CC BY
21
Т. Ал. Михайлова
ТРАГЕДИЯ ЕЗЕКИИЛЯ «ЕХАОООЕ» И ПРОБЛЕМА ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОГО ТЕАТРА1
В работе рассматривается драма Езекииля-трагика «Exagoge» с точки зрения ее возможного реального появления на сцене для иудео-эллинистической аудитории. Подчёркиваются сценические стороны этого произведения, выделяются черты, говорящие о приспособлении сюжета о Моисее и исходе из Египта для воплощения в театре. Будучи на данный момент единственным примером эллинистической драмы, хотя и сохранившейся фрагментарно, «Exagoge» может стать и моделью для изучения изменений, которые произошли на пути от времени классического театра к эллинистическому времени.
Ключевые слова: Езекииль-трагик, Книга Исхода, «Exagoge», «Е^ауюур», эллинистическая трагедия, греческая трагедия.
Произведение Езекииля-трагика «Exagoge»2 («'Е^ауюул», «Исход») для всех исследователей, обративших на него свое внимание, всегда предоставляло материал для различных дискуссий3. Сочинение, хотя и сохранилось не полностью, тем не менее представляет собой единственный пример эллинистической трагедии. Кроме того, перед нами здесь и некий пример «иудейской трагедии».
Фрагментарность текста очевидным образом значительно затрудняет работу практически над любой темой, связанной с этим сочинением, так что наиболее плодотворными кажутся
1 Работа выполнена в рамках гранта РГНФ № 15-34-01240: «Езекииль-трагик в перекрестном контексте литературных традиций».
2 Сочинение, составленное по модели греческой трагедии, повествует о жизни Моисея, о его детских и юношеских годах, а затем о выведении евреев из Египта под его руководством. Подробнее о содержании сохранившихся фрагментов и основных проблемах см.: Jacobson 1983; Holladay 1989; Lanfranchi 2006; Mikhaylova 2014; 2015.
3 Трагедия сохранилась благодаря Евсевию Кесарийскому, который в «Приготовлении к Евангелию» (PE 9.28.1-9.29.16), в частности, использовал сочинение Александра Полигистора из Милета «Об иудеях» («Пер! 'Iouöatov»), куда попали и фрагменты «Exagoge» Езекииля. Кроме этого, небольшой фрагмент имеется и у Климента Александрийского (Strom I. 23.155-156). Сочинение дошло до нас в виде 17 фрагментов разной длинны, которые в общей сложности составляют 269 строк.
исследования, посвященные фрагментам, сохранившимся в достаточной целостности. Тем не менее, за пределами рассмотрения этих локальных проблем, остается еще ряд общих вопросов 4, один из которых - проблема театральной постановки «Exagoge», то есть обсуждение возможности реального воплощения этого произведения на сцене. Изучая с этой точки зрения сочинение Езекииля, мы сталкиваемся с непростым набором тем. В первую очередь это вопрос об эллинистическом театре в целом, который известен очень мало, так что драма «Exagoge» оказывается тем наиболее полным источником. Кроме того, мы очевидным образом должны учитывать, что перед нами не «чистый» пример греческой пост-классической трагедии, а произведение со смешанной «родословной», соотнесенное и с жанрами иудейской литературы. Воспринятый как пример трагедии иудейской, текст получает уже другое освещение, и становится уникальным примером такого жанра. Кроме того, возникают вопросы и об условиях существовании данного произведения: для какой преимущественно аудитории и по какому случаю оно было сочинено, было ли оно уникальным или имело предшественников и современников.
Большую часть нашей информации мы можем получить только из самого произведения. За его пределами остается немного: это небольшие комментарии Евсевия, с помощью которых он вводит тот или иной отрывок текста, однако они больше относятся к содержанию фрагментов и чаще дублируют их по содержанию. Из более существенного можно добавить, что Ев-севий, приступая к цитированию «Exagoge» через Александра Полигистора, указывает на Езекииля, как «автора трагедий» -«о тюу трауфбгюу пог^т^», что означает возможное наличие у него других произведений подобного характера. Климент аналогичным образом обозначает автора уже как «сочинителя иудейских трагедий» - «тюу 1ои§агкюу трауюбгюу пог^т^», что подразумевает определенное бытование этого жанра.
Достаточно много параллелей было найдено между сочинением Езекииля и произведениями классических греческих
4 Исследователями рассматриваются вопросы о личности автора, времени и месте его жизни, потенциальной аудитории пьесы, размер и содержание ее несохранившихся частей, источники и последующее литературное влияние и тп.
авторов. Наибольшее влияние, как считается, оказал на него Еврипид, однако Эсхил и Софокл тоже оставили немалый след (подробнее с примерами: Jacobson 1983: 23-28; Lanfranchi 2006: 15-21; Free 1999). Эта преемственность прослеживается как на уровне отдельных выражений, так и целых эпизодов: монолог Моисея, которым открывается действие5, напоминает пролог Ифигении из «Ифигении в Тавриде» и Елены у Еврипида. Сообщение, о гибели египетского войска, принесенное вестником, явно соотносится с известием о гибели персидского войска у Эсхила («Персы»). Линия Сепфоры, ее прежнего жениха и нежелание выходить замуж за «чужеземца» и мнимого «египтянина» могут перекликаться с сюжетом «Данаид» Эсхила и др.
В рассуждениях о том, мог ли «Exagoge» быть поставлен на сцене, мы можем пойти с противоположной стороны и попробовать обосновать тезис, что драма была создана для чтения, а не для сцены и следовательно никогда не ставилась. Рассуждая таким образом, мы столкнемся с рядом противоречий. Так, например, мы могли бы отстаивать несценичность «Exagoge» тем, что одним из персонажей является Бог, которого трудно представить выведенным на сцену перед иудейской аудиторией, которая, вполне вероятно, присутствовала при постановке наравне с греческой. Появление божества на традиционной греческой сцене не было чем-то необычным, однако если иудейский автор не мог полностью повторить этот ход, который мог показаться по меньшей мере слишком смелым для иудейской аудитории, он мог воспользоваться приемами, также зафиксированными в классической трагедии. Например, подобно эпизоду у Езекииля, в «Вакханках» Еврипида голос Диониса сначала только слышен героям из-за сцены, а кроме этого появляется и внушающее ужас пламя (II. 575-603).
Продолжая отрицать возможное появление «Исхода» на сцене, мы столкнемся с тем, что все произведение фактически теряет смысл. Ранее мы уже занимались разбором и классификацией тех изменений, которые неизбежно принес с собой перенос библейского сюжета в драматическую форму (Mikhay-
5
У нас нет стопроцентно точных указании на то, что это и есть начало пьесы, однако сама роль пролога и его сходство с прологами классический трагедий говорят о том, что мы можем практически не сомневаться, считая этот фрагмент начальным.
^уа 2014). Так, мы видим стяжение и перегруппировку некоторых эпизодов для приведения их в компактный вид (например, именно так перекомпонован весь сюжет с египетскими казнями, Ex 132-193); аналогичное «запаковывание» длинной истории происхождения, детства и юности в один цельный монолог, служащий для введения зрителей в курс дела (монолог Моисея, Ex: 1-58). К типично сценическим приемам можно отнести и появление персонажей-вестников для сообщения о тех масштабных событиях, которые с трудом или вообще никак не могли быть показаны на сцене ^х: 193-242; 243-269)6; введение новой сюжетной линии, которая, возможно, должна была добавить больше действия и конфликтности (Сепфора и ее потенциальный жених Хум). Такие переработки, приспосабливающие сюжет под драматическую форму, были бы бесполезны, если бы не отвечали своей прямой роли: придать повествованию более удобную для показа форму. Напротив, при расчете на самостоятельное чтение или даже на рецитацию можно было сохранить весь рассказ в целости, разве что только сократив его для лучшего восприятия, если мы предположим, что время для рецитации было ограниченно.
Гипотезу о том, что произведение рассчитывалось на восприятие на слух, а не на самостоятельное чтение, может подкрепить обнаруженная аллитерация ^х: 260-263), которая должна была создать у зрителя в нужном месте определенный звуковой образ (МлккЪау^уа 2017).
Проводя параллели между «Exagoge» и классической греческой трагедией, не нужно забывать, что перед нами не просто греческая трагедия, перенесенная на иудейскую тематику. Это трагедия эллинистическая, то есть, вероятно, и сама по себе отличная от греческой классики. Нельзя не обратить внимание на нарушение традиционного единства времени и места. Метрическая структура во многих местах соблюдается автором не очень точно. Кроме этого, при изучении сочинения Езекииля с точки зрения его соотнесенности с известной нам драмой встает проблема наличия хора. Был ли он и, если был, то из кого мог состоять? Среди фрагментов, дошедших до нас, хоровых партий нет совсем, и Евсевий о них не упоминает. Мы можем сделать предположение, что хора здесь не было вовсе, или все
6 О мотивах введения фигуры вестника см. Bremer 1976.
же попытаться реконструировать его на основе единственной возможной зацепки: фрагмента, следующего сразу после пролога (Ex: 59) где, закончивший свой монолог Моисей, находящийся возле колодца, видит приближение Сепфоры и ее сестер. Только эта группа персонажей может быть единственным претендентом на исполнителей хоровых партий, хотя для развития сюжета и даже для создания общего фона она явно не имела принципиального значения. Кроме того, есть и другое важное возражение: если предположить, что приближающиеся девушки составляли некий хор, пусть даже и с урезанными функциями и долями в общем действии, тогда Сепфоре пришлось бы исполнять двойную роль: быть и участницей хора, и полноправной участницей действия. В последнем мы не можем сомневаться, так как среди фрагментов есть принадлежащие ей реплики (Ex: 60-65; 66-67).
Драма Езекииля, даже при учете всех параллелей с классической трагедией, имеет и одно общее отличие, заключающееся в самом подходе к категории трагического. Прежнее его понимание уступает место описанию перипетий героев, в результате которых будет достигнут счастливый конец и враги будут повержены. Французский издатель Езекииля П. Ланфранки, обозначив этот жанр как «трагедию без трагического», видит в данном сочинении раннего предшественника христианских средневековых драм (Lanfranchi 2006: 15).
Таким образом мы не исключаем возможности постановки «Exagoge» Езекииля-трагика на сцене, и также можем предположить, что произведение достаточно репрезентативно для некоторых рассуждений об эволюции греческой драмы в эллинистическое время.
Литература
Bremer, J.M. 1976: Why Messenger-Speeches? In: J.M. Bremer, S.L. Radt, C.J. Ruijgh (eds.). Miscellanea tragica in honorem J.C. Kamerbeek. Amsterdam: Hakkert, 29-47. Free, K.B. 1999: Thespis and Moses: The Jews and the Ancient Greek Theatre. In: S. Levy (ed.). Theatre and Holy Script. Brighton; Portland: Sussex Academic Press, 149-158. Holladay, C.R. 1989: Fragments from Hellenistic Jewish Authors. Vol. 2: Poets: the Epic Poets Theodotus and Philo and Ezekiel the Tragedian. Atlanta (Georgia): Scholars Press. Jacobson, H. 1983: The «Exagoge» of Ezekiel. Cambridge University Press. Cambridge.
Lanfranchi, P. 2006: L'Exagoge d'Ezechiel le Tragique. Introduction,
texte, traduction et commentaire. Brill. Mikhaylova (Smirnova), T. A. 2014: [«Exagoge» of Ezekiel the Tragedian and the Book of Exodus]. Indoevropeyskoe yazykoznanie i klassicheskaya filologiya [Indo-European Linguistics and Classical Philology] 18, 646-656.
Михайлова (Смирнова), Т. А. 2014: «Exagoge» Иезекииля-тра-гика и Книга Исхода. Индоевропейское языкознание и классическая филология. 18, 646-656. Mikhaylova (Smirnova), T. A. 2015: [The Exagoge of Ezekiel the Tragedian: some considerations on the author's world-image]. Indoevropeyskoe yazykoznanie i klassicheskaya filologiya [Indo-European Linguistics and Classical Philology] 19, 647-654. Михайлова (Смирнова), Т. А. 2015: «Exagoge» Езекииля-траги-ка: к интерпретации авторской картины мира. Индоевропейское языкознание и классическая филология. 19, 647-654. Mikhaylova, T. A. 2017: [Ezekiel the Tragedian about the Phoenix: some additional considerations]. In: Trudy po evreiskoy istorii i kulture; materialy XXIII mezhdunarodnoy konferentsii [Studies in Jewish history and culture: Proceedings of the XXIII Annual International Conference on Jewish Studies] Moscow, 43-52. Михайлова Т.А. Езекииль-трагик о фениксе: дополнения к традиционному образу. В сб.: Труды по еврейской истории и культуре. Материалы XXIII Международной ежегодной конференции по иудаике. Москва, 43-53.
T. Al. Mikhaylova. The drama «Exagoge» of Ezekiel and the problem of Hellenistic theatre
The drama «Exagoge» of Ezekiel is based on the biblical Book of Exodus but at the same time it is the most significant source of evidence for Hellenistic tragedy. There could be found many parallels with the works of classical dramatists - Aeschylus, Sophocles and Euripides - but at the same time it demonstrates some new features probably typical for Hellenistic drama. One of the questions connected with «Exagoge» is about its purpose and audience and also the problem if the play was really composed for a stage. We discuss some considerations on this point which can maintain the theory of staging of the play.
Keywords: Ezekiel the Tragedian, the Book of Exodus, «Exagoge», «'Е^ауюул», Hellenistic tragedy, Greek tragedy.
