CC BY
850
14. Пудовочкин Ю.Е. Ответственность за преступления против несовершеннолетних по российскому уголовному праву. СПб., 2002.
15. Развитие русского права второй половины XVII - XVIII в. / С.И. Штамм, И.А. Исаев, Н.Н. Ефремова и др. М., 1992.
16. Российское законодательство X - XX веков.: В 9 т. Т. 1: Законодательство Древней Руси / Отв. ред. В.Л. Янин. М., 1984.
17. Российское законодательство X-XX веков: В 9 т. Т. 4: Законодательство периода становления абсолютизма / Отв. ред. А.Г. Маньков. М., 1986.
18. Соборное Уложение 1649 года: Текст. Комментарий. Л., 1987.
19. Таганцев Н.С. О преступлениях против жизни по русскому праву. СПб., 1871. Т. 2.
20. Таганцев Н.С. Уголовное уложение 22 марта 1903 г. СПб., 1904.
21. Тельберг Г.Г. Очерки политического суда и политических преступлений в Московском государстве XVII века. М., 1912.
22. Титов Ю.П. Хрестоматия по истории государства и права России. М.: Проспект, 1999.
23. Фойницкий И.Я. Курс уголовного права: Часть особенная: Посягательства личные и имущественные. 6-е изд. СПб., 1912.
24. Хрестоматия по истории государства и права СССР: Дооктябрьский период / Под ред. Ю.П. Титова, О.И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1990.
Поступила в редакцию 20.02.05
G.A. Reshetnikova
History of developing criminal law norms concerning responsibility for crimes against family and minors before 1917
A historical aspect of pre-revolutionary Russian criminal law in the sphere of family and minors protection has been investigated.
Решетникова Гульнара Аликовна Удмуртский государственный университет 426034, Россия, г. Ижевск, ул. Университетская, 1 (корп. 4)
ношений, тем не менее процесс демократизации последних к началу XX в., несомненно, был. Значительную роль в этом процессе сыграло уголовное законодательство.
Проведенный в хронологической последовательности анализ уголовного законодательства XIX - начала XX в. позволяет утверждать, что в дореволюционном уголовном праве России выделялись нормы, направленные на уголовно-правовую охрану института брака; на уголовно-правовую охрану института опеки и попечительства; на уголовно-правовую охрану воспитательной функции семьи; на уголовно-правовую охрану личных прав членов семьи (жизнь, здоровье, личная свобода, половая свобода и неприкосновенность, имущественные права членов семьи, трудовые права несовершеннолетнего, право несовершеннолетнего на его нормальное физическое, духовное и нравственное развитие).
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Белогриц-Котляревский Л. С. Учебник русского уголовного права: Общая и Особенная части. Киев; СПб.; Харьков: Юж.-рус. кн. изд-во Ф. А. Ио-гансона, 1903.
2. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Киев,
1905.
3. Домострой. М., 1990.
4. Есипов В. В. Уголовное право: Часть Особенная. Вып. 1: Преступления личные. Варшава, 1895.
5. Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. Т. 1: Курс русской истории. Ч.1/ Под ред. В.Л. Янина. М.: Мысль, 1987.
6. Куриленко О. Г. Трансформация понятия и формы брака в процессе формирования российского семейного права // Журн. рос. права. 2000. № 5/6.
7. Курс российского уголовного права: Особенная часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова. М., 2002.
8. Липинский М. К истории русского уголовного права XVII в. // Журн. гражданского и уголовного права. 1885. Кн. 10.
9. Лохвицкий А. Курс русского уголовного права. СПб., 1867.
10. Миненко Н.А. Городская семья в Западной Сибири на рубеже XVII -XVIII вв. // История городов Сибири досоветского периода: (XVII - начало XXв.) / Под ред. О.Н. Вилкова. Новосибирск, 1977.
11. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII -начало XX в.): В 2 т. 2-е изд., испр. СПб., 2000.
12. Памятники русского права: Законодательные акты Петра I. Первая четверть XVIII в. / Под ред. К.А. Софроненко. М., 1961. Вып. 8.
13. Познышев С.В. Особенная часть русского уголовного права: Сравнительный очерк важнейших отделов особенной части старого и нового Уложений. 2-е изд., испр. и доп. М., 1909.
возрасте до 3 лет, но и любого лица, не имевшего возможности по малолетству или иным причинам принять меры к самосохранению, если это деяние было совершено лицом, обязанным по закону, по принятой на себя обязанности или по семейным отношениям иметь в нем попечение, в случаях, когда жизнь оставленного подвергалась опасности (ст. 589) или без таковой (ст. 490).
Статьей 421 предусматривалась ответственность родителя, опекуна, попечителя или иного лица, имевшего надзор за малолетним, в случае отдачи последнего на завод, фабрику, горный промысел или в ремесленное заведение, если он не достиг установленного законом возраста.
Среди других преступлений, имевших в качестве дополнительного объекта посягательства общественные отношения, затрагивающие интересы несовершеннолетнего, следует назвать: жестокое обращение мастера с учеником или подмастерьем, находящимся у него в обучении (ст. 282); непредоставление малолетним рабочим возможности посещать школу в случаях и в течение времени, установленных законом (ст. 365); а также неисполнение правил о работах малолетних, подростков, ограждающих их здоровье или безопасность (ст. 366) [14. С. 49].
Уголовное уложение 1903 г. в отличие от Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. не содержало предумышленности как обстоятельства, отягчающего убийство, сохранив в числе особо отягчающего обстоятельства убийство матери или отца. Однако указанный состав преступления был несколько изменен. Норма закона поставила под охрану лишь жизнь законного отца, в отличие от матери: действие нормы распространялось в отношении жизни как законной матери, так и незаконной.
К квалифицированным убийствам Уголовное уложение 1903 г. также относило убийство родственника по восходящей или нисходящей линии, убийство родных брата или сестры, мужа и жены.
Мать, убившая при рождении ребенка, прижитого вне брака, каралась по Уложению заключением в исправительном доме (ст. 461), наказание относилось к привилегированному составу. Называлось преступлением в Уложении и умерщвление плода, которое различалось в зависимости от субъекта преступления: совершенное матерью, с одной стороны, и врачом либо повивальной бабкой - с другой (ст. 465, 466).
В Уложении 1903 г. были сохранены принципиальные подходы к правовой оценке половых преступлений, но предусмотрена повышенная охрана детей и несовершеннолетних от преступлений, совершаемых на сексуальной почве, относительно лиц обоих полов. В круг преступных посягательств были включены любострастные действия, любодеяние, потворство, притоносодер-жание. Дифференциация ответственности виновных проводилась в зависимости от возраста потерпевшего, его согласия на «любодеяние», его зависимого положения от виновного, а в ряде случаев и от имевшего место обольщения девицы в возрасте от четырнадцати до двадцати одного года.
В целом можно отметить, что, несмотря на господствующий в сознании общества принцип авторитарно-патриархальной модели внутрисемейных от-
рение своей половой потребности с данной женщиной. Но в то же время признавалось, если муж достигает своей цели при помощи увечья или телесных повреждений, то он подлежит ответственности только за эти действия, но не за изнасилование.
Таким образом, структура Уложения о наказаниях уголовных и исправительных свидетельствует о том, что уголовный закон, с одной стороны, признавал семью и несовершеннолетних в качестве самостоятельных, но не однородных объектов уголовно-правовой охраны, а с другой стороны, осуществлял охрану интересов несовершеннолетних и лиц, находящихся в семейных отношениях с виновным, в общем ряду преступлений против личности.
Многие из перечисленных положений нашли свое отражение и в Уголовном уложении 1903 г.
Нормы, имеющие непосредственное отношение к преступлениям против семьи и несовершеннолетних, получили свое развитие в гл. XIX Уголовного уложения «О преступлениях против прав семейственных», которая состояла уже из 19 статей. Как и прежде, было предусмотрено большое число преступлений, посягающих на институт брака (вступление в брак с лицом к тому принужденным; вступление в брак посредством обмана, прелюбодеяние, многобрачие, кровосмесительные браки). Впервые в истории России к числу преступлений против семьи были отнесены деяния, связанные с нарушением правил регистрации актов гражданского состояния, в частности несообщение лицом, обязанным это сделать, о рождении или смерти кого-либо.
Уголовное уложение предусматривало ответственность самих родителей (опекунов и попечителей) за такие деяния, как жестокое обращение с детьми; вовлечение несовершеннолетнего (не достигшего 17 лет) в нищенство или иное безнравственное занятие или за отдачу его для этой цели; принуждение к вступлению в брак; оставление несовершеннолетнего без надзора, если результатом явилось совершение им преступления (ст. 420). Карались по Уложению и дети за отказ от помощи нуждающимся родителям, упорное им неповиновение и вступление в брак вопреки их воле.
Иные составы преступлений, ранее уже известные уголовному праву России, оставаясь за пределами главы «О преступных деяниях против прав семейственных», в Уголовном уложении 1903 г. были представлены в новой редакции. Так, ответственность за похищение и подмену ребенка, не достигшего 14-летнего возраста, была дифференцирована квалифицирующим признаком: в целях использования этого ребенка для нищенства, иного безнравственного занятия или с иной корыстной целью (ст. 502). Отдельной нормой предусматривалась ответственность за похищение несовершеннолетней девицы с ее согласия для непотребства (ст. 505). Ответственность за невозвращение ребенка, не достигшего 14-летнего возраста, по требованию родителей, наступала, если это деяние не сделано из сострадания к ребенку (ст. 504). Признавалось преступлением незаявление полиции или родителям об оставленном у себя покинутом или заблудившемся ребенке в течение двух недель (ст. 505); оставление в опасности признавалось преступлением не только в отношении ребенка в
Была предусмотрена ответственность и за детоубийство (убийство малолетнего), которое наказывалось заключением в тюрьму на срок до двух лет или ссылкой на поселение (ст. 1460).
Что же касается дел о телесных повреждениях, то согласно нормам Уложения (в ред. 1885 г.) муж потерял свое неограниченное право наказывать свою жену и за нанесение последней побоев привлекался к уголовной ответственности. Но подобные дела могли быть возбуждены только по частной жалобе потерпевшей (за исключением смертельных повреждений или такого деяния последствием которого стало лишение потерпевшей рассудка, зрения, слуха, языка или одного из членов тела) и могли быть прекращены в связи с примирением сторон (ст. 1496). С 1845 г. наказанию подлежали те родители, которые нанесли своим детям увечье или рану.
В России к середине XIX в., как и раньше, власть главы семьи в отношении жены и детей была очень велика. Зависимость домочадцев от главы семьи заключалась в беспрекословном подчинении приказаниям последнего. В случае непослушания немедленно следовали наказания, в том числе и физические. Власть главы семьи была практически ничем не ограничена. Он решал имущественные вопросы, распоряжался судьбой своих детей, мог женить против их воли и отдавать в работы на определенный срок. Дети с раннего детства помогали родителям по хозяйству, воспитание и образование получали в основном дома, а когда вырастали, практически занимались тем же делом, что и их родители [11. С. 236 - 264; 10. С. 175 - 195]. За неподчинение родительской власти, развратный образ жизни или иные явные пороки дети по требованию родителей без всякого судебного разбирательства подвергались заключению в смирительные дома сроком от трех до шести месяцев.
О том, что уголовно-правовая охрана семейных отношений осуществлялась, свидетельствует наличие в российском уголовном законодательстве составов таких преступлений, как прелюбодеяние, жестокое обращение супругов по отношению друг к другу, злоупотребление властью родителей и опекунов над детьми, преступления детей против родителей, отказ детей доставлять пропитание престарелым родителям, кровосмешение. С 1843 по 1863 гг. во всей России по этой категории преступлений число возбужденных дел (следствий) возросло с 893 до 1196, с 1874 по 1892 гг. (в 33 губерниях) - с 2048 до 3126, а к 1913 г. (по всей России) - до 5365 [11. С. 249].
Следует отметить, что, несмотря на либерализацию норм, регулировавших семейные отношения и законодательное ограничение родительской власти, авторитет и послушание оставались основными принципами, определяющими и выражающими сущность внутрисемейных отношений.
Традиционно в уголовном праве в качестве квалифицированного вида изнасилования предусматривалось насильственное совокупление с восходящим или нисходящим родственником, изнасилование замужней женщины. Несмотря на то что по вопросу изнасилования в браке никаких установлений не существовало, судебная практика исходила из того, что мужья не должны признаваться субъектами изнасилования, так как они имеют право на удовлетво-
ленных законом, насильственный брак, обманный брак, брак с подставным лицом, брак без дозволения родителей и опекунов.
Применительно к предмету исследования к преступлениям против семейных отношений также следует отнести похищение и подмену младенца с целью скрыть его происхождение или состояние либо без таковой, а также оставление у себя неизвестного либо известного младенца (ст. 1856-1859 гл. I «О незаконном лишении прав состояния» раздела IX «О преступлениях и проступках против законов о состояниях»).
Наука по-разному определяла объект указанных преступлений. В. В. Есипов относил эти деяния к преступлениям против личной свободы как «индивидуальной способности лица располагать своими внутренними, душевными движениями и внешними, физическими проявлениями самодеятельности» [4. С. 61]. Объектом таких преступлений С. В. Познышев считал права родителей по содержанию и воспитанию детей [13. С. 369]. А. Лохвицкий называл основным объектом этих преступлений права состояния. Он в то же время полагал, что в случае совершения данных преступлений «младенец лишается не только прав состояния, но и попечений своих родителей и, кроме того, при похищении поражается еще и третье лицо - родители» [9. С. 488].
Несмотря на дискуссионный характер содержания основного непосредственного объекта похищения, подмены и оставления у себя ребенка, приведенные выше трактовки указывают, что прежде всего совершение этих преступлений в основном рассматривалось как деяние, дестабилизирующее внутрисемейные отношения, лишающее как родителей, так и детей их прав на осуществление и получение семейного воспитания.
Родителеубийство по Уложению 1845 г. (в ред. 1885 г.) признавалось самым тяжким преступлением против жизни и влекло особый вид наказания: «За умышленное убийство отца и матери, виновные подвергаются: лишению всех прав состояния и ссылкой в каторжную работу в рудниках без срока. По прибытии их в место каторжной работы они ни в коем случае и ни по каким причинам не переводятся в отряд исправляющихся, увольняются от работы не иначе как за совершение к оным от дряхлости неспособностью, и даже тогда не освобождаются от содержания в строгости» (ст. 1449). По мнению Н.С. Таган-цева, «...не сам факт нарушения семейных отношений, а выразившаяся в этом нарушении особенная опасность воли являются истинной причиной усиления наказания за отцеубийство» [19. С. 48].
Для квалификации убийства отца или матери по этой же статье предумышленность не требовалась, достаточно было умысла на убийство, тогда как для иных преступлений, в том числе и тяжких убийств, общим основополагающим признаком являлся предумышленный (заранее задуманный) характер преступления [7. С. 97].
К тяжким предумышленным преступлениям относились: убийство жены или мужа, сына или дочери, любого родственника по прямой восходящей или нисходящей линии, либо убийство боковых родственников: родного брата и родной сестры, родной тети или родного дяди (ст. 1451).
Кроме специальных глав, в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных содержались и иные нормы, охранявшие интересы несовершеннолетних. Так, нормами раздела II «О преступлениях против веры и нарушении ограждающих оную постановлений» предусматривалась ответственность за воспитание детей не в христианской вере, за допущение христианских детей к неправославным обрядам и т. д. (ст. 192, 198, 200, 201, 209, 220).
Глава III «О преступлениях против общественной нравственности и нарушении ограждающих оную постановлений» содержала ст. 1285, в которой предусматривалось наказание в отношении лиц, осуществляющих надзор за малолетними или несовершеннолетними, в случае благоприятствования или склонения последних к «непотребству» или другим порокам, и ст. 1296, по которой карались за сводничество в целях «непотребства» детей своими родителями. В отделении «О противных нравственности и благопристойности сочинениях, изображениях, представлениях и речах» определялась ответственность учителей, наставников и опекунов за распространение ими в учебном заведении сочинений или изображений, «явно противных добрым нравам и благопристойности среди вверенных им под надзор малолетних и несовершеннолетних» (ст. 1303).
Глава XIV Уложения «О нарушении уставов фабричной, заводской и ремесленной промышленности» включала ст. 1378, согласно которой следовала ответственность для мастера и подмастерья, если они будут уличены в «злоупотреблении дозволенных им законом мер домашнего исправления учеников своих или в том, что они дают им недовольно успокоения и пищи»; в ст. 1380 предусматривалось наказание за то, если мастер «вместе с собою напоит в работный день подмастерья или ученика или пойдет с ним в зазорный дом, или, усмотрев развратное их поведение, за оное не накажет их»; а в ст. 1384 - за отсутствие со стороны мастера заботы об обучении и хорошем поведении своих подмастерьев и учеников (гл. «О произвольном оставлении человека в опасности и неоказание помощи погибающему»). Была определена и дифференцированная ответственность за оставление ребенка в опасности (ст. 1986-1991) [14. С. 35 - 45].
Такое структурирование уголовного закона позволяет признать, что уголовно-правовая охрана несовершеннолетних детей осуществлялась, во-первых, как охрана пассивных объектов родительской, опекунской или попечительской заботы в рамках семьи, во-вторых, как охрана самостоятельных субъектов, обладающих специфическим правовым статусом.
В XIX в. под воздействием светского законодательства многие институты семейного права трансформировались и объективно подвели к признанию церковной формы не единственной формой брака [6. С. 50]. Уголовно-правовые меры воздействия должны были, выполнять, роль специальных юридических средств обеспечения законного и государством, санкционированного брака. Поэтому наряду с прелюбодеянием и многобрачием Уложение 1845 г. признавало преступлением заключение брака с нарушением условий, установ-
ние обусловливалось не только нравственными началами, но и государственным интересом, потому что дети, находясь в безусловной власти родителей, повинуясь им беспрекословно, тем самым выходили из власти государства; самодержавие родителей парализовало самодержавие верховной власти и закона. Теперь власть родителей сохранена законом в пределах, требуемых нравственностью, благом семьи, самих детей и государства» [9. С. 477].
Согласно нормам гл. II раздела XI Уложения 1845 г. преступными стали признаваться следующие злоупотребления родительской властью: принуждение своих детей к браку или пострижению в монашество (ст. 2078); вовлечение своих несовершеннолетних детей в преступление (ст. 2079); развращение нравственности детей, а также потворство их разврату (ст. 2080); присвоение и растрата принадлежащего детям имущества (ст. 2082).
Положения гл. IV «О злоупотреблении власти опекунов и попечителей» были идентичными положениям гл. II раздела XI. Статьи 2091-2093 Уложения также предусматривали ответственность за принуждение к вступлению в брак или монашество, за присвоение или растрату имущества либо иной вред опекаемым несовершеннолетним со стороны опекунов, попечителей и за вовлечение их в преступление, но субъектом названных преступлений были опекуны или попечители.
Наличие уголовной ответственности при равных формах преступного поведения законных родителей, опекунов и попечителей, на наш взгляд, обусловливалась, прежде всего, тем, что государство, отказавшись от полной монополии воспитания детей, оставшихся без попечения родителей в государственных воспитательных учреждениях, охраняло им же созданный институт опеки и попечительства. Думается, что, осознавая приоритет семейного воспитания, как с учетом материально-бытовых условий жизни, так и иных самых разнообразных потребностей ребенка, государство стремилось с помощью уголовно-правовых средств обеспечить исполнение опекунами и попечителями их позитивных обязываний, что служило гарантией надлежащего функционирования зарождавшегося в то время института опеки и попечительства.
Нормами гл. 6 «О нарушении постановлений о воспитании юношества» раздела VIII «О преступлениях против общественного благоустройства и благополучия» уголовными проступками признавались следующие деяния: самовольное учреждение учебного или воспитательного заведения (ст. 1319); уклонение от выполнения решения о закрытии учебного заведения (ст. 1320); обучение детей без надлежащего свидетельства о необходимых на то знаниях (ч. 1 ст. 1321); допуск таких лиц к педагогической деятельности родственниками, опекунами, содержателями училищ и пансионов (ч. 2 ст. 1321). Полагая, что «без обладания делом воспитания порядок не будет прочен, что необходимо воспитывать молодое поколение в духе известной правительственной системы» [9. С. 444], государственная власть, «реализуя стремление сохранить за собой монополию на идеологию... должна была не только пресекать идущую вразрез с ней деятельность, но и по возможности не допускать ее, используя предупредительную мощь уголовного права» [14. С. 35].
лось. Другими словами, это рассматривалось как смягчающими вину обстоятельствами (толкование к арт. 163).
Таким образом, в XVIII в. закон по-прежнему не устанавливал пределов наказания детей, за исключением убийства, но само право наказания детей стало трактоваться как право наказания в целях воспитания. Лишь с принятием Уложения в 1845 г. родители, нанесшие увечье или рану своим детям, подлежали ответственности.
В Артикулах отводилось место и преступлениям против половой неприкосновенности несовершеннолетних. Так, арт. 166 гласил: «имеют быть наказаны» за акт мужеложства несовершеннолетнего, «ежели кто отрока осквернит ...». Наказание усиливалось в случае насильственного совершения указанного деяния: «Ежели насильством то учинено, тогда смертию или вечно на галеру ссылкою наказать» [17. С. 358 - 359].
Уложением о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., особенно в последней его редакции 1885 г., во многом были упорядочены и существенно дополнены нормы, касающиеся преступлений в сфере охраны семьи и несо-вершеннолетних5.
По сравнению с прежним уголовным законодательством система преступлений Особенной части Уложения стала более четкой и соответствовала в какой-то мере объектам посягательства. Так, законодатель предусмотрел преступления, посягающие на интересы семьи и несовершеннолетних в отдельных разделах Уложения. Раздел XI «О преступлениях против прав семейственных» включал в себя несколько групп отношений. Первую составили брачные отношения: «О преступлениях против союза брачного» (гл. I). Во вторую группу были включены личные неимущественные и имущественные отношения между членами семьи: «О злоупотреблениях родительской власти и о преступлениях детей против родителей» (гл. II). Личные неимущественные и имущественные отношения между другими родственниками и иными лицами выделены в третью группу отношений: «О преступлениях против союза родственного» (гл. III). В четвертую группу вошли отношения, возникающие в связи с устройством в семью детей, оставшихся без попечения родителей: «О злоупотреблении власти опекунов и попечителей» (гл. IV).
Интересы несовершеннолетних охранялись как специально выделенными нормами («О нарушении постановлений о воспитании юношества» (гл. 6 раздела VIII «О преступлениях против общественного благоустройства и благополучия»), так и иными нормами, предусматривающими ответственность за посягательства против детей.
Хотя закон на протяжении XVIII - первой половины XIX в. все еще определял внутрисемейные отношения как патриархально-авторитарные, тем не менее под влиянием демократических и гуманистических начал власть главы семьи над домочадцами постепенно ослабевала и, самое главное, стала регулироваться законом. По справедливому замечанию А. Лохвицкого, «это смягче-
5 Наряду с Уложением в России одновременно действовал и Устав о наказаниях, назначаемых мировыми судьями, 1864 г.
из них относились отношения, возникающие из брака. Преступлениями, посягающими на эти отношения, являлись прелюбодеяние, многобрачие, инцест.
В отличие от Соборного Уложения 1649 г. в петровском Артикуле разграничены прелюбодеяние, совершенное между лицами, состоящими в браке (двойное прелюбодеяние), и прелюбодеяние между лицами, находящимися в супружестве с холостыми (простое прелюбодеяние). При простом прелюбодеянии ответственность смягчалась, если за уличенного в прелюбодеянии ходатайствовал супруг или совершивший прелюбодеяние мог доказать, что в браке не может «телесную охоту утолить» [22. С. 194]. Квалифицированными прелюбодеяниями признавали браки с нехристианами, раскольниками, кровосмесительные браки, за что назначались плети и епитимия [15. С. 192 - 193].
Прелюбодеянием признавалось и половое сношение холостого мужчины с девицей, сговоренной с другим мужчиной.
Равным прелюбодеянию (начиная со второй половины XVII в.) считали и многобрачие (двоеженство) (арт. 171, 172). Н. С. Таганцев, объясняя ответственность за многобрачие, отмечал, что существенный признак многобрачия состоит не в нарушении прав супруга, которое может и отсутствовать, не в обольщении вступающего с виновным в брак, не имеющим места при обоюдном знании брачующихся о прежнем супружестве, а в нарушении общественно-государственного начала единобрачия [20. С. 517].
Половое сношение с близкими родственниками или близкими свойственниками каралось смертной казнью. Церковному покаянию и наказанию по усмотрению суда за кровосмешение также подлежали лица, находящиеся в боковой степени родства (арт. 173, 174). Л. С. Белогриц-Котляревский писал, что «запрещая кровосмешение, государство, очевидно, стремится охранить не чьи-либо права, а религию и мораль как основы общежития» [1. С. 485].
Во вторую группу включены отношения по поводу охраны института семьи. Так, согласно арт. 176 в случае рождения ребенка от связи холостого мужчины с незамужней женщиной и его отказа от женитьбы отец ребенка обязан предоставить средства на содержание матери и младенца, кроме того, должен быть наказан церковным покаянием. В связи с этим юридическим фактом, порождающим названные отношения, является рождение ребенка, а не сожительство. Наказание же выступает мерой воздействия, которая позволяет принудить отца к женитьбе. В случае такой женитьбы наказание исключается [12. С. 442 - 443].
Артикулы Петра I содержали ряд новых решений по вопросам ответственности за преступления против несовершеннолетних. Так, в 1715 г. впервые в России была уравнена ответственность за убийство малолетнего ребенка и родителеубийство (арт. 163). Лица, совершившие указанные преступления, наказывались колесованием.
Однако если убийство было совершено «...не нарочно или не в намерении кого умертвить. » [22. С. 193], например, если кто-нибудь наказывал жену или ребенка и так жестоко побил, что причинил смерть, то наказание смягча-
Согласно Соборному Уложению наказание также предусматривалось за грубость6 или нанесение побоев родителям, самовольное завладение их имуществом (ст. 4 - 5 гл. XXII).
Дети не имели права обращаться в суд с челобитными на родителей и подлежали за такое челобитье битью кнутом [24. С. 245]. При этом наказание на детей налагалось без производства расследования, только по жалобе родителей [2. С. 475]. Однако, по мнению большинства исследователей, Уложение содержало и исключение: доносы детей на родителей допускались (и даже были обязательны) при обвинении в государственных преступлениях (ст. 6, 7, 18, 19 гл. II) [21. С. 140].
Следовательно, нормы Уложения регулировали взаимоотношения родителей и детей в пределах семьи, предоставляя родителям полную свободу в выборе средств и методов воздействия на детей, «исходя из принципа безусловной власти первых над вторыми» [18. С. 66]. Если обязанности главы семьи перед детьми имели исключительно моральный характер7, то обязанности детей перед родителями были определены в законе.
В отличие от ст. 53 Псковской судной грамоты в ст. 5 Соборного Уложения предусматривалось наказание «бить кнутом же нещадно» [24. С. 244 - 245] за непочитание и отказ кормить престарелых родителей.
В Соборном Уложении предусматривалась ответственность за преступление против общественной нравственности - сводничество (ст. 25 гл. XXII), в том числе сводничество, превращенное в промысел, рассматривалось как квалифицированное преступление [18. С. 392].
Сравнение ст. 3 и 26 гл. XXII Соборного Уложения показывает, что законодатель не относил к разряду семейных преступлений умышленное причинение смерти ребенку, рожденному вне брака («в блуде»), приравнивал его к преступлению безнравственному и аморальному [18. С. 392]. Однако за совершение такого деяния матери грозила уже более суровая кара - смертная казнь. Применение столь суровой меры объясняется тем, что вина убийства отягчается виной «блуда» и стремлением его скрыть.
Значительный вклад в правовую охрану семьи и несовершеннолетних был сделан законотворческой деятельностью Петра I. Наибольший интерес из уголовно-правовых документов петровского времени представляет Воинский артикул 1715 г., который действовал параллельно с Соборным Уложением 1649 г.4 вплоть до создания Свода законов Российской империи [8. С. 11, 12].
Непосредственно защите интересов семьи были посвящены нормы гл. XX Воинского артикула «О содомском грехе, о насилии и блуде». Охраняемые ее нормами отношения можно условно подразделить на две группы. К первой
6 С 1787 г. оскорбление родителей детьми из разряда уголовных преступлений перешло в разряд нравственных проступков.
7 Ответственность законом устанавливалась лишь за детоубийство.
4 М. Липинский отмечал одновременное существование в XVII в. различных по своим принципам кодексов - Соборного Уложения и Воинского артикула, которые к тому времени не исчерпывали уголовного законодательства.
силою дадут, а что створить над собою......Тако же и отрок» - насилие со стороны родителя при заключении брака их дочерью или сыном и их возможное самоубийство [16. С. 149; 168 - 169; 190].
Новгородская и Псковская судные грамоты - крупнейшие памятники феодального права эпохи раздробленности Руси5 - содержали две нормы, имеющие непосредственное отношение к охране интересов семьи и несовершеннолетних: ответственность за лишение сына права на наследство, за отказ в помощи своим родителям - «Аже сын отца или матерь не скормит до смерти, а пойдет из дому, части ему не взять» (ст. 53 Псковской судной грамоты) [16. С. 338], а также ст. 97 [24. С. 37], где говорится об отцеубийстве и братоубийстве, которые, однако, не выделялись из круга других убийств.
Соборным Уложением 1649 г. предусматривалась ответственность за убийство родителей и детей, братьев и сестер, женой мужа, незаконнорожденных детей (ст. 1 - 3, 7, 14, 26 гл. XXII).
Убийство отца или матери как для прямых виновников, так и для тех, «которые с ними такое дело учинят», влекло за собой смертную казнь (ст. 1 - 2 гл. XXII), убийство же детей родителями - тюремное заключение и «у церкви божии объявляти тот свой грех всем людям вслух. А смертию отца и матери за сына и за дочь не казнити» (ст. 3 гл. XXII) [24. С. 244].
Отнесение убийства родителей к квалифицированному лишению жизни и более строгое наказание за его совершение были обусловлены особым качеством объекта посягательства, специфическими качествами лица, его совершающего, и особенностью отношений между виновным и потерпевшим. Роди-телеубийство указывало на «особую нравственную испорченность виновных» [23. С. 34], «на забвение виновным одного из инстинктов, присущее человеческой природе, забвение, предполагавшее в нем в свою очередь особенную испорченность преступной воли, а потому долженствованное повлечь и усиление ответственности» [19. С. 7].
В Домострое - памятнике обычного права отражена неограниченная власть родителей над своими детьми: «Казни сына своего от юности его ... и не ослабеи бия младенца, аще бо жезлом биеши его, то не умрет, но здравее будет: ты бо бия его по телу, душу его избавляеши от смерти. Дщерь ли има-ши, положи на нь грозу свою. Воспитай детей в запретах и найдешь в них покой и благословение. Так не дай ему воли в юности, но пройдись по ребрам его, пока он растет, и тогда, возмужав, не провинится перед тобой и не станет тебе досадой и болезнью души, и разорением дома, погибелью имущества, и укором соседей, и насмешкой врагов, и пеней властей, и злою досадой» [3. С. 134 - 136].
5 Нормы Новгородской и Псковской судных грамот, по нашему мнению, нельзя рассматривать только как сборники местного права. Некоторые из их числа нашли широкое распространение через много веков спустя в самых разных законодательных актах России.
46
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
УДК 343. 54/59 (094.3) Г. А. Решетникова
ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА РОССИИ О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ ПРОТИВ СЕМЬИ И НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ДО 1917 ГОДА
Освещается исторический аспект отечественного уголовного законодательства досоветского периода в области охраны интересов семьи и несовершеннолетних.
Ключевые слова: уголовное право, история уголовного законодательства, интересы семьи и несовершеннолетних, преступления против семьи и несовершеннолетних.
В древнерусском праве (Русская Правда XI-XV вв., Судебники 1497, 1550 гг.) не рассматривались интересы семьи и несовершеннолетних в качестве самостоятельных объектов уголовно-правовой охраны и не предусматривались нормы об ответственности за деяния, посягающие на интересы семьи и несовершеннолетних. Это, по мнению В. О. Ключевского, объясняется рядом причин: во-первых, тем, что законодатель воспроизводил действовавшее на Руси право только в меру потребностей церковной юрисдикции. Поэтому законодательство того периода умалчивало о политических преступлениях, а также об умычке, об оскорблении женщин и детей, об обидах словом, так как эти дела судились церковным судом на основании особых церковных законоположений. Во-вторых, до половины XI столетия княжеский судья мог обходиться и без законов, потому что были еще крепки древние юридические обычаи, которыми руководствовался в судебной практике князь и его судья; наличие состязательного процесса и забывчивость судьи о юридическом обычае позволяли тяжущимся сторонам самим напомнить о нем. В-третьих, князь мог в любое время, в случае нужды, своей законодательной властью восполнить юридическую память или разрешить казуальное недоумение судьи [5. С. 219 - 220].
В Церковных Уставах Великих князей Владимира Святославовича и Ярослава, охранявших интересы семьи и несовершеннолетних, к преступным относились следующие посягательства: «смилное» - не освященную церковью совместную жизнь мужчины и женщины; «заставанье» - прелюбодеяние; «в племени или в сватьстве поимуться» - кровосмешение; «пошибанье» - изнасилование чужой жены или дочери; «или сын отца бьеть, или матерь, или дчи, или снъхи свекровь» - избиение (убийство) родителей «отроком»; «или девка детя повержеть» - избавление от младенца, аборт; «аже у отца и у матери дчи девкою детяти добудеть» - рождение внебрачного ребенка; «тако же и женка без своего мужа или при мужи дитяти добудеть, да погубить, или в свиньи ввержеть, или утопить» - детоубийство незаконнорожденного ребенка, совершенное замужней женщиной; «аже девка не восхочеть замуж, а отецъ и мати
