CC BY
133
ТРАНСФОРМАЦИЯ ПАРТИЙНОЙ СИСТЕМЫ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА В КОНТЕКСТЕ ИНТЕРЕСОВ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА
Сафонова Айгуль Мусаевна, соискатель кафедры политологии и
этнополитики
Северо-Кавказская академия государственной службы, г. Ростов-на-Дону, Россия zahraamar@rambler. ru
Статья посвящена одной самых важнейших проблем современной политической реальности российского общества - исследованию основных направлений трансформации партийной системы постсоветского периода сквозь призму интересов гражданского общества, построение которого во многом определяется эффективностью процесса партийного строительства в России.
Ключевые слова: партийная система; российское общество; гражданское общество; трансформация; когерентность.
Aigul Safonova, applicant for the department of political science and ethnopolitics
North-Caucasus Academy of Public Administration,
Rostov-on-Don, Russia zahraamar@rambler. ru
The article is devoted one the most major problems of modern political reality of Russian society - to research of basic directions transformation of the party system of postsovetskogo period through the prism of interests of civil society the construction of which is in a great deal determined efficiency of process of party building in Russia.
Keywords: party system; Russian society; civil society; transformation; coherentness.
Логика российской политической модернизации требует развитого и устойчивого гражданского общества в стране. Без полноценного формирования этого компонента современной демократии становится невозможным и действенное социально-экономическое развитие, поскольку экономическая, политическая и гражданская сферы образуют систему, элементы которой находятся в сложном и тесном взаимодействии.
В современном обществе государственная власть, если ее взять в отрыве от негосударственных политических структур и организаций, не способна полноценно осуществлять те функции, которые возлагаются на нее обществом. Поэтому развитие взаимодействия гражданского общества и государства в современной России предопределяется развитием, как самого гражданского общества, так и тех его структур и институтов, которые обеспечивают политическое и функциональное представительство в политическом процессе. В настоящее время это взаимодействие представляет собой сложный и противоречивый процесс формирования и развития, как гражданского общества, так и государственных структур [1].
В демократическом обществе гражданам свойственно придерживаться различных взглядов и убеждений. Соответственно этому разнообразию формируется спектр политических партий и организаций, где обычно на левом фланге - защитники социального равенства, на правом - поборники либеральных концепций, причем по программным заявлениям партий их идеологические позиции нередко слабо различимы. Подобная структура политического пространства представляет собой результат длительного развития общества и государства, когда с течением времени от поколения к поколению совершенствуются правовые и политические инструменты установления гражданского согласия на основе баланса интересов различных социальных групп.
Современная Россия находится только в начале этого пути. Процессы становления гражданского общества сопряжены с глубокими противоречиями, обусловленными, с одной стороны, слабой готовностью самого общества активно воздействовать на эти процессы, с другой, стремлением властных структур поставить их под свой контроль [2]. Формирование партийной системы в России началось в процессе крушения однопартийного коммунистического режима. Сложилось новое партийное законодательство, образовались группы интересов, состоялось несколько циклов избирательных компаний. Однако по-прежнему дискуссионным остается вопрос о соответствии российской партийной системы общепринятым демократическим стандартам [3].
Как полагает Г.Л.Кертман, на исходе ХХ в. «институциональный дизайн» российской политики и государственности подвергся тотальной модернизации. Отечественная политическая культура, адаптируясь к новой институциональной ситуации, вырабатывала континуум установок и интерпретационных схем, простирающийся от безоговорочного принятия инноваций до категорического их отторжения [4].
В результате политической трансформации 1990-х годов в стране сложились несовершенные, не всегда эффективно действующие, но все же функционально конструктивные элементы гражданского общества: реальностью стали политический и идеологический плюрализм, многопартийность, свобода мысли и слова, свобода деятельности общественных объединений; право на получение, передачу и распространение информации. Ценности и принципы гражданского общества постепенно проникали в общество и сознание образованных слоев населения [5].
В конце 1990-х гг., перед самим приходом В.В.Путина к власти, не только российская экономика перешла на траекторию роста. Политическая система РФ в этот момент также находилась на пути к консолидации и показывала, как с исторической, так и со сравнительной точек зрения, значимые результаты. Хаотичные 1990-е заложили основу для впечатляющего экономического скачка, а зачастую анархические политические процессы ельцинского периода привели,
в конце концов, к возникновению ряда институтов, организаций и процедур, которые, по крайней мере, с точки зрения демократической теории, были достойны сохранения и дальнейшего развития. К этим результатам, достигнутым к концу девяностых, можно причислить: 1. относительно плюралистический спектр более или менее независимых от правительства (т.е. Кремля) электронных и печатных СМИ, 2. ряд протопартий с большим или меньшим укоренением хотя бы в некоторых регионах, 3. все еще хрупкое и часто неэффективное гражданское общество, самосознание которого, однако, росло с каждым годом, 4. растущий профессионализм в формировании и работе обеих палат российского парламента, а также 5. еще слаборазвитый и зачастую противоречивый, но уже существующий в своих основных чертах федерализм.
В результате этих тенденций к концу последнего десятилетия прошлого века образовалась относительно открытая общественная атмосфера. Хотя западные новые веяния воспринимались с определенным скепсисом, все же хорошо известные в Западной Европе или Северной Америке конфликты между государством и личностью, центром и провинцией, федеральной, региональной и местной властью, трудом и капиталом, церковью и обществом, а также споры партий различного спектра решались ежедневно скорее с растущей, нежели со снижающейся открытостью и все более компетентно. Складывалось впечатление, что Россия медленно, но упорно преобразовывается в полиархическое государство, т.е. в страну, которой «правят многие», где существуют конкурирующие общественные модели, а противостояние интересов различных социальных групп решается с возрастающим подключением активных слоев населения [6].
В 1990-е гг. российское государство фактически не проводило активной политики поощрения партийного строительства. Недоверие первого президента России Б.Н.Ельцина к партиям и разочарование от неудачных для Кремля парламентских выборов 1993 и 1995 гг. стали серьезными, хотя и субъективными препятствиями для формирования такой политики. Поэтому в 1990-е годы партийная система была неконсолидированной [7]. С середины
1990-х гг. собственные политические организации, «партии власти», начал создавать правящий слой российской бюрократии. Стимулом к партийному строительству служило новое предвыборное законодательство, согласно которому половина депутатского корпуса нижней палаты парламента избиралась по партийным спискам. Появившиеся в результате образования представляли собой совокупность клиентел, верхушки которых объединялись вокруг центральной исполнительной власти по иерархическому принципу [8].
В результате в 2001 г. в России было зарегистрировано 59 политических партий, 35 политических организаций и 104 политических движения. При этом, согласно опросу фонда «Общественное мнение» в 2001 г., 52% граждан были убеждены, что политические партии приносят стране больше вреда, чем пользы; 17% опрошенных заявили, что партии ставят своей целью добиться не народного, а собственного благополучия; 16% не нравилось, что партии «грызутся между собой»; 11% были убеждены в том, что на партии тратится много бюджетных денег. Каждый десятый опрошенный считал, что борьба за власть между партиями мешает исполнительной власти и угрожает общественной стабильности. То есть, несмотря на определенные усилия Кремля выстроить в России цивилизованное гражданское общество, где партии должны играть роль основного инструмента политического общения между властью и обществом, народ не понимал, зачем это нужно. На вопрос ВЦИОМ «Сколько партий нужно России?» 34% россиян отвечали: «Нужна одна сильная правящая партия» (41% опрошенных, впрочем, высказался за конкуренцию двух-трех партий) [9].
В 2000 г. в первом ежегодном послании к Федеральному Собранию новый Президент РФ В.В. Путин подверг российскую партийную систему довольно резкой критике и призвал законодателей ускорить работу над новым законом о политических партиях. Стимулом к реформе политических партий стали негативные сигналы, полученные правящей группой в ходе общероссийской избирательной кампании 1999 г., показавшей, что на исход общероссийских политических процессов пытались влиять региональные группировки, интересы
которых не совпадали с интересами Кремля. По итогам этой кампании многие члены правящей группы стали испытывать желание привнести в политическую жизнь больше «определенности, ясности и предсказуемости».
В этом послании к Федеральному Собранию, как и в последующих публичных высказываниях на тему партийного строительства, В.В. Путин последовательно высказывался за «плюрализм и конкуренцию политических партий: сильная власть заинтересована в сильных соперниках. «Только в условиях политической конкуренции возможен серьезный диалог о развитии нашего государства» (2000 г.) «Партии должны учиться приходить к власти и расставаться с ней по воле народа» (2004 г.) Президент говорил о необходимости «развития партий как институтов, связывающих власть и общество», поскольку «только повседневная связь государства и общества, которую могут и должны обеспечить крупные партии, способна уберечь власть от совершения серьезных политических ошибок (2003 г.)
Когда В.В. Путин пришел к власти, перед ним стояла задача выбора магистрального курса развития страны. Было решено изменить курс, который проводился Б.Н.Ельциным. В Кремле это называлось «остановить революцию». По оценке О.Крыштановской, В.В.Путин со своими коллегами считали, что лучшим вариантом для России был бы «Андроповской» путь. Он заключался в том, чтобы удержать политическую власть, сохранить каркас государства в неизменном виде при руководящей роли КПСС и начать экономические реформы для того, чтобы дать новый импульс экономике и остановить распад страны. Так и в 2000 г. «командой» Путина была разработана целая система мер, направленных, прежде всего, на восстановление каркаса государства, на восстановление субординации институтов. Это не были какие-то произвольные политические реформы. Они были совершенно целенаправленны и продуманы. Самое главное, что надо было сделать, исходя из этих задач, - ликвидировать альтернативные центры власти, которые, глазами этих людей, которые пришли к власти, создавали хаос в политике [10].
Кто были этими альтернативными центрами власти? Во-первых, это губернаторы. Во-вторых - олигархи, которые, мало того, что могли назначать министров или влиять на состав Совета безопасности, практически подчинили себе Государственную Думу. Третья опасность - политические партии, которые оказались на тот момент в оппозиции и резко критиковали Кремль. Четвертая опасность - независимые СМИ. Против каждого из этих врагов была направлена определенная программа действий. Летом 2000 г. принимается пакет законов, по которым создавались семь федеральных округов. Губернаторы были изгнаны из Совета Федерации, а в 2003 г. они лишились права избираться населением. Сформировался социальный заказ на силовиков и Путин привел их к власти. До Путина доля силовиков в структурах власти была не более 13%. Уже к 2003 году их стало 25%. К февралю 2008 года их уже было 42% среди федеральной элиты [11]. Недаром составной частью изменений в общественном мнении стало растущее отождествление В. Путина с «силовиками». По данным Левада-центра, в сентябре 2004 г. «силовики» оказались на первом месте среди других общественных групп, политические связи с которыми приписывались действующему Президенту (39%). Второе место со значительным отрывом поделили бюрократия и средний класс. На третьем месте оказались «олигархи» (18%) и «простые люди» (17%). «Силовики» стали единственной группой, которая укрепляет свои связи с В. Путиным в общественном мнении [12].
На эти обстоятельства обращает внимание и политолог А.Рябов. По его оценке, начиная с 2000 г. в стране в негативную для демократического движения сторону стала меняться общая политическая ситуация. Одной из главных целей первого президентства Путина стала консолидация разных групп и слоев элиты на основе совместной защиты возникшего в результате перемен 1990-х гг. общественного строя, присущих ему социальных и властных отношений. Президент предложил и новые правила игры для элит, соответствовавшие новым задачам. Они были сформулированы главой государства на встрече с ведущими предпринимателями страны («олигархами») в мае 2000 г. Суть его предложений состояла в том, что в обмен на преференции в продолжении и развитии бизнеса,
предпринимателям предлагалось отказаться от попыток вмешательства в процесс принятия политических решений. Эти новые правила игры были приняты предпринимательским классом. Те же, кто не хотел согласиться с ними, под давлением властей оказались вынуждены покинуть пределы страны в обстановке позитивной в целом реакции крупнейшего бизнеса (Б.Березовский и В.Гусинский) [13].
Таким образом, все более отчетливо проявлялась тенденция укрепления федеральной власти. При этом Администрация Президента и слившаяся с ней исполнительная власть все больше подминали под себя законодательную и судебную ветви власти, региональные власти, бизнес, средства массовой информации [14].
Все современные демократии на Западе — это демократии, созданные политическими партиями. Фундаментом партийной демократии служат три основных политических института: представительное устройство власти;
всеобщее избирательное право и политические партии. Важнейшей характеристикой политического процесса является наличие альтернатив и возможности выбора между ними на политическом рынке. Предлагая альтернативные программы и кандидатов, партии позволяют обществу выбирать между различными вариантами будущего, которое они обязуются воплотить в случае победы. Политики от победившей партии, занимая ключевые позиции в государственных структурах в качестве доверенных лиц общества, интегрируют таким образом общество и государство. Выступая универсальным посредником между ними, партии сообщают легитимность власти и одновременно решают проблему контроля общества за тем, чтобы некоторое необходимое ограничение государством свободы граждан не подвергало опасности те права и свободы, защита которых является его основным предназначением [15].
Многопартийность в России едва ли обладает самостоятельным потенциалом демократизации, ибо сама является зависимой переменной "квазидемократической" политической системы и функционально направлена на консервацию ее промежуточного состояния между электоральной демократией и
"полиархией". В отсутствии массового среднего класса, поддерживаемых обществом партий и независимого от власти местного самоуправления, составляющего на Западе низовые структуры самоорганизации общества, перспективы демократического транзита России связаны скорее с внешними факторами и наличием в самой правящей элите влиятельных групп, заинтересованных в укоренении демократических практик, чем непосредственно с многопартийностью [16].
Суть политических изменений с 2000 г. можно также обозначить как ослабление всех конституционных демократических институтов: обеих палат парламента, политических партий, правительства, СМИ и других с последующей заменой их субститутами, в роли которых выступают Администрация Президента, Госсовет, многочисленные другие советы при президенте, полпреды и другие. В отличие от полноценной партийной системы, отношения между партиями и властью стали носить «перевернутый» характер (Ю.Коргунюк): не партии берут под свой контроль законодательную и исполнительную власть, а беспартийная бюрократия через созданные «сверху» псевдополитические организации подчиняет себе парламент.
По оценке В.Гельмана, в 2000-е годы российская партийная политика развивалась под воздействием двух взаимосвязанных тенденций: а)
нарастающего доминирования «партии власти» на трех уровнях: парламентском, электоральном и региональном, б) резкого ослабления политической оппозиции, как левой, так и либеральной [17]. «Партия власти» существенно выросла и укрепилась, но не изменила своего «чиновничьего» характера. Партийный плюрализм скорее ослаб, чем укрепился. Все это постепенно исключало гражданское общество. Для его институтов, отстраивающих жизнь общества «снизу», подчиняясь насущным импульсам и потребностям, не оставалось места. Ведь эти импульсы и потребности могут расходиться с планами государства (и лидера страны, «государя» - от которого слово «государство» производно), а если позволить им оформиться организационно, они обретут способность ограничивать неопределенно широкие возможности государства по управлению
страной. Между тем, сохранялась риторика власти в адрес гражданского общества, преследующая определенные цели, прежде всего, установление обратной связи с реформируемым обществом.
Одним из последствий «опустошения» политического ландшафта после парламентско-президентских выборов 2003-2004 гг. стало сокращение разнообразия сил, присутствующих в российской политике. Политическая система «упрощается», предложение на политическом рынке сокращается, и политический спектр становится более примитивным. Политические действия Кремля стали все больше определяться «агентами» административной системы (прежде всего, силовыми ведомствами), а в политической стилистике появились ноты «чрезвычайщины» и политического традиционализма. Шло размывание идеологических основ биполяризации по линии отношения к коммунистической идеологии и советскому прошлому, полюс власти усиливался, а полюс оппозиции - слабел [18].
Дальнейшее изменение партийной конфигурации в 2005-2007 гг. также не отвечало интересам гражданского общества. Процесс «партизации» российской политики был налицо, но в то же время уровень партийной конкуренции заметно упал. Российская партийная система все меньше соответствовала интересам гражданского общества. Между тем, это общество продолжало жить и развиваться. Специфика гражданского общества в России заключалась в том, что его становление происходило в условиях продолжающейся политической трансформации. Поскольку политическая и экономическая элиты не изъявляют особой готовности стимулировать становление гражданского общества, а средний класс не может это сделать вследствие своей малочисленности, основная тяжесть в этом плане падает на плечи «базового» и «нижнего» (т. е. наиболее многочисленных) социальных слоев.
При отсутствии свободной конкуренции на политическом поле между партиями политическая система гражданского общества не может развиваться. Политический ресурс монополизируется государственной бюрократией в целях увековечивания ее господства над обществом. Законодательство же не создает
достаточных препятствий для использования бюрократией так называемого «административного ресурса» на выборах в органы власти всех ступеней. Подавление оппозиции приводит к тому, что выборы превращаются в утверждение населением кандидата, предложенного управленческими элитами. Это стимулирует апатию населения, нежелание участвовать в политической жизни страны, превращает людей из граждан в подданных.
И все же у российской партийно-политической системы есть позитивные возможности эволюции. Недаром Р. Даль убежден, что «демократическая идея не утратит своей привлекательности для людей в недемократических странах, и, по мере того как в этих странах будут формироваться современные, динамичные и более плюралистические общества, их авторитарным правительствам станет все труднее противодействовать устремлениям к расширению демократии» [19].
Исходя из вышесказанного, сформулируем выводы. Развитие
взаимодействия гражданского общества и государства в современной России предопределяется развитием, как самого гражданского общества, так и тех его структур и институтов, которые обеспечивают политическое и функциональное представительство в политическом процессе. В настоящее время это взаимодействие представляет собой сложный и противоречивый процесс формирования и развития, как гражданского общества, так и государственных структур.
В целом трансформация российской партийной системы в рамках современного политического пространства свидетельствует, что перед Россией по-прежнему стоит проблема адаптации «заимствованных» в 1990-е гг. политических институтов к существующим социальным условиям. Современная Россия, переживающая переход к полиархии, нуждается в постепенном расширении партийного плюрализма, росте конкуренции на политическом поле, в повышении роли партий в политической жизни. Однако сегодня налицо доминирующая роль государственных структур, органов власти в партийном строительстве, в конкретной деятельности партий, проявляющейся не только в формировании их правового пространства, но и в электоральной работе партий.
В то же время, несмотря на значительные трудности и сложности объективного и субъективного характера, процесс партийного строительства и формирования партийной системы в России постепенно развивается, происходит дальнейшая структуризация гражданского общества. Представители образованных слоев и городской культуры все более активно осваивают возможности свободной самоорганизации, учатся отвечать за свою собственную жизнь и предъявлять требования к государственной власти. Постепенно повышается эффективность институтов формирующегося гражданского общества в контексте их расширяющегося взаимодействия, как с партийной системой, так и структурами государства.
Вместе с тем, становление партий как полноценного института гражданского общества и политической системы - дело не одного поколения. Оно должно сопровождаться встречными процессами, связанными с укреплением институтов гражданского общества и государства. Только тогда политические партии смогут превратиться из «громоотвода» политической энергии общества в эффективный «проводник» от гражданского общества к государству.
Литература
1. Ананьева М.К. Многопартийность в становлении и развитии гражданского общества в современной России. Автореф. ...канд. полит. наук. Саратов, 2009.
2. Шмидт Д. Какое гражданское общество существует в России//Рго et Contra. 2006, № 1, С. 6-10.
3. Сафаров М. Реформа партийной системы в России сквозь призму демократии и федерализма//Казанский федералист, 2006, № 1-2.
4. Кертман Г.Л. Статус партии в российской политической культуре//Полис, 2007, № 1, С. 120.
5. Руденкин В.Н. Гражданское общество в условиях политической трансформации России: субъектное и структурное измерения. Автореф. дисс. ...докт. полит. наук, Екатеринбург, 2002.
6. Умланд А. Постсоветская Россия между демократией и авторитаризмом: критика сравнения ельцинского и путинского периодов из исторической перспективы// Без темы. - 2009. - № 1(11). - С. 6-7.
7. Гельман В.Я. Политические партии в России: от конкуренции к иерархии//Полис, 2008, № 5, С. 135.
8. Коргунюк Ю. Партийное строительство в России// www.partinform.ru/
9. Зырянов С.Г. Парадоксы российского партийного строительства//ЧиновникЪ. Uapa.ru/2002/4/
10. Крыштановская О. Российская элита на
переходе//www.polit.ru/lectures/2008/06/02/
11. Там же.
12. Зудин А. Партии и общественное мнение в «системе Путина»//политком.
Ру.
13. Рябов А. Демократическое движение в современной России: истоки состояние причины////www. Ryzkov. Ru/
14. Иванченко А.В., Любарев А.Е. Указ. соч., С. 166-167.
15. Кулик А.Н. Партийная демократия для России: встреча с будущим или ушедший поезд?//http://www.ecsocman.edu.ru/data/822/685/1219/024Kulik.pdf
16. Там же.
17. Гельман В. Трансформация российской партийной системы//www. polit. ru/lectures/2008/03/14/gelman/
18. Зудин А.Ю. Партии и общественное мнение в «системе Путина»
19. Даль Р. Демократия и ее критики. М., 2003. С.404.
Рецензент:
Понеделков А.В., доктор политических наук, профессор
