Творчество Редьярда Киплинга в западном литературоведении: биографический подход Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 821.111

С. Х. Абдуллах

Творчество Редьярда Киплинга в западном

литературоведении: биографический подход

Английский писатель Редьярд Киплинг и его творческое наследие не раз подвергались пересмотру, как в отечественном, так и в зарубежном литературоведении. Пожалуй, ни один писатель не получил такого количества порой противоречащих друг другу политических ярлыков, как этот певец викторианства в его позднем периоде.

В Англии о Киплинге писали охотно и много. Зарубежная «киплингиана» насчитывает сотни и сотни томов. Среди известных биографов писателя такие признанные авторитеты как Э. Шэнкс (1940), Ч. Каррингтон (1955), М. Фидо (1974), К. Эмис (1975), Ф. Мейсон (1975), А. Вилсон (1977), Л. Биркенхед (1978), М. Ласки (1987), М. Сеймур-Смит (1989), Э. Лисетт (1999), Х. Риккеттс (1999). О семье Киплинга писали А.В. Болдуин (1960), П. Фицджералд (1975), И. Тейлор (1987), А. Р. Анкерс (1988), Т. Холт (1998), А. Николсон (2001). Наиболее известные литературоведческие студии принадлежат перу Дж. Томкинса (1959), С. Боделсена (1964), Б. Бобрэ (1967), С. Кемпа (1988). Из последних изысканий необходимо отметить работы Д. Ренделла (2000), Д. Гилмора (2002), Дж. Монтефьоре (Montefiore J., 2007), Ч. Аллена (2007), а также вышедший в 2011 году «The Cambridge Companion to Rudyard Kipling (Cambridge Companions to Literature)».

Большинство исследователей, как ранних, так и современных, основывает свои труды на утверждении того, что творчество Киплинга «очень биографично» (richly biographical, J. Adams). В этой связи практически все самые значительные и фундаментальные работы в этой области написаны с применением биографического метода исследования.

Интересна, на наш взгляд, книга Э. Шэнкса (E. Shanks), вышедшая в 1940 году, через 4 года после смерти Киплинга и через 3 года после публикации его автобиографии «Кое-что о себе» (Something of Myself, 1937). Это практически первое исследование жизни и творчества Киплинга, претендующее на звание

академического. Во введении Шэкнс пишет: «Он великий художник. Он политический философ, страстно верующий в свои выводы и непревзойденную силу внедрения их в сознание других» []. Шэнкс называет Киплинга «исторической силой», и такой «исторический Киплинг» на долгие 50 лет становится предметом исследования, как критиков, так и биографов.

Еще одна версия «исторического Киплинга» была представлена в 1941 году американской исследовательницей Н. Брэдди (Nella Braddy). Главным источником в данном случае была автобиография Киплинга, а также широкий круг его произведений и опубликованные воспоминания тех, кто его знал [2]. Автор не подвергала критике творчество Киплинга, приспосабливаясь к его «империалистической ортодоксальности».

Авторитетным исследованием стала работа Ч. Каррингтона (Charles Carrington), вышедшая в 1955 году. Это была давно ожидаемая официальная биография Киплинга, написанная под руководством дочери писателя и одобренная ею. Сложности с доступом к семейному архиву и с получением согласия на публикацию затянули работу над ней с 1937 по 1955 год. В 1950 году Каррингтон опубликовал книгу «The British Overseas», где в разделе о Киплинге писал, что «его карьера является гораздо более значительным эпизодом истории стран Британского Содружества, чем история английской литературы». Поставив цель «развенчать мифологию о Киплинге и создать прочную основу, на которой критики-аналитики смогут строить свои характеристики», Каррингтон о «прививке киплинговской магии», которая повлияла на целое поколение британцев. Англичане мыслили по-киплинговски, воспринимая жизнь в Англии, как «тоскливую и холодную, небо серое и старое, а ветры несут влагу», восхищались людьми, которые могли стрелять и ездить верхом, осознавали вес своего «бремени белого человека», учились читать и говорить на жаргоне «семи морей». В то же время «на аванпостах Империи люди, которые не читали книг, узнавали о своей собственной жизни из стихотворений Киплинга» [3, с. 15-17].

Третье издание книги Каррингтона вышло в 1978 году с тремя приложениями, одно из которых было посвящено роману Киплинга «Свет погас» с новой информацией о его юношеской любви Флоренс Геррард, ставшей прототипом героини романа.

В годы, последовавшие за 100-летним юбилеем Киплинга в 1965 году, было написано несколько крупных исследований, в которых применялся биографический подход к анализу творческого

наследия писателя. Среди них работы С. Мэнли (Manley S. Rudyard Kipling: Creative Adventurer, 1965), Дж. Стюарта (J.I.M. Stewart's Rudyard Kipling London: Gollancz, 1966). Два последних исследователя были романистами, литературоведами и историками, что позволило им дать глубокий и многосторонний анализ произведений Киплинга на основе фактов его личной жизни и особенностей культурно-исторического окружения. Баланс между биографией писателя и анализом его творчества, по мнению Л. Льюис, сделал работы Стюарта и Мейсона основополагающими в зарубежном киплинговедении [7, с. 4].

В 1974 году М. Фидо, англо-индийский ученый, собрал и издал коллекцию изображений Киплинга и иллюстраций его произведений (Martin Fido, Rudyard Kipling London: Hamlyn, 1974). Жизни семьи Киплингов посвящены исследования А. Болдуина «Сестры Макдональд» (The Macdonald Sisters, 1960) и М. Коена «Редьярд Киплинг Райдеру Хаггарду: История дружбы (Rudyard Kipling to Rider Haggard: the Story of a Friendship, 1965), а также Д. Понтон, которая долгое время служила гувернанткой и секретарем в доме Киплинга в Бейтмансе «Редьярд Киплинг дома и за работой» (Rudyard Kipling at Home and at Work, 1953). Анализ детских лет, проведенных Киплингом в Суонзи, дан в работе Л. Грина «Киплинг и дети» (Kipling and the Children, 1965). Грин сам имел индийскую кровь, но воспитывался в Англии, что позволило ему аргументировано прокомментировать тот мир, в котором начал писать Киплинг: «Киплинг сформировался под воздействием англоиндийского гражданского и военного общества. И это общество было преимущественно обывательским и провинциальным, глубоко расистским, анти-демократическим и политически антилиберальным. Киплинг, конечно, в течение детских лет развил в себе врожденный эстетизм, метрополитизм, гуманизм, дружелюбие, которое пронес через все классовые барьеры, а также благородство, которое защитило его искусства от проникновения в него этих пороков. Но сам он был заражен ими и защищал их, так как это была позиция общества, которое, как он знал, презрительно недооценивалось центром» [6, с. 32].

Следующим в этом длинном ряду исследователей жизни и творчества Киплинга стал А. Вилсон, предложивший свое психологическое исследование «Странная прогулка Редьярда Киплинга» (The Strange Ride of Rudyard Kipling, 1977). Автор, известный писатель и социалист, утверждает, что «искусство Киплинга пронизано глубоко личным скрытым отчаянием и

предчувствием», что стало причиной изобретения «жесткого социального Закона для защиты личности (и его самого) от постоянного беспокойства за свою судьбу». М. Рэтклиф в реценции в «Times» назвал книгу «скорее биографическим литературоведением, чем литературоведческой биографией» [11].

В 1979 году вышла книга Р. Биркенхеда «Редьярд Киплинг», которую автор начал писать еще в 1945 году, имея возможность брать интервью у родственников, друзей, знакомых и соседей Киплинга - возможность, которой не обладали более поздние исследователи. Долгое время дочь Киплинга препятствовала выходу этой книги, так как считала ее необъективной и несправедливой по отношению к отцу. Она была уверена, что Биркенхед «ненавидел Киплинга и его произведения». И действительно, в первых двух редакциях автор в целом отвергал пророка имперского политического мышления, как «одностороннюю улицу веры, интуиции и слепой приверженности». Однако, в последней редакции исследователь во многом изменил свое мнение и подвел следующий итог: «Мы никогда не стремились замолчать его недостатки и причуды, но когда история вынесет свой вердикт, она, несомненно, оценит Киплинга как пророка проницательного, хотя и ограниченного, предвидения, человека безупречной чести и изобретательного писателя, наделенного гениальностью свыше» [7, с. 8].

Заслуживает внимания написанная в аналогичном психоаналитическом ключе книга Т. Кросса «Восток и Запад: биография Редьярда Киплинга» (East and West: a Biography of Rudyard Kipling, 1992), начатая в 50-х годах и опубликованная только в 1992 году. Ее автор, психиатр и профессор Мичиганского университета, провел тщательное исследование и пришел к выводу, что все проблемы Киплинга коренятся в его детстве. В частности, неоднозначная трактовка Киплингом фигуры матери проистекает из того, что в детстве его воспитывали слуги-индийцы, с которыми он проводил гораздо больше времени, чем с родителями. Кросс пришел к выводу, что Киплинг так никогда и был уверен, была ли у него британская мать или индийская, что привело к возникновению проблемы с идентичностью. В качестве доказательства приводятся строки из стихотворения «The Two-Sided Man» о «двух / Раздельных сторонах моей головы» (two / Separate sides to my head) [7, с. 9-10].

Оригинальное исследование М. Макдональд «Длинная тропа: Киплинг вокруг света» (The Long Trail: Kipling round the World, 1999), в котором путешествия Киплинга рассматриваются как метафора его жизни, вышло в 1999 году. Основной темой книги

является Киплинг-автомобилист и владелец автомобиля, а названия глав повторяют фазы работы двигателя: «Индукция», «Компрессия», «Воспламенение» и «Выхлоп».

В 1999 году вышло еще два исследования. Первое - работа Х. Риккеттса «Неумолимая минута: жизнь Редьярда Киплинга» (The Unforgiving Minute: a Life of Rudyard Kipling, 1999), в предисловии к которому автор говорит о «хамелеоновской природе Киплинга, его способности пересекать границы и переключаться с одной идентичности на другую, то есть то, что он воспел в таких образах как Маугли и Ким. На каждом этапе его жизни мирно сосуществовали многочисленные «Редьярды Киплинги» с разной степенью совместимости друг с другом: преданный сын/ущербный сирота, скороспелый эстет/начинающий сахиб, ученый бродяга/связанный правилами конформист, претендующий быть американцем/ имперский тори, передовой мастер/ярый ура-патриот, безумно любящий отец/агрессивный пустослов - и это только некоторые наиболее очевидные его ипостаси» [7, с. 10].

Однако ведущее место в зарубежном киплинговедении принадлежит исследованию Э. Лисетта (Rudyard Kipling, 1999). Как и Каррингтон, Лисетт заинтересовался «историческим» Киплингом и исследовал этот предмет во всей его глубине и широте. В книге есть генеалогическая таблица семьи Киплингов, полная библиография и подробные комментарии. Лисетт пишет в предисловии: «Когда я решил сделать Киплинга предметом моего исследования, я был заинтригован его жизнью, представляющей панораму интеллектуальной, культурной и социальной жизни Британии. В ней есть все - от возвышенной болтовни в доме Берн-Джонсов в Лондоне 1870-х и 1880-х годов, где можно было встретить Браунинга, Лесли Стефена и даже Оскара Уайльда - от грубых военных с их стратегиями крайнего империализма бурской войны -к критическим политическим корректировкам 1920-х годов... Рожденный в 1865 году, он умер в 1936 в возрасте 70 лет. Поэтому он является значимой фигурой для понимания того, как викторианская Англия превратилась в эдвардианскую Англию и примирилась с современным веком» [8, с. 4].

Будучи профессиональным журналистом, Лисетт большое внимание уделяет отношениям Киплинга с прессой, однако он не претендует на звание литературного критика. Его подход к анализу произведений лучше всего проиллюстрирован в разделе, посвященном роману «Свет погас». Он детально рассматривает композицию романа и автобиографические элементы содержания,

политическую и военную ситуацию, свидетельства друзей Киплинга, а также возможные прототипы военного художника, который является главным персонажем романа. Изучая киплинговские тексты, Лисетт помещает их в контекст эпохи и делает выводы об эмоциональной жизни автора в период написания романа [8, с. 211216].

Политическим взглядам Киплинга посвятил свое исследование Д. Гилмор (The Long Recessional: the Imperial Life of Rudyard Kipling London, 2002). Во введении автор указывает на «любопытные несоответствия» в существующих работах киплинговедов и заявляет, что данное исследование является первым, в котором «дается хроника политической жизни Киплинга от его ранней роли апостола Империи до поздней роли пророка национального упадка» [5, с. 3].

В отличие от Лисетта, чья работка носит панорамный характер, а «исторический» Киплинг рассматривается в разных контекстах, Гилмор концентрирует внимание на самой личности писателя, его мнениях и их влиянию на произведения и на читательскую рецепцию. Л. Льюис считает, что именно это глубокое и тщательное исследование дает читателю возможность понять «карьеру Киплинга как барда Империи» [7, с. 14].

Книга Гилмора делится на четыре части: «Ребенок Империи», «Имперский апостол», «Владения Кассандры» и «Плач Иеремии». В первой автор находит источники политических пристрастий Киплинга в его детских и юношеских годах в Индии. Именно там у него сформировалось стойкое недоверие к политикам, особенно либеральным, которые, по мнению его и его отца, подрывали все то, что было позитивного в британском правлении.

Стихотворение «Recessional», которое вошло в название всей книги, Гилмор считает главным поворотным пунктом в карьере Киплинга. Это стихотворение, написанное в качестве предостережения против удовлетворенного самолюбования британцев, сформировавшегося к бриллиантовому юбилею королевы Виктории. С этого времени Киплинг был признан, если и не официальным, но «лауреатом Империи». С этого момента Киплинг «начал ощущать себя проповедником и пророком, призывая к мерам, которые он считал существенными для сохранения миссии Империи и ее власти» [5, с. 123].

По поводу политических убеждений Киплинга Гилмор писал следующее: «Политические идеи Киплинга были врожденными, интуитивными, унаследованными от отца и сформированными

предыдущим опытом. Он был экстремистом в политике, но его ненависть к "измам" не позволяла ему стать доктринером» [5, с. 241-242].

В последних двух частях Киплинг преподносится как Кассандра и - после Первой Мировой войны - как Иеремия, так как многие из его предостережений, к сожалению, стали правдой. Разразилось две кровопролитных мировых войны. За первой последовала независимость Ирландии, а за второй - независимость Индии. Британское могущество пошатнулось. Гилмор в то же время утверждает, что именно Киплинг помог избежать катастрофы полного военного поражения Британии во Второй мировой войне, так как «оставался вдохновителем не только Черчилля, но и всех офицеров и рядовых» [5, с. 311].

Гилмор концентрировал свое внимание на поэтическом наследии Киплинга, объясняя это тем, что проза довольно хорошо освещена в критике. Мнения исследователя по поводу прозаических произведений Киплинга по большей мере противоречат точке зрения большинства современных киплинговедов. Так, роман «Свет погас» назван «потерпевшей крушение попыткой написать роман», тогда как Л.Триллинг утверждает: «Если кто-нибудь влюбляется в искусство», то это еще и потому что « он...прочитал "Свет погас" практически от корки до корки» [12, с. 87].

Исследования Риккеттса, Лисетта и Гилмора дали практически полную картину «исторического» Киплинга, человека -«хамелеона», «пересекающего границы». Однако вопросов для современных исследователей остается еще много. Таким образом, Киплинг остается сложной и противоречивой фигурой, что дает простор для появления новых исследований. Загадку статуса Киплинга в литературе в XXI веке пытаются разрешить многие. Так, в 2003 году Ф. Мейсон в своей книге «Киплинг: стекло, тень и огонь» (Kipling: The Glass, the Shadow and the Fire, 2003) сравнивает Киплинга с «джином из бутылки», могущественным существом, заключенным в стеклянную тюрьму, роль которой, в данном случае, выполняла социальная система. Попытки соединить в одном контексте «стекло, тень и огонь», то есть его жизнь, его характер и его произведения, являются отличительной чертой исследований XXI века.

Что-то подобное попытался сделать и Ф. Маллетт в 2003 году, опубликовав свою книгу «Редьярд Киплинг: литературная жизнь» (Rudyard Kipling: a Literary Life, 2003). Его книга вышла в серии «Литературные жизни» (Literary Lives), которую ее редактор

пишет, как о не о традиционных биографиях, а об исследованиях, включающих «профессиональный, издательский и социальный контексты, которые формировали творчество». В предисловии к своему исследованию Маллетт пишет: «Целью это биографии, как и автобиографии Киплинга "Something of Myself", является посмотреть на жизнь Редьярда Киплинга c точки зрения его произведений...» [9, с. ix].

В книге Д. Адамса «Киплинг», вышедшей в 2005 году, творчество Киплинга позиционируется как «полностью биографическое» [1]. Среди прочего Адамс подробно рассматривает проблему близорукости Киплинга и усматривает ее влияние в том, что Киплинг был чрезвычайно проницательным в «мелочах жизни», тогда как, «имея дело с крупными событиями», он видел только «искаженную размытую картину», что приводило к недостатку политической проницательности в его стихотворениях. Теория «близорукого» типа личности не нова, однако автор не ссылается на оригинальные источники.

Еще одним недостатком работы является то, что обзор произведений Киплинга, написанных после Первой Мировой войны, умещается на десяти страницах в главе «Злые последние годы». Многие значительные произведения только упомянуты, но не проанализированы. Озвучена теория, что Киплинг страдал от «умственного дисбаланса» во время войны и после нее, однако проигнорировано то, что в рассказах 1920-х годов просматриваются признаки преодоления этого дисбаланса [1, с. 175]. Однако, похоже, что Адамса интересуют только страх и ненависть Киплинга. В заключение исследователь пишет: «Очень показательно то, что во время работы над этой книгой, среди библиотекарей, журналистов и прочих людей, с которыми я общался в Лондоне, именно черные, с корнями в других странах, с удовольствием говорили о Киплинге и его произведениях. Для белых же он был просто еще одним "каноническим умершим писателем-европейцем". Для тех же, кто приехал из стран Содружества, Киплинг был одним из немногих канонических писателей, у которого было что сказать о той жизни, которой они живут до сих пор. "Литературный хамелеон Киплинг" все еще пересекает границы» [1, с. 197]. Тем самым, цитируя слова Риккеттса, Адамс указывает на преемственность между исследователями XX и XXI веков.

Литература

1. Adams J. Kipling / J. Adams. - London : Haus Books,

2005.

2. Braddy N. Rudyard Kipling / N. Braddy. - New York City : Julian Mesner Inc., 1941.

3. Carrington C. The British Overseas / C. Carrington // Kipling Journal № 224. - December 1982. - P.15-17.

4. Carrington C. Rudyard Kipling : His Life and Work / C. Carrington. - London : Macmillan & Co., 1955, 1978.

5. Gilmour D. The Long Recessional : the Imperial Life of Rudyard Kipling / D. Gilmour. - London : John Murray, 2002.

6. Green L. Kipling and the Children / L. Green. - London : Elek Books, 1965.

7. Lewis L. Kipling's Biographers / L. Lewis [Электронный ресурс] : http://www.kipling.org.uk/rg_biogs_p.htm.

8. Lycett A. Rudyard Kipling / A. Lycett. - London : Weidenfeld and Nicolson, 1999.

9. Mallett P. Rudyard Kipling : a Literary Life / P. Mallett. -Houndmills : Palgrave Macmillan, 2003.

10. Shanks E. Rudyard Kipling / E. Shanks. - London : Macmillan & Co., 1940.

11. Ratcliffe M. Kipling Redux / M. Ratcliffe. - The Times. - 7 November. - 1977.

12. Rutherford A., ed., Kipling's Mind and Art / A. Rutherford Ed. - Edinburgh : Oliver and Boyd, 1964.