CC BY
57
лежат к единому эстетическому пространству. Даже в портретах художницы человек предстает как частица природы.
На рубеже тысячелетий наблюдается сложение разных субкультур, возникающих на основании изменения ценностных ориентиров, общественного положения, возраста. Это вызывает многообразие эстетических и художественных вкусов и предпочтений. Творчество Ирины Щетининой сопрягается с новыми понятиями - «экология красоты», «экология жизни», оно как бы комплементарно по отношению к природе. В человеке живет понимание сущности жизни, и суть эта не в карьере, не в суете, а в полноте бытия. Многогранной художнической деятельностью И.В. Щетинина напоминает людям об этой истине. В наше сложное противоречивое настоящее ее произведения как бы смотрят на нас из вечного гармонического будущего. Проходят столетия, но не устаревает, а напротив - набирает силу известная формула «Прекрасное есть жизнь», потому что самое общее из того, что мило человеку, и самое дорогое ему на свете - это жизнь. Художественно-образное миропознание нельзя рассматривать как «донаучное» или «вненаучное», понимая под этим знание недостоверное; часто именно художественно-образное миро-познание оказывается достовернее и несомненнее всякого иного. Произведения И.В. Щетининой, созданные на переломе веков в противоречивое время, открывают зрителям радость общения с образами вечной природы, поднятыми ее творчеством на пьедестал красоты. И.В. Щетинина испытывает удивление и восторг перед неисчерпаемостью форм и тайн мира, ею все глубже осознается самоценность жизни и самоценность искусства. Что доминирует в современном искусстве Алтая - объединяющее начало, вытекающее из единой системы художественного образования, или различия, рождаемые своеобразием географических, климатических условий развития регионального искусства? Как расшифровывается такое художественно-эстетическое понятие, как «сибирский стиль»? Ответы на эти вопросы требуют специального исследования. Мы только можем с полным основанием утверждать - творчество Ирины Витальевны Щетининой развивается в русле традиций искусства России, отражая в то же время ярко выраженный индивидуальный художественный стиль.
Библиографический список
1. Художники Алтайского края: Биобиблиографический словарь / нучн. ред. Т.М. Степанская. Барнаул, 2006. - Т.2.
2. Степанская, Т.М. Ирина Щетинина: Альбом. Барнаул: Арт-галерея Щетининых, 2009.
Статья поступила в редакцию 9.06.09
УДК 745.52 (571.12) «19 / 20»
Н.И. Сезева, соискатель АлтГУ, г. Тюмень, E- mail: sezevani@yandex.ru
ТЮМЕНСКИЙ НАРОДНЫЙ КОВЕР В ТРУДАХ ОТЕЧЕСТВЕННЫХ ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX - НАЧАЛА XX вв.
Тюменский народный ковровый промысел становится предметом научного исследования впервые в материалах известных ученых, музейных и общественных деятелей второй половины XIX - начала XX вв.: Н.В. Шелгунова, П.М. Головачева, И.Я. Словцова, Н.Л. Скалозубова. В их исследованиях приводятся сведения об истории возникновения и современном состоянии тюменского коврового промысла, статистические материалы о степени его распространения, сведения о технике и технологии производства махровых и безворсовых ковров, их стоимости и системы сбыта. Среди исследователей тюменского коврового промысла особое место принадлежит выдающемуся деятелю культуры конца XIX - начала XX вв. С.А. Давыдовой. Ее труд " Производство ковров в Тюменском округе Тобольской губернии (СПб., 1894) признан самым значительным и фундаментальным исследованием в дореволюционный период".
Ключевые слова: архивно-документальные источники, С.А. Давыдова, историография, исследователи, каталоги, ковровый промысел, коллекции, мастерицы, орнамент, Сибирь, Н.Л. Скалозубов, И.Я Словцов, статистические сведения, технология изготовления, типы и виды ковров, Тобольская губерния, Тюменский район, выставки, центры ковроткачества.
Первые попытки серьезного исследования тюменского характерен интерес к русскому народному искусству. Во мно-
коврового промысла были предприняты в 60-70-е годы XIX гих губернских и уездных городах повсеместно были созданы
столетия. Для художественной культуры данного периода общественные и государственные организации, музеи и науч-
Главным в портрете является лицо, а в нем - внимательный взгляд, обращенный к художнику и зрителям. В образе сдержанно выражено чувство собственного достоинства и ощущение того, что жизнь состоялась и в ней, как бы не предвидится крупных перемен.
Жизненный путь каждого человека совершенно уникален, как уникально всякое творчество. Человеческую сущность Ирины Витальевны Щетининой определяет великолепное базовое качество - жизнелюбие.
В ее живописных произведениях сугубо личные переживания не выступают ярко и откровенно, но в них всегда присутствует состояние желания быть с природой, слиться с ее гармонией. Искусство и природа в творчестве Ирины принад-
ные общества, в задачу которых входило изучение и возрождение кустарных ремесел и промыслов. В начале 1860-х гг. известный русский революционер-демократ, публицист и общественный деятель Н.В. Шелгунов предпринял специальное путешествие по городам Западной Сибири. В период пребывания в Тюмени, заинтересовавшись ковровым промыслом, Шелгунов собрал интересные сведения об истории его возникновения, статистический материал о степени его распространения, а также первым из исследователей подробно описал технику изготовления сибирского махрового ковра. «Ковры бархатные приготовляются действительно особенным замечательным способом. Заводится основа и затем нарезается шерсть кусочками в полвершка длиной. Этими кусочками и делается бархат. Ткут ковер таким образом. Делают утком закроину ковра в полвершка, менее или более, потом нарезанные кусочки навязываются на основу непрерывным рядом по направлению утка; навязав, пропускают уток, приколачивают его бердом и выравнивают линию узелков, потом завязывают другой ряд, пропускают уток и приколачивают, затем третий ряд узелков, снова уток и т.д. Узелки навязывают так, что каждый из них торчит на лицевой стороне ковра обоими своими концами. Довольно длинные концы узелков сравнительно с коврами разрезного бархата придают тюменским коврам особенную мягкость и толстоту, которой не отличаются ковры разрезного бархата фабричной работы. Но зато тюменские ковры берут вдвое больше шерсти и представляют с изнанки шерстяную поверхность, чего нет у ковров машинного тканья. Несмотря на это неэкономическое употребление материала и на огромный труд, они продаются чрезвычайно дешево. Ковер в три аршина длины и два аршина ширины продается в городе за 3 рубля. В бархатном ковре такого размера делается 100000 завязок, или кончиков, т. е. за одну копейку делается 350 узелков. Шерсть с окраской стоит 2 рубля, и рубль приходится на работу. Ковер ткется вдвоем в 3 дня, следовательно, чистого заработка в день на двух 1 рубль ассигнациями, понятно, что существовать исключительно этим промыслом нельзя, он может быть подспорьем другим занятиям или же в состоянии дать средство для существования только при огромном размере производства на фабричный лад» [1, с. 9].
В статье, опубликованной в столичном журнале «Русское слово», Н.В. Шелгунов впервые ставит вопрос о необходимости открытия в Тюмени ковровых мастерских и рисовальной школы, об усовершенствовании ткацких станков и улучшении ковровых рисунков. «Стоило бы ввести два - три станка простого, но лучшего устройства, чем существующие в Тюмени; научить десяток баб разным ковровым тканям, завести школу рисования, и тюменские ковры, пожалуй, не уступили бы берлинским. И всю эту революцию в местном производстве можно сделать в один, два, а в три года иметь своих рисовальщиц и тысячи ковровых узоров. Чтобы производство тюменских ковров вышло из своего азиатского застоя, нужно, чтобы появилась одна светлая голова и дала производству новый толчок» [1, с. 11].
В начале 1870-х гг. в Тюмени благодаря энергии и усилиям членов местного либерально-демократического кружка «Молодая Сибирь», в первую очередь его создателя и вдохновителя К.Н. Высоцкого, была организована «в громадных размерах» с «новейшими приспособлениями» ковровая мастерская. «С целью улучшения качества изделий» при ней открыли школу рисования для мастериц-ковровщиц, в которой профессиональный художник знакомил наиболее талантливых учениц с основами рисунка и живописи, участвовал в разработке эскизов новых ковровых узоров.
К.Н. Высоцкий также наладил тесные контакты со многими ковровщицами округа. Эти отношения с кустарями строились на новой основе, то есть на полном доверии мастерицам, их владению техникой, природному таланту. Как вспоминал один из членов кружка, «...Высоцкий выписывал разные руководства, всевозможные рисунки и краски и все это рассылал для опытов более толковым своим многочисленным знакомым коверницам в уезде. При посредстве своих
знакомых специалистов он также давал мастерицам всевозможные советы, указания и даже материальную помощь в виде временных ссуд, кредитов и пр.» [2, с. 1].
Надо отметить, что эти начинания не получили поддержки среди властей города и вскоре ковровая мастерская и школа рисования были закрыты. Однако «эта попытка не прошла даром для окрестных кустарей: многие узнали что есть узоры для ковров и стали их выписывать»
В конце XIX - начале ХХ в. новые подробные статистические сведения о современном состоянии и степени распространения тюменского коврового промысла можно найти в статьях редактора «Сибирской торговой газеты» в Тюмени А.А. Крыова; известного историка, ученого-краеведа П. М. Головачева; сибирского ученого, публициста Н.М. Ядринцева, тюменского и московского купца - мецената Н.М. Чукмалди-на.
В связи с подготовкой Тобольской губернии к участию в крупных всероссийских и международных кустарно-промышленных выставках тюменский ковровый промысел становится предметом серьезного исседования со стороны видного сибирского ученого, директора Тюменского реального училища И. Я. Словцова, губернского агронома, крупного общественного и музейного деятеля Н.Л. Скалозубова. Благодаря их неутомимой деятельности в 1880-1910-е гг. систематически проводились обследования всех наиболее значительных и известных центров ковроткачества, выявлялись имена талантливых мастериц-ковровщиц, собирались ковровые коллекции для экспонирования на престижных выставках и составлялись специально для них обстоятельные, подробные каталоги.
В этот период многие из исследователей были обеспокоены ухудшением качества ковровых изделий вследствие того, что тюменские мастерицы, во-первых, стали широко использовать для производства ковров вместо дорогой овечьей, грубую, жесткую коровью шерсть и вместо естественных красок «в погоне за яркими цветами и колером» непрочные анилиновые красители, а во-вторых, -- нередко «вдохновлялись» малохудожественными «грошовыми» печатными рисунками, издаваемыми модными журналами (конечно, речь шла об изделиях массовой продукции, а не о вещах, сделанных на заказ). Таким образом, ощущалась острая необходимость проведения «реформы коврового производства в смысле придания большей прочности коврам». Для этого, по мысли одного из исследователей, было необходимо «. изменить основу и уток, повысить красоту... разработав новые рисунки, усилить прочность красок, указав способ делать их нелинючими, как сделали это не так давно ситцевые фабриканты» [3, с. 16].
В связи с этим была предложена программа мер по поддержке и развитию коврового промысла в Тюменском округе, включающая открытие рисовальных классов в крупных кустарных центрах, организация музея образцов, Кустарного банка и при нем склада для продажи изделий, создание «Общества содействия кустарям».
Среди тех, кто глубоко и всесторонне изучал историю тюменского ковроткачества, способствовал его процветанию, особое место занимает С.А. Давыдова. Ее труд «Производство ковров в Тюменском округе Тобольской губернии» признан самым крупным и фундаментальным исследованием «столь интересного и своеобразного промысла» в дореволюционный период.
Имя Софьи Александровны Давыдовой (1842-1915), к сожалению, оказалось как бы вычеркнутым из контекста истории отечественной культуры. Ее биография до сегодняшнего дня не изучена, личность не исследована. А между тем ее имя с полным правом может быть поставлено в один ряд с такими выдающимися деятелями русской культуры конца ХІХ - начала ХХ в., как М.К. Тенешева, Е.Г. Мамонтова, Е.В. Поленова, Н.С. Шабельская. Круг знакомых ей художников, историков, критиков, коллекционеров, общественных деятелей был очень широк: В.В. Стасов и И.Е. Репин, Л.Н. Толстой и Н.Д. Бартрам, С.Л. Левицкий и И.Ф. Борщевский, А.В. Пра-хов и Е.Н. Половцева.
В 1888 г. Давыдова была приглашена на службу в Министерство государственных имуществ, в ведении которого находились кустарные промыслы (отметим, что к этому времени ею был издан труд «Русское кружево и русские кружевницы» (1885), который был награжден премией Академией наук). «С этого времени самая задача моей деятельности значительно расширилась: приходилось изучать различные женские промысл и возобновлять ежегодно поездки по России. Ознакомление с промыслами: вышивальным, тканьем ковров и ткацкой работы, тотчас же возбудило в Стасове новые желания, а именно, чтобы я принялась за составление истории русских тканей» [4, с.86]. Под непосредственным руководством критика, общественного деятеля, знатока фольклористики и борца за национальный характер искусства В. В. Стасова Софья Александровна штудирует в Публичной библиотеке книги по истории русских и восточных тканей и ковров, изучает частные коллекции (Н.Л. Шабельской) и музейные собрания (Исторический музей в Москве), совершает частые поездки по деревням, селам, городам различных губерний России для сбора материалов по истории промысла, знакомится на местах с особенностями местного ковроткачества.
За период с 1890 по 1895 г. Давыдова побывала в наиболее крупных центрах коврового производства Смоленской, Рязанской, Курской, Ярославской губерний, а также Средней Азии, Урала и Сибири. В 1891 г. по поручению Министерства государственных имуществ ею была предпринята поездка в Тюменский округ Тобольской губернии. В течение месяца неутомимая исследовательница обследовала Каменскую, Успенскую, Липчинскую, Троицкую, Усть-Ницинскую, Черви-шевскую, Тугулымскую волости, собрала «по возможности, необходимые сведения относительно времени возникновения ковровой работы в селах и деревнях округа», а также многочисленные статистические данные, характеризующие современное состояние коврового промысла: количество мастериц, виды изделий массового характера, их стоимость и система сбыта. Давыдова впервые дает подробное описание технологии и основных этапов производства махровых и безворсовых ковров. Известно, что во время пребывания в селах и деревнях Тюменского уезда ею были сделаны сотни фотографий с лучших и наиболее характерных образцов местных вышивок и ковров. (К сожалению, эти материалы до настоящего времени не удалось выявить в столичных музеях и архивах). Как и ее коллеги, Давыдова не могла не отметить - техника изготовления ковров заметно ухудшилась «из-за замены овечьей шерсти коровьей, тяжелой и жесткой, и перехода к окраске шерсти анилиновыми красками вместо растительных, употреблявшихся раньше и отличавшихся прочностью... Сами мастерицы хорошо это сознают и понимают, что все яркие краски, к которым они имеют такое пристрастие, месяца через 3-4 сильно линяют и обесценивают их произведения; несмотря на это, возвращаться к растительным краскам ткальи не желают, да отчасти и не могут. Не желают они потому, что с растительными красками больше возни, больше труда, а не могут вследствие того, что сами покупатели требуют ныне более разнообразия и более тонких оттенков в цветах, что при употреблении анилиновых красок достигается мастерицами легко. Получать же такие же разнообразные оттенки при окраске шерсти растительными красками мастерицы не умеют. Кроме того, у тюменских мастериц ощущается самый большой недостаток в хороших узорах» [5, с. 285].
Результаты исследования впервые были опубликованы
Библиографический список
на страницах «Отчетов и исследований по кустарной промышленности в России» в 1894 г. Однако дополненный и доработанный труд С.А. Давыдовой «Кустарная промышленность России. Женские промыслы» вышел в Петрограде спустя десятилетия уже в 1913 году. В них исследовательница ставит вопрос перед местными властями о необходимости обратить серьезное внимание на ковровый промысел в Тюменском округе, в «котором сосредоточено большое число мастериц, хорошо подготовленных для ковровой работы». С.А. Давыдова предлагает ряд мер по улучшению качества ковровых изделий, в том числе их орнаментально-декоративного оформления, о помощи ковровщицам в расширении рынка сбыта, о возможности показа лучших образцов на различного уровня российских и международных выставках. Она также ставит вопрос об открытии в Тюмени воскресной школы или артели для ковровщиц с целью «научить их рисовать и развить в них вкус, который руководил бы ими при выборе и составлении узоров», об организации кустарного склада для продажи необходимых для мастериц материалов и инструментов. При складе она предлагает сформировать музей образцовых изделий.
Научный труд С.А. Давыдовой является единственным дореволюционным источником, в котором впервые приводятся бесценные сведениия о тюменском ковровом промысле: типах и видах ковров, технике их изготовления, традиционных узорах и сюжеах ковровых изделий. Благодаря этому исследованию сегодня можно реконструировать традиционный облик тюменского ковра конца ХІХ в., характер и особенности его художественного оформления.
Уникальность проведенного Давыдовой исследования заключается в том, что она воссоздала в полном объеме весь процесс создания коврового изделия от обработки и окраски шерсти, установки стана до рождения ковра.
Благодаря содействию С.А. Давыдовой тюменские ковры были широко представлены на многих престижных кустарных всероссийских и международных выставках (Нижегородской, 1896; Всемирной выставке в Париже, 1900, І-ой и ІІ-ой всероссийских выставках в Петербурге (1902) и Петрограде (1913).
В предисловии к альбому «Русское народное искусство», приуроченному к выставке 1913 г., было написано: «Настоящее издание имеет целью сохранить и запечатлеть в возможно точном и художественном отражении лучшие образцы русского художественного кустарного труда, собранные на второй Всероссийской кустарной выставке в Петербурге» В альбоме были воспроизведены на 88 отдельных таблицах лучшие изделия выставки с краткими пояснительными очерками, в том числе один из экспонирующихся на выставке тюменских ковров. Здесь же была помещена статья С.А. Давыдовой «Производство ковров в Тюменском округе Тобольской губернии», в которой она писала: «. Позднее и до настоящего времени нового исследования этого столь интересного и своеобразного промысла предпринято не было. И потому настоящее исследование, выявляющее многие стороны развития коврового дела, а именно: местонахождение промысла, технику работы, заработок ткалей и другие подробности производства промысла, не теряют своего значения и в настоящее время» [6, с. 189]. Можно с уверенностью сказать, что и сегодня, спустя столетие, эти материалы не потеряли своей актуальности и представляют несомненный интерес для исследователей.
1. Шелгунов, Н. В. Сибирь по большой дороге // Русское слово. - 1863. - № 5.
2. Крылов, А. А. От редакции // Сиб. торговая газ. - 1897. - № 1.
3. Чукмалдин, Н. М. Письма из Москвы и Нижегородской городской ярмарки. - Тюмень, 1898.
4. Давыдова, С.А. Мои воспоминания о В.В. Стасове // Незабвенному Стасову: сб. воспоминаний. - СПб., 1908.
5. Давыдова, С. А. Очерк производства ковров в Сибири // Кустарная промышленность в России (женские промыслы). - СПб., 1913.
6. Русское народное искусство на ІІ Всероссийской кустарной выставке в Петрограде в 1913 г. - Петроград, 1914.
Статья поступила в редакцию 9.06.09
