CC BY
62
октября 2007 г., Самара, Россия. — Самара, 2007.
2. Концепция модернизации российского образования на период до 2010 года // Народное образование. — 2004. — №2.
3. Иванов, Д.А. и др. Компетентностный подход в образовании. Проблемы, понятия, инструментарий: учебно-методическое пособие / Д.А. Иванов, К.Г. Митрофанов, О.В. Соколова. — М., 2003.
4. Сковородников, А.П. О понятии «коммуникативная компетенция» / А.П. Сковородников // Культура речевого общения в образовательных учреждениях разных уровней: материалы Всерос. науч.-практ. конф. / Под ред. А.П. Сковородникова. — Красноярск, 2003.
5. Гольдин, В.Е., Сиротинина, О.Б. Речевая культура / В.Е. Гольдин, О.Б. Сиротинина // Русский язык. Энциклопедия. — М., 1997.
6. Сковородников, А.П. Об элитарном типе речевой культуры / А.П. Сковородников // Теоретические и прикладные аспекты современной филологии: материалы XIII Всерос. филологических чтений имени проф. Р.Т. Гриб (1928-1995). Вып. 8 / Науч. ред. проф. Б.Я. Шарифуллин; Сибирский федеральный университет. — Красноярск, 2008.
7. Русская речевая культура: Учебный словарь-справочник. — СПб., 2006.
8. Обучение русскому языку в школе: учеб. пособие для студентов педагогич. вузов / Е.А. Быстрова, С.И. Львова, В.И. Капинос и др.; Под ред. Е.А. Быстровой. — М., 2004.
9. Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник / Под ред. Л.Ю. Иванова, А.П. Сковородникова, Е.Н. Ширяева и др. — М., 2003.
10. Культура русской речи и эффективность общения. — М., 1996.
11. Головин, Б.Н. Основы культуры речи: Учеб. для вузов по спец. «Рус. яз. и лит.» / Б.Н. Головин. — М., 1988.
12. Русский язык. Энциклопедия / Гл. ред. Ю.Н. Караулов. — М.: Большая Российская энциклопедия, 1997.
13. Ипполитова, Н.А. и др. Русский язык и культура речи: Учебник / Н.А. Ипполитова, О.Ю. Князева, М.Р. Саввова; Под ред. Н.А. Ипполитовой. — М., 2004.
14. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. — М., 1990.
15. Энциклопедический словарь-справочник. Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочеты / Под ред. А.П. Сковородникова. — М., 2005.
16. Костомаров, В.Г. Языковой вкус эпохи. Из наблюдений над речевой практикой масс-медиа / В.Г. Костомаров. — М., 1994.
17. Матвеева, Т.В. Учебный словарь: русский язык, культура речи, стилистика, риторика / Т.В. Матвеева. — М., 2003.
18. Русский язык и культура речи: учеб. пособие / О.Я. Гойхман, Л.М. Гончарова, О.Н. Лапшина и др. / Под ред. проф. О.Я. Гойхма-на. — М., 2002.
19. Сковородников, А.П. К методологии разработки и представления русского риторического идеала / А.П. Сковородников // Филологические науки. 1999. №5.
20. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. — М., 1985.
21. Формановская, Н.И. Речевое общение: коммуникативно-прагматический подход / Н.И. Формановская. — М., 2002.
22. Русский язык и культура речи. Семнадцать практических занятий / Е.В. Ганапольская, Т.Ю. Волошанова и др. — СПб., 2005.
23. Введенская, Л.А. и др. Русский язык и культура речи: учеб. пособие для вузов / Л.В. Введенская, Л.Г. Павлова, Л.Ю. Кашаева. — Ростов н/Д., 2001.
24. Гришаева, Л.И. Введение в теорию межкультурной коммуникации: учеб. пособие для студ. лингв. фак. высш. учеб. заведений / Л.И. Гришаева, Л.В. Цурикова. — М., 2006.
Статья поступила в редакцию 25.07.08.
УДК 821.161.1
A.B. Себелева, аспирант ТюмГУ, г. Нижневартовск, Тюменская область
ТВОРЧЕСТВО И.А. САЛОВА И ТРАДИЦИИ НАРОДНИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
В статье описывается механизм творческого диалога И.А. Сапова и писателей-народников. Рассматривается схожесть тематики и проблематики. Но идейная направленность и специфика изображения героя в произведениях И.А. Салова отлична от народнической. Акцентируя внимание на личности, а не на безликой массе, на чувствах, а не на политических идеях, — он встает в ряд с писателями тургеневской школы. И.А. Салов синтезировал в своем творчестве все достижения XIX века и трансформировал их в собственную манеру письма.
Ключевые слова: народники, народничество, крестьянство,
Последняя треть столетия — это своеобразный итог исканий русской литературы XIX века и зарождение тенденций литературного процесса века XX. Значимость литературы этого периода определяется творчеством Достоевского, Толстого, Гаршина, Короленко, Успенского, Чехова.
Отличительной особенностью этого этапа в истории русской литературы является необычайная идейная, нравственно-философская и эстетическая насыщенность, которая во многом становится отражением процессов, происходящих в российском обществе.
Общественная ситуация 70-х годов характеризуется развитием тенденций, наметившихся в 60-е годы. Основным событием этого времени стала отмена крепостного права. В 70-е гг. происходит осмысление первых итогов реформы. И как следствие этого появляется но-
нигилист, русская интеллигенция.
вое общественное движение — народничество, которое оказало огромное влияние на развитие литературы, определив круг тем, проблематику, тип героя на несколько десятилетий вперед. В 70-е годы народничество обрело статус идеологии, т.к. закрепило мысль о личной и деятельной ответственности интеллигенции за все происходящее в обществе. Общественное служение стало восприниматься как личный долг каждого честного человека. Причем это явление, как и большинство процессов, происходящих в культуре XIX века, является развитием тенденций, возникших еще в начале столетия. Однако народническое движение быстро утратило силу. В 80—90-е годы в нем обнаружились черты духовной «смуты», «бездорожья» и углубилось размежевание различных идейно-художественных воззрений. Наиболее прогрессивные литераторы стремились и в новых,
неблагоприятных условиях продолжать традиции «старого народничества». В своих поисках «новой веры» они опирались на гуманистические достижения реалистической литературы. Но в массе своей литературное народничество переживало упадок, и в творчестве многих писателей, с ним связанных, обнаружилось снижение идейно-художественного уровня реалистического искусства [1].
Признаки кризиса были очевидны не только в произведениях бывшего народника Ю.Н. Говорухи-Отрока и в мещанско-натуралистических тенденциях творчества литераторов «Недели» (Я.В. Абрамов, В.Л. Дедлов и др.). Они наблюдаются и в поздних произведениях П.В. Засодимс-кого, Н.Н. Златовратского, Н.И. Наумова, Ф.Д. Нефедова. Идеалы и тематика большинства их произведений обращены в прошлое. Изображение социальных условий «общинной» жизни крестьян теперь, как правило, уступает место нравственной проблематике (повесть Златовратского «Барская дочь», 1883). Отчетливо проступает религиозноморалистическая тенденция (роман Засодимского «Грех», 1893); характерна идеализация деревни (рассказы и очерки Наумова и Нефедова 80—90-х гг.).
Народная среда изображается пассивной и разобщенной, самые значительные ее представители неспособны на революционный протест и ненависть к угнетателям, характерные для героев ряда народнических произведений 70-х гг. Народные правдолюбцы рисуются теперь одинокими и гонимыми подвижниками, протест которых окрашен в религиозно-мистические тона (рассказ Наумова «Зажора» 1881).
В противоположность писателям-народникам, И.А. Салов не занимается в своих рассказах исключительно крестьянской жизнью. В большинстве случаев, крестьяне в его произведениях стоят даже на заднем плане, составляют только фон, на котором движутся изображаемые им характеры. Он преимущественно описывает деревенскую «аристократию», ту смешанную среду, которая в деревенской жизни составляет как бы переход от крестьянства к городским сословиям. Герои его рассказов — деревенские купцы, землевладельцы, арендаторы, народные учителя, дьячки, священники, доктора и тому подобные лица. Впрочем, не в этом его главное отличие от писателей-народников, в произведениях которых лица деревенской «аристократии», как близко соприкасающиеся с народной средой, тоже фигурируют нередко. Воспитанный на произведениях И.С. Тургенева, он отличается от писателей-народников отсутствием предвзятой идеи, а также большей колоритностью, художественностью рассказа. В то время, когда народническая литература, под влиянием настроения общества, придавала своим произведениям характер преимущественно публицистический, Салов продолжал держаться в творчестве прежних традиций.
«В произведениях писателей-народников, если постараться определить их общие черты, игнорируя исключения, сказывается довольно редкий недостаток беспристрастного изучения личности. Все они, более или менее, забывали, что целое слагается из массы отдельных особей, почему занимались не изучением личности, во всем ее разнообразии, но старались проследить в отдельных особях из народной среды черты, общей целой массе лиц. Стремление это заметно даже у Г.И. Успенского, хотя он — как талант отрицательный и сильный — в большинстве своих произведений выходит из узких рамок школы на широкий простор художественного творчества» [3, с. 1]. У других же писателей-народ-ников лица из народной среды обычно не вырисовываются во всей цельности. Читая произведения этих писателей, замечаешь, что автор интересуется не столько живыми людьми, сколько связанными с ними явлениями. Писатели-народники в своих произведени-
ях удачнее показывали черты массовой психологии, чем личной. Отдельные лица являлись у них лишь для иллюстрации массового настроения, изображенные постольку, поскольку они нужны были для данной задачи. Такой способ изображения нарушает психологическую гармонию характеров, потому что в них выступают ярче черты сословного различия, а оставляется в тени общечеловеческая суть. В произведениях писателей-народ-ников лица нередко сглаживаются и исчезают, а взамен их господствует характеристика того собирательного целого, которое принято называть народом.
И.А. Салов, как это показывают и самые первые, и самые последние его произведения, чужд вышеуказанного публицистического направления в беллетристике. Везде и всегда он выступает единственно как художник, заинтересованный в том, чтобы как можно вернее передать на бумаге встреченный им характер. Рисует ли он в «Забытой усадьбе» (1849) слугу при крепостном праве, раба душой, у которого только и осталась привязанность к господам, изображает ли в «Грачевском крокодиле» (1879) станового, выколачивающего взятки, — видишь, что прежде всего, его занимают данные люди, верное воспроизведение их облика. Благодаря этому, он, хотя и уступает некоторым из писателей — народников яркостью таланта, нередко превосходит их жизненностью изображения, большей цельностью рисуемых характеров. «Странно и сравнивать его, по силе таланта, по глубине содержания и по широкой постановке творчества, с таким крупным дарованием, как Г.И. Успенский. Разница, несомненно, значительная, и эта разница ничуть не в пользу произведений г. Салова. А между тем, если взять самый метод изображения, или, вернее, отношение автора к объекту описания, то нельзя не признать, что творчество г. Салова — на первый взгляд, по крайней мере — больше отвечает правильно понимаемым задачам художественного творчества» [3, с. 2]. В его произведениях спускаешься не от общей идеи к людям, иллюстрирующим идею, но от людей подымаешься к общей идее, к заключению о целом.
«Для ознакомления с деревенским бытом г. Салов положительно сделал не меньше, чем так называемые народники, которые во все стороны поворачивали мужика и анализировали не только его ревизскую душу, но даже лапти и пестредяные порты. У г. Салова нет предвзятости, с которой народники приступают к изображению деревенской жизни, а поэтому нет и скачков, которые наблюдаются у всех народников, и особенно у таких, как, например, покойный Каронин (Петропавловский). Начнут такие народники изображать мужика в идеальном виде, а потом, в силу особых соображений, вдруг переменять фронт и начнут представлять уже окончательно бессмысленной скотиной. Не много вынесешь из такого описания народной жизни, — описания явно тенденциозного, согласованного с предвзятой идеей. Очевидно, и здесь, то есть, в компании народников, г. Салов будет не на месте: он принадлежит целиком Тургеневской художественной школе, и в этом его величайшее достоинство» [4, с. 173].
Проблему взаимоотношения крестьян с властью, доводящей их до полуживотного, скотского состояния, с огромной художественной силой раскрыл в повести «Подлиповцы» Ф.М. Решетников. Героями своих произведений писатель сделал не просто отдельных крестьян, а социальные типы и через них всю народную среду. Конечно, И.А. Салов не смог достигнуть хлесткой обли-чительности «Подлиповцев», но все же его герои: Чесал-кины, Глотовы, Лопашовы, Брюхановы, Обертышевы — стали типами русской действительности 60—80-х годов
XIX века.
Призыв к изучению «целой крестьянской среды» и ее типов исходил, в первую очередь, из демократичес-
ких журналов той эпохи. В частности, «Отечественные записки», в которых сотрудничал И.А. Салов, во главе с М.Е. Салтыковым-Щедриным призывали не идеализировать мужиков, но и не видеть в них тупую, бестолковую массу [5].
Взгляд на крестьянскую общину как единственное средство «возрождения» народа был свойственен писа-телям-народникам в 70-е годы. В частности Н.Н. Златов-ратский считал, что общинный уклад может предотвратить новые экономические отношения, остановить зарождение капитализма. Его роман «Устои» проникнут именно таким убеждением [6].
В отличие от Н. Златовратского проблема общины у И.А. Салова решается соответственно духу времени в реалистическом плане. Златовратский считает основной чертой крестьянской общины дух коллективизма. Личная судьба и судьба деревенского «мира» должны быть взаимосвязаны и взаимозависимы. Но Салов показывает совершенно иную ситуация. Писатель раскрывает истинную суть этого внешнего единства, разрушенного в своей основе новыми экономическими отношениями. Судьба личности может определяться влиянием «общественного сознания», но трудно, даже невозможно, по мнению И.А. Салова, навязать общине индивидуальную психологию. Общественное сознание, по наблюдению писателя, представляет собой не единое целое, а совокупность разнонаправленных, часто враждебных, индивидуальных стремлений. Об этом рассказы Салова «Николай Суетной» (1881), «Иван Огородников» (1885).
В творчестве И.А. Салова нашла отражение еще одна немаловажная проблема, волнующая литературу 60-80-х годов. Речь идет об исканиях русской интеллигенции, о поиске точек соприкосновения — отчуждения ее с народной средой. Свое отношение к данному вопросу выражал В.А. Слепцов в повести «Трудное время», Н.Г. Помяловский в дилогии «Молотов», «Мещанское счастье». И.А. Салов отозвался на эту тему рассказами «Мелкие сошки» (1883), «Тернистый путь», повестью «Грачевс-кий крокодил» (1879, 1884). Все эти произведения выражают одну основную мысль писателя — интеллигенция или ненастоящая, не живущая высокими идеалами свободы, духовной и нравственной чистоты, или все ее порывы к лучшему будущему в корне убиваются произволом и властью «денежных мешков». О крушении нравственного начала в русском народе, происходящем из-за напора «новых хозяев жизни», о попытках отыскать остатки внутренней силы и выстоять против засилья денег рассказывает нам И.А. Салов своими художественными произведениями. В отличие от многих демократически настроенных писателей 70-х годов, с их пристрастием к резкому, несколько прямолинейному разграничению темных и светлых сторон жизни, вызывавшему порой примитивное композиционное построение романа или повести, Салов стремился создать широкое полотно со многими сюжетными ответвлениями. Большой мастер диалога, писатель владел ярким, образным языком, насыщенным народным юмором. Традиции демократического рассказа и очерка 60-х годов в творчестве Салова получали новую жизнь в жанре большого и сложного повествования.
Образы новых людей, идущих в народ, становятся в 70-х годах характерными для всей беллетристики демократического направления: Новодворский-Осипович («Эпизод из жизни ни павы, ни вороны», 1877), Бажин («История одного товарищества», 1869), Федоров-Ому-левский («Светлов, его взгляды, характер и деятельность» или «Шаг за шагом», 1870), И. Кущевский («Николай Негоров, или благополучный россиянин», 1871), Станюкович («На то и щука в море, чтоб карась не дремал», 1871; «Без исхода», 1873; «Два брата», 1880; «Омут», 1881), а также Шеллер-Михайлов («Господа Об-
носковы», 1868; «Вразброд», 1869; «Лес рубят — щепки летят», 1871; «Хлеба и зрелищ», 1875; «Семья Муратовых», 1878), Хвощинская-Зайончковская («Первая борьба», 1869; «Большая медведица», 1871-1875; «Учительница», 1879 -1880; «После потопа», 1881), Мордовцев («Новые русские люди», 1868; «Знамение времени», 1871).
Главное внимание эти писатели уделяли критике дворянско-буржуазной действительности и судьбам разночинцев. «Относясь к ним с большой симпатией, эти писатели, не обладавшие остротой видения мира и последовательностью взглядов, присущих Щедрину, весьма неопределенно представляли себе конкретные общественные цели, стоявшие перед разночинцами, и не шли дальше изображения их устремлений к образованию, к естественно-научным знаниям, к мирному переустройству общества на этих началах» [6, с. 317]. Очень часто поэтому их герои довольно скептически относятся к идеям революционной борьбы, разочаровываются в своих убеждениях и идеалах.
«Обогатив литературу новым, прежде мало привлекавшим ее внимание жизненным материалом, народнические писатели не умели вскрыть объективных закономерностей становления капитализма в России и потому не смогли осознать типичность представленных ими характеров и ситуаций, возмещая поверхностность и схематизм изображения документальностью, этнографизмом открытой публицистикой» [6, с. 318].
Противоречия народнического движения, пассивное отношение крестьянства к политической пропаганде, со всей бесспорностью выявившееся во время «хождения в народ» весной и летом 1874 г., обусловили существенные изменения в позиции народников и тем самым в народнической литературе.
В русле этого Салов изобразил своего нигилиста. И здесь специального внимания заслуживает повесть «Грачевский крокодил» (первый ее вариант вышел в 1879 г., второй, известный нам, — в 1884 г.). Первый вариант произведения, посланный Саловым в редакцию «Отечественных записок», был возвращен писателю с письмом Салтыкова-Щедрина, в котором он в резкой форме советует автору печатать произведение не в «Отечественных записках», а в реакционном «Русском вестнике». Салов отправил свое детище к Каткову, где оно увидело свет в майском номере за 1879 год. Рецензент «Саратовского справочного листка» пишет: «Почему г. Салов появился с своей новой повестью («Грачевский крокодил») в журнале г. Каткова — этом антиподе «Отечественных записок», — не тайна: сюжет его повести представляет чудовищную, фантастическую картину какой-то деревенской путаницы, где фигурируют пропагандисты, народные учителя и разные проходимцы из недоучившихся семинаристов. Тема эта — любимый конек г. Каткова, а потому г. Салов, не надеясь, вероятно, на достоинства своего рассказа, захотел эксплуатировать тему и — повесть его появилась в «Русском вестнике» [7]. Салов рисует «новых людей», Асклипиодота Психологова и частично Мелитину Петровну, нравственно испорченными, внешне и внутренне нечистоплотными, морально растленными, пошлыми, наделенными такими недостатками, как трусость, пьянство, грубость, воровство.
Рецензент журнала «Дело», назвав повесть «неприличным пасквилем», пытается объяснить неудачу писателя, полагая, что, «г. Салов, очевидно, не зная дела из первых источников, поверил на слово, что Мелитины Петровны и Асклипиодоты... — лгунишки, воришки, пьянчужки, и сообразно этому своему представлению изобразил их» [2, с. 46].
Как пишет сам автор в мемуарах, «вся фабула «Крокодила» — не вымысел, а истинное происшествие. Мно-
гие из действующих лиц названы мною даже по именам и по фамилиям», а главный герой повести, «нигилист... был мною списан с натуры, так как жил в одном со мною селе» [8, с. 180-181].
Во второй редакции 1884 года образ Асклипиодота подвергся коренной переработке. «Нигилист» с берегов речки Грачевки во многом резко отличается от своего литературного предшественника Базарова и от образов нигилистов своего времени. Это фигура юного богатыря, еще не нашедшего свой путь. В нем кипят силы буйные, он талантлив, дерзок, но не знает, куда девать энергию и расходует ее на хулиганские выходки, на иногда добрые, иногда не совсем хорошие дела. Аскли-пиодот носит пенсне, у него роскошные кудри, звучный певучий баритон. Он самоотверженно ухаживает за больным отцом, обнаруживает в себе талант педагога, успешно обучая наукам то сына князя Баталина, то группу крестьянских детей. Справляется он даже с обязанностями начальника небольшой железнодорожной стан-
ции. Таким образом, перед нами предстает обычный молодой человек. Герой Салова далек от тягостных раздумий о революционной борьбе, ему также не свойственен пессимизм, разочарование в жизни и, в подтверждение этому, Салов завершает повесть комическим штрихом: его юный бунтарь в пенсне становится по настоянию отца. пасечником!
Проанализировав все вышесказанное, можно сделать вывод о том, что творчество Салова носит противоречивый характер. Писатель поддерживал основные идейные устремления литературы 60—80-х годов XIX века, воспринимал как ее основные художественные достижения (использование особого «очеркового» способа художественной типизации, субъективно-экспрессивных форм повествования), так следовал и традициям «натуральной школы», перерабатывая творческие достижения И.С. Тургенева, Н.С. Лескова. В то же время И.А. Салов вырабатывал собственные приемы, которые стали основой его творческой манеры.
Библиографический список
1. История русской литературы: В 4-х т. Т.4. Литература конца XIX— начала XX века (1881-1917) / А.Б. Муратова. — Л.: Наука: Ленингр. отд-ние, 1983.
2. Дело, 1884, №2, 2-я паг.
3. Уманьский А. Литературно-критические этюды. И.А. Салов / А. Уманьский — Волжский вестник, 1888, №53, 25 февр.
4. Медведский К. Современные литературные деятели. И.А. Салов / К. Медведский — Исторический вестник, 1893, №10.
5. См. об этом: Никифорова, В. И.А. Салов в «Отечественных записках» // XXVII Герценовские чтения. Литературоведение. — Л., 1975.
6. История русской литературы: В 3-х т. Т.3 / Д.Д. Благой. — М.: Наука, 1964.
7. Саратовский справочный листок, 1879, 8 июня, №134.
8. Салов, И.А. Из воспоминаний / И.А. Салов— Исторический вестник, 1906, №10.
Статья поступила в редакцию 22.04.08.
УДК 82.09 + 82-31 + 82.081
Н.Ю. Воробьева, соискатель ЮУрГУ, г. Челябинск
РОМАН-ЦИКЛ КАК СПЕЦИФИЧЕСКИЙ ЖАНР ЛИТЕРАТУРЫ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XX ВЕКА (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНОВ А. МАРИЕНГОФА «ЦИНИКИ» И Г. БРОХА «НЕВИНОВНЫЕ»)
Роман-цикл рассматривается как литературный феномен XX века: это качественно новая стадия развития жанра романа, полностью отражающая общественный, историко-культурный, литературный процесс в специфических, характерных для него формах и категориях.
Ключевые слова: жанр, трансформация, роман-цикл, синтез, хронотоп.
Роман был верным спутником человека с начала возникновения Новой истории. По словам Милана Кунде-ры, именно роман заботливо вырастила и воспитала Европа. Именно ему суждено было отразить реальное, пространственно-временное течение жизни в лицах и событиях, в движениях мысли и порывах души.
Однако эссеистика начиная с 20-х вплоть до 60-х годов XX века приходит к выводу о неизбежном разрушении структуры этого жанра.
Художественная практика романа опровергает так называемую жанровую смерть. Происходит изменение курса художественного осмысления и отражения жизни: роман становится формой свободного синтеза фрагментов, отрывков, соединения параллельных, отражающих друг друга историй, повествованием не только содержательно, но и формально многоплановым, что отражается в возникновении таких жанровых форм как роман-цикл, симультанный роман, цикл новелл и т. д.
Подсказанные историческими событиями начала
XX века, они вобрали в себя ряд исключительных
структурных особенностей и предвосхитили исключительность поэтики «нового романа».
Роман-цикл — специфическая форма трансформации романного жанра первой половины XX века, характеризующаяся концептуальным единством внутренне автономных частей романа.
Роман-цикл начинает формироваться к концу 10-х — началу 20-х годов XX века. Появляется целый ряд ярких текстов, состоящих из множества эпизодов, каждый из которых имеет собственную структуру, но при этом составляет вместе с другими элементами целостное, концептуальное единство. К таким романам можно отнести «Улисса» Д. Джойса, «Иосифа и его братьев» Т. Манна, «Лунатиков» Г. Броха, и др.
Феномен возникновения романа-цикла можно проследить в рамках различных историко-культурных контекстов: с одной стороны — Германия времен становления гитлеровского режима с ее ценностным вакуумом (Г. Брох «Невиновные» (1951)), с другой — послереволюционная Россия эпохи зарождения нэпа, усиления десо-
