CC BY
21
А. Х. Биккузина, канд. истор. наук, доцент, кафедра права и обществознания, Башкирский государственный педагогический университет, г. Уфа, Россия, bikkuzina@bk.ru
ТРАДИЦИИ РЕШЕНИЯ ИМУЩЕСТВЕННЫХ ВОПРОСОВ В ПОРЕФОРМЕННОЙ БАШКИРСКОЙ ОБЩИНЕ
В статье рассматриваются имущественные отношения в пореформенной общине башкирского народа. Автор раскрывает механизм применения норм обычного права для регулирования внут-риобщинных отношений. Обычное право до известных событий 1861 года было способно решить большинство вопросов, возникающих в жизни общинников, но по мере внедрения капиталистических отношений, его нормы перестали отвечать возникающим запросам общинников. В результате, основываясь на многочисленных архивных источниках, делается обоснованный вывод о постепенном отказе общины от норм обычного права и переходе к концу XIX века к официальному праву. Постепенно менялось и положение женщин как наследниц, они приобретали практически равный с мужчинами статус.
Вопросы защиты сирот, оставшихся без попечения родителей, тоже решались на основе обычаев. Но к началу ХХв. и в этих вопросах башкирская община вынуждена была применять официальное законодательство.
Ключевые слова: социум, община, башкиры, правовые нормы, обычное право, наследование имущества, завещание, семья, опекунство.
Социально-экономическая дифференциация сельской общины на Южном Урале, явно проявившаяся во второй половине XIX века, выдвинула на первый план необходимость разрешения имущественных проблем населения.
Серьезные изменения коснулись вопросов, связанных с наследственным правом, разделом передаваемого имущества. Распределение долей между наследниками порою становилось проблематичным, поскольку возникали непредвиденные ситуации, требующие определенной юридической подготовленности и компетенции тех, кому поручалась эта обязанность. Доля наследственного имущества каждого члена семьи определялась главой семейства, и община привлекалась только в тех случаях,
когда возникала необходимость урегулирования каких-либо разногласий.
При исследовании документов о разделе имущества, находящихся в архивохранилищах Южного Урала, нами была выявлена динамика увеличения количества тяжб несогласных сторон к концу XIX в. шариат, религиозные нормы которого использовались как правовые, уже не мог решить все возникающие проблемы при определении объема имущества каждого наследника, поскольку имущественные отношения среди населения всё более усложнялись. Соответственно, общинники всё чаще стали прибегать к использованию официально предусмотренной системы права с разработанными нормами гражданских правоотношений. Другим важным фактором отказа
ДИСКУССИЯ !
журнал научных публикаций
от религиозных норм шариата было то, что женщины приобретали большую свободу при рассмотрении их прав на оставшееся имущество. Они могли обратиться в Духовное собрание* с проше- -нием о рассмотрении претензии на получение части наследственного имущества. Во второй половине XIX века в России, как и сейчас, наряду с наследованием по закону применялось и наследование по завещанию. Духовное завещание являлось основным документом, выражавшим волю наследодателя об имуществе, остающемся после его смерти.
Оформление завещания в башкирской среде имело свои особенности. При его составлении присутствовали свидетели и мулла, часто еще и наследники. В свидетели приглашали лиц, не состоящих в родстве с наследниками. Составленное в присутствии свидетелей завещание не нуждалось уже в утверждении сельским сходом.
В последней четверти XIX в. прослеживается не слишком явная, но уже наметившаяся тенденция волеизъявления завещателей, не согласующаяся с обычаями общины. Ранее, по обычному праву башкирского народа, если решение завещателя считалось несправедливым, то родственники не могли исполнить его беспрепятственно и беспрекословно. Общественное мнение не только не осуждало подобные нарушения воли покойного, -но и считало их правомерными. Но постепенно мнение общины по вопросам раздела имущества становилось всё менее значимым. Так, башкир деревни Старо-Кульшарипово = Бугуруслановского уезда в составленном в 1905 г. завещании, большую часть имуще-
К концу XIX в. шариат, религиозные нормы которого использовались как правовые, уже не мог решить все возникающие проблемы при определении объема имущества каждого наследника, поскольку имущественные отношения среди населения всё более усложнялись.
Общинники всё чаще стали прибегать к использованию официально предусмотренной системы права с разработанными нормами гражданских правоотношений.
ства оставил сыновьям Шагиагзаму и Му-хаметзакию, за исключением десяти десятин земли, пожертвованной в пользу мечети. Наследодатель в составленном завещании дал следующие указания: «купленную землю в общественной земле крестьян деревни Кар малы-Кутлуе-вой, усадебное место с домом и другими постройками, а равно и все капиталы ..., с тем условием, чтобы они уплатили все долги, какие только за мной име-ются»1. Доля остальных наследников была сравнительно небольшой: им причиталась часть денег, полученных от сданной в аренду земли. Для предотвращения будущего перераспределения имущества завещатель подчеркнул, что «других наследников моих прошу в завещанное мною имущество не вступаться». Изменить круг наследников, определенных в завещании, не представлялось возможным. Подобный случай в завещательной практике указанного периода далеко не единичен.
Таким образом, налицо изменение в порядке наследования имущества. Ранее мусульманин не имел права оставить по завещанию свое имущество какому-либо одному или нескольким родственникам, лишив остальных доли наследства. Не было необходимости указывать, какую долю получает тот или иной родственник из законных наследников, поскольку каждый получал свою долю, установленную по зако-
нам шариата2. К концу
XIX века главным фактором при распределении наследства стала воля наследователя — собственника наследуе-= мого имущества. Кроме того, права женщин как наследниц стали более весомыми. Как правило,
* Духовное магометанское собрание — первая официальная религиозная организация мусульман с центром в г. Уфе. Она решала ряд вопросов по надзору за духовными лицами и их паствой; социально-бытового характера, руководствуясь в основном нормами шариата, и со второй половины XIX — нормами официального российского законодательства. Возглавлял Духовное собрание Муфтий.
смерть главы семейства приводила к распаду большой семьи или ее трансформации. Права замужних женщин, дочерей умершего родителя, живших уже отдельно, не учитывались. Но женщины, не согласные с таким положением, писали прошения в Духовное собрание о разрешении спора. Вот типичный пример такой ситуации. К моменту смерти отца З. Муллибаева жила в семье мужа несколько лет. Родных сыновей не оказалось, и во владение имуществом вступил ее дядя К. Мухаметгалин, который отказал ей в выделе какого-либо наследства. Тогда женщина отправила прошение не имя Муфтия. В результате было проведено дознание и дяде пришлось отдать просительнице «три овцы, один пенек пчел, и одного жеребца рыжей масти в полное ее распоряжение»3.
Порою замужество дочерей считалось главной причиной отказа в выделении ей доли наследства. Объяснялось это тем, что свою часть они получили в виде приданого. По причине возникшего в 1878 г. спора между наследниками Г. Курамши-на из деревни Урдякбашевой Уфимского
уезда пришлось повторно проводить раздел имущества. Из оставшегося «бесспорного имения на сумму 276 руб. 56 коп. и спорного на 212 руб. и две десятины озими» замужней дочери досталось имущества на 48 руб. 40 коп., которые, по мнению матери, ей не полагались. Поэтому мать написала жалобу на проводившего раздел муллу. Но после проведенной Духовным собранием проверки, действия духовного лица были признаны правильными4.
По возникающим при разделе спорным вопросам общинники могли обратиться в волостной суд или Духовное собрание. Решения этих органов признавались окончательными. Дети Сагандыкова из деревни Султановой Челябинского уезда после его смерти в 1882 г. самостоятельно произвели раздел имущества. Но позже между братьями возникли трения, поэтому младший пожаловался ахуну деревни Х. Юмагулову на несправедливость раздела. По традициям обычного права был созван сход для повторного дележа имущества. Но общинников, собравшихся для перераздела, «сын Саган-
Ранее мусульманин не имел права
оставить по завещанию свое имущество какому-либо одному или нескольким родственникам, лишив остальных доли наследства.
ДИСКУССИЯ .
журнал научных публикаций
Во второй половине XIX в. просле живается тенденция к усилению частновладельческих интересов при проведении раздела имущества. Согласование с общиной отходит на второй план.
как правило, письменно они не фиксировались. К тому же и волостная администрация не считала необходимым «стеснять общество введением какой-либо письменной отчетности» по опекунству.
Родственники, на чьи плечи возлагались обязанности опекунов, не вправе были отказаться от подобной ответственности, даже если она была нежелательной. Опекун, назначенный на сходе, должен был следить за имуществом подопечных, чтобы оно не было расхищено или неправильно использовано. Если опекун не мог справиться с возложенными на него обязанностями — по старости, нежеланию и тому подобным причинам, то его кандидатуру пересматривали и выбирали другого. Администрация через сельских старост старалась проследить, чтобы законные наследники не ущемлялись в правах.
В последней четверти XIX в. в некоторых материально обеспеченных башкирских общинах под воздействием государственного законодательства в практику опеки вошла продажа движимого и недвижимого имущества малолетних детей, а вырученная сумма переводилась на депозит в банке.
Башкир деревни Елангиной Златоу-стовского уезда З. Нуфатуллин на сельском сходе был избран опекуном 10-летнего мальчика, племянника, сына родного брата, оставившего наследства всего на сумму 615 руб. Кроме того, за ним числился неофициальный долг, «без всяких фактов» в 455 руб. Имущество наследника было переведено в ценные бумаги. В отсутствие опекуна указной мулла с сельским старостой «взыскали сумму и выдали ее В. Гайнанову, взяв с него расписку». З. Нуфатуллин направил жалобу Духовному собранию «об ущемлении прав наследования сироты»7. Дело долго расследовалось, были задействованы различные инстанции. В итоге права наследника признали законными, так как о долге его отца ни-
дыкова, теперь старший в доме, Мухамет-сафа, сделав упорство, не допустил»5. Изменить положение в последующем не удалось, так как общественное мнение не смогло повлиять на ход дела.
При переходе имущества от завещателя к наследникам, если сумма превышала 1000 руб., взималась пошлина — 1% от суммы общего имущества. При более мелкой сумме налог не взимался6.
Таким образом, во второй половине XIX в. прослеживается тенденция к усилению частновладельческих интересов при проведении раздела имущества. Согласование с общиной отходит на второй план. Нормы шариата не были полностью отброшены, но отношение к ним стало избирательным: оставались действующими лишь те требования шариата, которые соответствовали духу предреволюционного быта, был изменен прежний круг родственников-наследников.
Еще одной сферой контроля общинников были дети-сироты, оставшиеся без семейного очага. Трансформация наметилась и в вопросах опекунства. Опека над осиротевшими детьми, слабыми хозяйствами носила традиционный характер, и нормы обычного права здесь выступали с особой наглядностью. В соответствии с ним в случае смерти домохозяина, имеющего малолетних детей, собирался сельский сход, который составлял решение, называемое «приговор схода», по которому опекуном назначались родная мать, а за неимением ее — ближайший родственник по отцовской линии; или же мать назначалась опекуном, а родственник — попечителем. Им передавалось имущество детей по описи. Опека над мальчиками учреждалась до их совершеннолетия, над девочками — до выхода замуж.
Добавим, что нами были изучены большие пласты архивного материала XIX века по Южному Уралу, но случаи запротоколированного решения общиной вопросов опекунства и попечительства попадались крайне редко. Поэтому изучение регулирования общиной таких вопросов представляет некоторую сложность, так как,
где не упоминалось. Отметим целеустремленность опекуна, сумевшего преодолеть бюрократические препоны и добиться восстановления прав сироты.
Но не часто опекуны так серьезно занимались вопросами наследования. К тому же, несмотря на назначение опекунами «лучших» людей общества, опека давала широкие возможности для злоупотреблений. Владея земельным наделом сирот, опекуны получали определенную выгоду, хотя особо не занимались судьбой несовершеннолетних и надзором за их имуществом, а сами опекаемые порою использовались на тяжелых работах.
К рубежу XIX—XX веков прослеживается постепенная утрата контроля башкирской общины над судьбой сирот. Возможно, причина кроется в общем обеднении народа, когда не было уверенности в завтрашнем благополучии собственной семьи, и интересы других членов общины отходили на второй план. Об этом же свидетельствуют слова из рапорта ахуна деревни Ново-Муслюмо-вой Златоустовского уезда А. Фаткуллина об имуществе малолетних детей, состоящих под опекой: «имения эти самими же родственниками сирот почти все растрачены, и некоторые из них остаются без всякой надежды и надзора, и должны за неимением оного снискивать себе пропитание только подаянием, что озабочивает в будущности
их». Причину столь трагической жизни сирот современник видит в недостаточном контроле за имуществом со стороны общины, так как «имения не приведены в известность и не поручены опекунам, и отчего таковые проходят к уменьшению растратами родственников малолетних». Другими словами, родственники самовольно приступали к надзору над детьми и их имуществом, но официально опекунами не признавались, и, соответственно, не несли за них ответственности. Общество также не позаботилось о своевременности отчетов и других видах контроля над действиями родственников этих сирот, что подтверждает вывод об углублении имущественной дифференциации населения.
Таким образом, с одной стороны, община не могла уже противостоять наметившимся изменениям в социальной, правовой и экономических сферах, с другой — пыталась сохранять традиции. Попытки принудительного сохранения традиций и обычаев зачастую терпели поражение перед объективным развитием общественных отношений. Новые условия сами способствовали замене норм обычного права официальным законодательством. ^
ДИСКУССИЯ .
журнал научных публикаций *
Литература
1. Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан. Ф. И-295. Оп. 11. Д. 803.
2. Биккузина А.Х. Башкирская община на Южном Урале в пореформенный период (1865—1900): монография. Уфа: РИЦ БГУ, 2011. С. 119-121.
3. Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан. Ф. И-295. Оп. 10. Д. 125.
4. Биккузина А.Х. Башкирская община на Южном Урале в пореформенный период (1865-1900): монография. Уфа: РИЦ БГУ, 2011. С. 122.
5. Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан. Ф. И-295. Оп. 11. Д. 208. Л. 22-22 об.
6. Биккузина А.Х. Правовые основы регулирования башкирской общиной социально-экономических вопросов во второй половине XIX века // Экономика и управление: научно-практический журнал. 2008. № 6. С. 109.
7. Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан. Ф. И-295. Оп. 10. Д. 183. Л. 31.
TRADITIONS OF SOLVING PROPERTY PROBLEMS IN BASHKIR POST-REFORM COMMUNITY
A. K. Bikkuzina, Candidate of History, Docent, the department of law and social studies, Bashkir State Pedagogical University, Ufa, Russia, bikkuzina@bk.ru
The article considers property relations in post-reform community of Bashkir people. The author considers the mechanism of norms' application of ordinary right for regulation of relations into the community. The ordinary right before events of 1861 could solve the most part of problems occurred in the life of community dwellers, but according to introduction of capitalist relations, its norms couldn't fit modern demands of community dwellers. As a result, on the base of numerous archive sources, there is a substantiated conclusion about gradual refusal from norms of the ordinary right and transition to the official right by the end of XIX century. Step by step the position of women as heiresses was changing; they were getting about the same status as men. The problems of orphans' maintenance without parental care were solved on the base of customs. But by the beginning of XX century the Bashkir community had to apply the same official law.
Key words: society, community, Bashkirs, legal norms, customary law, inheritance, bequest, family, foster care.
References
1. Central state historical archive of the Republic of Bashkortostan. F. I-295. Op. 11. D. 803. (in Russian).
2. Bikkuzina A.Kh. Bashkirskaia obshchina na Iuzh-nom Urale v poreformennyi period (1865—1900): mono-grafiia [Bashkir community in the southern Urals in the post-reform period (1865-1900): monograph]. Ufa, RITs BGU Publ., 2011. 174 p.
3. Central state historical archive of the Republic of Bashkortostan. F. I-295. Op. 10. D. 125 (in Russian).
4. Bikkuzina A.Kh. Bashkirskaia obshchina na Iuzh-nom Urale v poreformennyi period (1865—1900): mono-grafiia [Bashkir community in the southern Urals in the post-reform period (1865-1900): monograph]. Ufa, RITs BGU Publ., 2011. 174 p.
5. Central state historical archive of the Republic of Bashkortostan. F. I-295. Op. 11. D. 208. L. 22-22 ob. (in Russian).
6. Bikkuzina A.Kh. Pravovye osnovy regulirovaniia bashkirskoi obshchinoi sotsial'no-ekonomicheskikh vo-prosov vo vtoroi polovine XIX veka [Legal bases of regulation of the Bashkir community socio-economic issues in the second half of the XIX century]. Ekonomika i up-ravlenie: nauchno-prakticheskii zhurnal — Economics and management: scientific-practical journal, 2008, no 6. pp. 109-113.
7. Central state historical archive of the Republic of Bashkortostan. F. I-295. Op. 10. D. 183. L. 31 (in Russian).
