CC BY
36
Л. А. Тхабисимова
ЦЕЛОСТНОСТЬ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ КАК НАПРАВЛЕНИЕ СОВРЕМЕННОЙ ПРАВОВОЙ ПОЛИТИКИ
1. Правовая политика государства представляет собой обусловленный комплекс взаимосвязанных между собой мер, идей, задач, программ, методов и установок, реализуемых в сфере правового регулирования общественных отношений, определяющих и обусловливающих стратегическую направленность деятельности публичных институтов власти, призванных обеспечить целостность и стабильность институционально-правовой и властной организации, правовую упорядоченность значимых общественных отношений, оптимизацию юридического инструментария, результатом деятельности которых является восстановление режима законности, воспроизводства и преемство легальных и легитимных форм и моделей социально-правового взаимодействия граждан [1; 2].
Следует отметить, что различные виды правовой политики реализуются, естественно, посредством права, тем не менее нет оснований отрицать, что оно также осуществляется с помощью внеправовых (социально-культурных, духовно-нравственных и др.) средств, поскольку правовая жизнь общества, на упорядочение которой направлены организационно-правовые усилия публичной власти, представляет собой совокупность всех форм юридического бытия общества, выражающуюся как в правовых актах, так и в иных проявлениях права (в том числе и негативных) [3, с. 35]. Справедливо в этом плане отмечает Н.И. Матузов, что современная правовая политика «не существует и не может существовать в сугубо рафинированном, дистиллированном виде, без всяких посторонних “примесей”, поскольку служит способом аккумуляции и проводником самых разнообразных взглядов, потребностей, интересов (экономических, социальных, культурных), и, следовательно, несет на себе их печать. Она -сосредоточение различных сфер человеческой деятельности, синтезирует их в юридических нормах и институтах, оказывая, в свою очередь, на их необходимое стабилизирующее влияние» [2, с. 651]. Бесспорно, что «активная правовая политика, - как отмечает А.В. Малько, - призвана: во-первых, осуществлять конъюнктурную модернизацию правовой системы путем решения ее самых острых текущих проблем (тактика) и, во-вторых, определять долговременные ориентиры правового развития страны, ее правового прогресса (стратегия)» [1, с. 10]. В качестве стратегического ориентира, цели современной правовой политики Российского государства, с нашей точки зрения, является обеспечение целостности российской государственности. При этом целостность - одновременно и стратегическая цель и вместе с тем качественная характеристика форм, способов и процедур решения отдельных острых, текущих проблем. Например, институт полномочных представителей Президента РФ в федеральных округах, установленный указом № 849 от 13 мая 2000 г., главной целью имеет не подрыв федеративного устройства, с откатом в сторону унитарных тенденций в организации государственного (территориального) устройства или авторитарное усиление государственной, прежде всего, исполнительной, власти, а напротив, обеспечение целостности проводимой правовой политики, единства государственной власти, согласование и обеспечение балансов интересов и т.п.
2. Существующий массив научных публикаций, как, впрочем, и сама практика реализации правовой политики, свидетельствуют об отсутствии ясных доктринальных основ в формировании эффективной модели взаимодействия и упорядочивания национального властно-правового пространства. Сегодня нормативно-правовая модель, устанавливающая рационально и юридически выверенную конфигурацию публично-правовых институтов и их взаимодействия, основанную на синтезе западноевропейских (французской, германской, американской и др.) моделей организации юридико-политической жизни общества, во многих моментах вступает в конфликты с национальными политико-правовыми процессами, имеющими (пока) не явный, а латентный характер. Поэтому многие теоретики государства и права, не подвергая сомнению сам вектор институционального развития системы публично-правового управления, констатируют, что не все элементы действующей системы строго интегрированы и обеспечивают функциональное единство государственного механизма. В этом контексте все чаще начинают говорить о том, что в современной системе российской государственной власти одна часть институтов является функционально необходимой, а другая, напротив, имеет дисфункциональный характер. Появление дисфункций в институциональной системе государственной власти справедливо связывают со
способностью системы «порождать в процессе своего существования следствия и эффекты, противоположные ее прямому функциональному предназначению» [4, с. 272].
Во многом последнее связано с резким переходом от одной институционально-правовой и этнополитической модели властных отношений к принципиально иной, не получившей еще пока своей адаптации в конкретных политико-правовых практиках. Справедливо в этом плане отмечает И.Н. Игошин, что «поскольку новые институты возникают из имеющейся институциональной среды, источник искажений чаще всего лежит в наложении новых представлений на старые институты и традиции». Масштаб подобных искажений, - продолжает дальше исследователь, - настолько различен, что он может вирироваться «от отдельных недостатков до возникновения “институтов-мутантов”» [5, с. 10]. С точки зрения Ю.А. Левада, для современных институциональных процессов в системе государственно-правовой организации общества характерен эффект «имитации», принимающий угрожающий размер развития для целостности современной российской государственности. «Имитация, - отмечает социолог, - означает использование формы, вывески, слов (в публичной риторике. - Л.Т.), лишенных реального содержания. Поэтому в одно и то же время можно имитировать какие-либо либеральные перемены и откат от них в пользу государственной монополии, соблюдение демократических принципов и стремление к авторитаризму, уважение к правовым институтам и сохранение “телефонного права” -
при... изменениях в реальном положении “дрейфующего” государственного корабля» [6].
Поэтому очевидно, что сопряжение традиционного правокультурного уклада с новыми институциональными ориентирами развития вызывает кризисы, сбои в функционировании государственной системы, инертность отдельных властно-правовых институциональных структур [7, с. 124-125]. Они охватывают своим воздействием различные (и, прежде всего, политико-правовые) стороны жизнедеятельности институциональной системы и выявляют необходимость ее структурной трансформации.
В этом плане именно кризис обеспечивает движение к новой политико-юридической и социальноэкономической целостности, инициируя процесс качественного изменения государственно-правовой организации, позволяя освободиться от переживших свое историческое время властно-правовых институтов, структур и отношений. Заметим, что в ином варианте развития событий, искусственного сохранения в неизменном виде советской политической и правовой систем российское общество рисковало еще раз прожить целую историческую эпоху в условиях отсутствия нормальной национальной государственности без какой-либо отчетливой перспективы выхода из этого состояния.
3. Кроме того, на развитие и распространение этнополитических и межнациональных конфликтов влияют незавершенность государственно-правовой организации взаимодействия и ответственности различных (как по вертикали, так и по горизонтали) властно-правовых структур, отсутствие четких политико-правовых механизмов управления процессами централизации и децентрализации в принятии управленческих решений и обеспечении целостности российского государства. Вообще обеспечение целостности и единства является некоторой «исторической дилеммой», возникающей на протяжении всей истории развития отечественной государственности. Например, с точки зрения В.О. Ключевского, история России, как и история самой государственной власти, связана с процессами колонизации, которые каждый раз ставили перед властью вопрос об обеспечении нового уровня интеграции политико-правового пространства. «Область колонизации в ней расширялась вместе с государственной ее территорией. То падая, то поднимаясь, это вековое движение продолжается до наших дней» [8, с. 50]. В каждый исторический период перед обществом и властью становились проблемы обеспечения целостности государства, организации единого политико-правового пространства, установления адекватного «житейского порядка», строя людских отношений, интересов, чувств, нравов и т.п. «Сложившегося порядка люди держатся, пока непрерывное движение исторической драмы не заменят его другим», с изменением последнего меняются задачи, стоящие перед государственной властью, по организации, пространства и, соответственно, по формированию новой институциональной конфигурации [8, с. 34].
Кроме того, при всех исторических катаклизмах в эволюции отечественного государства и права многие исследователи солидарны в том, что развитие отечественной государственности и этнонациональной институционализации государственной власти «было воплощением определенной исторической закономерности, проявлявшей себя в деятельности ряда предшествующих государственных образований» [9, с. 232]. Так, вся история Евразии, по мнению Г.В. Вернадского, «есть последовательный ряд попыток создания единого всеевразийского государства. Попытки эти шли с разных сторон - с востока и запада Евразии. К одной цели клонились усилия скифов, гуннов, хазар, турко-монголов и славяно-руссов» [10, с. 31]. И только усилия славяно-руссов увенчались, с точки зрения ученого, успехом: образовалось единое евразийское государство с определенной институциональной системой управления,
впитавшей в себя особенности предшествующих эпох и попыток [10, с. 31-34]. Другими словами, государственное строительство было подчинено известным историческим закономерностям, последнее «имело глубочайшие исторические корни, и последовательное “расширение” Руси - России уместно понять поэтому не как волюнтаристскую экспансию, а как исполнение объективной “воли” самой истории» [9, с. 232]. Причем историки государства и права отмечают, что эти исторические тенденции во многом обусловливали не только становление государственности, эволюцию институционально-властной и правовой систем, но и существенным образом влияли на специфику взаимоотношений - человека и государства, государственной власти и отдельных территорий и т.д. С точки зрения М.Ф. Владимирского-Буданова, вообще вся история развития государственно-территориального, институционального и правового развития российской государственности есть единое движение по созданию целостного государства на евразийском континенте, это развитие идет от меньших единиц к более крупным. Другого политико-правового развития у России существовать не может, любое деление территорий на малые единицы с их политической и юридической автономностью неизбежным образом ведет к краху, распаду отечественной государственности [11].
4. Безусловно, что в любом сложноустроенном, полиэтническом обществе имеют место интеграционные и дезинтеграционные начала, причем данные начала обостряются в транзитивные состояния политико-правовой организации. Поэтому в переходные периоды возрастает потребность в формировании четких институционально-правовых и нормативных оснований в сочетании и управлении интеграционными и дезинтеграционными процессами с точки зрения обеспечения целостности. В современной теории организации давно очевидно, что определенная степень хаоса, стихийности является конструктивной, способствует развитию общественной системы. «Из данного тезиса вытекает, - отмечают авторы недавно вышедшего учебного пособия по проблемам государственного управления, - что адекватная организация системы государственного управления требует поддержки разнообразия элементов общественной жизни (т.е. форм социальной самоорганизации на различных уровнях формально-правовой организации. - Л. Т. ). Если этот принцип нарушается, то управляемая система достаточно быстро начинает вырождаться. Если, например, этот принцип применить к процессу развития общественного сознания, то можно ожидать, что искусственно насаждаемое единство взглядов, отсутствие плюрализма, господство какого-то одного типа мыслей ведут к снижению творческих способностей нации, к догматизации сознания, зашоренности его стереотипами и банальностями. свертывание разнообразия в обществе чревато негативными последствиями, попытки управлять обществом на основе единообразия неизбежно сталкиваются со значительными трудностями» [12, с. 266].
В свете этого одной из главных проблем государственного управления в обществах, имеющих этнополитическую неоднородность, становится стремление к установлению такого нормативно-правового кодирования общественных отношений, взаимодействия властных государственно-правовых структур, общества и личности, направленных на усиление первых и ослабление вторых [13, с. 50-51]. При этом важно учитывать, что достижение полной интеграции элементов, институтов и структур, имеющих определенные функциональные следствия для общественной организации, не достижимо в принципе. Более верным, по нашему мнению, следует признать постулат о достижении лишь определенной степени интеграции, в которой большая часть стандартизированных видов деятельности не только позитивна и функциональна для общественной, в том числе и политико-правовой, целостности, но и имеет ценность, одинаково функциональна для повседневной жизнедеятельности людей, их групп. «Не нужно далеко ходить, - отмечет известный социолог Р. Мертон, - чтобы показать, что предположение о полном
функциональном единстве общества постоянно противоречит фактам. Социальные обычаи или настроения могут быть функциональными для некоторых групп и дисфункциональны для других в одном и том же обществе» [14,
с. 115].
Данные представления об интеграционных и дезинтеграционных процессах, функциональности и дисфункциональности в институциональной организации общества имеют как теоретическое значение, позволяют более адекватно отразить политико-правовые процессы, протекающее особенно в переходный период государства и права, так и практические следствия - ориентируют правовую политику государства на обеспечение необходимой степени интеграции и формирование особых политико-правовых режимов взаимодействия различных институтов и структур.
Поэтому принцип целостности служит, с одной стороны, принципом государственно-правовой организации, ее совершенствования, оптимизации системы государственной власти, обеспечения функционального единства, сочетания симметрии и асимметрии в государственно-территориальном устройства, а с другой - является качественной характеристикой состояния государственности, уровня
развитости, функциональности и дисфункциональности существующих правокультурных,
этнополитических, социально-экономических и духовных элементов, степени развитости интеграционных и дезинтеграционных процессов*. Справедливы в этом ракурсе рассуждения И. А. Умновой о том, что наиболее эвристическую ценность для понимания современных политико-правовых процессов имеет осмысление категории государственной целостности не как принципа, а как качественной характеристики состояния государственности, выражающей уровень ее развитости и достигаемой через реализацию ряда конституционных принципов [15].
В заключение еще раз подчеркнем, что в осуществлении как правовой политики, так и в обеспечении целостности существенную роль играют социально-культурные и духовно-нравственные основы политической и правовой систем. Поэтому, как справедливо отмечает А.А. Чинчиков: «целостность государства никогда не бывает близкой, стандартной для всех народов и культур на все времена. Хотя каждая историческая эпоха характеризуется собственными и только ей присущими социальнополитическими параметрами, расстановкой сил, детерминант, приоритетов и т.п., но у нее всегда глубокие национальные, культурные, духовные, ментальные характеристики, уходящие своими корнями в глубь веков, в историю народа, общества, государства» [16, с. 355].
Литература
1. Малько А.В. Льготная и поощрительная правовая политика. СПб., 2004.
2. Матузов Н.И. Правовая политика // Теория государства и права: Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько. М., 2004.
3. Малько А.В. Политическая и правовая жизнь России: актуальные проблемы. М., 2000.
4. Бачинин В.А. Энциклопедия философии и социологии права. М., 2006.
5. Игошин И.Н. Институциональные искажения в российском обществе. М., 2003.
6. Левада Ю.А. Рамки и варианты исторического выбора: несколько соображений о ходе российских трансформаций // Куда пришла Россия? Итоги социентальной трансформации / Под ред. И.Т. Заславской. М., 2003.
7. Заславская Т. И. Современное российское общество: Социальный механизм трансформации. М., 2004.
8. Ключевский В.О. Соч.: В 9 т. Т. I.
9. Кожинов В. В. О евразийской концепции русского пути // О русском национальном сознании. М., 2002.
10. Вернадский Г.В. Начертание русской истории. М., 2002.
11. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Ростов н/Д, 1995.
12. Государственная политика и управление: В 2 ч. Ч. I: Концепция и проблемы государственной политики и управления / Под ред. Л. В. Сморгунова. М., 2006.
13. Калина В.Ф., Кудрявцев В.Б. Гарантии государственной целостности Российской Федерации: политические и правовые механизмы // Социально-гуманитарные знания. 2004. № 1.
14. Мертон Р. Социальная теория и социальная структура. М., 2006.
15. Умнова И.А. Конституционные основы современного российского федерализма. М., 1998.
16. Чинчиков А.А. Теория целостности государства // Общая теория права и государства / Под ред. В.В. Лазарева. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1996.
