Научная статья на тему 'Сущность и специфика института главы государства в консервативных государственно-правовых учениях и доктринах'

Сущность и специфика института главы государства в консервативных государственно-правовых учениях и доктринах Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

CC BY
134
29
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Журнал
Юристъ - Правоведъ
ВАК
Ключевые слова
ГОСУДАРСТВЕННАЯ ВЛАСТЬ / ГЛАВА ГОСУДАРСТВА / ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВЫХ УЧЕНИЙ / КОНСЕРВАТИЗМ / НЕТИПИЧНОСТЬ / ПУБЛИЧНО-ПРАВОВЫЕ ИНСТИТУТЫ ВЛАСТИ / ТИПОЛОГИЯ / ТРАДИЦИИ / ТРАНСФОРМАЦИЯ / GOVERNMENT / THE PRESIDENT / THE HISTORY OF STATE-LEGAL STUDIES / CONSERVATIVE / NON-TYPICAL / PUBLIC-LAW INSTITUTIONS OF GOVERNMENT / TYPES / TRADITIONS / AND TRANSFORMATION

Аннотация научной статьи по политологическим наукам, автор научной работы — Шулькина Анна Леонидовна

В статье рассматриваются различные консервативно-правовые трактовки института главы государства, обобщаются их основные положения, принципы и характеристики. Автор показывает функционирование данного института, имеющего место в русской политико-правовой мысли в XIX–ХХ вв.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Nature and specificity of the President Institution in a conservative state legal doctrines and teachings

This article discusses the various conservative legal interpretation of the Institute President, summarizes their main provisions, the principles and characteristics of the functioning of the institution, taking place in the Russian political and legal thought in XIX–XX centuries

Текст научной работы на тему «Сущность и специфика института главы государства в консервативных государственно-правовых учениях и доктринах»

В отечественной государствоведческой теории и практике проблематика главы государства, сущность и специфика данного института, его конкретно-историческое содержание актуальны вне зависимости от эпохи, идеологических программ, политических проектов и т.п., они извечны и центральны во всех русских политических и правовых воззрениях, учениях и доктринах. Нет, пожалуй, ни одного известного труда по теории и истории права и государства, который прямо или косвенно, в большей или меньшей степени не обращался бы к рассмотрению института главы государства, его места и роли в политико-правовой организации общества. Однако, несмотря на центральность и актуальность данной тематики, в государственно-правовых исследованиях ясности и стройности суждений, четких историко-правовых форм, концептуально-правовых моделей относительно данного института не наблюдается. В различных юридических дисциплинах при рассмотрении данного вопроса даются весьма абстрактные юридико-формальные характеристики, которые при использовании в описании как действующей политико-правовой реальности, так и конкретных исторических государственно-правовых форм, вызывают противоречивые результаты, нестыковки и несоответствие между должным и сущим.

Во многом данные обстоятельства связаны с тем, что концептуально-правовые схемы и категориально-понятийный аппарат, используемый в описании данного института, «схватывает» только формально-юридические признаки и условия его функционирования, не учитывая национально-культурную и духовно-нравственную специфику эволюции института главы государства в различных юридико-политических и правокультурных континуумах. Не случайно русский юрист Н.Н. Алексеев характеризовал национальную теорию государства (как, впрочем, и другие, неевропейские национальные системы государствоведческого знания) в качестве «политики европеизации русского государства» или как «теорию европейского государства», которая не учитывает всех возможных типов государств, форм его организаций, специфики юридических институтов, а пытается описать многообразие с помощью категорий и инструментов «антропологически уникальных», подходящих для определенных условий социальной мыследеятельности [1; 2]. При этом «качество» юридических исследований напрямую зависело, насколько успешно «уложены нормы нашего строя в рамки данной теории (европейского государства)». Причем «насильно натягивать эту перчатку иноземного определения на руку русской действительности только для того, чтобы втиснуть ее в готовую, может быть, мастерски, но для чужой руки приготовленную форму» [5, с. 35] - значит заранее обрекать все действующие и эволюционирующие институты государства на нетипичность и нестандартность функционирования, на устойчивый переходный характер государственного властвования в целом [9].

Действительно, каждая правокультурная и этнополитическая среда вырабатывает собственные, преемственно воспроизводящиеся формы институциональной организации верховной власти, несмотря на кажущиеся неизбежными процессы трансформации, политической стандартизации. При этом современная политико-правовая универсализация приводит к повсеместному развитию нетипичности в развитии основополагающих государственных институтов, поскольку за формально-юридическим оформлением сохраняется устойчивая национальная традиция. Эта традиция представляет не готовое содержание, годное для различных этапов развития института государства, а устойчивую форму и направленность в осмыслении и оценки значимых государственно-правовых явлений и процессов. Так, в отличие от иных правокультурных систем институт главы государства в отечественном правосознании был комплексным феноменом, сочетавшим в себе различные аспекты (элементы) - духовно-нравственные, социально-философские, юридические, политические, идеократические и т.п.

Справедливо в этом плане отмечал П.Е. Казанский, что «русская общественность всегда была бедна юридическими определениями*. И не только в нашем прошлом, но и в настоящем мы гораздо более, чем это обыкновенно думают юристы, наблюдаем господство не столько строгого права, сколько быта, факта и, скажем, силы, имея в виду, прежде всего, силу психическую. Юридическое исследование таких институтов, как русское Самодержавие, должно по мере возможности не оставлять без внимания всемирно-исторического развития публичного права, не может вполне обойтись без философско-политического обоснования своих положений и не должно совсем оставить в стороне изучение национальных и религиозно-нравственных сил и идеалов, которые лежат в основании русской Верховной Власти» [6, с. 26].

Причем формально-юридический аспект традиционно являлся не доминирующим, вторичным в системе верховного властвования, что в общем виде проявляется и в современной политико-правовой действительности. Так, сторонник конституционного правового государства С.А. Котляревский также подчеркивал, что положение верховного правителя не только в отечественной юридической науке, но и в других зарубежных государствах «часто имеет гораздо более глубокое историческое, чем юридическое, обоснование. Правовые определения этой власти, формулы законодательных памятников и учредительных хартий - только поверхностный слой, который накинут на веками отлагавшиеся плоды побед и поражений в борьбе с окружающими социальными силами, на отпечатлевавшиеся привычки, верования и чувствования» [8, с. 294].

С учетом изложенного следует также отметить, что в государствоведческой науке до сих пор нет системных и комплексных работ, посвященных историко-правовой эволюции института главы государства, практически не разработанными являются теоретические вопросы типов и форм верховного властвования**. Причем, по мнению Н.Н. Алексеева, теория государственного властвования и его специфическая институциональная объективация традиционно представляет собой одно из самых темных и запутанных мест в общем учении о государстве [1, с. 164].

В свою очередь теоретико-методологическим фундаментом обновления теории государственного властвования, учений об институте главы государства, а также развития систематизации и типологизации форм, методов и практик верховного властвования могут служить консервативные государственно-правовые учения XIX-XX вв. Именно в государственно-правовых учениях и доктринах данного периода предпринимались попытки дать комплексный анализ института главы государства, а также сформировались ряд достаточно оригинальных идей, программных положений и целостных концепций, описывающих сущность, значение, задачи данного института.

В этом направлении политико-правовой мысли институт главы государства трактовался с учетом различных аспектов - юридических, политических, философских, духовно-нравственных, а также в контексте сложившихся государственно-правовых традиций и специфики доктринального, профессионального и обыденного правосознания. Обобщая положения различных консервативно ориентированных государственно-правовых учений XIX-XX вв., можно выделить ряд направлений трактовки института главы государства.

В формально-юридическом контексте институт главы государства анализировался в основном с точки зрения внутреннего устройства верховной власти и нормативной фиксации ее независимости и суверенности по отношению к иным формам и видам публичной власти, действующих в государстве. Однако вопросы, связанные с ограничением, обязанностями и полномочиями верховного властителя, носили в большей степени метаюридический характер и апеллировали, прежде всего, к личности и действию главы государства по реализации общего блага, сохранению национальной идентичности, целостности государства и единства народа. Так, например, Н.А. Захаров обосновывал, что конституционно-правовые основы российской государственности должны четко устанавливать верховенство и независимость главы государства, в них должны отражаться народный дух, охраняться традиции, народные верования, а не абстрактные универсализированные юридические конструкции. Только в этом случае, с его точки зрения, конституция будет обладать присущими ей свойствами - действенностью и неизменяемостью [5, с. 140-155]. Кроме того, в формально-юридическом плане проводилось четкое различие между властью верховной и властью управления. Первая, по утверждению П.Е. Казанского, отражает сущностные свойства верховного правителя, а вторая определяет внешнее выражение верховной власти, принципы, порядок и задачи ее проявления [6, с. 41-45].

В правокультурном контексте институт главы государства рассматривался в качестве идеократического элемента, причем элемента основополагающего, устанавливающего, гарантирующего и поддерживающего «правду» в публично-правовой жизни общества. Причем «правда» выступала в качестве своеобразной системы русского идеального права и идеальной системы властвования. Выражая данные идеалы, глава государства правообязывался направлять развитие различных ветвей, органов и структур государственной власти к усовершенствованию своей юридико-политической деятельности, приближению к идеалу государства и реализации общего (национального) блага. В этом аспекте институт главы государства снимал «противоположение несовершенного земного порядка и "правды", творимой непосредственно "подвигом царя"» [12, с.

16]. Причем последний выступал основополагающим институтом всей системы государственно-правовой организации, определяющим его специфику и своеобразный национальный тип властной организации, позиционируемый как отдельный тип правового государства - «государства правды» (М.В. Шахматов) или «гарантийное государство» (Н.Н. Алексеев).

В духовно-нравственном аспекте институту главы государства свойственен морально-правовой тип обоснования, в котором вертикаль ценностно-нормативной иерархии выстраивается от духовных, абсолютных истин и доминант к земным, социальным. Здесь сама деятельность главы государства обрамляется нравственным содержанием и духовным долгом, а связь между обществом, его институтами и верховной властью имеет, прежде всего, нравственную, а не институционально-нормативную связь. Причем более ценными являются те формы и способы взаимодействия общества и государства, которые основываются на духовно-нравственном служении и обязанности, а формально-юридические основы трактуются в качестве инструментальных - гарантирующих сохранение духовно-нравственных стандартов и требований [10].

При этом верховная власть ограничивается прочными духовно-нравственными традициями народного мнения. Это ограничение основано не на системе сдержек и противовесов, а посредством духовных стандартов, функционирования традиционных институтов и порядков. Например, «единодержавные московские государи при осуществлении своих властных полномочий не могли не считаться с укоренившейся в московской государственной жизни правовой традицией, ставившей известные пределы их властвования» [4, с. 98].

В социально-политическом плане институт главы государства обеспечивал устойчивую и неразрывную связь общества и государства, государственного управления, выступал гарантом социального ориентирования последнего. Поэтому в консервативной политико-правовой мысли государство всегда трактовалось как социальное правовое государство. По меткому выражению М.Н. Каткова, достижение и обеспечение взаимного доверия и служения между русским народом и русской верховной властью - вот цель всех политических стремлений и основа государственной целостности и стабильности [7, с. 92-93].

Важно подчеркнуть, что в социально-политическом срезе институт главы государства традиционно рассматривался как «краеугольный» элемент структурирования пространства социального и политического порядков. Другими словами, данный институт выступал центром духовно-нравственной, социально-политической и государственно-правовой организации, символом устойчивости и выразителем определенного жизненного уклада. Не удивительно в этом плане, что в национальном правосознании верховная власть представлялась чуть ли не извечной, уходящей своими корнями в глубокую древность; она освящалась Божьей волей, в соответствии с которой Царь организовывал и упорядочивал (царствовал-властвовал) социальное пространство, выступая для всех своих подданных (которые перед ним равны, как перед Богом) мерилом Правды и Справедливости. Причем, отрекаясь от «своей воли», народ отдает себя во власть не лично монарху (как это трактовалось в западноевропейских абсолютистских концепциях суверенной монархии), но «предается во власть воли высшей, от которой и исходит царь - избранник ее. Но и сам царь, отрекаясь от своей личной воли, осуществляет служение как послушание» [11, с. 172].

Таким образом, институт главы государства в консервативных государственно-правовых учениях XIX-XX вв. легитимировался в национальной мыследеятельности как в статическом, так и в динамическом аспектах. В статическом плане легитимным является такой институт главы государства, который, как в формально-юридических, так и в социально-политических формах организации максимально был приближен по своим ключевым институциональным характеристикам правокультурной специфике общества, устойчивым стереотипам массового правосознания и т.д. [3, с. 522]. В свою очередь, в динамическом контексте данный институт легитимировался в контексте соответствия публично-правовой, социально-политической и духовно-нравственной деятельности конкретного верховного правителя сложившимся стереотипам, образам властвования, доминирующим социальным ценностям, интересам и потребностям.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.