CC BY
60
Е.Г.ПОНОМАРЕВА
«ТРЕТЬЯ ЮГОСЛАВИЯ» КАК ОСОБЫЙ ТИП МОДЕРНИЗАЦИИ
Сегодня отечественная политическая наука вполне заслуживает характеристики плюралистической. Отказ от однолинейного и поверхностного восприятия западных теоретических моделей сопровождается активным поиском новых парадигмальных установок компаративистского анализа. Это непосредственно касается изучения переходных обществ не только на постсоветском, но и на постсоциали-стическом пространстве.
Данная статья посвящена анализу политического процесса в «Третьей Югославии»1 — центральном на Балканах государстве. Несмотря на то что по Конституционной хартии союза Сербии и Черногории от 5.02.2003 г. Югославия прекратила свое существование, ситуация вокруг этой страны в силу целого комплекса причин продолжает влиять на политический климат региона. Это определяет важность и актуальность изучения происходивших в стране трансформационных процессов.
Как известно, классическая теория модернизации полагает социально-экономическое развитие приоритетным и связывает прогресс с вестернизацией. Особенности развития миросистемы в последнее десятилетие ХХ в. убеждают в том, что экономический де-
1 В новейшей историографии «Третьей Югославией» называют Союзную Республику Югославию (апрель 1992 г. - февраль 2003 г.). «Первая» - Королевство СХС, позднее Королевство Югославия (1918- 1941), «вторая» - социалистическая Югославия - ФНРЮ, СФРЮ( 1945- 1992).
терминизм, как и культурный и политический, являются абсолютизацией западного пути развития и чрезмерно упрощают трансформационный процесс. Знаменитое высказывание Р.Даля: «Природа взаимоотношений социально-экономической модернизации, демократизации и создания демократической культуры остается сегодня загадкой, как и двадцать пять лет назад»1 звучит особенно актуально применительно к анализу ситуации в «Третьей Югославии». Специфику переходного периода можно выявить исходя из комплексного подхода, при котором модернизационное развитие понимается как сложнейший симбиоз структур, процедур, традиций, новаций, причинно-следственных связей, человеческого фактора, имеющих взаи-мообусловливающий характер.
Проблемы модернизации современной Югославии активно обсуждаются научным сообществом этой страны. Выявим основные направления политического дискурса. Во-первых, в проанализированных работах авторы пытаются выявить причины, приведшие к краху единого государства и к гражданским войнам в бывших республиках СФРЮ. Во-вторых, в них содержится критика дихотомического восприятия современного этапа модернизации как противостояния «тоталитаризм (либо авторитаризм) — либерализм». В рамках такого подхода, и мы это знаем на примере собственной страны, невозможно объяснить разнообразие и специфику переходных обществ, раскрыть присущую им динамику, определить возможные пути развития. Поэтому анализ переходного процесса в «Третьей Югославии» построен на теоретико-методологическом синтезе структурного и процедурного подходов. Он позволяет учесть более широкую совокупность переменных и факторов, обуславливающих сам процесс и его последствия. Модернизация в любой «отдельно взятой стране» неизбежно должна учитывать изменение характера общества и не может сводиться только к копированию достижений современного Запада. Параметры анализа следующие:
1) социально-экономический уровень развития и модернизации, степень пластичности, диверсификации экономики;
1 Dahl R.A. Development and Democratic Culture // J. of Democracy. - Wash., 1998. - P.35.
2) государствообразующие и политические факторы — территориальные вопросы, политические институты, режимные характеристики, роль лидера;
3) нациеобразующие и ценностные факторы, роль этнических и социальных групп в трансформации;
4) окружающая (внешняя, международная) среда.
В Югославии, как и в других переходных обществах Восточной и Юго-Восточной Европы, потребность в переменах была во многом вызвана необходимостью выхода из тупика стагнирующей экономики, создания более высокого уровня системы экономических отношений. Несмотря на ежегодное с начала 80-х годов снижение темпов роста, югославская экономика отличалась от других стран региона большей экономической мобильностью, высокой степенью технологичности производственного процесса. Это было следствием открытой инвестиционной политики страны и свободы международной деятельности республик, гарантированной Конституцией СФРЮ 1974 г. Например, в Югославии не было государственной внешней торговли, не ограничивался удельный вес иностранного капитала в инвестициях. При благоприятных обстоятельствах реструктуризация экономики могла бы быть более успешной, чем в Венгрии или Польше.
Государственная Плановая комиссия осуществляла центральное планирование в социалистической Югославии только до 1951 г. Реформа под лозунгом «Фабрики — рабочим» проходила в три этапа (1953 г., 1963 г., 70-е годы) и была направлена на создание самоуправ-ленческого рыночного социализма. Экономическая система по сравнению с другими социалистически ориентированными странами стала более мобильной и прогрессивной. В значительной степени было сокращено влияние союзных планирующих структур на производственный и товарообменный процессы. В то же время партийная линия командования экономикой не ослабела, только теперь самоуправлен-ческие коллективы формально стали инициаторами партийных решений. Приоритетным направлением деятельности Союза коммунистов Югославии оставалось перераспределение средств, направляемых прежде всего на социальные программы в слаборазвитых республиках и краях (Черногория, Македония, Босния, автономный край Косово) и поддержку нерентабельных предприятий. Реально такая политика усугубляла кризисные явления в экономике.
В 90-е годы в Югославии фактически был упразднен «само-управленческий социализм», а частные инвесторы получили практически неограниченные возможности. Последняя попытка вывести экономику «Второй Югославии» из кризиса была предпринята правительством Анте Марковича. Представленная им в декабре 1989 г. программа «оздоровления экономики» предусматривала:
— полугодовое (до 30 июня 1990 г.) замораживание зарплаты и цен на некоторые товары и услуги (нефть и нефтепродукты, электроэнергию, жилищно-коммунальные услуги, транспорт и лекарства), но при этом свободное формирование цен на продукты питания, услуги и товары массового спроса;
— конвертацию динара одновременно с его деноминацией (7 новых динаров равнялись 1 немецкой марке);
— быструю и облегченную приватизацию сферы торговли и услуг;
— «открытость» экономики, поощрение импорта и иностранных инвестиций, ликвидацию монополии и нерентабельных предприятий;
— не только создание единой налоговой политики, но и интеграцию обособленных экономик югославских республик в единую хозяйственную систему1.
«Новая модель» была введена с помощью двух механизмов: денежной реформы и рекапитализации. Эти меры способствовали быстрому оздоровлению экономики. Уже в течение 1990 г. валютные запасы выросли с 1,5 млрд. до 9 млрд. долл. США, а обмен иностранных долгов на акции югославских предприятий привел к сокращению внешней задолженности с 23 млрд. до 16 млрд. долл. к началу 1991 г. Акционирование государственных предприятий предполагалось провести в течение 10 лет. Финансовую и налоговую реформы предусматривалось завершить к 1995 г., чтобы избежать социальных потрясений, которыми обычно сопровождаются «молниеносные» привати-зации2.
Основными причинами провала экономических реформ правительства А.Марковича явились сильнейшая экономическая регио-
1 Борба. - Београд, 1990. - 31.01.
2 Statisticki godisnjak Yugoslavije. - Beograd, 1991. - P. 225. Пономарева Е., Дике-
вич В. Крах югославской федерации // Бизнес и политика. - М., 1996. - №5(18). -
С.42-43.
нализация страны, обособленные авторитарные республиканские режимы, которые активно развивались после смерти Тито в 1980 г., жесткий сепаратизм национальных элит и распад единого государства.
После провозглашения суверенитета и принятия демократии-ческой Конституции в апреле 1992 г. экономическая ситуация в стране практически не изменилась. Важнейшей проблемой остается ненадежность основных рыночных институтов, а именно противоречия между собственностью и законами, по которым можно ее использовать. Нет ясности в том, кто и как может управлять или распоряжаться ресурсами, прежде всего, землей. Такое положение провоцирует экономическую неразбериху, сдерживает гражданскую активность, способствует сохранению коррупции.
Более того, не изменился командный метод управления экономикой. Кадровые, инвестиционные и многие другие экономические решения до 2000 г. принимало руководство Социалистической партии Сербии во главе с лидером С. Милошевичем. «Почти все руководители государственных учреждений (школы, больницы) и предприятий были членами СПС, а директора крупнейших предприятий, министры и замминистры правительства — членами ЦК СПС. Например, председатель скупщины Сербии сохранил место руководителя корпорации “Нефтяная индустрия Сербии”, вице-премьер правительства — место президента одного из крупнейших предприятий “Симпо”, другой вице-премьер — руководитель крупнейшей торговой организации продуктами питания “С-Маркет”, а министр сельского хозяйства исполнял обязанности директора самого крупного в стране сельскохозяйственного комбината “Таково”»1.
В Югославии (после выборов 2000 г.) продолжают существовать патримониальное государство и партийная экономика. Суть такой системы заключается в том, что партия, победившая на выборах, получает в свои руки властные рычаги — центр командования меняется, а механизмы остаются прежними. Очевидно, что наличие неких патерналистских связей объясняет югославскую ситуацию: смена элит не ведет к изменению модели экономического развития. Положение в экономике Югославии на 2002 г. можно выразить следующей формулой: слабые институты + сильное партийное влияние + авто-
1 РпЫсеис О. I оро21суа и 8гЪу1. - Beograd, 1997. - Р.119.
ритарный лидер = командная модель1. Убийство 12 марта 2003 г. премьер-министра Сербии З.Джинджича, ключевой фигуры политической системы «Третьей Югославии», может внести определенные корректировы в эту схему.
К вышесказанному следует добавить, что валовый национальный продукт на душу населения на 2001 г. составлял 1510$. Для сравнения ВНП: в Боснии и Герцеговине — 2454$, в Венгрии — 3840$, в Польше - 2470$, в России - 2650$, в Словении - 6310$, в Чехии -3210$, в Хорватии - 3250$2. Среднемесячная заработная плата -5,545 динаров, при курсе: 1 долл. США - 61,459 динара. Среднегодовая инфляция - 38,7%, темпы роста ВНП - 5,5%. В то же время уровень безработицы для переходного общества достаточно низкий -8,3%, что объясняется доминированием аграрного сектора3.
Десятилетняя блокада, значительные для Югославии миграционные потоки (из Хорватии и Боснии - до 500 тыс., из Косово - 250 тыс. человек при населении СРЮ 10,6 млн.4), разрушение инфраструктуры во время бомбардировок 1999 г., специфика политического режима и его влияние на экономику - все это определяет сложности экономической модернизации в стране. Тем не менее в настоящее время установлен жесткий валютный контроль, т.е. провозглашена внутренняя конвертируемость динара и введен режим контролируемого, плавающего курса. Проведена либерализация цен за исключением сферы электроэнергетики и коммунальных услуг. Страна ждет результатов переговоров с Парижским и Лондонским клубами. Экономическая политика правительства в 2001-2002 гг. была направлена на создание предпосылок для реализации структурных реформ -смягчение макроэкономической неуравновешенности, ускоренная реструктуризация и привлечение иностранного капитала. Целью программы стабилизации являлось снижение темпов инфляции при одновременной защите социально слабых групп. Два года, прошедшие после снятия с Югославии международных санкций, слишком малый срок при всех вышеперечисленных проблемах, чтобы окончательно определить вектор развития страны. Поэтому вопрос о том,
1 Pribicevic O. Op. cit. - P.78.
2 Страны мира. Факты и цифры. - СПб., 2001.
3 Новые экономические возможности Югославии. - Белград, 2002. - C.3.
4 Kostunica V. Democratija I medunarodni polozaj SR Jugoslavije // Medunarodna Politika. - 2002. - Br.1107. - P.4.
каковы реальные возможности и перспективы модернизации экономики в современной Югославии, остается дискуссионным.
Проблема гарантированной государственной целостности и национальной идентичности для Югославии - проблема номер один. Субъектообразующие народы, несмотря на некую историкокультурную югославянскую общность, до ХХ в. жили отдельно. Единое, причем унитарное, государство было создано только после Первой мировой войны, в 1918 г. Вторая федеративная Югославия создавалась под лозунгами социальной справедливости и интернационализма, «диалектического» соединения революционного потенциала национализма и интернационализма рабочего класса. Федерация была фиктивной: существовали жесткоцентрализованная административная и бюрократическая системы и сакральная фигура вождя. По мнению ряда авторов, она была обречена на провал1. В то же время многие исследователи сходятся в том, что Тито создал такое государство, которое было нужно и Западу и Востоку. «Титоисткая Югославия со всех точек зрения была наиудобнейшим государством ХХ века, а для самой Югославии - это был “золотой век”»2. Из народов, входивших в состав Югославии, только сербы идеологически и практически отстаивали идею сильного общего государства. После смерти Тито реального «коллективного руководства», как это было определено Конституцией СФРЮ 1974 г., не было. Было восемь коллективных руководств. Союзная система вошла в стадию перманентного распада еще в 1980 г. Общее государство югославянских народов могло существовать только при относительно слабой Сербии, распыленном между государственными образованиями (республики, автономные края) сербском народе и харизматическом лидере - символе общности. Такое положение во многом определило специфику мо-дернизационных процессов не только в СРЮ, но и в других странах Балканского региона.
Еще одним фактором существования СФРЮ принято считать наличие мощной коммунистической поистине народной партии -Союза коммунистов Югославии. Кризис коммунистической идеологии привел к повсеместной трансформации коммунистических
1 Чосич Д. Промене. - Нови Сад, 1992. - С.16.; ОЪгепоу1с Ъ. 8гЪца I поу1 poredak. - №§, 1992. - Р.20.
2 Чосич Д. Указ.соч. - С.50.
партий. Югославия не стала исключением, но в отличие от других европейских государств здесь коммунисты оставались у власти еще десять лет. Социалистическая партия Сербии была не просто самой многочисленной партией в республиканском и союзном парламентах. Ее председатель был президентом Сербии, затем СРЮ. Она непосредственно отвечала за внутреннюю и внешнюю политику государства как партия, формирующая кабинет министров.
Утверждения о диктатуре в Сербии звучат не совсем убедительно. Оппозиция всегда играла значительную роль. На основании Конституции правительство в Сербии формируется победившей на выборах в скупщину (парламент) партией. Вот, к примеру, результаты ноябрьских парламентских выборов 1996 г., -которые прошли после подписания Дейтонских соглашений. Левая коалиция во главе с СПС получила 45% голосов избирателей, оппозиционная коалиция «Заед-но» (Вместе) - 24% и Сербская радикальная партия (ультранационалистическая партия В.Шешеля) - 19% голосов1.
Более того, влияние оппозиции значительно на региональном уровне. Если выборы в республиканский орган проходят по пропорциональной системе, то региональные структуры формируются на основе мажоритарного принципа относительного большинства, который позволил кандидатам от «Заедно» обойти представителей СПС, с именами которых избиратели связывали экономический кризис, коррупцию, отсутствие безопасности.
Основное обвинение в адрес СПС состоит в следующем. По Закону о выборах победившая партия в Сербии получает более половины мест в Вече граждан (нижняя палата) Союзной скупщины. В данном контексте уместно вспомнить утверждение Линца и Степана: «Избирательный закон, который дает 80% мандатов в парламенте партии, которая на выборах получила менее 50% голосов, не может служить демократической консолидации»2.
После президентских выборов октября 2000 г., поджога здания скупщины противостояние существует между двумя крупными парламентскими партиями - Движение обновления Сербии (лидер -
1 Pribicevic O. Vlast I opozicija u Srbiji. - Beograd, 1997. - P.123.
2 Linz J., Stepan A. Toward consolidated democracies // J.of Democracy. - Wash. -1996 - vol.7 - №2. - P.27.
премьер Сербии З.Джинджич) и Демократическая партия Сербии последнего президента СРЮ В. Коштуницы1.
Переходные общества как нельзя лучше показывают зависимость социума от идеологических установок. Ш.Эйзенштадт убедительно доказал, что модернизация, разрушая сложившиеся в обществе принципы социальности, структурного устроения, взаимодействия государства и общества, порождает длительную дезинтеграцию2. Идеология выполняет очень важную легитимизирующую функцию путем придания господствующим частным интересам вида всеобщности, что приводит к ложному представлению о них как о неких абстрактных общечеловеческих, общеклассовых или национальных интересах. Тем самым идеи, претендующие на универсальность, могут способствовать успешной модернизации. Поэтому вряд ли следует говорить о конце идеологии в переходных обществах. Процессы трансформации затрагивают все системные нишы, в том числе идеологическую. Поиск доктрины будущего устройства проходит сложно и болезненно.
Несмотря на то что официальный язык марксизма уже с конца 70-х годов в Югославии стал вырождаться, идеология была важной субстанцией политической жизни, цементирующей связкой государственного и социального организмов. Ряд авторов утверждают, что в 80-е годы в стране существовала «лоскутная» псевдоидеология, состоящая из эклектичного набора лозунгов, утверждений, туманных гуманистических банальностей. Она препятствовала генезису структур гражданского общества и удерживала структурный каркас политической системы. Позднесоциалистические идеологии могут самообновляться, и именно в этом процессе самообновления крылись опасности для самого режима. «Омоложенный» идеологический дискурс породил серьезные разногласия в политической элите, которые закончились не «пактом согласия», а расколом3.
Поражение идеологии, под лозунгами которой страна прожила 44 года, привело к появлению «черной дыры» в сознании населения. Поиск новых идеологических матриц, за исключением радикального национализма, идет по двум основным направлениям. Первое — пе-
1 Влада као Манчестер Іунадед // НИН. - Београд. - 24.01.2002. - С.12.
2 Eisenstadt S.N. Modernization: Protest and Change. - N.J., 1966; Eisenstadt S.N. Tradition, Change and Modernity. - N.J., 1973.
3 Pribicevic O. Vlast I opozicija u Srbiji. - Beograd, 1997. - P.39.
рерождение «псевдоидеологии» в социал-демократию; второе - идея сильного государства, основанного на правлении закона и национальном консенсусе, выражается в социал-консерватизме. Идеологи последнего направления полагают, что восстановление собственной идентичности возможно путем соединения традиционализма и либеральных ценностей. В то же время эта неоконсервативная модель отягощается этнической, цивилизационной, националистической компонентами, что препятствует достижению консенсуса. Более того, коммуникация на сегодняшний момент полностью отсутствует между сербами и косоварами1.
Идеология становится востребованной и эффективной в той мере, в какой она отражает массовую культуру, культурные установки активного большинства. Реальная идеология является результатом эволюции экономического, социального, культурного, психологического развития, а не создается простым переписыванием традиционных идейных установок. В этом смысле процесс поиска идентификационных, идейных установок в современной Югославии во многом напоминает отечественную ситуацию. Сложность поиска идеологической матрицы, скреп, поддерживающих общественное сознание переходных обществ, определяется также интегральными измене-нииями. Слишком подвижная система организации такого типа обществ требует неформальной социальности для ее консолидации. Если строить действительно полифоничное с точки зрения жизненных стратегий и тактик индивидов общество, то необходима идеология, способная их сочетать. В настоящий момент таким сочетающим элементом для югославов является приближение к европейскому уровню жизни, т.е. узкоматериальная компонента.
Существование югославянских государств, будь то королевство или социалистическая республика, во многом определяла роль личности. Последнее десятилетие ХХ в. в истории страны связано с именем Слободана Милошевича.
Одни видят источники могущества президента Сербии в нарушении Конституции республики (ст.86), по которой он не может одновременно являться и главой государства и председателем правящей партии. Другие - в авторитетном покровителе Иване Стамболиче,
1 Косовары - этнические албанцы, проживающие на территории Косово и Метохии и претендующие на самостоятельное государственное образование.
который вывел Слободана к вершинам власти и сделал из него кадрового лидера1. Позже И.Стамболич сетовал: «Меня должен судить военный трибунал за то, что я остановил свой выбор на Милошевиче»2. С.Милошевич начинал свою карьеру по всем правилам партийной номенклатуры, а благодаря ярко выраженному таланту к партийной работе даже получил прозвище «гений аппарата» и «маленький Ленин». В 46 лет он стал председателем ЦК СКЮ (1986) и до октября 2000 г. был первым лицом в Сербии и «Третьей Югославии». Его феномен заключается в чутком улавливании коньюктуры происходящих процессов. Когда было выгодно, он выступал как непоколебимый коммунист, продолжатель лучших традиций титовской Югославии, противник политического плюрализма. В новых условиях - стал главным защитником национальной сербской идеи, объединителем всех сербов. Однако его риторика была настолько продумана, что главой националистического движения С.Милошевич никогда не был. Это место он оставил радикалам Р.Караджичу и В.Шешелю.
Впервые после смерти харизматического Тито один политик сумел отделиться от партийно-государственной олигархии и основать свою политическую силу на народной поддержке. Более того, он создал формальные основания своей власти - в 1990 г. провел через скупщину Сербии свой проект Конституции, по которой президент наделялся большими полномочиями (по уровню полномочий президента и законодательного органа власти Конституция Сербии почти аналогична Конституции РФ).
Четырнадцатилетний период его правления (Милошевич был избран председателем СК Сербии в 1986 г., арестован 1 апреля 2000 г.) отмечен и удачами, и поражениями. Самыми главными провалами в его политике считаются поражения сербских интересов в Республике Сербская Краина (Хорватия), Республике Сербской (Босния), подписание капитуляции по Косово. Однако в самой Сербии ни разу С. Милошевич не потерял поддержку большинства населения. Возможно, именно этим обстоятельством и была вызвана необходимость поджога документов по голосованию на президентских выборах 2000 г. По последним опросам С.Милошевич занимает 4-е
1 ДжукиЬ С. Како се дого^ио во^а. - Београд, 1994. Измену славе и анатеме: Политичка биографща Слободана Милошевича. - Београд, 1994.
2 Stambolic I. Rasprave o SR Serbiji 1979- 1987. - Zagreb, 1988. - P.15.
место в рейтинге самых популярных политиков. Может быть, потому, что он «один на один» общался с народом, всегда обращался к «маленькому человеку», а сегодня один защищает честь своей страны и своего народа в Гааге1.
Некоторым исследователям успех Милошевича видится в поддержке его режима, как ни странно это звучит, западными странами, и прежде всего США. «Запад принимал компромиссные решения между социалистами и “Заедно” (дирижирует он и теми и другими) до тех пор, пока Милошевич обеспечивал реализацию их интересов на территории Югославии. С ним разрушить Югославию было куда легче, чем с любым другим политиком»2. Отношение к сербскому лидеру со стороны западных стран зависело от конкретной геополитической обстановки, экономической коньюктуры и внутриполитической ситуации. Пока он был нужен, его поддерживали, а за ненадобностью свергли3. На роль С.Милошевича в истории Югославии некоторые авторы смотрят шире. Его арест - это освобождение или поражение Сербии? Освобождение от авторитарных традиций и ран, оставленных правлением первого президента, или унижение целого народа, потеря суверенитета? С именем Милошевича до настоящего момента население связывает сценарии будущего развития Югославии, возможности восстановления экономики, конституирования демократии, решение национально-территориальных вопросов. Опрос Центра исследования политики и общественного мнения (Белград) показал, что 56% жителей Сербии и 46% жителей Черногории считают суд на С.Милошевичем несправедливым4.
Процесс задержания Милошевича имеет важные институциональные предпосылки и последствия. Латентный политический кризис проявился в жестком противостоянии союзных структур (армии и президента СРЮ) и республиканских органов (полиции и правительства Сербии). В доказательстве своей преданности Западу лидеры пытались «обставить» друг друга: В.Коштуница мешал З.Джинджичу присвоить славу передачи Милошевича Гаагскому трибуналу, Джинджич обвинял Коштуницу в предательстве национальных инте-
1 Balevic. L. Izmedu medijskog rata I rata za mediji // Od izbornih rituala do slobod-nih izbora. - Beograd, 1991. - P.149- 187.
2 Sesel V. Nasa Borba. - Beograd, 13/12/1996.
3 Hag u Beogradu // VREME. - Beograd. - 2002. - 20.06. - Br.598. - P.12- 13.
4 Конституционное право: восточноевропейское обозрение. - М., 2002. -№ 2. - С.8-11.
ресов и коммунистических взглядах и т.п. Это был хорошо отрежиссированный политический спектакль1.
На фоне этого важного для страны события произошел окончательный раздел сфер влияния президента и премьера. Общеюгославский лидер В.Коштуница сегодня не имеет особого влияния, как на союзном уровне, так и в самой Сербии. З. Джинджич и его партия контролируют почти всю экономику Сербии, непосредственно осваивают западные кредиты и, естественно, имеют большее влияние на политический процесс. Противостояние двух партий и лидеров имело довольно жесткий характер. В современной Югославии проблематична реализация французской модели «мирного сосуществования» — сильный премьер и сильный президент. Современная ситуация усугубляется чрезвычайным положением в Сербии в связи с убийством З.Джинджича.
Существующая в Сербии смешанная президентско-
парламентская система с доминирующей ролью президента после ухода сильного лидера находится в кризисе. Формальные основания кризисной ситуации заложены в Конституции. Но это не самое главное. Поскольку политический процесс слишком персонифицирован, власть в республике может быть парализована, если президентская партия не имеет большинства в парламенте. Аналогичная ситуация была в конце 1993 г. С.Милошевич нашел выход в объявлении досрочных выборов в парламент.
Ущербность политической власти в переходном процессе некоторым авторам видится в том, что она не учитывает логику народного протеста и не использует скрытый демократический потенциал в трансформации политической системы и процессе создания гражданского общества. Националистические страхи и атавизм смели идею гражданина и гражданского общества, выдвинув на первый план сначала идею сохранения прежнего государства, а затем создания собственного, сербского2.
Зависимость политического развития от ценностных ориентаций доминирующих групп, социокультурных установок населения и психологического климата в переходных обществах очевидна.
1 Ущасіс I. Нарвеще Мііозеуіса - ОзІоЬагїаціе 8гЬуе? // РШЪМА - Вес^гасі. -2001.-04. - Р.10.
2 ОЬгепоуіс Ъ. 8гЬца I поуі рогеСак. - 1992. - Р.58.
В.Петранович считает, что модернизационные процессы в Югославии и Сербии всегда начинались с подачи оппозиционных националистических сил, в ситуации социально-экономического отставания от соседних стран и сопровождались биологическим уничтожением сербов. Простое копирование модернизационного процесса, будь то западная или советская модель, не приводит к стабильному развитому обществу. Национально неоднородное общество легко поворачивается в переходные периоды то к интернационализму, то к национализму1.
О национализме в Югославии написано множество книг, исследований, эссе. Рассмотрим три проявления этого феномена: национализм гражданский, этнический и государственный.
1. Понятие «нация» в первом случае неразрывно связано с понятиями «гражданин», «гражданские права» и идеей народного суверенитета. Гражданский национализм исторически продемонстрировал два вида: индивидуалистический (Англия и США) и коллективистский (Франция).
2. Ярким примером этнического национализма может служить Германия, где понимание нации связывается с «кровным родством», особым «коллективным духом и обычаями».
3. Государственный или державный национализм основан на приверженности государству и идентификации с его территорией. В принципе, этот вид можно назвать и территориальным. Чаще всего такой национализм проявляется в мультиэтнических империях. Пожалуй, самым ярким примером является Россия, где народ не был носителем суверенитета, а лишь подданными, которые высказывали свою лояльность империи через любовь к царю, государственной истории и территории, а также посредством веры. В литературе можно встретить термин «официальный национализм» применительно к России того периода2.
Сербский национализм прошел определенную эволюцию. Первая половина Х1Х в. представляет пример гражданского национализма. Это работы и деятельность первых сербских либералов Владимира Йовановича и Светозара Милетича. Основная идея заключалась
1 Petranovic B. Modernizacija u uslovima nacionalno nestabilnog drustva // Srbija u modernizacijnim procesima XX veka. - Beograd, 1994. - P.17-34.
2 Vujacic I. Gradanski, etnicki I drzavni nacionalizam u Srbiji I Jugoslaviji // PRIZMA. - Beograd, 2002. - P. 34- 36.
в предоставлении скупщине народного суверенитета, т.е. «народ» должен был осуществлять свою коллективную волю через парламентариев. При этом западный либерализм соединялся с коллективными традициями сербского народа, который не понимался как этническая категория. «Коллективизм» либералов заключался в необходимости реализации гражданских и личных прав и свобод «всего народа» единого государства.
Во второй половине столетия стал преобладать «этноколлек-тивистский» национализм. Внимание акцентировалось на общине (задруге) как исконном сербском институте, отличающим сербский народ от всех остальных. Роль задруги тесно связывалась с православием, идеей славянского братства и Россией. Войти в «сербство» можно было только приняв православие. Исключения делались для сербов по крови, которые были насильственно отуречены (современные боснийские мусульмане). Появились даже такие лозунги: «Сербы по крови и сербской вере», «Сербская мать родит сербского ребенка в сербской вере»1.
Был в Сербии и государственный национализм. Впервые он появляется в начале ХХ в. как идеологическое оправдание тяжелой борьбы за освобождение и культа единого югославянского государства во главе с сербскими лидерами. Однако провал тезиса «интегрального югославянства» короля Александра (1929—1934) приводит к доминированию идеи о том, что Югославия — «составное государство» сербов, хорватов и словенцев. Официально это было признано соглашением Д.Цветкович — В.Мачек в 1939 г., по которому провозглашалось создание автономной Хорватской бановины2. Но именно с этого периода стали говорить о югославах как о категории национально-государственной идентификации.
В социалистической Югославии получил развитие «официальный национализм». Судьба югославского государства тесным образом связывалась с коммунистическим порядком и идеологией: «И после Тито — Тито!». Этническая политика коммунистов дала небывалые результаты. В ходе последней переписи населения СФРЮ югославами назвали себя 1 219 045 человек. Почти столько же в стране
1 Ibid.
2 Бановина - наместничество, историческое название административной единицы в Югославии в 1929- 1942 гг., соответствует русскому «губерния»; бан - наместник австрийского императора в славянских землях до середины XIX в.
проживало македонцев — 1 339 729 человек, мусульман — 1 99 957. Для более полного сравнения приведу другие цифры:
Сербы — 8 140 452 человека,
Хорваты — 4 428 005 человек,
Словенцы — 1 753 554 человека,
Албанцы — 1 730 364 человека,
Черногорцы — 579 023 человека1.
С.Милошевич нередко использовал в целях укрепления своей власти риторику именно «государственного национализма». Она оправдывала действия по собиранию всех сербских земель — в Хорватии, Боснии, Косово. Реальность же оказалась такова, что в столкновении с другими народами на первый план вышел этноколлективный национализм, который оттолкнул всех и от сербов, и от Сербии, и от Югославии. Представляя Сербию как государство, прежде всего, сербского народа, а не всех граждан (хотя в Конституции утверждается именно последнее), этнический национализм привел сербов к национальной трагедии2. По мнению Д.Чосича, сербы оказались распылены, ассимилированы, гонимы и в конце ХХ в. потеряли все, что имели в его начале3.
Переходный процесс осложняется появлением взаимозависимой триады: националистические идеи — возвращение религии в политику — проблема языка как политический фактор. Многие века славянские народы, находившиеся под культурным и политическим давлением Османской империи, Австро-Венгрии, последний оплот свободы видели в церкви. Православная церковь на протяжении столетий была гарантом этнокультурной идентичности, институтом сохранения коллективного этнического сознания. В то же время деятельность мусульманской и католической структур была направлена на расширение сферы своего влияния и, в частности, распространение соответствующих идентификационных идей. Религиозный фактор на Балканах во многом определил цивилизационное противостояние народов. В этом регионе до настоящего момента работает принцип «Чья область, того и вера», отягощающий модернизацион-ный процесс. «Национализм идет навстречу внутреннему религиоз-
1 Факты о Югославии. - Белград, 1985. - С.7.
2 Vujacic V. Gradanski, etnicki I drzavni nacionalizam u Srbiji I Jugoslaviji// PRIZMA. - Beograd, 2002. - Июнь. - P. 36.
3 Чосич Д. Промене. - Нови Сад, 1992. - С.65.
ному состоянию человека и заменяет собой религию в качестве силы современного общества, формирующей общности»1. В Хорватии, Боснии, Косово религия стала катализатором националистических настроений2.
Политическому национализму всегда предшествует длительная интеллектуальная работа. В социалистической Югославии с наибольшей активностью она велась в Хорватии. Начиная с «хорватской весны» 1971—1972 гг., все «настоящие» хорваты объединялись вокруг республиканской Академии наук. В ее стенах постоянно обсуждался вопрос о самобытности хорватского языка, который находится под угрозой сохранения из-за проникновения «сербизмов». Этнолингвистическая составляющая модернизационных процессов оказывается действенным инструментом для социальной и политической дискриминации. Более того, это вектор направления дестабилизации общественного сознания коллектив-ного большинства, отвлечение его от прагматических созидательных задач.
Исторически Балканы были ареной геополитических, экономических, религиозных столкновений великих держав. В силу «чересполосного» проживания народов на этой территории мир на Балканах был возможен только в том случае, если какая-то великая держава исполняла обязанности третейского судьи и наводила разумный порядок. Таковые функции выполняли Османская империя, Австро-Венгрия, Франция, Россия. Позднее это пытался сделать Советский Союз. В 1995 г. добровольно на себя эту обязанность «возложили» Соединенные Штаты. Внутреннего равновесия и согласия балканским народам не удается достичь до сегодняшнего момента. Все войны (внутренние либо внешне провоцируемые или поддерживаемые) вращались вокруг одного вопроса — какая из локальных групп, причем не важно, политических или этнических, претендует на гегемонию.
Беспрецедентная агрессия НАТО весной 1999 г. многими исследователями рассматривается как «проявление нового международного порядка»3 и как «развитие стратегии мондиализма, закладка
1 Альтерматт У. Этнонациоанализм в Европе. - М., 2000. - С.140.
2 Гуськова Е.Ю. История югославского кризиса (1990-2000). - М., 2001. -
С.72.
3 Antic J. Agresija na Jugoslaviju - ispoljavanje novog svetskog poretka na Balkanu // SMISAO. - Beograd, 1999. - Mart-jun. - P.68-71.
экономической базы для передела мира»1. Современная Европа и США толкают поликультурное общество Балкан к ускоренной стандартизации в рамках привычных для них формул, а именно к четко очерченным границами территориям национальных государств. На этапе глобализации модернизация приобретает заимствованный характер. Изменения ускоряются, провоцируются развитыми обществами, в результате чего происходит не естественная эволюция традиционных структур, а наложение на них западных матриц. Тем самым глобализация препятствует органичному полити-ческому развитию. Наиболее сильный внешний импульс приходится на те общества, которые ему в большей степени открыты или политическая элита которых имеет явно выраженные характеристики компрадорской буржуазии. Изоляционистская политика может временно уберечь от катастроф молниеносной модернизации. Однако если местная модель не достаточно эффективна, слаба и сталкивается с внешними угрозами, то вероятность обвала всей структуры неизбежна.
Как уже отмечалось выше, в «Третьей Югославии» тяжелая экономическая ситуация. Правительство, сформированное в начале ноября 2000 г., поставило перед собой амбициозные планы возвращения страны в международные финансовые институты. Однако быстрое возвращение потребовало выполнения целого ряда политических и экономических условий. Первое и самое главное — арест бывшего президента СРЮ С.Милошевича. Второе — его выдача, как акт сотрудничества с мировым сообществом (! — Е.П.), Международному уголовному трибуналу в Гааге. Третье — создание формальных и фактических условий для процесса демократизации, верховенства права и гарантии прав и свобод личности.
Конгресс США еще в 1999 г. отмечал, что американская помощь и финансовая поддержка будут зависеть от выполнения этих политических условий. Почти в ультимативной форме было заявлено, что если включительно по 31 марта 2001 г. СРЮ не начнет сотрудничество с Трибуналом, представители США и международных финансовых структур не будут голосовать за предоставление каких-либо
1 Durovic B. Novi svetski poredak - stara imperialna politika. Micovic V. Strategija mondializma, novi svetski poredak I nacionalni suverenitet. Kovac O. Ekonomske osnove agresije I «svetsrog» poretka // SMISAO. - Beograd, 1999. - Mart-jun. - P.181- 185, 176181, 113- 125.
кредитных средств Югославии1. Имея около 18% акций в МВФ (столько же голосов), США тем не менее обладают таким влиянием, что диктуют свои условия, несмотря на возражения крупнейших европейских государств. Более того, на Западе нет «свободных» денег, поэтому финансовую помощь надо «заслужить». Арест
С.Милошевича произошел утром 1 апреля, по американскому времени было еще 31 марта.
Став членом Международного валютного фонда с 20 декабря 2000 г., Югославия в конце апреля 2001 г., выполнив поставленные условия, получила ничтожно малый кредит в размере 260 млн. долл. США, из которых 190 млн. должна была освоить в течение календарного года. Почти аналогичное развитие событий мы наблюдали вокруг Европейского банка реконструкции и развития, членом которого СРЮ стала 17 января 2001 г. Главная проблема развивалась вокруг внесения платы в акционерный капитал банка около 17 млн. евро. Разрешилась ситуация при помощи Швейцарии, которая согласилась на беспроцентных условиях внести вклад за Югославию. Уже в марте ЕБРР представил Акционерный план по Югославии, после утверждения которого 10 апреля был предоставлен первый кредит в размере 6 млн. евро2.
Всемирный банк считается самой «заинтересованной» международной финансовой структурой в делах Югославии3. Во-первых, ВБ предоставляет не только финансовую помощь, прежде всего кредиты, но и оказывает техническую поддержку. Во-вторых, в рамках Пакта о стабилизации государств Юго-Восточной Европы банк выделил координатора по всем экономическим вопросам развития региона. В-третьих, совместно с Европейской комиссией ВБ является организатором конференции по Югославии, на которой обсуждается количество необходимых средств для развития экономики страны и продолжения реформ. В результате долг СРЮ Всемирному банку составляет на сегодняшний день 1,7 млрд. долл. США, что затрудняло переговоры о новых финансовых поступлениях.
1 Begovic B. Jugoslavija I medunarodne finansijske institucije // PRIZMA. - Beograd, 2001. - 04. - P.26.
2 Begovic B. Jugoslavija I medunarodne finansijske institucije // PRIZMA. - Beograd, 2001. - 04. - P.26.
3 Ibid.
Ситуация изменилась в лучшую сторону после успешных переговоров в марте 2002 г. с Международным валютным фондом. Было подписано соглашение о предоставлении 3-летнего кредита и о списании 51% долга. Оставшаяся сумма долга реструктурирована на 22 года с льготным периодом в шесть лет. После успешного использования 3-летнего кредита предстоит списание еще 15% долга. Цифры внешнеторгового обмена остаются крайне низкими. На 2001 г. — 6,7 млрд. долл. США, экспорт достиг суммы в 1,9 млрд., а импорт — 4,8 млрд. долл. США.
Исследуя влияние внешней среды на политическую систему Югославии, нельзя обойти российский фактор. Трансформация международной системы, глобальные геополитические изменения, «разъединение» СФРЮ неотделимы от распада СССР. Это единый процесс. Однако влияние России на трансформационные процессы в новых балканских государствах было разным. Узкопрагматичные цели определили «бескомпромиссное» желание хорватов, словенцев, босняков окончательно освободиться от российского влияния, а для сербов «русы» до косовского конфликта оставались единственными союзниками. Голосование России за санкции, осторожность в поддержке сербской политики в Хорватии, Боснии, деятельность и результаты миссии В.Черномырдина по урегулированию конфликта в Косово привели к изменению отношений не только между политическими институтами наших стран, но и между народами. Д.Чосич выразил это следующим образом: «Русские, их помощь и поддержка — еще одно сербское заблуждение»1.
Факторы внешней среды играют решающую роль в начале переходного процесса, определяют качество и устойчивость модернизации. Глобализационные, демонстрационные импульсы приводят к тому, что демократические характеристики выступают как способ повышения эффективности режима, а не являются результатами длительного, рационального вызревания демократии. Получается эффект структурного, институционального, но не процедурного изоморфизма. Это, в свою очередь, приводит к появлению моделей «нелиберальной демократии». Сложносоставные общества, в частности «Третья Югославия», при определенном давлении со стороны внешней среды обладают большой потенцией в порождении жестких и да-
1 Чосич Д. Промене. - Нови Сад, 1992. - С. 89.
же диктаторских режимов со значительными ресурсами выживания и факторами стабильности.
Итак, несмотря на то что преемственность и изменения по своей сути противоположные вещи, они не исключают друг друга. В случае дихотомии власть — общество явно прослеживается влияние прошлого. В то же время переходный процесс знаменует и относительный разрыв с прошлым.
Выделим ряд особенностей модернизации в «Третьей Югославии».
Первое: политическая трансформация была начата не внесистемными силами как в большинстве восточноевропейских стран, а реформированными коммунистическими партиями — Социалистической партией Сербии и Демократической партией социалистов (Черногория), внутренняя сущность которых, сформированная еще в годы «самоуправленческого социализма», не изменилась.
Второе: специфические факторы стабилизации политического режима. В СРЮ легитимность режима оспаривалась рядом оппозиционных сил. Политическая борьба отягощалась откровенным сепаратизмом таких политических партий, как «Албанская альтернатива», Партия демократических действий, Либеральный союз Черногории и др.
Особые условия определяют своеобразную институциональную форму «югославской демократии», при которой большее значение придается делегированию, чем представительству или участию. Более того, лидерство и связанные или зависимые от него институты имеют решающее значение как для консолидации общества, так и для создания режима концентрированной власти.
Третье: переходный процесс в Югославии проходил под огромным влиянием гражданских войн сербского населения в анклавах на территории Боснии, Хорватии, позднее Косова, в частичной и полной вынужденной изоляции страны.
Четвертое: особенность экономической ситуации. Политикоэкономическая система «Третьей Югославии» представляет собой весьма редкое сочетание демократических институтов и нерыночной экономики. Модернизация экономики была задержана санкциями (1584 дня блокады) и последствиями агрессии НАТО.
Демократия «простого большинства» в сложноструктурированном обществе, отягощенном национальными, религиозными и
территориальными проблемами, может переродиться в «этническую демократию». Для гетерогенного югославского общества более приемлемой была бы модель «консенсусной демократии», которая предполагает представительство всех сегментов общества во власти. В «Третьей Югославии» политический процесс осложнялся различиями и несогласованностью в формировании и функционировании республиканских и союзных институтов. Параллельное существование утрированно-президентской системы в Сербии до выборов 2000 г. и парламентской системы в Черногории привело к созданию перекошенной системы власти. Пирамида власти замыкалась на президенте Сербии, что дезавуировало формальную систему властеотношений, установленных Конституцией СРЮ 1992 г. Укреплению позиций сербской элиты способствовало также и то, что Югославия не была длительный период времени международно признанным государством. Отношения с третьими странами и международными организациями, особенно по вопросам мирного урегулирования конфликтов в Хорватии и Боснии, складывались и осуществлялись через властные структуры Сербии.
«Новые демократии», как правило, — смешанные режимы. И это не новшество. Политический режим в любом переходном обществе не укладывается в привычную типологию. Даже «классическая» либеральная демократия является институциональным гибридом, исторический путь к которому не был простым и которому понадобилось много времени, чтобы приобрести известную нам сегодня форму. Для нас главный вопрос в том, стоит ли эту форму воспринимать как идеальную модель. Необходимо ли стремиться к воспроизводству именно таких структур? Проделанный анализ позволяет сделать вывод о том, что Югославия находится в поиске оптимального пути развития.
Итак, специфика модернизационного процесса в «Третьей Югославии» определена социально-экономическими факторами, проблемами государственности, национальной идентификации, феноменом лидерства, а также влиянием внешней среды.
