproductive sphere at various stages of formation of the Russian society and the state.
Key words: infanticide, illegal manufacture of abortion, delay of serving of punishment, reproductive aspects, murder of pregnant woman.
Дядюн Кристина Владимировна
доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин Владивостокского филиала Российской таможенной академии (e-mail: [email protected])_
Уголовно-правовая защита личности всегда в первую очередь означала и означает защиту жизни и здоровья человека. Особое значение имеет охрана репродуктивной сферы как основы развития человечества. Уголовно-правовая охрана данной сферы может выражаться, с одной стороны, в тщательно продуманной и обоснованной регламентации ответственности за преступные деяния, связанные с репродуктивными аспектами; с другой - в целесообразной гуманизации ответственности и наказания с учетом репродуктивных особенностей для виновных лиц.
В законодательных актах Древней Руси отдельного внимания рассматриваемому вопросу не уделялось. Следует отметить, что на тот период времени не то что охране репродуктивной сферы, но и жизни женщины вообще уделялось мало внимания. Так, в Русской правде за убийство мужчины полагалась вира (40 гривен), а за убийство женщины - полвиры, т.е. 20 гривен [1, с. 137]. Отдельного упоминания о посягательстве на жизнь беременной женщины в законе не было. Детоубийство, т.е. убийство младенца родителями, в частности матерью, не признавалось преступлением. Сопоставление Уставов князя Ярослава и князя Владими-
ра показывает, что избавление от плода влекло за собой церковный суд (епитимию - трехлетний пост, которая отбывалась в церковном доме [2, с. 103]). Понятия «детоубийство» и «аборт» по данным актам не дифференцировались. О рассмотрении состояния беременности в качестве смягчающего обстоятельства при совершении преступления также речи не велось.
Соборное уложение 1649 г. уже предусматривало ответственность за убийство беременной женщины: «А кто будет с похвалы, или с пьянства, или умыслом наскачет на лошади на чью жену, и лошадью ея стопчет и повалит, и тем ея обесчестит, или ея тем боем изувечит, и беременная будет жена от того его бою дитя родит мертво, а сама будет жива, а с суда сыщется про то допряма, и тому, кто так учинит, за такое его дело учинити жестокое наказание, велеть его бити кнутом нещадно, да на нем же доправити той жене бесчестие и увечье вдвое, да его же вкинути в тюрму на три месяца. А будет от того его бою та жена и сама умрет, и его за такое его дело самого казнити смертию» [3, с. 52]. Наличие данной нормы в уголовном законодательстве свидетельствует о новом этапе развития общества и государства, об осознании особой значимости жизни беремен-
108
ной женщины и установлении адекватной охраны соответствующей группы общественных отношений.
Суровость наказания за убийство ребенка по Соборному уложению зависела от ряда факторов, в первую очередь от статуса субъекта преступления и потерпевшего (совершение законными родителями - менее тяжкое преступление; убийство внебрачного ребенка -квалифицированный вид). При этом детоубийство, в смысле убийства матерью ребенка, по Уложению 1649 г. наказывалось смертью («А будет которая жена учнет жити блудно и скверно, и в блуде приживет с кем детей, и тех детей сама, или иной кто по ея велению погубит, а сыщется про то допряма, и таких беззаконных жен, и кто по ея велению детей ея погубит, казнити смертию безо всякия пощады, чтобы на то смотря, иные такова беззаконного и скверного дела не делали, и от блуда уняли-ся») [4, с. 142]. Как видно из содержания данной статьи, в Соборном уложении также не проводилось четкого разграничения между детоубийством и производством аборта, причем одинаково наказывались действия и самой матери и лица, способствовавшего совершению данного преступного деяния.
В анализируемом правовом акте состояние беременности также не рассматривалось как фактор, смягчающий наказание. Тем не менее, некое подобие отсрочки отбывания наказания для беременной женщины было предусмотрено: «А которая женка приговорена будет к смертной казни, а в те поры она будет беременна, и тоя женки покаместа она родит, смертию не казните ея в те поры, как она родит, а до тех мест держати ея в тюрьме, или за крепкими приставы, чтобы она не ушла» (ст. 15 гл. 22) [5, с. 212]. Таким образом, Соборное уложение 1649 г. можно назвать достаточно прогрессивным актом в аспекте охраны репродуктивной сферы, уделяющим особое внимание охране соответствующей группы общественных отношений. Более того, именно в рассматриваемом акте впервые в истории отечественного законодательства дифференцирована ответственность с учетом репродуктивной специфики.
Согласно арт. 163 Артикулов Воинских 1715 г. «Ежели кто... дитя во младенчестве... наглым образом умертвит, оного колесовать, а тело его на колесо положить, а за протчих мечем наказать». Из данной нормы следует, что детоубийство рассматривалось в качестве квалифицированного вида причинения смерти другому человеку, при этом смертная казнь назначалась только за умышленное совершение данного деяния. При этом отдельная регламентация ответственности за убийство беременной женщины в рассматриваемом пра-
вовом акте отсутствовала. Примечательно, что Петр I своим указом отменил смертную казнь как меру наказания за искусственное прерывание беременности, что свидетельствует об определенных изменениях в общественном правосознании данного периода времени в целом. Тем не менее, в области уголовно-правовой защиты репродуктивной сферы законодательство петровского периода несколько уступает Соборному уложению 1649 г.
Свод законов уголовных 1832 г. также не рассматривал состояние беременности ни в качестве смягчающего, ни в качестве отягчающего наказание обстоятельства. Тем не менее, предусматривалась отсрочка отбывания наказания женщине беременной/питающей грудью младенца (ст. 143, 144): «в случае беременности женщины, осужденной к наказанию, исполнение приговора откладывается до разрешения ее от бремени; если женщина, присужденная к телесному наказанию, питает грудью младенца, то наказание откладывается на 1,5 г., считая от разрешения ее от бремени; а если она осуждена к продолжительным работам, в течение означенного времени работы сии облегчаются, когда по признанию Лекаря они могут нанести вред питаемому ею младенцу» [6]. В указанных нормах подчеркивается охрана именно репродуктивных аспектов, жизни и здоровья не женщины вообще, а беременной женщины/кормящей матери.
В соответствии со ст. 341 детоубийство относилось к разряду квалифицированных видов убийств; наказывалось «тяжкой смертной казнью: окопанием живым в землю, колесованием», в то время как простое убийство каралось «менее тяжкой смертной казнью». Следует отметить, что в рассматриваемом правовом акте уже проводится четкое разграничение между «чадоубийством» (убийством ребенка) и детоубийством (убийством детей в утробе матери).
В ст. 343 предусматривалась ответственность за «умышленное во чреве умервщление и изгнание плода», которое также относилось к убийству с отягчающими обстоятельствами. Исходя из сравнительного анализа, можно предположить, что детоубийство на тот период времени включало в себя и убийство беременной женщины, где акцент делался именно на нерожденном ребенке как самостоятельном потерпевшем, и убийство нерожденного ребенка (плода/эмбриона) как разновидность самоаборта. «Умышленное во чреве умервщле-ние и изгнание плода» можно рассматривать как производство аборта в современном его понимании. Статья 345 предусматривала ответственность специального субъекта (повивальной бабки) за совершение рассматриваемого деяния: «повивальная бабка, обличенная в умышленном умервщлении плода, хотя бы
109
он и родился уродом, подлежит наказанию кнутом и каторжной работою» [6]. В рассматриваемом контексте данное деяние можно квалифицировать и как убийство новорожденного ребенка (даже из «гуманных» соображений), и как разновидность криминального аборта. Однако наказание за анализируемое преступление для повивальной бабки значительно мягче в сравнении с ранее рассмотренными, из чего можно сделать вывод, что соответствующее деяние рассматривалось как совершенное при смягчающих обстоятельствах. Статья 346 предусматривала ответственность повивальной бабки за вызов по чьей-либо просьбе преждевременных родов. Закон предписывал обо всех подобных просьбах сообщать в соответствующие инстанции, в противном случае повивальная бабка «несла ответственность по всей строгости закона».
Подводя итог анализу Свода законов уголовных с точки зрения учета и защиты репродуктивных аспектов, можно отметить, что в данном акте было уделено достаточное внимание означенным вопросам, вполне адекватное и целесообразное, принимая во внимание особенности государственного и общественного развития того периода времени. В целом, хотя Свод законов уголовных и просуществовал достаточно непродолжительное время, несомненно, данный правовой акт представляет собой значимую веху на пути становления и развития уголовно-правовой охраны репродуктивной сферы.
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. и последующий одноименный акт 1885 г. отдельно не рассматривали случаи смягчения наказания при совершении преступления беременной женщиной либо женщиной, имеющей малолетних детей. Однако в данных законодательных актах достаточно последовательно была регламентирована ответственность за убийство беременной женщины, детоубийство и производство аборта как наиболее показательные преступления, связанные с репродуктивными аспектами. Так, ст. 1452 предусматривала ответственность за предумышленное убийство заведомо беременной женщины с наказанием в виде лишения всех прав состояния и ссылкой на каторжные работы на срок от 15 до 20 лет либо бессрочно. В данной норме впервые в истории отечественного уголовного законодательства уделено особое внимание субъективной стороне преступления, важным шагом является законодательное закрепление признака заведомо-сти состояния потерпевшего лица для виновного.
Детоубийство по общему правилу наказывалось лишением всех прав состояния и ссылкой на бессрочные каторжные работы. Исходя из анализа соответствующей нормы, можно за-
ключить, что данное преступление относилось к числу квалифицированных разновидностей убийства. По содержанию охватывало такие обстоятельства, как убийство малолетнего, беспомощного лица и убийство новорожденного ребенка без смягчающих обстоятельств, под которыми понималось убийство матерью незаконнорожденного ребенка от стыда и страха/непредумышленное детоубийство. Обязательному учету при смягчении наказания подлежали следующие обстоятельства: совершение данного преступления впервые, незамужний статус женщины и «разрешение от бремени впервые». Также предусматривалась отдельная норма, описывающая случаи убийства младенца путем бездействия: «женщина, которая от стыда или страха, хотя и не умертвит незаконнорожденного своего младенца, но оставит его без помощи, а младенец от того лишится жизни, приговаривается за сие к лишению всех особенных, личных и по статусу присвоенных прав и преимуществ со ссылкою в Сибирь, либо к заключению в тюрьме на срок от 1,5 до 2,5 лет» [7; 8]. Если же младенец родился мертвым, а женщина из стыда/страха этот факт скрыла, ей полагалось наказание в виде тюремного заключения на срок от 4 до 8 месяцев (ст. 1460). Предусматривалось также и наказание за убийство младенца с физическими недостатками (ст. 1469): лишение всех прав состояния и ссылка в Сибирь; для христианина - церковное покаяние.
Рассматриваемые законодательные акты дифференцировали ответственность за производство аборта, причем гораздо более детально и обоснованно, чем современный УК РФ. Так, различалась ответственность за совершение данного деяния с согласия женщины, без ее ведома, специальным субъектом, в зависимости от дополнительных тяжких последствий. Умышленное производство плодоизгнания без ведома и согласия беременной женщины наказывалось лишением всех прав состояния и ссылкой на каторжные работы сроком от 4 до 6 лет. При этом сущность вины заключалась в действительном произведении изгнания плода, на что указывалось в примечании к соответствующей статье. Если при этом причинялся вред здоровью самой женщины, срок каторжных работ увеличивался до 6-8 лет. В случае причинения смерти беременной женщине при совершении данного преступления виновное лицо наказывалось лишением всех прав состояния и каторжными работами на срок от 8 до 10 лет (ст. 1461). Отдельно регламентировалась ответственность за то же самое деяние, произведенное с ведома и по согласию беременной женщины (ст. 1462), наказуемое лишением всех прав состояния и ссылкой на поселение в отдаленные районы Сибири.
110
Здесь же предусматривалась ответственность и за самоаборт, предусматривающая аналогичное наказание. Более суровое наказание было установлено за совершение рассматриваемого преступления врачом, акушером, повивальной бабкой, аптекарем, либо при повторном совершении данного преступного деяния (ст. 1463).
Таким образом, в анализируемых документах достаточно подробно регламентировалась ответственность за преступные посягательства, связанные с репродуктивной сферой, однако фактически игнорировались общие положения, касающиеся ответственности беременных женщин, смягчения/ужесточения наказания с учетом репродуктивных аспектов и т.п. Однако в целом означенные правовые акты ознаменовали собой очередную ступень эволюции уголовного законодательства в области особой защиты репродуктивной сферы.
Следующим кодифицированным актом, принятым в царской России, является Уголовное уложение 1903 г. Убийство беременной женщины не признавалось квалифицирующим обстоятельством, данному виду убийства не уделялось особое внимание, что можно считать минусом в аспекте учета охраны репродуктивных аспектов. Также Уголовное уложение было по-прежнему скудным в области регламентации соответствующих вопросов в рамках общих положений: состояние беременности отдельно не регламентировалось как фактор, влияющий на размеры ответственности.
Ответственность за детоубийство также была регламентирована более скупо в сравнении с предыдущими правовыми актами. Так, ст. 461 гласила: «мать, виновная в убийстве прижитого ею вне брака ребенка при его рождении, наказывается заключением в исправительном доме» [9]. Из анализа данной статьи можно сделать вывод, что данная разновидность детоубийства относилась к разряду привилегированных (понижающих наказание). Отдельная норма об ответственности за убийство законнорожденного ребенка отсутствовала, однако, анализируя ст. 455 Уголовного уложения 1903 г., можно заключить, что указанное преступление относилось к разряду квалифицированных, поскольку законнорожденный ребенок понимался как «нисходящий родственник». Такое деяние наказывалось бессрочной каторгой либо каторгой на срок не ниже 10 лет.
Рассматриваемый законодательный акт также достаточно подробно регламентировал ответственность за производство аборта, причем отдельно устанавливалась ответственность за самоаборт и за совершение данного деяния другим лицом. Так, «мать, виновная в умервщлении своего плода, наказывается заключением в исправительном доме на срок до
3 лет» (ст. 465). Статья 466 Уголовного уложения предусматривала аналогичный вид наказания за совершение означенного деяния другим лицом. В этой же статье отдельно регламентировалась ответственность врача/повивальной бабки: запрещение практики на срок от 1 до 5 лет и опубликование приговора. Совершение рассматриваемого преступления без согласия женщины наказывалось каторгой на срок до 8 лет.
Таким образом, подводя итог анализу дореволюционного уголовного законодательства через призму охраны репродуктивной сферы, можно отметить, что защита означенной области была реализована в правовых актах неравномерно, подвержена воздействию политических и социальных модификаций. Тем не менее, во всех рассмотренных правовых актах в различных объемах присутствовала отдельная регламентация ответственности за преступные посягательства, связанные с репродуктивными аспектами.
После Октябрьской революции 1917 г. царское законодательство было отменено, ему на смену пришли советские правовые акты, в которых основное внимание, особенно в первые годы, уделялось защите классовых устоев, а не репродуктивной сфере. Так, Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. не выделял состояние беременности как особый фактор, способный влиять на строгость наказания. Не предусматривал УК РСФСР 1922 г. и особой ответственности за убийство беременной женщины, равно как и ответственности за убийство матерью новорожденного ребенка. Последнее деяние по рассматриваемому акту относилось к преступлению, совершенному при отягчающих обстоятельствах, - пп. «д» и «е» ст. 142 (убийство лицом, в обязанности которого входила забота об убитом, и убийство с использованием беспомощного состояния убитого) [10]. Несколько подробнее была регламентирована ответственность за производство аборта: «совершение с согласия матери изгнания плода или искусственного перерыва беременности лицами, не имеющими для этого надлежаще удостоверенной медицинской подготовки или хотя бы и имеющими специальную медицинскую подготовку, но в ненадлежащих условиях», наказуемое лишением свободы или принудительными работами на срок до одного года (ст. 146) [10]. Квалифицированными видами данного преступления считались: совершение указанных действий в виде промысла; без согласия матери; повлекших смерть матери. Наказание в таких случаях повышалось до лишения свободы на срок до 5 лет. Впервые в истории отечественного законодательства была изменена оценка аборта как такового: уголовно-правовой запрет обусловливался не
111
производством соответствующего деяния как такового, а определенными нарушениями данной процедуры; также была отменена уголовная ответственность за самоаборт, на протяжении веков присутствовавшая в российском уголовном законе. Следует отметить определенные плюсы регламентации ответственности за рассматриваемое деяние в УК РСФСР 1922 г. в сравнении с действующим УК РФ. Так, более детально прописаны признаки объективной стороны и субъекта преступления, предусмотрен более широкий перечень квалифицирующих обстоятельств. Несомненно, означенные факторы имели и имеют место на практике, существенно влияют на степень общественной опасности анализируемого деяния, тем не менее, современный законодатель их проигнорировал.
Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. также не относил убийство беременной женщины к квалифицированным видам убийства и не содержал специальной нормы об убийстве матерью новорожденного ребенка, последнее деяние по-прежнему квалифицировалось как убийство при отягчающих обстоятельствах, изменился только срок наказания - до 10 лет (ст. 136) [11]. Однако рассматриваемый правовой акт уже более детально регламентировал общие положения уголовной ответственности, связанные с репродуктивными аспектами. Так, ст. 22 закрепляла положение о неприменении расстрела к беременным женщинам. УК РСФСР 1926 г. также не рассматривал совершение преступления в отношении беременной женщины в качестве отягчающего обстоятельства, зато впервые состояние беременности было регламентировано как фактор, смягчающий наказание (п. «з» ст. 48). При этом учитывалось наличие состояния беременности именно на момент совершения преступления.
По-прежнему в советском законодательстве уделялось достаточно большое внимание производству аборта (ст. 140). Регламентация ответственности за данное деяние в Уголовных кодексах 1922 и 1926 гг. практически не отличалась. Однако в УК РСФСР 1926 г. существовала специальная норма, предусматривающая ответственность за понуждение женщины к аборту (ст. 140-а). В 1936 г. в силу негативной демографической ситуации операции по искусственному прерыванию беременности были запрещены, за исключением случаев угрозы жизни или здоровью беременной женщины. Соответственно, были внесены изменения и в УК, в частности уголовная ответственность устанавливалась и для самой женщины (ст. 140-б). Преступлением считался также аборт, который беременная произвела сама себе. В связи с тем, что означенные запреты привели к массовым криминальным абортам,
которые влекли тяжкие последствия для жизни и здоровья женщины, в 1954 г. была отменена уголовная ответственность беременных женщин за производство абортов; в 1955г. был отменен запрет на производство данной операции.
Также следует отметить ст. 133-а, предусматривающую ответственность за отказ от приема на работу женщин по мотивам беременности, а равно отказ в приеме на работу матерей, кормящих грудью, или снижение заработной платы по тем же мотивам. Квалифицирующим обстоятельством считалась повтор-ность указанных нарушений. И хотя мотивом принятия данной нормы было поддержание законодательства о запрещении абортов, тем не менее, введение соответствующего запрета можно расценивать как значимый шаг в усилении уголовно-правовой ораны репродуктивных аспектов.
Таким образом, УК РСФСР 1926 г. уделял больше внимания вопросам, связанным с репродуктивными аспектами. Однако следует отметить, что хотя некоторые новеллы были действительно обоснованны и целесообразны, отдельные положения, напротив, способствовали не усилению охраны репродуктивной сферы, а причинению вреда соответствующей группе общественных отношений.
В УК РСФСР 1960 г. более детально были регламентированы вопросы, связанные с охраной репродуктивной сферы. Так, в рамках общей части содержалось достаточно детальное описание оснований неприменения смертной казни: «Не могут быть приговорены к смертной казни. женщины, находившиеся в состоянии беременности во время совершения преступления или к моменту вынесения приговора. Смертная казнь не может быть применена к женщине, находящейся в состоянии беременности к моменту исполнения приговора» (ст. 23) [12]. Следует подчеркнуть, что неприменение смертной казни к указанной категории субъектов обусловливалось не полом (как в действующем УК РФ), а именно состоянием беременности, т.е. данная норма была направлена именно на охрану репродуктивных аспектов, жизни не женщины вообще, а будущей матери и нерожденного ребенка.
Достаточно подробно регламентировались и обстоятельства неприменения отдельных видов наказания, обусловленные учетом репродуктивных факторов. Так, к беременным женщинам и к женщинам, имеющим на иждивении детей до 8-летнего возраста, не применялись ссылка (ст. 25) и высылка (ст. 26).
По-прежнему совершение преступления в отношении беременной женщины не рассматривалось как обстоятельство, отягчающее ответственность/наказание, не было специальной нормы об отсрочке отбывания наказа-
112
ния, обусловленной учетом репродуктивных факторов. Однако «совершение преступления женщиной в состоянии беременности» было отдельно регламентировано в качестве обстоятельства, смягчающего ответственность (п. 8 ст. 38). Таким образом, законодатель связывал данное состояние со временем совершения преступления. Если же беременность наступала после совершения преступления и существовала на момент рассмотрения дела, то суд при назначении наказания был лишен возможности его применения вне зависимости от срока беременности, взаимосвязи состояния беременности с совершенным преступлением и т.п. Определенным плюсом УК 1960 г. в ракурсе рассматриваемой темы можно считать и признание убийства беременной женщины в качестве квалифицированного вида умышленного убийства (п. «ж» ст. 102).
Убийство матерью новорожденного ребенка квалифицировалось как простое умышленное убийство (в отличие от предыдущих кодексов) и наказывалось лишением свободы на срок до 10 лет. Таким образом, можно заключить, что УК 1960 г. в области регламентации ответственности за указанное преступное деяние -переходный этап в изменении его оценки: от квалифицированной разновидности убийства (в первых советских УК) до привилегированного состава (действующий УК РФ).
Новеллой УК РСФСР 1960 г. была и отдельная регламентация ответственности за умышленное тяжкое телесное повреждение, повлекшее прерывание беременности (ст. 108). Впервые в истории отечественного уголовного законодательства указанное последствие рассматривалось в качестве характеристики причинения тяжкого вреда здоровью.
Достаточно прогрессивным в УК 1960 г. было и установление ответственности за производство аборта. Во-первых, впервые в законодательстве появился специальный термин для уголовно наказуемых разновидностей данного деяния: «незаконное производство аборта». В предыдущих советских кодексах указывалось только содержание соответствующего деяния, из которого путем анализа можно было вычленить его криминообразующие признаки. Дореволюционное законодательство зачастую вообще не проводило границы между детоубийством и производством аборта. Во-вторых, производство самоаборта было декриминали-зировано, равно как и ответственность самой женщины. В-третьих, достаточно адекватными и целесообразными были признаки рассматриваемого деяния (ст. 116). Анализ соответствующих положений показывает, что врач нес уголовную ответственность за производство аборта с нарушением предъявляемых к данной операции требований, а лицо, не имеющее
специального образования - в любых случаях совершения означенного деяния. К квалифицирующим признакам относились неоднократность, причинение смерти потерпевшей, иные тяжкие последствия (например, бесплодие), влекущие наказание в виде лишения свободы на срок до 8 лет.
Еще одной важной нормой в ракурсе исследуемой темы была ст. 139, устанавливающая ответственность за отказ в приеме на работу или увольнение беременной женщины или кормящей матери. По сравнению с УК 1926 г. изменилось содержание уголовно наказуемых действий в означенной области. Так, преступным стал признаваться не только отказ в приеме на работу, но и увольнение беременной женщины/кормящей матери по соответствующим мотивам. В то же время снижение заработной платы указанной категории субъектов было декриминализировано. Последний факт, скорее всего, объясняется изменением социально-экономической сферы и общественного правосознания.
Таким образом, УК РСФСР 1960 г. можно признать достаточно эффективным в сфере охраны репродуктивных аспектов по сравнению с ранее действовавшим законодательством. Что касается уголовно-правовой охраны репродуктивной сферы в законодательстве советского периода в целом, можно отметить, что ее содержание и объем неоднократно изменялись. Соответствующие модификации во многом обусловливались политической конъюнктурой, складывающейся в нашем государстве в означенный период его развития.
Действующий УК РФ рассматривает беременность как обстоятельство, влияющее на наказание в плане его смягчения/ужесточения. В дореволюционном законодательстве состояние беременности вообще не рассматривалось в качестве фактора, влияющего на размер ответственности, а в советских уголовных кодексах (1926 и 1960 гг.) в этом отношении был односторонний подход: беременность рассматривалась только как обстоятельство, смягчающее наказание. В то же время советские кодифицированные акты увязывали возможность смягчения ответственности не просто с состоянием беременности как таковым, а в случае его взаимосвязи с совершением преступления, что логически было более обоснованно.
В действующем уголовном законе содержится и специальная норма об отсрочке отбывания наказания (ст. 82), обусловленная учетом необходимости охраны репродуктивных интересов. Сам факт наличия такого положения в УК следует признать положительным фактором, основы которого были заложены еще Соборным уложением 1649 г. К числу плюсов относится и расширение сферы действия ука-
113
занной нормы на имеющих детей мужчин. В то же время, по-прежнему законодатель не подчеркивает взаимообусловленность отсрочки отбывания наказания с защитой интересов ребенка: не подлежит учету желание родителя воспитывать ребенка, наличие физиологических/психологических проблем (заболевание алкоголизмом, наркоманией, психическим расстройством, не исключающим вменяемости, и т.п. при отказе/нежелании проходить курс лечения). Таким образом, хотя формально анализируемая норма направлена на охрану репродуктивной сферы, фактически соответствующий эффект относится только к случаям применения нормы к беременным женщинам, т.к. интересы будущего ребенка в таких случаях превалируют, что касается иных субъектов, при действующей редакции ст. 82 УК РФ и практике ее применения защита репродуктивных аспектов вовсе не очевидна.
Неприменение некоторых видов наказания по УК РФ также увязано с учетом репродуктивных факторов. Так, беременным женщинам и женщинам, имеющим малолетних детей, не назначаются: обязательные, исправительные, принудительные работы и арест. Подобные «льготы» целесообразны, когда направлены на защиту репродуктивных аспектов и интересов ребенка (применяются в отношении беременной женщины), в иных ситуациях такие привилегии малообоснованны, поскольку наказание непосредственно касается женщины, но не ребенка. Особенно спорным в свете рассматриваемого вопроса является неприменение к женщинам вообще таких видов наказания, как пожизненное лишение свободы и смертная казнь. Такой поход не увязывается с основами охраны репродуктивных аспектов, существовавшими в этой области в ранее действовавших кодифицированных актах. Так, смертная казнь не применялась только к женщинам, находящимся в состоянии беременности. Такая позиция основывалась именно на учете специфики охраны репродуктивных факторов и была гораздо более обоснованна, чем подход к этому вопросу действующего уголовного законодательства.
Прерывание беременности как фактор, определяющий причинение тяжкого вреда здоровью, закреплено в рамках ст. 111 УК РФ. Также в действующем УК содержится шесть статей, в которых совершение преступления в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, признается квалифицирующим обстоятельством (ст. 105, 117, 126, 127, 127.1, 206). Такой подход в свете рассматриваемой темы, несомненно, обоснован и целесообразен. Убийство матерью новорожденного ребенка рассматривается как привилегированный состав. Уголовная
ответственность за отказ в приеме на работу/увольнение, обусловленная учетом репродуктивных факторов, установлена в ст. 145 УК РФ.
Наиболее несовершенной в сравнении с ранее действовавшим законодательством представляется норма, регламентирующая ответственность за незаконное производство аборта. Единственным криминообразующим признаком является отсутствие у лица, производящего данную операцию, высшего медицинского образования соответствующего профиля. Другие значимые обстоятельства: нарушение установленных правил, сроков, отсутствие согласия женщины и др. - законодатель не учел. Следует отметить, что не только советские уголовные кодексы, но и отдельные акты дореволюционного законодательства более детально и обоснованно подходили к вопросу установления ответственности за данное деяние.
Подводя итог вышеизложенному, в развитии российского уголовного законодательства, связанного с охраной репродуктивной сферы, можно выделить следующие основные этапы:
1) законы древней Руси, в которых не уделялось специального внимания рассматриваемым вопросам; присутствовали лишь разрозненные «вкрапления», связанные с репродуктивной тематикой;
2) законодательство феодальной России; наиболее значимый акт - Соборное уложение 1649 г., где отдельно была регламентирована ответственность за убийство беременной женщины, дифференцировано наказание за детоубийство, присутствовала специальная норма об отсрочке смертного приговора для беременной женщины;
3) законодательство буржуазного периода:
Воинские Артикулы, предусматривающие
достаточно суровые наказания за противоправные деяния в целом, но не уделявшие отдельного внимания репродуктивным вопросам;
Свод законов уголовных, в котором содержалось положение об отсрочке наказания для беременной женщины/кормящей матери, предусматривалось жесткое наказание за детоубийство, отдельно регламентировалась ответственность за производство аборта;
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. и Уголовное Уложение 1903 г., в которых была установлена ответственность за преступные посягательства, связанные с репродуктивными аспектами в рамках особенной части, но полностью отсутствовали соответствующие нормы в рамках общих положений;
4) законодательство советского периода, рассматривающее состояние беременности в качестве смягчающего обстоятельства; уделя-
114
ющее особое внимание регламентации ответственности за незаконное производство аборта; закрепившее неприменение смертной казни к беременным женщинам и впервые установившее уголовную ответственность за отказ в приеме на работу/увольнение беременной женщины/кормящей матери по соответствующим мотивам;
5) законодательство современной России, в котором с количественной точки зрения в достаточной мере отражена охрана репродуктивных аспектов, а с качественной - многие нормы несовершенны, уступают ранее действовавшим.
Таким образом, охрана репродуктивных аспектов на протяжении истории развития отече-
1. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Ростов н/Д, 1995.
2. Российское законодательство X-XX вв. Т. I: Законодательство Древней Руси / под ред. О. И. Чистякова. М., 1988.
3. Хрестоматия по истории государства и права России. Соборное уложение 1649 г. М., 1997.
4. Титов Ю.П. Хрестоматия по истории государства и права России. Соборное уложение 1649 г. Ст. 26. М., 1997.
5. Алихаджиева И.С., Даурова Т.Г. Уголовное право: история и современность. Вопросы общей части. Саратов, 2002.
6. Свод законов уголовных. URL: forum.yurclub.ru/index.php (дата обращения: 18.12.2012).
7. Российское законодательство X-XX вв. Т. 6: Законодательство первой половины XIX в. / под ред. О.И. Чистякова. М., 1988.
8. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г. URL: forum.yurclub.ru/index.php (дата обращения: 18.12.2012).
9. Уголовное уложение. URL: forum.yurclub.ru/ index.php (дата обращения: 18.12.2012).
10. Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. URL: forum.yurclub.ru/index.php (дата обращения: 19.12.2012).
11. Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. // История государства и права России (сборник документов). М., 1997.
12. УК РСФСР 1960 г. // СПС «Гарант» (дата обращения: 17.12.2012).
ственного уголовного законодательства была неоднородной, зависела от особенностей и нужд политического, социального, морально-этического и экономического характера, эволюции общества и государства. Анализ развития дореволюционного, советского и современного законодательства позволяет отметить отсутствие последовательной и адекватной государственной политики по рассмотренному вопросу, наличие пробелов и несовершенств, что в корне не соответствует значимости и важности означенной сферы, необходимости ее особой охраны.
1. Vladimirskiy-Budanov M.F. Survey of history of Russian law. Rostov on/D, 1995.
2. The Russian legislation of X-XX cent. ^ I: The legislation of Ancient Russia / ed. by O.I. Chistyakov. М., 1988.
3. Reader on stories of the state and law of Russia. Cathedral Ulogenie of 1649. М., 1997.
4. Titov Yu.P. Reader on stories of the state and the law of Russia. Cathedral Ulogenie of 1649. Art. 26. М, 1997.
5. Alihadzhieva I.S., Daurova T.G. Criminal law: history and the present. Questions of the general part. Saratov, 2002.
6. The Code of criminal laws. URL: forum.yurclub.ru/index.php (address date: 18.12.2012).
7. The Russian legislation of X-XX cent. ^ 6: The legislation of the first half of XIX cent. / ed. by O.I. Chistyakov. М., 1988.
8. Ulogenie about criminal and corrective punishments of 1885. URL: forum.yurclub.ru/index.php (address date: 18.12.2012).
9. Criminal Ulogenie. URL: forum.yurclub.ru/ index.php (address date: 18.12.2012).
10. The Criminal code of the RSFSR of 1922. URL: forum.yurclub.ru/index.php (address date: 19.12.2012).
11. The Criminal code of the RSFSR of 1926 // History of the state and law of Russia (the collection of documents). М., 1997.
12. The Criminal code of the RSFSR of 1960 // HLS «Garant» (address date: 17.12.2012).
115
