CC BY
146
(механизм, описанный К. Роджерсом) [3].
Психологический механизм идентификации отражает первый уровень перемен в системе отношений личности. Она выступает как следствие такого контакта индивида с психотерапевтом, который удовлетворяет его потребности (например, в признании, принятии или опеке).
Идентификация является основой для перехода к более глубокому уровню перемен, который осуществляется с помощью механизмов интернализации и инте-риоризации [3, с.238-239].
Сопоставление психологической поддержки и личностно ориентированной психотерапии как психологических феноменов показывает, что в их основе лежат общие цели и механизмы. Категориальный анализ подводит к заключению о том, что «психологическая поддержка» - понятие, обозначающее широкий круг феноменов межличностного взаимодействия, в том числе и такого, как личностно ориентированная психотерапия. Это, в свою очередь, дает основания для использования методов личностно ориентированной психотерапии в образовательной практике.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Ледер С. Этические вопросы психотерапии // Транскультурные исследования в психотерапии. - Л., 1989. - С.27-35.
2. Психотерапевтическая энциклопедия / Под общ. ред. Б.Д. Карвасарско-го. - СПб.: Питер Ком, 1998. - 752с.
3. Роджерс К. Взгляд на психотерапию. Становление человека: Пер. с англ. / Общ. ред. и предисл. Исениной Е.И. - М.: Издательская группа «Прогресс», «Ун-верс», 1994. - 480с.
4. Шорохова Е.В. Методологические проблемы соотношения психологии и медицины // Психология и медицина. - М., 1978. - 320с.
А.Г. Погорелов, Е.И. Погорелова ТРЕВОГА КАК ФАКТОР РЕГУЛЯЦИИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЛИЧНОСТИ
При анализе систем и моделей, отражающих психологические аспекты деятельности личности, можно увидеть, что тревогу не принято рассматривать как фактор ее регуляции (П.К. Анохин; В.Д. Шадриков, 1978; Б.Ф. Ломов и др., 1986; Дж. Аткинсон, 1957 и др.). Большей частью тревога рассматривается в связи с деятельностью человека в аварийных ситуациях, когда возникает угроза жизни и безопасности человека (М.А. Котик, 1987 и др.). Однако обеспечение безопасности, весьма часто выступает как альтернатива достижения цели, и рассматривается как удовлетворение потребности в безопасности. Роль тревоги здесь выражается в сигнализации опасности, а также в направлении нашей активности на ее преодоление.
Вместе с тем роль тревоги в деятельности представляется нам значительно шире. С одной стороны это связано с тем, что в основе выбора цели могут лежать разнообразные потребности, которые могут по-разному быть реализованы в деятельности. В этой связи недостижение цели ставит под угрозу удовлетворение этих потребностей, и соответственно создает угрозу определенной целостности личности, точно также как возникающая опасность в экстремальных условиях деятельности порождает угрозу жизни, т.е. угрозу ее физической целостности. С другой стороны цель является интегратором активности личности, ее смыслообразующим фактором. И здесь можно говорить о том, что угроза цели порождает у личности тревогу как интенциональное состояние, взаимодействие с которым позволяет лич-
ности определить характер угрозы и степень возможности совладать с нею.
Для субъекта деятельности цель представлена идеально, как предвосхищаемый им результат деятельности. П.К. Анохин показал, что характер приспособительной деятельности с самого начала определяется будущим результатом, на основе которой происходит интеграция всех частных механизмов в «целостную структуру приспособительного механизма» [1]. Сходных позиций придерживался
Н.А. Бернштейн, который считал, что человек направляет свою активность исходя из «модели потребного будущего», которая отражает необходимый результат деятельности и выступает регулятором всех действий индивида, направленных на достижение цели [2]. Обе эти теории раскрывают содержание деятельности как процесса регуляции, происходящего на основе предвосхищения ее результатов. Концепции и модели близкие, по сути, к «функциональной системе» Анохина и «модели потребного будущего» Бернштейна выдвигали У. Эшби («модель будущего», 1959), Дж. Миллер, Е. Галантер и К. Прибрам («план поведения», 1965) и др.
Предвосхищение, предвидение и прогнозирование позволяет человеку наиболее эффективно взаимодействовать со средой. Н. Винер отмечал, что человек, по сравнению с животными, обладает более высоким порядком предсказания. Эту возможность человек использует не только в определенной деятельности, но и в любых других формах активности. Такая способность присуща человеку благодаря наличию определенных структур, относящихся как к его сознанию, так и его бессознательной части психики, которые генетически обусловлены и формируются в процессе его жизненного опыта, а потому индивидуальны.
Дж. Келли, развивая идею Дж. Брунера об индивидуально-личностных эталонах восприятия мира, выделил в когнитивных структурах операционные единицы. Он ввел понятие личного конструкта, определяющего его взаимодействие с миром. Келли утверждал, что человек «... всегда стремится заглянуть в будущее через окно настоящего». И этим «окном» он считал антиципацию [5, с.69]. Личные конструкты являются тем инструментом сознания, через которые личность способна предвосхитить будущие события.
О наличие когнитивных структур, лежащих в основе способности предсказывать будущие события из настоящих событий как условии успешного управления собственной жизнью пишут J. Frank & Frank (1991). В операционном аспекте они опираются на понятие - «представление о мире» (assumptive world), введенное Кан-трилом (Cantril). Они отмечают, что каждый человек имеет сильную потребность контролировать валидность собственных представлений о мире. Они настолько важны, что закодированы как часть структуры личности [14, с.36-37].
В тоже время и тревога как состояние, возникающее в ответ на угрозу, также является результатом предвосхищения. Р. Лазарус рассматривая процессы, связанные с психологическим стрессом, отмечал, что «угроза может быть понята как предвосхищение человеком некоторого будущего столкновения с какой-то опасной для него ситуацией» [6, с.179]. Ключевую роль в оценке угрозы Р. Лазарус отводит когнитивным процессам.
Способность человека распознавать угрозу и определенным образом реагировать на нее, многие психологи связывают с существованием в его психике «ядра аффекта» (З. Фрейд, К. Юнг, С. Гроф и др.). Под влиянием ядра переживаний человек развивает устойчивые специфические для каждого человека ожидания, которые определяют модальность его поведения в опасных ситуациях. З. Фрейд считает, что ядро формируется в результате повторения какого-то определенного значительного переживания, причем имеющего генетические корни [12]. Ядро аффекта, по мнению С. Грофа, представляет собой матричный паттерн для записи в память ряда схожих травмирующих ситуаций из различных периодов жизни личности [3]. Эти
ситуации вызывают аналогичные эмоции и идентичные им защитные механизмы. Формируется система, которая определена С. Грофом как особая констелляция (констеллированный опыт).
Некоторые психологи указывают, что констеллированный опыт непосредственным образом связан с когнитивными структурами [10; 14]. К примеру, J. Frank & Frank (1991) отмечают, что опыт, который вызывает, угрожает или лишает законной силы сердцевину представления о мире (assumptive world), «является основанием для посттравматической дисфории или плохо адаптивных моделей сознания» [14, с.36].
Тем не менее, опыт взаимодействия с опасностью весьма важен для личности, так как формирует способность различать угрозу (З. Фрейд, Ч. Спилбергер и др.). Для специалистов экстремальных профессий он является составляющей частью их компетентности. К примеру, в проведенном нами исследовании у альпинистов низких разрядов уровень адекватности в оценке опасности был значительно ниже, чем у высококвалифицированных спортсменов [7]. Однако для профессиональной компетентности в структуре констеллированного опыта важна составляющая позитивного опыта взаимодействия с опасностью. Такой опыт формирует у личности способность взаимодействовать с возникающей тревогой, что дает возможность идентифицировать источник угрозы и выбрать адекватную ситуации модель совладания с опасностью.
Возвращаясь к роле тревоги в регуляции деятельности, необходимо отметить, что она возникает, как результат предвосхищения угрозы цели, которая может возникнуть в процессе ее планирования и проигрывания различных вариантов ее достижения. Наиболее выразительно это проявляется в видах деятельности связанных с опасностью, а также при достижении особо значимой для личности цели. Тревога возникает как результат восприятия угрозы при проигрывании вариантов, для реализации которых у личности нет достаточных ресурсов. В такие моменты могут иметь место различные варианты реагирования на тревогу, от использования защитных механизмов, направленных на избежание той ситуации, которая вызвала тревогу, так и целенаправленной активности направленной на совладание с ней.
Проведенные нами исследования с альпинистами, показывают, что тревога играет регуляторную роль в самом процессе достижения цели [8]. У высококомпетентных специалистов, у которых сформирована способность взаимодействия с тревогой, она направляет активность на поиск ресурсов для достижения цели, на формирование тех навыков и умений которые способствуют достижению профессиональных целей. Кроме того, результаты этого исследования показывают, что отсутствие тревоги в процессе подготовки к значимой деятельности, можно рассматривать как показатель низкого уровня компетентности специалиста, а по наличию тревоги можно судить о степени значимости цели для личности.
Что заставляет личность по-разному реагировать на тревогу? На наш взгляд разница заключается, прежде всего, в отношении личности к тревоге как состоянию, возникающему у нее в процессе взаимодействия с указанными выше ситуациями. Тревога является интенциональным состоянием сознания, особенностями которого является направленность и возможность репрезентации своего содержания [9]. Репрезентируя свое содержание, тревога позволяет личности направить когнитивную активность на ориентирование в создавшейся ситуации, в соответствии с источником угрозы и возможностями противостоять ей. Однако такая возможность возникает лишь на определенном уровне профессионального развития личности, включающую в состав профессиональной компетентности и психологическую компоненту. В первую очередь речь идет о развитии сознания личности, его структур и их взаимосвязи с другими структурами психики, играющими роль как в процессах саморегуляции, так и регуляции деятельности. В противном случае тревога вызыва-
ет определенное реагирование, минуя когнитивные процессы. Подобное реагирование может быть адекватным ситуативно, однако оно не дает возможность личности быть ориентированным в пространстве деятельности, лишая его преимущества предвосхищения дальнейшего развития событий.
Зададимся вопросом, насколько важна для успешности деятельности психологическая компетентность взаимодействия с состояниями переживания тревоги для самих специалистов, чья деятельность связана с экстремальными условиями. В том, что высококвалифицированные спортсмены-экстремалы адекватно и высоко оценивают в себе такую способность, в очередной раз убеждают нас слова известного в стране «скай-дайвера» В. Розова. Он пишет: «в острых ситуациях нужно четко разделять два ощущения. Либо ты просто пугаешься, либо с тобой уже что-то случилось.» [7]. Мы видим, что способность к идентификации состояния в экстремальной ситуации, является условием принятия адекватного решения по достижению цели и как следствие условием профессионального развития личности. Как подтверждение этого читаем в той же статье: «. год от года, от попытки к попытке меняется твое состояние в момент того, что ты делаешь. Я внутренне менялся. Вот в чем для меня основной смысл экстрима» [7].
В заключении отметим, что тревога играет важную роль в регуляции целенаправленной активности личности, особенно в видах деятельности, связанных с экстремальными условиями. Взаимосвязь тревоги с другими факторами регуляции деятельности носит сложный характер и требует дальнейших исследований. Включение фактора тревоги в модели, отражающие психологические аспекты деятельности личности позволит, на наш взгляд, повысить их прогностические возможности.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Анохин П.К. Очерки по физиологии функциональных систем. - М., 1975.
2. Бернштейн Н.А. Биомеханика и физиология движений. - М., 1997.
3. Гроф С., Хэлифакс Д. Человек перед лицом смерти. - М., 1996.
4. КотикМ.А. Психология и безопасность. - Таллин, 1987.
5. Келли Дж. Психология личности: теория личных конструктов. - СПб.: Речь, 2000.
6. Лазарус Р. Теория стресса и психофизиологические исследования // Эмоциональный стресс. - Л., 1970.
7. Погорелов А.Г., Погорелова Е.И. Роль тревоги в процессе преодоления экстремальных ситуаций // Ежегодник Российского психологического общества. Материалы III Всероссийского съезда психологов 25-28 июня 2003 г. т.У! - СПб., 2003. - С.358-361.
8. Погорелов А.Г., Погорелова Е.И. Тревожность в профессиональной деятельности // 7 Международная научная конференция «Развитие и профессиональное становление молодежи в образовательных системах». Т.3. - Москва-Таганрог, 2002.
9. Серль Дж.Р. Природа интенциональных состояний // Философия. Логика. Язык / Под ред. Д.П. Горского и В.В. Петрова. - М., 1987.
10. Шнейдман Д. Душа самоубийцы. - М.: Смысл, 2001.
11. Шадриков В.Д. Психология деятельности и способности человека. - М.: Логос, 1996.
12. Фрейд З. О клиническом психоанализе. - М., 1991.
13. Юнг К. Психология бессознательного. - М., 1995.
14. Everly G.S., Lating J.M. Personality-Guided Therapy for Posttraumatic Stress Disorder. APA. - Washington, DC, 2003.
