CC BY
89
шел из обычного рода, и многие его назначения происходят по принципу личной преданности или совместного опыта в прошлом.
Насколько прочен новый порядок или старая авлодная иерархия еще вернет себе место в политике, покажет время.
«НГ-религии», М., 14 мая 2007 г.
Ш.Кадыров,
кандидат политических наук ТУРКМЕНИЯ: ДВОРЦОВЫЙ ПЕРЕВОРОТ?
Ночью 21 декабря 2006 г., во сне, от приступа острой сердечной недостаточности скончался руководитель Туркменистана, бессменный и, по сути, единоличный правитель страны Туркменбаши Сапармурат Ниязов. Его внезапная смерть породила немало вопросов как в связи с тем, что за люди пришли к власти в Туркмении, и куда теперь пойдет эта страна, являющаяся одним из ключевых игроков на мировом рынке энергоносителей.
Несмотря на то, что Ниязов был, очевидно, болен, работал за десятерых и, как квазимонарх, был не ограничен в любых прихотях, многие продолжают считать, что его убили. Уж больно странная смерть, странно «удобная»: ночью, в предпраздничные дни, и никакого тебе политического завещания.
17 ноября 2006 г. германские врачи, проводившие последний осмотр Ниязова, заявили о его «превосходном состоянии». Их посмертное медицинское заключение не столь уже и противоречило предшествовавшему: «Мог бы жить еще несколько лет, умер от кислородной недостаточности». Немедленно после смерти диктатора его ближайшее окружение пошло на прямое нарушение Конституции (в случае смерти президента власть временно, до очередных президентских выборов, переходит к заместителю председателя Народного совета - высшего органа власти в стране). А раз «заговорщики» (если заговор или сговор имели место) у гроба еще не погребенного властителя осмелились нарушить Конституцию (читай - волю покойного), чтобы открыть себе дорогу к власти, значит, полагают некоторые, могли и убить. Надо заметить, что слухи об убийстве не очень-то и беспокоят новых правителей Туркменистана. С одной стороны, потому, что никаких доказательств убийства нет; с другой - версия об убийстве косвенно показывает, что захватившие власть - люди очень решительные: они
убили диктатора, чтобы модернизировать Туркменистан и открыть страну миру.
С научной точки зрения, вопрос о причинах кончины Ниязо-ва выходит за рамки обывательского интереса, он важен для понимания природы новой власти и как косвенный индикатор характера и глубины возможных реформ. И тут все выглядит наоборот: не убийство, а естественная кончина диктатора является пусть и не главным, но подтверждением того, что власти теоретически способны на реформы. Дело в том, что абсолютное большинство сторонников версии «убийство» находятся в лагере туркменской оппозиции, которая использует эту версию, базируясь на двух противоречащих друг другу посылках. Во-первых, в целях дискредитировать новую власть, представить происшедшее как дворцовый переворот, а не поворот в политике. Но, во-вторых, версия об убийстве, по расчетам оппозиции, должна стимулировать новую власть к реформам: зарабатывать политический капитал, смыть с себя грех убийства. Версия об убийстве, пока не имеющая доказательств, является политической спекуляцией, психологическим инструментом давления оппозиции на власть, которая, по убеждению оппозиции, к реформам не способна и, соответственно, продемонстрирует свою несостоятельность.
Однако есть серьезные основания сомневаться в убийстве. За 21 год правления Ниязова не было никаких покушений на него, а полуопереточный мятеж беглого вице-премьера Б. Шихмурадова был лишь умело разыгран под «покушение» самим окружением Ниязова для того, чтобы надолго упрятать Б. Шихмурадова за решетку. Смерть Ниязова в «удобное для убийства» время могла быть просто случайностью. И тогда двусмысленные заявления врача-немца - лишь банальная попытка хоть как-то себя оправдать. Что же касается нарушений Конституции, то и тут все достаточно прозаично: не арестуй К. Бердымухаммедов, домашний врач покойного, «законного» (по Конституции) преемника О. Атаева, ныне уже бывшего председателя парламента, по весьма экзотическому обвинению, О. Атаев непременно арестовал бы врача по обвинению его в смерти президента. Так что, получается, у К. Бердыму-хаммедова и выбора-то особенно не было.
Нечто похожее на то, что произошло в Ашхабаде в декабре 2006 г., уже имело место (естественно, с поправкой на специфику страны и эпохи) в ноябре 1982 г., когда к власти после смерти Л. Брежнева пришел Ю. Андропов, первый из всех членов Полит-
бюро извещенный о случившемся личным врачом Брежнева Е. Чазовым и стремительно мобилизовавший преданные ему силовые структуры. Аналогия не столь уж и случайная, если не забывать о том, что Туркменистан - постсоветское государство и до сих пор в значительной степени остается в экономической, военной, а значит, и политической орбите России. И начальник славянской гвардии Туркменбаши, бывший выпускник Высшей школы КГБ СССР А. Реджепов, решительно поддержавший К. Бердыму-хаммедова, и сам К. Бердымухаммедов, окончивший аспирантуру в Москве и женатый на сибирячке из Омска, - люди, тесно связанные с Россией.
Назначенный решением Совета безопасности на следующий день после смерти президента С. Ниязова К. Бердымухаммедов де-факто был признан большинство государств мира законным и.о., по крайней мере, судя по телеграммам соболезнований со всего мира. Заметим, если бы кончина Ниязова произошла до 2001 г., когда в зарубежных СМИ отношение к Туркменбаши было еще преимущественно снисходительно-ироническим, то реакция на случившееся 21 декабря была бы, возможно, иной, во всяком случае, не столь однозначной. Однако с 2001 г. начался процесс неуклонной, хотя и не особо афишируемой внешнеполитической изоляции С. Ниязова. После отказа от американского проекта транскаспийского газопровода в Европу после вхождения Афганистана и Ирака в зону жизненных интересов США, ареста вице-премьера Б. Шихмура-дова, отмены Туркменией двойного российско-туркменского гражданства, неоднократных срывов Ашхабадом договоренностей с Газпромом по уже согласованным ценам на газ и постоянного шантажа Москвы угрозами «перекрыть трубу» режим С. Ниязова все более ставил себя в положение внешнеполитической изоляции. Можно добавить сюда испорченные отношения с Азербайджаном из-за споров о принадлежности нефтяных месторождений на Каспии и Узбекистаном, так «неосторожно» пропустившим в 2002 г. в Туркменистан мятежного Б. Шихмурадова.
Зато Ниязов крепил дружбу со «страной-изгоем» Ираном и талибами в Афганистане. Поставки туркменского газа России возобновились (после 2-летнего простоя в конце 90-х годов) лишь с приходом к власти в России президента В. Путина. Тогда Ниязова вынудили не только запродать России на 25 лет вперед весь добываемый туркменский газ, но и существенно ограничить роль в продаже газа посреднической компании ИТЕРА (ИТЕРА - посредни-
ческая компания, долгое время зарегистрированная не в России, а за рубежом и хранящая свои капиталы в офшоре. Генеральный директор В. Отчерцов - ранее вице-премьер Туркменистана). Так же как президент Узбекистана Каримов вынужден был после андижанских событий повернуться от США в сторону России, так и туркменский президент после попытки «мятежа» Б. Шихмурадова 2002 г. сделал то же самое. Но газовые договоренности с Россией соблюдались недолго. В этой связи можно вспомнить об отказе Ниязова участвовать в евразийском газовом альянсе (на переговорах с Путиным он заявил: «У нас с Газпромом противоположные интересы»). Кстати, ориентировочная стоимость трансафганского проекта составляет 2-2,5 млрд. долл., а стоимость начатого Турк-менбаши на собственные средства Туркменистана строительства к 2010 г. искусственного моря в Каракумах должно было обойтись в 5 млрд. долл., что свидетельствует о способности страны построить трубу через Афганистан и без внешней помощи.
Нельзя не сказать и о других факторах, подталкивавших к смене власти в Туркменистане. Так, в диссидентских Интернет-публикациях (а после 2001 г. число веб-сайтов неправительственных туркменских организаций увеличилось в разы) неоднократно указывалось на различные факты нарушения С. Ниязовым Конституции. Таким нарушением был, например, референдум 15 января 1934 г. о переносе президентских выборов с 1997 г. на 2002 г. После решения туркменского парламента о предоставлении Ниязо-ву права продлевать срок своих полномочий без всякого референдума (декабрь 1999 г.) настроение туркменской политической верхушки стало кардинально меняться. Утрата перспективы легитимного ухода Ниязова окончательно закрыла перед олигархами и их кланами надежду мирно принять полномочия из рук «монарха» и перераспределить их между собой. А когда в августе 2002 г. Б. Шихмурадов пригрозил явиться в Туркменистан и сместить Туркменбаши, осенью того же года Народный совет объявил С. Ниязова президентом пожизненно, окончательно поставив все точки над 1 И хотя Ниязов обещал уйти на пенсию и провести альтернативные выборы первого лица «после 2008 г.», опыт работы с ним убеждал чиновников из его окружения, что это, скорее всего, игра.
Теперь оставалось только ждать момента, чтобы не прозевать кончину Ниязова. И этот момент наступил. Растерянность, охватившая консервативную, прониязовскую, часть туркменской элиты
после 21 декабря 2006 г., постепенно проходит, а расправиться с консерваторами, окопавшимися, например, в Совете по делам религий, в исламских судах (казиятах) и в правящей президентской Демократической партии, новым властям сразу не под силу. Одним арестом председателя парламента, который прежде в течение почти 15 лет был членом, а затем руководителем Верховного исламского суда страны, проблему не решить.
Если попытаться определить политический вектор, то очевиден курс на постепенную, осторожную либерализацию, на переход от монократического к олигархическому режиму правления. Тут, с одной стороны, раздаются заверения продолжать политику Турк-менбаши и ни слова не говорится о демократии, а с другой - заявлено о намерении вернуться к прежней системе высшего и среднего образования (от двухлетнего к пятилетнему обучению в вузах и от 9-летнего к 11-летнему - в школах), вернуться к прежней системе пенсионного обеспечения, обеспечить свободный доступ к Интернету, начать строительство новых вузов и даже открыть железнодорожное сообщение с Россией по новой транскаракумской магистрали.
Еще одна показательная новация - впервые на выборы президента допущены международные наблюдатели из ОБСЕ. Но все же это не переворот. Это лишь обещаемый поворот от эксцентриз-мов Ниязова к знакомой многим советской эволюционно-олигархической модели «коллективного руководства».
Но декларировать реформы и перемены - еще не значит начать их немедленно. Вопрос о пенсионной реформе станет рассматриваться в практической плоскости лишь со второй половины 2007 г. Что же касается дороги через Каракумы и Казахстан до Саратова, то ее еще предстоит достроить. Переход к полноценному образованию невозможен без реэмиграции тысяч преподавателей, издания учебников, не говоря уже об обещаниях бороться с наркоманией и открытии свободного доступа к Интернету. Туркменистану надо бороться уже, похоже, не с наркотрафиком и наркоманией, а с наркоманами, доля которых среди молодежи опасно велика. Открыть Интернет - значит допустить в страну живущую за рубежом оппозицию, по крайней мере, дать выход ее идеям и требованиям, что пока не слишком вяжется с полным молчанием «реформаторов» по поводу демократии в стране. Остается предположить, что свободный доступ к Интернету будет сопряжен с усилением тотального контроля властей за умами граждан Туркмениста-
на через подцензурных местных провайдеров. Другими словами, перед нами пока еще не новый курс, а только вынужденный отказ от прежней бесплодной концепции особого, «туркменского», «третьего» пути.
Важной для понимания природы новой власти является схема этнически альтернативных президентских выборов из представителей единственной в стране Демократической (бывшей коммунистической) партии Туркменистана. Шесть кандидатов - шесть областей (плюс столица на правах области). Трое от преимущественно текинских по этническому составу населения областей Туркменистана (Атек, Ахал, Мары), один от восточного, эрсарин-ского, велаята (Лебап) и по одному от каждой из преимущественно йомудских областей (Балканабад, Дашогуз). Предложенная схема этнической конкуренции на новых президентских выборах по-прежнему работала в пользу туркмен-теке, живущих в столице и ее регионе и, таким образом, политически доминирующих над другими туркменскими землячествами, хотя численность их заметно меньше половины населения республики. Новый президент, как и прежде С. Ниязов, - туркмен-ахалтеке. Заметим при этом, что собственно текинский Марыйский регион остался без своего кандидата. Его интересы представлял на выборах К. Бердымухаммедов. Логика властей понятна. Во-первых, если бы Мары представлял другой кандидат, то тогда труднее было бы обеспечить большой отрыв К. Бердымухаммедова от других кандидатов на выборах 11 февраля 2007 г. (марыйские и ахалские теке исторически, со времен бегства в 1881 г. марыйского отряда с поля битвы с войском генерала М. Скобелева, враждуют друг с другом). Во-вторых, потенциальный марыйский кандидат все равно уступил бы К. Бердымухаммедову, но тогда новая власть приобрела бы в числе недовольных не только три нетекинские области, но еще и текинскую - Марыйскую. Поэтому сочли за лучшее не «дразнить гусей». В условиях демонстративного продолжения диктатуры туркмен-ахалтеке - «Ниязов-Бердымухаммедов» -- как никогда необходима консолидация всех теке вокруг нового президента. Выдвижение и.о. президента от марыйского округа означало выигрыш и марый-цев, и ахалцев. Ахалтеке Бердымухаммедов выступал, таким образом, в роли лидера - уже не ахалской, как при Ниязове, а шире -всетекинской гегемонии.
Переходный к олигархическому режиму период правления закономерен, ибо последние 10-15 лет в стране если и существова-
ло противостояние, то не между Туркменбаши и демократами, давно изгнанными из страны, а с министрами и вице-премьерами. Совокупный итог отставок за период правления Ниязова составляет сотни влиятельных и скопивших немалые средства государственных фигур. Так, только в 2006 г. указами Ниязова были приговорены к длительным срокам заключения такие влиятельные фигуры, как вице-премьеры Р. Сапаров, Е. Курбанмурадов, Д. Айдогдыев, генеральный прокурор К. Атаджанова и многие другие. Проведенная основательная «зачистка» высшего эшелона власти освободила новое руководство от необходимости устраивать кадровую чистку накануне выборов нового президента.
Что же представляют собой ключевые фигуры нового руководства? Президент К. Бердымухаммедов. В правительстве С. Ниязова работал последние 10 лет, из них 5 - на посту вице-премьера по науке, образованию и здравоохранению. По образованию - врач-стоматолог, кандидат медицинских наук. Отец его был полковником МВД, а старший брат - высокопоставленным офицером КГБ ТССР. Он победил на выборах 11 февраля 2007 г., набрав почти 90% голосов. Высшее руководство, члены Совбеза: вице-премьер и министр обороны, секретарь Совбеза генерал армии А. Мамедгельдыев (однокашник К. Бердымухаммедова по медицинскому институту); министр внутренних дел генерал А. Рахманов, министр государственной безопасности генерал-лейтенант Г. Аширмухаммедов, генеральный прокурор М. Оглуш-ков. Наконец, как полагают эксперты, ключевой политической фигурой, неясно лишь - публичной или закулисной - станет уже упоминавшийся нами А. Реджепов, начинавший работать в службе безопасности еще до С. Ниязова, при прежнем первом секретаре ЦК КПТ М. Гапурове.
По действующей Конституции президент остается главой исполнительной власти, т.е. главой кабинета министров. Добавим, что по Конституции Туркменистан является президентской республикой с очень широкими полномочиями президента. По уже принятым поправкам к Конституции есть все основания полагать, что президент Туркменистана К. Бердымухаммедов станет, как и Туркменбаши, председателем Народного совета. Бердымухаммедо-ву 49 лет, а согласно новым поправкам к Конституции, председателем Народного совета может быть избран гражданин Туркменистана не моложе 40 лет (ранее было «не моложе 50 лет»). Назначение не эту должность иного человека представляло бы опасность, т.к.
согласно Конституции, президент подотчетен Народному совету и его председателю. Опять же согласно Конституции, председателем Совбеза должен стать он же. Вакантной, таким образом, остается лишь должность председателя парламента, но этот орган, после новых поправок к Конституции, почти утратил свое значение.
Крупными государственными чиновниками под сенью культа Туркменбаши скоплены крупные средства, но режим Ниязова наглядно показал им, сколь непрочно их богатство и сколь уязвимо их положение. И теперь им диктатура больше не нужна. Им теперь нужна такая власть, которая позволила бы им сохранить свои капиталы и освободиться от страха, что очередной диктатор по прихоти своей не расправится с любым из них. Сегодня бывшее окружение Туркменбаши готово провозгласить переход к обществу «равных возможностей», ибо оно получило ощутимые стартовые преимущества над остальными слоями общества. Но экономические инвестиции в регионы, экономическая самостоятельность самих регионов не совместимы с сохранением прежней этнической вертикали теке и их клиентелы из регионов.
Главное наследство Ниязова - сверхцентрализованное государство, базирующееся на расслоении туркменской нации на кланы (землячества). Постниязовский авторитаризм заинтересован в его культивировании. Новое руководство, похоже, намерено возвратиться к хорошо забытому старому. Оно пытается реанимировать советскую систему мультиэтнического представительства туркменских народов («племен») в органах власти. На практике наследники Ниязова не привыкли рубить узлы. Кажется, куда безопаснее распутывать клубок, осторожно дергая за те же ниточки, что и Ниязов. Такого рода внешняя преемственность в методах Туркмен-баши несомненна: узурпация власти президентом, этнические методы кадровой политики, переход к «управляемой демократии» (альтернативные выборы), умеренная либерализация как способ выбивания козырей у реальной и предполагаемой оппозиции.
Не исключено, что в Кремле существуют вполне определенные планы восстановления влияния России на всем пространстве постсоветской Средней Азии. Расширение сотрудничества с Туркменистаном может быть частью этого плана. В том же ключе можно рассматривать тогда и весьма своевременное вмешательство России в «революцию тюльпанов» в Кыргызстане, когда ей удалось повернуть там события в нужную для себя сторону. В рамках все того же плана «возвращения Средней Азии» можно оценивать и то,
как искусно Москва использовала андижанские события, сумев рассорить Каримова с США и повернуть его лицом к России. Главным результатом смены власти в Туркменистане также может стать пророссийский внешнеполитический курс Ашхабада, открывающий перед ним возможность умеренной либерализации и модернизации страны при содействии России.
Большая открытость экономики облегчит европеизацию Туркменистана и повысит роль евронационалов (евротуркменов) в качестве лидирующей в обществе группы. Традиционную клано-вость и сепаратизм будут сдерживать силовики. Отчасти это турецкая модель. С приходом «новых богатых» будет издана серия законов и указов о либерализации в области экономики, образования, культуры в сторону открытости Туркменистана для России, но без реальной политической демократии. Как показывает мировой опыт, это возможно. Более того, отказ от третьего, «туркменского», пути, вероятнее всего, благополучно трансформируется в современную российскую концепцию «суверенной демократии».
Курс на модернизацию имеет под собой реальные мотивы. Высокие технологии Туркменистану жизненно необходимы ввиду его огромной территории и малочисленного населения. Вполне возможно, что начнется реэмиграция специалистов. При этом следует всегда иметь в виду, что либерализация и модернизация будут постоянно корректироваться Россией и собственными консерваторами внутри, да и самой моделью власти. Тут действует другое правило: построить в стране благополучное и живущее по принципам демократии государство раньше, чем это произойдет в России, крайне трудно, если не невозможно.
Сотрудничество с Туркменистаном повысит роль России в Центральной Азии и на Среднем Востоке, особенно в условиях серьезных неудач США в Ираке и далекой от политической стабильности ситуации в Афганистане. Возможно, Россия даже предложит построит (при своем участии) газопроводы в Афганистан и Китай из Туркмении. Волнения (если возникнет риск таковых в связи с кадровыми назначениями и отставками) будут предупреждены или погашены силовиками посредством адресных зачисток. При этом не исключено, что сначала спровоцируют недовольных на мятеж, а затем в качестве «ответной меры» начнут чистку.
«Азия и Африка сегодня», М., 2007 г. № 4, с. 41-45.
