CC BY
105
M.V. Balashova
Territorial self-government in the context of local self-government of modern Russia.
Local self-government, territorial self-government, public participation, agencies of local self-government.
The article, in terms of political science, analyses key aspects of current state and development trends of territorial self-government as the form of public participation in local self-government and territorial structure of civil society.
Получено 1.02.2011 г.
УДК 321.7
М. А. Варфоломеев, аспирант, (4872)332418, max-varfolomeev@yandex.ru (Россия, Тула, ТулГУ)
ПАРТИЙНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ КАК ОСНОВНОЙ МЕХАНИЗМ ВОСПРОИЗВОДСТВА ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ ОБЩЕСТВА
Рассматривается влияние партийной консолидации на развитие и стабилизацию политической системы общества в посткоммунистической России.
Ключевые слова: политическая партия, демократический транзит,
консолидация, стабильность политической системы.
Изменения в российской партийной системе в 90-х гг. XX -нач. XXI вв. проходили на фоне длительной трансформации политического режима, что существенно повлияло на структуру, функциональность, устойчивость партиомы. Сложившаяся политическая система общества характеризуется ограниченными возможностями воспроизводства, так как ее стабильность обеспечивается благодаря наличию взаимоподдерживающих институтов «национального лидерства» и «партии власти». В этих условиях партийная консолидация приобретает форму навязанного негативного консенсуса.
Навязанный негативный консенсус - это такое состояние партийной системы, при котором внутриэлитная интеграция достигается посредством объединения элитных групп вокруг национального лидера и вытеснения антисистемных акторов на периферию политического пространства. Такая форма консенсуса элит становится возможной при создании нормативных, процедурных, структурных и иных условий организации взаимодействия участников политического процесса.
В качестве параметров негативной партийной консолидации можно выделить следующие:
- существование доминирующего актора;
- вытеснение радикальной оппозиции;
- характер межэлитных конфликтов;
- степень централизации отношений между элитами разных уровней;
- выраженность картельной системы отношений между партиями;
- наличие отраженной легитимности «партии власти»;
- конвергенция политических предпочтений/установок партий.
Рассмотрим каждый из предложенных параметров более подробно.
Существование доминирующего актора связано с институтом
«партии власти». Первые попытки формирования механизма воспроизводства политической системы посредством функционирования «партии власти» (выборы 1993, 1995 гг.) оказались неудачными (на выборах в Государственную Думу Российской Федерации партии набирали в среднем около 10 процентов голосов), что во многом было обусловлено узостью политической и социальной базы режима в 90-е годы. Но уже в 2003 году «партия власти» смогла стабилизировать, а в 2007 году еще более укрепить свою электоральную поддержку, в то время как в остальных сегментах электорального рынка сохранилась прежняя ситуация. Необходимо отметить, что российский вариант «партии власти» является своеобразным новшеством - это партия, созданная самой властью для реализации значимых интересов.
Образ «партии власти» в массовом сознании россиян носит весьма специфичный характер. Российская партийная система в целом легитимируется в сознании населения во многом благодаря «традиционалистской реинтерпретации» (выражение Г.Л. Кертман)
транслируемых демократических ценностей. При усвоении системы ценностей либеральной демократии массовым сознанием происходит адаптация части ценностей к политической культуре патерналистского типа одновременно с игнорированием ценностей, неподдающихся такой адаптации. Исходя из этого можно выделить следующие тенденции в восприятии образа «партии власти» населением России.
У россиян сохраняется преимущественно патерналистское сознание, которое сопротивляется рационализации представлений о власти, используя для этого разнообразные защитные механизмы, наиболее универсальные из которых - консервация некомпетентности (Г.Л. Кертман), т.е. отторжение информации об устройстве власти, и персонификация последней. Образ парламента в целом и «партии власти» в частности в массовом сознании россиян сливается с образом власти как таковой. В представлении существенной части населения и президент, и правительство, и политические партии должны управлять страной и опекать население (происходит отождествление функций политических партий с функциями государства).
Значительная часть российских граждан интерпретирует любые политические процессы и институты сквозь призму бинарной оппозиции «власть» (субъект воздействия) - «народ» (объект воздействия) [1]. В рамках данной позиции в первую очередь «партия власти» (в настоящее время «Единая Россия») имеет прямое отношение к осуществлению политической власти и несет всю полноту ответственности за результаты
государственной политики. Описанная ситуация развивается в рамках трансформационных процессов. На данном этапе можно говорить об установлении «дефектной»/ «нелиберальной» (В. Меркель, А. Круассан) демократии (избранные представители нарушают основные права, взаимный контроль властей частично устраняется за счет действий в обход парламента и судебной власти, правовое государство ограничено особенностями неформальных институтов).
Степень централизации отношений между элитами разных уровней является не менее важным параметром партийной консолидации. Трансформация российской политической системы с 2000 года, направленная на формирование и консолидацию моноцентрического режима, предполагала, что основой влияния правящей группы на региональном уровне станет сильная и эффективная «партия власти». Однако роль «партии власти» на региональном уровне долгое время оставалась весьма ограниченной. На выборах в региональные законодательные органы власти в 2004 году «Единая Россия» смогла добиться относительных успехов лишь там, где её территориальные отделения были поддержаны губернаторами.
Вместе с тем правящая группа предприняла ряд институциональных изменений, направленных на закрепление доминирующего положения «партии власти» в субъектах федерации. Этому способствовало введение смешанных или пропорциональных избирательных систем на выборах региональных законодательных органов власти. Кроме этого, отказ от прямых выборов глав исполнительной власти регионов в сочетании с предложенным В.В. Путиным порядком назначения на эти посты представителей партий, победивших на выборах региональных органов власти, также способствовал и усилению позиций «партии власти». Результатом таких преобразований стало сплочение региональных политических элит вокруг принадлежащего к «партии власти» и контролируемого правящей элитой главы региона. Кроме этого, «Единая Россия», обладающая парламентским большинством, сыграла ключевую роль в принятии Государственной Думой ряда законов о реформе федеративных отношений, существенно ограничивших автономию региональных элит, что также способствовало усилению позиций самой «партии власти».
Эффективность функционирования «Единой России» как «партии власти» обусловлена тем, что её формирование происходило «сверху вниз», то есть непосредственное управление партией осуществляется на федеральном уровне, а не путём объединения региональных политических акторов, как это было в предыдущих проектах «партии власти». Таким образом, именно «партия власти» смогла обеспечить достижение «навязанного консенсуса» российских элит с помощью политических, а не силовых мер, что стало возможным за счёт достижения консолидации
регионального электорального рынка. Выборы в Государственную Думу в 2007 году показали, что поддержка «партии власти» в регионах находится на стабильно высоком уровне. Несмотря на то, что главным ресурсом «партии власти» был высокий уровень поддержки Президента В.Путина и избирательная кампания характеризовалась определенным ограничением конкуренции, «Единой России», обладающей высокой идеологической маневренностью, удалось привлечь на свою сторону электорат «третьей силы» (граждан, не обладающих устойчивой идеологической
приверженностью, составляющих большинство российского
избирательного корпуса).
Особенно ярко процесс обретения доминирующего статуса проявился в регионах, которые ранее относились к так называемому «красному поясу». Например, в период с марта 2005 по октябрь 2006 года в пяти из шести областей Центрально-Черноземного региона, а именно: в Воронежской, Белгородской, Липецкой, Тамбовской и Курской областях состоялись выборы депутатов законодательных собраний. В этих субъектах Федерации впервые парламентариев избирали по новой системе: половину - по одномандатным округам, половину - по партийным спискам. В выборах участвовало более двадцати политических партий, из которых шанс пройти был лишь у «Единой России», КПРФ, партии «Родина», ЛДПР, Российской партии жизни, Аграрной партии, СПС, Партии пенсионеров и местных партийных объединений (воронежского избирательного блока «Справедливость»). В период выборов в большинстве из названных структур увеличилась численность региональных партийных структур, возросло количество сторонников и сочувствующих, региональные отделения партий усилили
информационно-политическую работу среди населения, в руководство вошла часть интеллектуалов и интеллигенции.
Выборы продемонстрировали становление в областях ЦЧР при формальном сохранении многопартийности реальной
«полуторапартийной» системы в регионах с доминированием партии «Единая Россия» и «довеска» из категории «малых партий», не влияющих на принятие решений. Одна из причин победы «ЕР» кроется в самой категории партии власти и реализации ею административного ресурса. Политическая ситуация в ЦЧР складывалась так, что не партия оказывала политическую поддержку региональным властям, а главы администраций вынуждены были задействовать свой политический ресурс в продвижении «Единой России». Становление «полуторапартийной» системы в регионах имеет исторические корни и проходит естественнее и гармоничнее, поскольку «на федеральном уровне состав партии власти не слишком стабилен, так как у нее отсутствует четкая экономическая база, а силы в верхних эшелонах постоянно перегруппировываются. В регионе же каркас ее практически не меняется» [2].
Конвергенция политических предпочтений/установок партий представляет собой третий параметр процесса партийной консолидации. Обозначенная тенденция заключается в размывании границ между идеологиями партий, что проявляется в сближении основных положений программ, несбалансированности партийного спектра. Наличие в партийной системе доминирующего актора стимулирует партии к позиционированию себя относительно приоритетов «партии власти». В сложившейся ситуации актуальным является вопрос о возможности идеологии партии «Единая Россия» стать основой консолидации российского общества. По результатам экспертного опроса1 представители региональной политической элиты отметили, что идеология «партии власти» может стать консолидирующей. Другой сегмент экспертного сообщества (политологи) считают, что консолидирующей может быть именно идеология как определённый набор ценностей (сильная государственная власть, стабильность), а не партия «Единая Россия». В качестве основного условия повышения консолидационного потенциала «партии власти» экспертами была названа поддержка идеологической платформы президентом страны.
В результате транзита посткоммунистической России большинство партий консолидированы вокруг идеи сохранения вектора демократического развития (114 (+); 15 (0)) . В программных документах декларируется, что только на принципах демократии можно построить сильное и процветающее государство. Подобная точка зрения соответствует мнению российских граждан : 47 % опрошенных считают, что Россия должна развиваться как демократическое государство и только 23 % выступают за режим единоличной власти. Следует подчеркнуть, что предпочтительным типом демократии является национальный вариант ее воплощения в России. Так, 51 % респондентов не считают приемлемой модель либеральной демократии, реализующуюся в странах Западной Европы и США. Обозначенная точка зрения отражена в программах политических партий КПРФ (демократия - народовластие), «Единой России» («суверенная демократия»), ЛДПР («отвергает диктатуру и продажную западную демократию»). Этому мнению противостоит позиция правых партий, представители которых считают, что «особый путь» России ведет к усилению авторитарных тенденций (СПС (11 (-)). В программе
1 «Режимная консолидация в постсоветской России» (2009 г.): экспертный опрос. Лаборатория социально-политических исследований ТулГУ. Научный руководитель: Е.В. Бродовская. Объем выборки - 30 экспертов.
2«Программно-платформенные документы политических партий РФ» (2008 г.): Контент-анализ. Лаборатория социально-политических исследований ТулГУ. Научный руководитель: Бродовская Е.В. Количество материалов - 30.
3«Перемены в нашей жизни» (2008 - 2009 гг.). Мониторинг. Лаборатория социально-политических исследований ТулГУ. Научный руководитель: Батанина И.А. Общий массив опрошенных - 1500 человек. Выборка репрезентативна по полу, возрасту и образованию.
партии «Народный союз» указывается, что авторитарное мышление характерно для российской бюрократии (1 (-)).
Контент-анализ программ политических партий показал, что основной линией внутриэлитной деконсолидации является отношение к форме собственности. Для представителей КПРФ (1 (+)) и ЛДПР (1 (+)) предпочтительной является государственная форма собственности, в то время как для партий «Яблоко» (2 (+)) и СПС (4 (+); 1 (0)) - частная. Вместе с тем, партийные элиты сходятся во мнении, согласно которому государство должно быть собственником в таких отраслях экономики, как атомная энергетика, ВПК, сфера инноваций.
Такой параметр партийной консолидации, как характер межэлитных конфликтов, оказывает существенное влияние на ее результативность. Дефрагментированная партийная система призвана сыграть стабилизирующую роль в политических процессах, обеспечить правовую преемственность власти и реализацию интересов различных социальных групп. В условиях современной России именно крупным системообразующим, прежде всего, центристским партиям придется направлять устойчивое развитие общественно-политической системы страны [3]. Отвечая на вопрос о возможности возникновения серьёзных межэлитных конфликтов, большинство экспертов высказало мнение, что такие конфликты возможны как на федеральном, так и на региональном уровнях. В качестве основных причин возникновения конфликтов экспертами были названы, прежде всего, личные взаимоотношения внутри правящей элиты и экономические интересы. На региональном уровне власти, по мнению экспертов, постоянно происходят незначительные конфликты внутри элиты по личным мотивам в рамках определённых органов власти. Поле для серьёзных межэлитных конфликтов в регионе находится в сфере взаимоотношений разных ветвей власти. Основным субъектом конфликтов является губернатор, у которого существуют разногласия с мэрами городов и законодательным органом власти. Конфликтные ситуации, по мнению экспертов, вызваны одновременной необходимостью функционирования правящей элиты в рамках демократических институтов и задачей воспроизводства системы благодаря объединению элит вокруг доминирующего актора. Тем не менее, эксперты считают, что названые ими конфликты не оказывают существенного влияния на стабильность режима и развитие региона, так как федеральная элита имеет достаточно ресурсов для предотвращения конфликтных ситуаций. Кроме этого, все конфликты, происходящие внутри элиты на региональном уровне, носят закрытый характер и разрешаются внутри правящей группы, не выходя за её рамки. Основные субъекты конфликта не прибегают к ресурсам общественного мнения и СМИ в целях разрешения конфликта в свою пользу.
Следующей чертой, определяющей характер партийной консолидации, является наличие отраженной легитимности «партии власти». Отраженная легитимность связана с экстраполяцией уровня доверия с одного субъекта на другой. Так, решение В.В. Путина
возглавить список партии «Единая Россия» на парламентских выборах (2 декабря 2007 года) обеспечило конституционное большинство «партии власти» в Государственной Думе РФ (64,30 % голосов избирателей и 315 депутатских мандатов). Показатели доверия к главе государства существенно выше, чем к системе власти в целом. Иными словами президент не только становится олицетворением всей системы власти, но и является мощным средством её легитимации. Таким образом, легитимность государственной власти в современной России следует рассматривать в двух плоскостях: легитимность Президента РФ и легитимность «остальной» системы власти. Причем уровень легитимности последней существенно ниже, чем уровень легитимности президента. В ходе глубинного интервью4 была выявлена тенденция отождествления президента со всей системой власти, другим государственным институтам присваивается статус «исполнителей президентских решений». В данном случае высокий уровень доверия и авторитета президента обеспечивает довольно высокий уровень легитимности всей системы власти в представлении респондентов.
Результаты анализа программно-платформенных документов5 политических партий подтверждают наличие отраженной легитимности. Оценки деятельности В.В. Путина можно дифференцировать на три группы. В первую вошли партии, ориентированные на поддержку президента («Единая Россия», Партия мира и единства, Партия социальной справедливости). Положительная оценка личности Президента РФ (10 (+) положительных упоминаний; 3 (0) нейтральных упоминания) определяется такими выражениями, как: «национальный лидер»; «вернул нам гордость за свою страну», «остановил распад страны», «поднял с колен» и др. Вторая группа представлена следующими партиями: «Зелёные»,
«Гражданская сила», ЛДПР, «Справедливая Россия». Специфика их оценок заключается в том, что они направлены на определение значимости, прежде всего, института президента, а не его личности (2 (+); 9 (0) 1(-)). Третью группу оценок составляют позиции партий СПС и КПРФ, в программах которых президент подвергается критике (3 (+); 4 (0); 13 (-)). Эти партии в целом поддерживают курс президента, но недовольны работой его администрации. Таким образом, все три группы партий
4 «Институт ирезидентализма в массовом сознании населения Тульской области» (2008 г.): глубокое интервью. Лаборатория социально-политических исследований. Научный руководитель: Бродовская Е.В. Объем выборки - 10 чел.
5 «Программно-платформенные документы политических партий РФ» (2008 г.): Контент-анализ. Лаборатория социально-политических исследований ТулГУ. Научный руководитель: Бродовская Е.В. Количество материалов - 30.
использовали в электоральном цикле 2007 - 2008 гг. один и тот же ресурс
- высокий уровень доверия населения президенту.
Ситуация усугубляется выраженностью картельной системы отношений между партиями. Сегодня мы являемся свидетелями завершения процесса партийного строительства, стратегия которого была сформулирована еще в 2002 году Председателем Комитета Госдумы по делам общественных объединений и религиозных организаций, членом Генерального совета «Единой России» С.Поповым [4]. Речь идет о формировании картельной партийной системы, т.е. системы с доминированием картельных партий, - партий, формируемых под
государственным патронажем. Разумеется, такая партийная система имеет ограниченные возможности артикуляции и агрегирования интересов значимых общественных групп [5].
Помимо вышеперечисленных параметров партийной консолидации, можно выделить вытеснение радикальной оппозиции. Если в 1990-е годы российская политика была конкурентной, но по большей части непартийной, на современном этапе происходит прямо противоположный процесс. Российская политика все более и более становится партийной. Можно выделить два основных тренда трансформации российской партийной системы. Это, прежде всего, возникающее доминирование партии власти на трех уровнях: парламентском, электоральном и, наконец, региональном. И второй, параллельно протекающий, хотя напрямую не связанный с этим тренд, - это тренд резкого ослабления ... политической оппозиции в России, как левой, так и либеральной [6].
В современной России политическая оппозиция в лице своих основных субъектов (политических партий и общественных движений) в период 2003-2008 гг. оказалась в крайне неблагоприятных условиях, связанных с резким сужением «коридора возможностей». Вытеснение из ниши системной оппозиции партий правой части политического спектра («Яблоко» и «СПС») сопровождалось эволюцией этого сегмента политического пространства в сторону заполнения инсталлируемыми самой властью структурами, в значительной степени имитирующими оппозиционную субъектность («Справедливая Россия»). Вместе с тем, политические партии и движения, оказавшиеся в сегменте внесистемной и антисистемной оппозиции, оказались неспособны к существенному противодействию властным структурам. Последовательное использование всех имеющихся в их распоряжении ресурсов (участие в региональных выборах, переход к акциям прямого действия) не привело к значимому системному резонансу, способному изменить сложившее распределение сил. В подобных условиях некоторые оппозиционные субъекты (в виде партии «СПС») пришли к необходимости поиска компромисса с властью, который выразился в отказе от активного противодействия политике, проводимой последней, в обмен на сохранение в политическом
пространстве после организационной трансформации [7].
Проанализировав систему параметров партийной консолидации в посткоммунистической России, мы пришли к заключению, что она была осуществлена в варианте навязанного негативного консенсуса. Его значимым недостатком является ограничение возможностей для представительства интересов ряда сегментов российского общества, связанных с миноритарными партиями. Помимо этого консолидация в обозначенном варианте предполагает преимущественно консолидацию элитных групп, а не всего общества. Следовательно, функционирование политической системы становится более устойчивым благодаря ограничению давления на нее антисистемных акторов, но существует опасность невозможности воспроизводства политической системы без лидера, легитимность которого поддерживает функционирование основных политических институтов. Однако складывание навязанного негативного консенсуса было неизбежным в условиях существенного влияния на систему внешней среды. Опыт ряда стран постсоветского пространства свидетельствует о том, что там, где не были сформированы дополнительные механизмы воспроизводства политической системы, происходила нелегитимная смена элит, прежде всего, в форме так называемых «цветных революций».
«Цветные революции» часто называют феноменом XXI века, не столько по хронологическим, сколько по качественным, отличающим их от революций прошлого признакам. В современной политической науке появилось несколько вариантов объяснения данного явления. В рамках первого подхода отмечается, что типичной модели «цветных революций» присущи следующие характеристики.
Во-первых, предпосылкой подобной революции выступает ряд внутренних факторов развития конкретной страны:
1) высокий уровень общественного недовольства;
2) слабость и коррумпированность политической власти, ее отчужденность от общества;
3) раскол в рядах правящей элитной группы, исключающей ее солидарные действия в случае возникновения серьезной угрозы;
4) наличие в стране влиятельной политической силы, готовой предложить обществу убедительную (пусть в действительности и мнимую) альтернативу развития, а также достаточно «раскрученного» харизматического» лидера, способного олицетворить эту альтернативу.
Во-вторых, существенную роль играют внешние предпосылки: готовность неких зарубежных сил затратить значительные средства для создания внутренних условий, благоприятствующих успеху намечаемого переворота, и обеспечить внешнеполитическую поддержку будущей власти.
В-третьих, на возникновение и реализацию «цветных революций» во многом влияют условия глобального развития:
1) недовольство населения этих стран, пусть опосредованно, порождено глобализационными воздействиями (глобализация значительно повысила зависимость данных стран от внешнего мира);
2) ориентация их элит во многом определяется стремлением приобщиться к вестернизированным глобализированным порядкам.
Специфика модели «цветных революций» заключается в том, что она не предполагает существенных перемен ни в общественном устройстве, ни в политическом режиме. Цель предпринимаемых усилий -смена правящей группировки и изменение внешнеполитического курса соответствующего государства. В полной мере этой модели соответствуют «цветные революции» в Грузии и на Украине. События в Киргизии можно квалифицировать как не до конца состоявшуюся полуреволюцию, а то, что произошло в Узбекистане, - как неудавшуюся ее репетицию [8].
Представители второго подхода рассматривают «цветные революции» как беспрецедентные по своим масштабам примеры массовой мобилизации населения, следствием которой является не столько свержение режима, сколько его мирная трансформация, признанная всеми участниками событий, то есть скорее реформа, нежели революция. Точка зрения Л. Вэйя отличается пристальным вниманием к причинам ослабления власти авторитарных лидеров в Грузии, Киргизии и Украине. Выделяя ключевые факторы устойчивости авторитарной власти, он именно в их отсутствии видит главную причину трансформации режима [9,10].
Основными факторами такой демократической реформы являются:
1) неустранимый конфликт как на элитном, так и на массовом уровне общества;
2) неспособность политического режима обеспечить преемственность власти, минуя конкурентные выборы;
3) относительное равенство сил участников электорального конфликта;
4) массовый протест населения, делающий невозможным вариант применения силы для разрешения конфликта;
5) помощь оппозиции со стороны Запада.
Таким образом, слабость и нефункциональность гибридного (с выраженными элементами авторитаризма) политического режима, его попытки нарушить нормы закона в избирательном процессе являются основными причинами складывания «демократической ситуации». По сути, в 2004 году Украина встала на тот же путь, что и страны Восточной Европы, пусть ина 15 лет позже [11].
Согласно положениям третьего подхода «цветные революции» рассматриваются как продукт кризисного развития ряда постсоветских республик. Например, Г. Хейл выдвигает оригинальную концепцию, объясняющую трансформацию режимов на постсоветском пространстве
через внутреннюю цикличность взаимоотношений президента и элит [12,13,14]. Так, «оранжевая революция» в Украине стала результатом кризисного функционирования политической системы. Высшим органом исполнительной власти на Украине является (по Конституции 1999 года) кабинет министров, который ответственен перед президентом и при этом подотчетен парламенту. Президент назначает с согласия парламента главу кабинета, а также (по представлению премьер-министра) других его членов. В то же время парламент вправе рассматривать вопрос о доверии кабинету министров, а если большинство депутатов выразят недоверие правительству, оно автоматически уходит в отставку. В результате премьер-министр, по факту подчиняясь президенту и будучи не в состоянии принять без его согласия ни одного важного решения, постоянно вынужден оглядываться на парламент. Отсюда - постоянная напряженность внутри властного треугольника «президент-правительство-парламент», переросшая в кризис.
Как показывают события в Украине, «оранжевые революции» не дают новой элиты и мало влияют на отношение существующих элит к собственному народу. Но они подталкивают их к решению назревших проблем, создают условия для последующего изменения качественного состава правящего класса и форм взаимодействия власти и гражданского общества. В декабре 2004 года Украина, несомненно, сделала шаг от постсоветской автократии в сторону парламентаризма [15].
Нам близка позиция, согласно которой «цветные революции» в Грузии, Киргизии и на Украине произошли в условиях несбалансированных политических систем [16]. В них наблюдается сильный перекос в сторону президентской власти, которая оказывала огромное влияние, как на исполнительную, так и на судебную и законодательную власти. Вертикальное распределение власти также было сделано таким образом, чтобы поставить власти в провинциях под прямой контроль президента. В результате вся политическая жизнь, прежде всего, концентрировалась на президенте. Несмотря на то, что именно этот перекос полномочий в сторону президента заявляется как гарантия стабильности, становится очевидным, что в случае потери влияния президентом стабильность политической системы разрушается. Так, вместо правительственного кризиса, который случился бы в схожих обстоятельствах в парламентской республике, зачастую возможен лишь революционный исход, ведь применить импичмент практически невозможно.
Это происходит под влиянием характеристик политической системы и расклада политических сил: 1) то, каким образом распределяются ресурсы в политической системе; 2) цена насилия в рамках данного общества и состояние силовых структур; 3) историко-экономическая обусловленность единства или фрагментированности элит; 4) возможности
для оппозиционных элит объединиться. Одним из решающих факторов, определившим переход части элит в оппозицию было то, что, во-первых, политическая элита не была целиком монолитной; во-вторых, существовали возможности для формирования контрэлиты. Сравнительный анализ ситуации в Грузии, Киргизии и в Украине показал, что фрагментированность элит, присутствовавшая в Грузии, Киргизии и Украине, - важный фактор для появления оппозиции и подпитки ее ресурсами, но в условиях разрозненности оппозиционных власти элит это не может обеспечить успех протестных действий в рамках «цветной революции».
Исходя из этого отметим следующее. Опыт стран, переживших «цветные революции», позволяет выделить этапы трансформации переходных режимов с ограниченными возможностями воспроизводства:
- кризис слабого авторитарного режима;
- нелегитимная смена элит;
- инверсия революционных процессов;
- становление более жестких авторитарных режимов;
- нестабильность политической системы.
Таким образом, рассмотрев особенности консолидации партийных элит в процессе демократического транзита в постсоветской России, мы пришли к ряду выводов.
Успешный демократический транзит осуществляется в условиях, при которых эпизодические соглашения, половинчатые нормы и случайные решения периода перехода от авторитаризма трансформируются в отношения сотрудничества и конкуренции. Важным индикатором и частью общего процесса консолидации демократии является консолидация партийных элит, которая достигается только тогда, когда партии получают определенную автономию от государства.
На процессы партийной консолидации существенно влияет целый ряд институциональных и социокультурных факторов. Российская партийная система существенно отличается от партийных систем стран посткоммунистического пространства и характеризуется следующими особенностями. Строительство партий в России, пройдя этапы поляризации и фрагментации, вступает в период умеренного плюрализма, в ходе которого уменьшилось число партий, сформировалась стабильная партийная структура, снизилось давление антисистемных акторов на политический процесс.
Становление российской многопартийности на протяжении четырех электоральных циклов выявило ряд неоднозначных тенденций, а именно появление «партий власти», крайне низкий уровень доверия к партиям со стороны населения, персонификацию в сознании электората, невыполнение партиями консолидирующей функции, высокую степень динамичности изменения институционального дизайна.
Причины ограниченности консолидационного потенциала российских партий заключаются в невыполнении функций социализации, мобилизации и рекрутирования, что порождает отчужденность населения, отсутствие доверия, интереса и информированности об их деятельности. Граждане Российской Федерации в определении ценностей партий пользуются не их программными заявлениями, а положением партий в идеологическом спектре, который все больше теряет черты определенности.
Однако, несмотря на некоторые проблемы в эффективности функционирования партий в российской партиоме, на сегодняшний момент можно выделить ряд процессов партийной консолидации. Косвенным ее показателем является сглаживание идеологических различий партий, размывание идеологического спектра, отсутствие различий в ценностном содержании программ политических партий, вне зависимости от того, являются они левыми, правыми или центристскими. Это дает возможность для партийных коалиций, причем не только в границах идеологических семей, но и за их пределами, что способствует превращению отечественных политических партий в перспективе в крупные влиятельные общенациональные организации.
На данный момент достигнуто состояние навязанного негативного консенсуса элит, что находит выражение в следующих процессах: существование доминирующего актора; вытеснение радикальной оппозиции; ограничение поля межэлитных конфликтов; централизация отношений между элитами разных уровней; складывание картельной системы отношений между партиями; наличие отраженной легитимности «партии власти»; конвергенция политических предпочтений/установок партий и др.
Несмотря на то, что такой вид партийной консолидации имеет существенные ограничения, в транзитивных странах, где не были созданы дополнительные механизмы воспроизводства политических систем, происходили процессы внепартийной консолидации антисистемной оппозиции, результатом чего явились «цветные революции», с последующими инверсионными процессами политического развития.
Список литературы
1.Кертман Г.Л. Статус партии в российской политической культуре // Полис. 2007. №1. С. 129.
2. Нечаев Д.Н. Партийное строительство в регионах России:
институционализация «полуторапартийной» модели // Вестник Российского университета дружбы народов. Сер. Политология. 2007. № 1. С. 42-51. [Электронный ресурс]. Режим доступа:
http://www.humanities.edu.ru/db/msg/87506 - Загл. с экрана.
3. Лунгова Н.В. Юридические технологии партийной
дефрагментации российского политического пространства : дис. ... канд. юрид. наук : 23.00.02 Ростов н/Д, 2006 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.lib.ua-ru.net/diss/cont/208593.html - Загл. с экрана.
4. Попов С. На новом витке // Независимый институт выборов. 2002.
№ 2. [Электронный ресурс]. Режим доступа:
http://www.vibory.ru/iournal/iourn0202/02i02arta4.html - Загл. с экрана.
5. Шабров О. Корпоративистское государство в условиях картельной многопартийности // Политическое управление и публичная политика XXI века: Государство, общество и политические элиты / редкол.: О.Гаман-Голутвина (отв. ред.) и др. М.: РАПН; РОССПЭН, 2008. С.47 - 55.
6. Гельман В.Я. Трансформация российской партийной системы
[Электронный ресурс]. Режим доступа:
http://www.polit.ru/lectures/2008/03/14/gelman.html - Загл. с экрана.
7. Курбанов А.Р.Оппозиция как субъект политического процесса (на
примере России). Автореф. дис....канд. полит. наук. М., 2009. С. 13 [Электронный ресурс]. Режим доступа:
http://www.philos.msu.ru/fac/dep/scient/autoreferates/0906kurbanov.pdf - Загл. с экрана.
8. Галкин А.А. Глобализация и политические потрясения XXI века // Полис. 2005. № 4. С. 68 - 69.
9. Way L. The Real Causes of the Color Revolutions // Journal of Democracy. 2008. Vol.19. № 3. P. 55-69; Way L. Authoritarian State Building and the Sources of Regime Competitiveness in the Fourth Wave. The Cases of Belarus, Moldova, Russia, and Ukraine // World Politics. 2005. Vol.57. № 1. P.231-261.
10. Steven R. International Linkage and Democratization / R. Steven, Lev. Way, Luc. Way // Journal of Democracy. 2005. Vol.16. № 7. P. 20-34.
11. Гельман В.Я. Уроки украинского // Полис. 2005. № 1. С. 45 - 47.
12. Hale H. Regime Cycles. Democracy, Autocracy, and Revolution in Post-Soviet Eurasia // World Politics. 2005. Vol. 58. № 10. P. 133-165.
13. Хейл Г. Президентский режим, революция и демократия // Pro et Contra. 2008. № 1. С. 6-21.
14. Hale H. Interpreting the Color Revolutions and Prospects for PostSoviet Democratization. Breaking the Cycles / PONARS Policy Memo № 373. P. 35-42.
15. Кынев A.B. Эффекты «майдана»: политическая система Украины после кризиса 2004 года // Полис. 2005. № 1. С. 65.
16. Прокофьев А.В. Трансформации политических режимов Грузии,
Киргизии и Украины (сравнительное исследование). автореф...канд. полит. наук. М., 2009 [Электронный ресурс]. Режим доступа:
http://webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:lyyWEHe0XA8J:www. ksu.ru/uni/sank/db/filebase/files/698. - Загл. с экрана.
M. A. Varfolomeev
The party consolidation on development and stabilisation of political system of a
society
In article influence of party consolidation on development and stabilisation of political system of a society in postcommunist Russia is considered.
Keywords: political party, democratic transit, consolidation, stability of political
system.
Получено 20.02.20111 г.
УДК 32.019.52
A.B. Жабров, аспирант, 8-905-113-99-00, scsa3-16@yandex.ru (Россия, Тула, ТулГУ)
СПЕЦИФИКА ВОСПРИЯТИЯ ИНСТИТУТА ПРЕЗИДЕНТАЛИЗМА НАСЕЛЕНИЕМ Г. ТУЛЫ
Рассматриваются основные итоги социологического исследования, посвященного отношению населения г. Тулы к институту президентализма. Даётся характеристика системе президентской власти.
Ключевые слова: власть, институт президентализма, политический процесс, политическая система общества, президентство, политическийрежим, политические предпочтения, ценностные ориентации, Д. Медведев, В. Путин.
На протяжении трёх последних лет на базе лаборатории социальнополитических исследований ТулГУ в Тульском регионе проводится мониторинговое исследование «Отношение населения г. Тулы к институту президентализма». Предметом изучения являются ценностные ориентации и политические предпочтения населения г. Тулы, влияющие на функционирование и эволюцию института президентализма в современной России. В качестве цели работы рассматривается исследование ценностных ориентаций туляков относительно института президентализма, персоны главы государства и системы государственной власти в целом для выработки рекомендаций по оптимизации и повышению эффективности процесса взаимодействия власти и общества в России. Опрос проводится методом формализованного интервью. В исследовании использована неслучайная (невероятностная) выборка (районированная, квотная по полу и возрасту). Генеральная совокупность представляет собой население города Тулы от 18 лет и старше. Объём выборочной совокупности: 300 человек. Опрос проводится ежегодно в мае
- июне.
В начале обратимся к вопросам, позволяющим оценить отношение граждан к персоне главы государства. На вопрос «Как Вы относитесь к Президенту России Д. Медведеву?» около половины респондентов неизменно отвечает «положительно» или «скорее положительно». Однако
