CC BY
72
II. СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ. ЭТНОПСИХОЛОГИЯ
УДК 159.9 © А.Р. Монсонова, Э.А. Монсонова
ЦЕННОСТНО-СМЫСЛОВЫЕ РЕГУЛЯЦИИ ЭТНОКОНФЕССИОНАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ ЛИЧНОСТИ
В статье подчеркивается значимость регулятивной функции ценностей, ценностных ориентаций и смысловых конструктов личности в контексте постнеклассической психологии, их изучение с учетом этнокультурной специфики
Ключевые слова: регуляции, ценности, ценностные ориентации, смысл, смысловые конструкты, личность, постнеклассическая психология, этноконфессиональные отношения.
A.R. Monsonova, Е.А. Monsonova
VALUE-SEMANTIC REGULATION OF ETHNIC AND CONFESSIONAL RELATIONS OF PERSONALITY
The article emphasizes the importance of the regulatory function of values, values orientations and semantic constructs of personality in the context of post-nonclassical psychology, considering their study of ethno-cultural specificity
Keywords: regulation, values, values orientations, sense, semantic constructs, personality, post-nonclassical psychology, ethnic and confessional relations.
Проблемы современного, постмодернистского этапа развития человечества - глобализация и дегуманизация, компьютеризация и дефицит общения, трансформация форм и содержания межличностных и семейных отношений - связаны с изменениями институтов формирования, становления, развития ценностей и смыслов человека, т.к. он теряет точку отсчета в оценке их критериев правильности. Эти тенденции являются вызовами новой методологии постнеклас-сической психологии, одним из основных предметов которой становится ценностно-смысловая система личности и особенно ее регулятивная функция в сложное время тревог и неуверенности человека нового типа - «homo postmodernus». Известный отечественный исследователь, автор концепции трех основных типов ценностных систем: адаптации, социализации, индивидуализации и основанной на ней модели массового сознания, М.С. Яницкий подчеркивает: «Очевидно, что характер и степень регуляции поведения членов той или иной общности будут определяться как особенностями системы ее ценностей (например, преобладанием материалистических либо постматериалистических ценностей), так и степенью принятия групповых ценностей членами общности (различающейся, например, в индивидуалистиче-
ских и коллективистических культурах), которые, в свою очередь, зависят от ряда объективных факторов» [8, с. 194].
Н.М. Лебедева, анализируя результаты различных исследований ценностных ориентаций, показывает значимость особенностей ценностных регуляций социального поведения, которые определяются типом соответствующей культуры и уровнем развития данного общества [4, с. 194].
Среди культурных факторов формирования ценностно-смысловых ориентаций особое место занимают конфессиональная принадлежность, выступающая значимым этнодифференцирую-щим и этноинтегрирующим признаком, и этноконфессиональные отношения. Патриарх Кирилл на межконфессиональных встречах подчеркивает, что «в рамках десяти заповедей все основные религии мира совпадают между собой в определении добра и зла».
Анализ многих концепций, теорий, положений, идей и подходов к проблеме ценностно-смысловых ориентаций личности показывает, что в сложной системе этих важнейших детерминант человеческой жизнедеятельности достаточно весомое место занимают религиозные ценности. Н.А. Бердяев писал: «...в национальном сознании есть религиозная основа, глубина.
Религия есть установление связи и родства, преодоление чуждого инобытия, и в Родине, прежде всего, обретает человек эту связь. И всякая попытка оторвать национальность от этой религиозной глубины выбрасывает ее на поверхность и подвергает опасности распыления» [5, с. 36]. История знает немало фактов, когда изменение традиционной религиозной веры вело к полному или частичному размыванию этнической идентичности. К примеру, чувашей, принявших ислам, считают татарами, так как большинство чувашей - православные; телеуты, обратившиеся в мусульманство, не признают себя частью телеутского этноса и относят себя к татарам и т.д. Вместе с тем в настоящее время национальная принадлежность человека все более устойчиво связывается с конфессиональной принадлежностью, что вызывает перенос негативного или позитивного отношения общества с национальности на религию и обратно, что может служить фактором дестабилизации этноконфес-сиональных отношений. В этом социокультурном контексте огромна роль ценностно-смысловых регуляций любой культуры как механизмов предпочтения или отвержения определенных культурных образцов, социальных и нравственных идеалов, на которых строятся деятельность и поведение.
Важно подчеркнуть, что действие любого механизма основывается на том или ином принципе, выражающем сущность механизма и его основные характеристики. Например, О.А. Ко-нопкин на основе принципа единства сознания и деятельности выделяет ряд механизмов регуляции деятельности: принятая субъектом цель, субъективная модель значимых условий деятельности, программа исполнительских действий, критерии успеха, информация о результате, решение о коррекциях. Все эти механизмы относятся к уровню сознательного регулирования как высшему уровню саморегуляции. По существу, принципы есть теоретические конструкты, отражающие содержательную сторону механизма. В системе психологических механизмов саморегуляции важное место занимают механизмы волевой регуляции. А.Ф. Лазурский считал механизмом преодоления препятствий волевое усилие как особый психофизиологический процесс, связанный с реакцией личности на ситуацию вне и внутри нее. В.И. Селиванов считает волевое усилие механизмом создания побуждения для преодоления препятствий. Н.Н. Ланге пытался найти физиологические механизмы волевых действий, выделяя в волевом акте четыре части: 1) чувство, потребность, стремление; 2)
предсказание о цели; 3) представление о движении; 4) само движение. В.А. Иванников, исследуя психологические механизмы волевой регуляции действия, выделяет реальный механизм, реальное образование, которое обеспечивает побуждение к действию, - смысл действия. Он формируется в совместной деятельности людей и определяется не только мотивами каждого человека, но и социальной связью действий разных людей. Это утверждение соответствует положению теории деятельности, созданной А.Н. Леонтьевым, что личностный смысл есть частный случай смысловых образований, создающихся при соотнесении отдельных действий, поведения, ситуаций, отдельных мотивов с более общими образованиями (действий с мотивами, мотивов с более общими мотивами и их системой, с общим контекстом жизни человека и всего человечества) [5, с. 24, 29]. Изменение смысла действия приводит к изменению поведения. Изменения смысла действия можно достичь разными путями: через переоценку значимости мотива или предмета потребности, через предвидение и переживание последствий действия или отказа от его осуществления, через изменение роли, позиций человека. С точки зрения задач нашего исследования мы выделяем еще один путь изменения смысла действий, который состоит в самостоятельном обращении к внешним символам, напоминающим о последствиях действий, к ритуалам, укрепляющим значимость совершаемых действий, в обращении к другим людям или к божеству за поддержкой. Помимо изменения смысла действий через изменение реальной ситуации, этой цели можно достичь и через привлечение целей и мотивов из воображаемой ситуации, которая может быть задана другими людьми или исходить от самого человека. На значение воображения волевой регуляции указывало много исследователей (Л.С. Выготский, А.В. Запорожец, Д.Н. Узнадзе, А.Н. Леонтьев и др.). Идея побудительной функции идеаторных (воображаемых) мотивов успешно разрабатывается Д.А. Леонтьевым [4, с. 32].
В русле деятельностного подхода смысл рассматривается как регулятор поведения человека, его деятельности. Впервые в отечественной психологии изучением смысловой регуляции деятельности занялся Л.С. Выготский, исследуя проблему соотношения аффекта и интеллекта. В данном контексте им были введены следующие понятия: смысловое поле, динамическая смысловая система, смыслообразование. Так, например, понятие смыслового поля рассматривается им в связи с реальной деятельностью, и
потому изменения в смысловом поле приводят к изменениям в самой деятельности. Динамическая смысловая система разрешила проблему аффективного и интеллектуального, являясь неким целостным компонентом, включающим в себя аффективные и интеллектуальные процессы в их единстве. Л.С. Выготский предполагал, что в каждом интеллектуальном движении содержится соответствующее ему эмоциональное отношение к действительности, а потому можно проследить движение от мотива и потребности к мысли, а от нее - к деятельности. Единицей динамической смысловой системы является переживание (у Л.С. Выготского - аффективное отношение к действительности) как форма единства эмоционального и интеллектуального. Согласно исследованиям Д.А. Леонтьева, именно понятие переживания Л.С. Выготского легло в основу понятия личностного смысла, введенного А.Н. Леонтьевым. Смыслообразование было введено Л.С. Выготским для обозначения связи сознания и его функций. Однако он рассматривает связь смыслообразования не только с сознанием, но и с поведением.
Смысловая регуляция рассматривается в разных контекстах, системах и масштабах. В.Ю. Долженко справедливо отмечает, что процесс смысловой регуляции явился удачной попыткой реального сближения смысла и смысловой установки. По мнению Е.С. Мазур, смысловые образования выполняют активную роль в деятельности, изменение которой в немалой степени обусловлено изменением самих смысловых образований. С нашей точки зрения, основная функция смысловых образований личности заключается именно в регуляции деятельности - на их основе задается та или иная смысловая направленность деятельности и поведения, создается возможность сознательно и гибко менять эту направленность.
Исследования Б.В. Зейгарник позволили сделать вывод о реализации потребностей в поведении благодаря смысловым образованиям, выступающим фактором опосредования потребностей в деятельности, что позволило говорить о выполнении смысловыми образованиями в регуляции поведения функции контроля за побуждениями. Л.И. Божович выделяет функцию участия смысловых образований в образовании целей и принятии решений. В.И. Зинченко и Е.Б. Моргунов считают, что смысловая регуляция осуществляется не только во время деятельности, но и до ее совершения, и даже до возникновения образа. В смысловой регуляции личностные смыслы выполняют функцию презента-
ции образов, внесение корректив в их отдельные характеристики. Но личностные смыслы относятся к тем факторам смысловой регуляции деятельности, которые осуществляются через представленность в сознании.
Неосознаваемая смысловая регуляция поведения подробно описана через понятие смысловых установок. Д.Н. Узнадзе предложил следующее определение установки: «Установка -это целостное отражение, на почве которого, в зависимости от условий, может возникнуть или созерцательное, или действенное отражение. Оно заключается в таком налаживании, такой настройке целостного субъекта, когда в нем проявляются именно те психические или моторные акты, которые обеспечивают адекватное созерцательное или же действенное отражение ситуации» [5, с. 23]. Д.Н. Узнадзе подчеркивал устойчивый характер установки: «Однажды образовавшаяся установка не исчезает, она остается у субъекта как готовность к повторной актуализации в случае повторения надлежащих условий» [5, с. 32]. Кроме того, установка, по мнению Д.Н. Узнадзе, лежит вне сферы сознания. Сознательные переживания могут находиться под определенным влиянием установок, которые, со своей стороны, вовсе не являются содержанием сознания. Связь установки со смыслом неоднократно подчеркивалась исследователями, отмечающими близость идеи Д.Н. Узнадзе об установке и идеи А.Н. Леонтьева о личностном смысле. Это приводит к предположению о том, что понятия «общая первичная установка личности» и «личностный смысл» описывают различные стороны одного и того же процесса, какого-то общего механизма регуляции деятельности человека. Различают первичную и фиксированную установку. Функцию управления актуальной деятельностью осуществляет только первичная установка; фиксированная установка существует латентно, не имея непосредственного выхода в поведение. Первичной и фиксированной установке в модели Д.А. Леонтьева соответствуют различные виды смысловых структур: смысловая установка актуальной деятельности и смысловая диспозиция.
А.Г. Асмолов описывает установки трех уровней: смысловые (релевантные мотиву деятельности и стабилизирующие направленность деятельности в целом), целевые (релевантные отдельному действию и его цели) и операциональные (релевантные условиям деятельности и способам ее осуществления). Он вводит понятие смысловой установки как формы выражения личностного смысла в виде готовности к совер-
шению определенным образом направленной деятельности. Смысловые установки, наравне с целевыми и операциональными установками, составляют иерархию установочной регуляции деятельности. Они выполняют функцию стабилизации деятельности в целом: «Именно смысловые установки определяют в конечном итоге устойчивость и направленность поведения личности, ее поступки и деяния» [7, с. 222]. Таким образом подчеркивается интегрирующая функция личностного смысла в установочной регуляции деятельности.
Д.А. Леонтьев, анализируя роль и место смысловой установки в смысловой регуляции деятельности, дает следующее ее определение: «Смысловая установка - это составляющая исполнительных механизмов деятельности, отражающая в себе жизненный смысл объектов и явлений действительности, на которые эта деятельность направлена, и феноменологически проявляющаяся в различных формах воздействия на протекание актуальной деятельности. Это воздействие может сводиться к одной из четырех форм: стабилизирующее влияние, преград-ное влияние, отклоняющее влияние и дезорганизующее влияние» [8, с. 184]. Д.А. Леонтьев подчеркивает связь личностного смысла и смысловой установки. Он отмечает, что эти два механизма не дублируют, а дополняют друг друга в регуляции деятельности.
Таким образом, смысловые структуры рассматриваются как высшие регуляторы поведения и деятельности. В смысле соединяются эмоциональные и когнитивные процессы, поэтому регулируемое смысловыми образованиями поведение есть продукт комплексной психической активности, когда человек действует в соответствии со своими рациональными оценками, эмоциональным, чувственным ощущением ситуации. Именно субъектную активность определяют как психологическое образование, характеризующее присущий личности способ самоактуализации и самореализации, как качество целостного, автономного, саморазвивающегося субъекта. Выявлена важная роль субъектной активности в регуляции деятельности личности, в ее саморегуляции.
С методологической точки зрения мы считаем очень важными для нашей работы положения концепции регуляции функционального состояния личности Л.Г. Дикой, в которой субъектная активность понимается как системное взаимодействие регуляторных механизмов разного уровня и включает внутренний психологический мир субъекта, природную и произвольную,
осознанную саморегуляцию. Изменение структуры субъектной активности в процессе профессиональной деятельности определяется взаимодействием регуляторных механизмов разного уровня, а отражается в профессиональной и личностной саморегуляции субъекта. Процесс развития личности преследует цель обеспечения достаточно надежного поведения человека в конкретных и типичных жизненных условиях, что определяет формирование устойчивых черт личности, которые необходимы в системе этно-конфессиональных отношений.
Нами было исследовано 7 этноконфессио-нальных групп студентов:
1-я группа - нанайцы (шаманисты, п=20, ДВГГУ, г. Хабаровск);
2-я - эвенки (п=20), буряты (п=10), шаманисты, Бурятский госуниверситет;
3-я - русские (п=100) православные и христиане, БГУ и Лесопромышленный колледж (г. Улан-Удэ);
4-я - русские, «семейские» (п=30, Лесопромышленный колледж);
5-я - буряты (п=100, буддисты, БГУ и Лесопромышленный колледж);
6-я - русские (п=20), Дальневосточный Библейский колледж, г. Хабаровск);
7-я - буряты (п=100), Буддийский институт «Даши Чойнхорлин» (г. Улан-Удэ), Агинская буддийская академия (Забайкальский край).
В результате дискриминантного анализа были выделены три группы, при этом первая, вторая шестая группы объединились в одну группу (номер 1), третья группа (христиане) выделилась в отдельную группу (номер 2), четвертая, пятая и седьмая группы объединились в третью группу (номер 3). Результаты дискриминантного анализа полученной выборки с разделением на три группы представлены на рис. 1.
Дискриминантное распределение уже частично подтвердило нашу гипотезу о том, что, во-первых, длительное проживание в пределах определенной социально-территориальной общности во всем многообразии человеческой жизнедеятельности формирует единство отношения не только к хозяйственно-экономической сфере, но и к социокультурным ценностям - об этом говорит единение в одной группе бурят-буддистов и семейских; во-вторых, ценности (в нашем исследовании - шаманистские) нанайцев, проживающих в Хабаровском крае, и эвенков из Бурятии детерминированы многовековыми традициями и, несмотря на территориальную отдаленность, имеют общие структурно-содержательные характеристики культуры.
Для выявления направленности в этнокон-фессиональных группах был использован тест Г.У. Солдатовой «Типы этнической идентичности», построенный на теоретических положени-
ях Л.М. Дробижевой о семи типах этноидентич-ности: нормальная идентичность, этноэгоизм, этнодоминирующая идентичность и этническая индифферентность.
Canonical Discriminant Functions
4 2 ■ О ■
-2
-4 ■
-6
GR3
□ Group Centroids n 3
m 2
□ 1
-8 -6 -4 -2 О 2 4 6
Function 1
Рис. 1. Результаты дискриминантного анализа
Факторный анализ был проведен по результатам данного теста и «Ценностного теста» Инглхарта (модификация М.С. Яницкого), в котором выделяются три типа ценностей: ценности социализации, адаптации и индивидуализации. Исходя из объекта нашего исследования -ценностных ориентаций личности как регуляций определенной этноконфессии - интересны результаты третьей группы (буддисты и семей-ские), в которой выделено четыре фактора, обеспечивающих 69 % общей дисперсии. Ценностные ориентации вошли в первый фактор «социализации», который объясняет 22,55 % общей дисперсии, и если в данной системе ценности социализации закономерно доминируют во всех трех группах, то ценности индивидуализации (нагрузка на фактор 0,77) занимают второе место только в этой группе, в первой и второй группах система ценностей входит во второй фактор, а ценности индивидуализации находятся по факторному весу на третьем месте. Данный фактор характеризует студентов буддийской конфессии и студентов - потомков староверцев как представителей традиционных, даже патриархальных культур, т.к. термин «социализация» чаще всего используется относительно процессов, посредством которых ребенку внушаются ценности общества и его социальные роли.
Второй фактор описывает 17,43 % дисперсии и задан двумя показателями: этнической индифферентностью (0,83) и низким этническим
изоляционизмом (-0,79), что говорит о значимости для студентов феномена этничности, ориентированности на нее. При такой идентичности присутствуют элементы направленного (на ту или иную культуру или вид контактов), не агрессивного этноизоляционизма, но не замкнутости. Этническая индифферентность показывает, что на жизненные поступки, на поведение студентов в любых сферах деятельности особо не влияют ни их собственная этническая принадлежность, ни этничность других. Данный фактор можно интерпретировать как «сдержанность». В третий фактор вошли этнонигилизм (0,77) и этнофанатизм с отрицательным значением, его можно обозначить как фактор «космополитизма». В четвертый фактор вошли два важных показателя - это нормальная идентичность с нагрузкой на фактор 0,91 и этноэгоизм с минимальным отрицательным значением (-0,66).
Нормальная идентичность, при которой образ своего народа воспринимается как положительный, имеют место благоприятное отношение к его культуре, истории, естественный патриотизм, не переходящий в фаворитизм; толерантные установки на общение с другими народами; понимание их вклада в историю, может быть обозначена как фактор «толерантности».
Во второй группе студентов-христиан выделено четыре фактора, обеспечивающих 74,19 % общей дисперсии с весом, соответственно, 23,98, 18,28, 16,87 и 15,06%. В первый фактор вошли нормальная идентичность (-0,91), этно-
8
эгоизм (0,82) и этноизоляционизм (0,68). Этот фактор может показывать недостаточную веру в христианские заповеди, проявление некоторых негативных этнических установок и может быть назван как «замкнутость». Второй фактор составили «ценности», в третий вошли этническая индифферентность (0,83) и этнический фанатизм (0,76), который в определенных условиях может проявляться как агрессивная идентичность.
В первой группе (нанайцы, эвенки и студенты библейского колледжа) выделено три фактора, обеспечивающих 65,45% общей дисперсии. Первый фактор объясняет 24,77 % общей дисперсии и включает четыре показателя: этноэго-изм (0,80), этноизоляционизм (0,78), этнониги-лизм (0,69) и этнофанатизм (0,67). Часто причиной такого сочетания этнических показателей является этноущемленная идентичность. Обычно она возникает в связи с осознанием низкого статуса своей этнической группы, признанием ее неравноценности другим. Отсюда - избегание демонстрации своей этничности, а иногда и вообще отрицание всякой этничности. Данный фактор можно обозначить как «самооценка».
Во второй фактор вошли ценности социализации (0,90), адаптации (0,90) и индивидуализации (0,63). Фактор получил название «адаптация», т.к. ценности адаптации здесь имеют самый большой факторный вес. Часто второй фактор, который называют более латентным и сильным, чем даже первый фактор, выделяет наиболее важные проблемы испытуемых. Для коренных малочисленных народов таковой является проблема адаптации, и она особо актуальна в студенческом возрасте: статистика показывает, что не все студенты-северяне справляются и проходят этапы адаптации (биологической, психологической, социокультурной), 60-70 % их не проходят весь процесс обучения в вузе, из них 20-30 % студентов-нанайцев (Бельды М.П., 2005). Третий фактор, в который вошли нормальная идентичность и этническая индифферентность, мы назвали «нормой».
Ценностно-смысловое отношение к этнокон-фессиональной принадлежности личности исследовалось при помощи модифицированной методики М. Рокича «Ценностные ориентации -в жизни», когда студенты сначала ранжируют терминальные и инструментальные ценности по степени их значимости для Идеальной, счастливой жизни, затем как Принципы, которыми руководствуются в своей Реальной жизни. Также они оценили в 10 баллах, насколько каждая из них уже реализована в их жизни.
Среднее значение самореализации терминальных (А) и инструментальных (Б) ценностей во всех трех этноконфессиональных группах студентов равно 5,6 и 5,9 и корреляционный анализ выявил их положительную взаимосвязь (при р<0,05) с идеальными ценностями (соответственно 7,2 и 8,0), что указывает на наличие значимой связи между «Я-идеальным» и «Я-реальным», о их достаточно адекватной самооценке. Были обнаружены существенные отличия между ценностями-принципами и реализованными ценностями (1эмп=-2,25 р<0,05), что студенты объясняют разрывом между уровнем притязаний и возможностями, когнитивным, эмоциональным и моральным диссонансом.
Сравнение системы ценностных ориентаций студентов (с помощью 1>критерия Стьюдента) показало значимые различия между выборками в зависимости от этноконфессиональной принадлежности.
В системе терминальных ценностей студентов мы выявили существенные отличия по ценности «счастливая семейная жизнь» (1эмп=-2,23 р<0,05), она оказалась более значима для семей-ских и студентов - приверженцев буддизма. Сравнение инструментальных ценностей показало, что для студентов-эвенков и нанайцев твердая воля, умение не отступать перед трудностями имеют более важное значение, чем для студентов христианской конфессии (1эмп= -2,06 р<0,05). Но студенты-христиане и студенты буддийских вузов более терпимы к недостаткам в себе и в других (1эмп= -2,25 р<0,05); для них значимы жизнерадостность, чувство юмора (1эмп= 2,12 р<0,05), они предъявляют более высокие требования к жизни (1эмп= 2,96 р<0,01).
При сравнении предпочтений терминальных ценностей в этноконфессиональных группах выявлено, что для всех студентов значимо здоровье (физическое и психическое) (1эмп=-2,24 р<0,05), для студентов-семейских большую ценность имеет интересная работа (1эмп=-2,62 р<0,01), а для студентов-христиан более важны активная деятельная жизнь (1эмп=2,48 р<0,05) и любовь (1эмп=2,12 р<0,05). В инструментальных ценностях студенты первой группы выше ценят исполнительность и дисциплинированность (1эмп=-2,01 р<0,05), в то время как студенты третьей группы отличаются большей терпимостью к недостаткам своим и чужим (1эмп=-2,53 р<0,05), более смелы в отстаивании своего мнения (1эмп=2,32 р<0,05); отличаются эрудицией и умением уважать мнение других (1эмп=3,0 р<0,01). Данное обстоятельство объясняется
спецификой этноконфессиональных норм и ценностей.
Исследование системы ценностных ориента-ций студентов различных этноконфессий позволяет говорить о том, что в данном периоде онтогенеза они слабо дифференцированы и существует ценностно-ориентационное единство, что может быть объяснено едиными геополитическими условиями и духовными ценностями предков. Система ценностных ориентаций как этноформирующий фактор охватывает все сферы человеческой психики: когнитивную, аффективную и поведенческую. Системный анализ этноконфессиональных групп подводит к следующим обобщающим выводам.
В первом факторе ценностных ориентаций данной группы представлены шесть показателей: ценности индивидуализации (нагрузка на фактор 0,73), уверенность (-0,67), автономность (0,65), духовная культура (0,60), доверчивость (-0,54), серьезность (0,53). Для коренных народов с проявлениями родоплеменных отношений важно самоутверждение за счет вышеназванных личностных детерминант, поэтому данный фактор можно назвать «индивидуализация».
Во втором факторе ценностных ориентаций сгруппировались семь показателей: национальный фанатизм (0,74), этноизоляционизм (0,70), принятие агрессии (-0,67), потребность в познании (0,51), креативность (-0,51), этноэгоизм (0,49), чувствительность (-0,45). Этот фактор -«защитные механизмы».
В третьем факторе представлены семь показателей: ценности (0,67), контактность (0,66), позитивная этническая идентичность (-0,61), консерватизм (-0,58), эмоциональная устойчивость (0,54), контроль (0,52), напряженность (-0,42). Все показатели выражают потребность в общении, что позволяет назвать фактор «коммуникация». В четвертом факторе ценностных ориентаций расположились семь показателей: общительность (0,78), этнонигилизм (0,55), доминантность (0,54), ценности социализации (0,51), смелость (0,45), мечтательность (-0,41). Этот фактор определяется как «социализация».
Во второй этноконфессиональной группе выделились семь факторов, объемом 55,77 % общей дисперсии.
В первом факторе ценностных ориентаций данной группы представлены девять показателей: интеллектуальное развитие (0,93), уверенность (0,89), смелость (0,86), жизнерадостность (0,78), мечтательность (0,75), доминирование (0,75), доверчивость (0,59), дипломатичность
(0,59), самоконтроль (0,56). Данный фактор можно обозначить как «интеллект».
Во втором факторе ценностных ориентаций представлены шесть показателей: позитивная этническая идентичность (0,93), конформизм (0,81), этноэгоизм (-0,70), консерватизм (0,81), напряженность (0,60), спонтанность (-0,56). Этот фактор проявляется как «традиции».
Третий фактор включает в себя четыре показателя: духовная культура (-0,91), духовная сила (0,78), самопонимание (0,61), национальный фанатизм (0,51), которые характеризуют данный фактор как «преданность».
В четвертом факторе ценностных ориентаций данной группы представлены шесть показателей: контактность (-0,82), гибкость в общении (-0,81), общительность (0,65), ценности (0,61), моральный контроль (0,60), контроль (0,57). Данный фактор показывает ярко выраженную черту национального характера русского народа «общительность».
В третьей этноконфессиональной группе выделились четыре фактора, описывающих 53,52 % общей дисперсии. В первом факторе (нагрузка на вес 11,30) ценностных ориентаций третьей этноконфессиональной группы представлены восемь показателей: принятие агрессии (0,87), ориентация во времени (0,79), ценности (0,73), креативность (0,70), потребность в познании (0,67), самопонимание (0,65), гибкость в общении (0,55), автономность (0,50). Данный фактор можно определить как «сложность». Во втором факторе представлены четыре показателя: развитость интеллекта (0,68), общительность (0,68), моральный контроль (0,65), конформизм (0,58). Данный фактор характеризует студентов-буддистов с точки зрения «познания». В третьем факторе ценностных ориентаций представлено шесть показателей: доверчивость (0,67), напряженность (0,63), чувствительность (0,54), духовная активность (-0,54), смелость (-0,41), контроль (0,31). Можно обозначить данный фактор как «интернальность». В четвертом факторе представлены пять показателей: духовная культура (-0,79), духовная сила (0,71), эмоциональная устойчивость (0,50), жизнерадостность (-0,46), этнонигилизм (0,42). Этот фактор характеризуем как «устойчивость».
Исходя из полученных результатов можно сделать вывод, что этноконфессиональные группы придерживаются принципов сознательного (и бессознательного) сосуществования, сотрудничества, сохранения своих ценностных ориентаций и уважения их в системе социокультурных норм и ценностей другого этноса. Необ-
Т.Ц. Дугарова, А.В. Гаськов, В.Э. Булутов. Этнопсихологические особенности совладающего поведения спортсменов-боксеров
ходимо создавать внутренние и внешние условия, чтобы молодежь могла принять и руководствоваться социальными нормами, обусловленными структурой ценностных ориентаций этноса, основными элементами которой являются личностные и конфессиональные ценности, духовность, потребность в самоактуализации.
Литература
1. Актуальные проблемы психологии Байкальской Азии в условиях трансграничья: колл. монография / науч. ред. Р.Д. Санжаева. - Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-та, 2012. - 360 с.
2. Базарова Д.Р. Образ мира молодежи Байкальского региона. - Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-та, 2012. - 160 с.
3. Дикая Л.Г. Психическая саморегуляция функционального состояния человека. - М.: Изд-во ИП РАН, 2003. - 324 с.
4. Лебедева Н.М. Этническая и кросс-культурная психология. - М.: МАКС Пресс, 2011. - 424 с.
5. Монсонова А.Р. Этноконфессиональная принадлежность как фактор формирования ценностных ориентаций молодежи. - Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-та, 2010. - 128 с.
6. Монсонова А.Р. Этнопсихокультурные ресурсы личности как субъекта межконфессиональных отношений // Экономическая психология. - Иркутск: Изд-во Репроцентр А1, 2012. - С.509-514.
7. Серый А.В. Смысловые конструкты личности: содержание, динамики. - Кемерово: Кузбассвузиздат, 2004. - 286 с.
8. Яницкий М.С. Ценностное измерение массового сознания. - Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2012. - 237 с.
Монсонова Арюна Раднанимаевна, кандидат психологических наук, доцент кафедры возрастной и педагогической психологии Бурятского государственного университета. E-mail: monsonova@rambler.ru
Монсонова Эржена Алексеевна, студентка Восточного института Бурятского государственного университета. E-mail: monsonova@rambler.ru
Monsonova Aruyna Radnanimaevna, candidate of psychological sciences, associate professor, department of age and pedagogical psychology, Buryat State University. E-mail: monsonova@rambler.ru
Monsonova Erzhena Alekseevna, student Oriental Institute Buryat State University. E-mail: monsonova@rambler.ru
УДК 159.9:796 © Т.Ц. Дугарова, А.В. Гаськов, В.Э. Булутов
ЭТНОПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ СОВЛАДАЮЩЕГО ПОВЕДЕНИЯ СПОРТСМЕНОВ-БОКСЕРОВ
В статье представлены результаты исследования этнопсихологических особенностей совладающего поведения спортсменов-боксеров.
Ключевые слова: совладающее поведение, спортсмены-боксеры.
T.Ts. Dugarova, A.V. Gaskov, V.E. Bulutov
ETHNIC AND PSYCHOLOGICAL FEATURES OF COPING BEHAVIOR OF ATHLETES BOXERS
The article dwells upon the results of the research in ethnic and psychological features of coping behavior of athletes boxers.
Keywords: coping behavior, athletes boxers.
В условиях высокой эмоциональной напряженности спортивной деятельности у спортсмена резко повышается потребность в компетенциях, связанных с совершенствованием спортивной деятельности, полной и успешной мобилизацией физических и психологических сил. В боксе психическая напряженность спортсмена, связанная с непосредственным преодолением активного сопротивления противника и условиями проведения соревнований, проявляется особенно остро, препятствуя достижению успеха в поединках [1]. Для совладания со стрессо-
генными ситуациями спортсмену необходимы навыки разрешения трудных ситуаций либо смягчения конфликтного потенциала [2]. Данные обстоятельства приводят к объективной необходимости изучения ресурсов совладающего поведения спортсменов, а также исследования этнопсихологических особенностей стратегий совладающего поведения.
Выборку исследования составили спортсмены-боксеры, тренирующиеся в специализированных спортивных клубах города Улан-Удэ: БГУ, ВСГТУ, Училище олимпийского резерва, а
