CC BY
84
В.М. Костева
УДК 81'272
«ТОТАЛИТАРНАЯ» И «АНТИТОТАЛИТАРНАЯ» ЛИНГВИСТИКА В СОВРЕМЕННОЙ ЛИНГВОИСТОРИОГРАФИИ
Аннотация: Изучение состояния и развития лингвистики в тоталитарных государствах позволило автору выдвинуть рабочую гипотезу о существовании особого вида лингвистики в государствах с тоталитарным устройством общества, для обозначения которой используется термин «тоталитарная» лингвистика. В статье подробно исследуется содержание данного феномена, а также проявление «тоталитарной» лингвистики в научном дискурсе. Подобно антитезной паре «тоталитарный / антитоталитарный» «тоталитарная» лингвистика может иметь свой антипод - «антитоталитарную» лингвистику, развитие которой можно свести к нескольким направлениям.
Ключевые слова: «тоталитарная» лингвистика, «антитоталитарная» лингвистика, дискурс, историография, социолингвистика, парадигма.
V.M. Kosteva
"TOTALITARIAN" AND "ANTITOTALITARIAN" LINGUISTICS IN MODERN HISTORIOGRAPHY
Abstract: Tne author puts forward a working hypothesis about special type of linguistics in a totalitarian state with linguistics condition and development study in a totalitarian state. There is a special term for the linguistics, i.e. "totalitarian" linguistics.
The phenomenon content and "totalitarian" linguistics display as well are particularly researched in scientific research.
Similar to antithesis pair "totalitarian" / "antototalitarian" linguistics can have its own antipode- "antitotalitarian" linguistics the development of which can be added up to several concepts.
Key words: "totalitarian" linguistics, "antitotalitarian" linguistics, discourse, historiography, sociolinguistics, paradigm.
и зучение лингвистики в ее научном и прикладном аспекте в тоталитарный период ХХ века в таких государствах, как Италия, Испания, Германия, СССР, Албания, Румыния и КНР, позволило нам выдвинуть гипотезу о существовании в рамках тоталитарного общества особого вида лингвистики, находящейся под влиянием тоталитарной идеологии и установок правящих кругов. Для ее обозначения в рамках научной парадигмы тоталитаризма нами был предложен термин «тоталитарная» лингвистика (Костева 2013). Подобно тоталитарному государству, тоталитарность которого определяется наличием основных и дополнительных признаков тоталитаризма в рамках тоталитарной модели (Friedrich, Brzezinski 1965), в нашей концепции «тоталитарная» лингвистика также представлена в виде модели с основными и дополнительными признаками. К основным признакам «тоталитарной» лингвистики относятся, например, культ личности ученого, связанная с ним монополия определенных направлений лингвистики, широкий спектр запретительных мер (например, запрет на профессию, запрещение публикаций, зарубежных командировок) и ограничений (обязательное членство в правящей партии, манипуляции с финансированием научных проектов); контроль за деятельностью лингвистов со стороны правящих кругов и др. Сравним эти показатели с родовыми признаками тоталитарного общества:
1) культ вождя и наличие возглавляемой им единой массовой партии;
2) система физического и психологического террора;
3) монополия одной официальной идеологии, опирающаяся на неиндивидуа-лизированные ценности (государство, раса, нация, класс) (Бондаренко 1997: 51);
4) монополизация и централизация власти. Аналогии представляются нам отражением влияния тоталитарной общественной парадигмы на лингвистическую парадигму.
Признаки и маркеры «тоталитарной» лингвистики, аналогично признакам и маркерам тоталитарного государства, могут обнаруживаться в государствах с другими типами общественного устройства при наличии определённых предпосылок и исчезать при отсутствии причин их порождения. так, например, один из показателей «тоталитарной» лингвистики - пуризм - проявляется всегда, «когда социальные изменения затрагивают структуру социального контроля» («Purism is manifest when there is social change affecting the structure of social control») (Annamalai 1989: 228). Однако только в тоталитарных государствах пуризм становится одним из основных инструментов борьбы против внешних и внутренних врагов государства, победить которых возможно путём языковых запретов и предписаний.
Формулируя определение «тоталитарной» лингвистики, мы исходили из дефиниции тоталитарного языка, под которым в современной политической лингвистике понимается язык тоталитарного общества, подвергшийся насильственной идеологической обработке и в силу проводимой языковой политики получивший доминирующее положение и контролирующую функцию (См. работы H.A. Купиной 1995, 2003). Тоталитарный язык отличается своей специфической организацией и специальными функциями. Исходя из данных предпосылок, мы рассматриваем «тоталитарную» лингвистику как единство трёх значений:
1) совокупность лингвистических школ и направлений, существующих в тоталитарных государствах;
2) совокупность дискурсивных практик, понимаемых нами в духе М. Фуко, действующих в области лингвистики и затрагивающих преимущественно языковую политику;
3) совокупность научных метафор, описывающих доминанты тоталитарной идеологии (Костева 2013: 37).
«Тоталитарная» лингвистика представляется нам феноменом агрессивного дискурса, понимаемого, вслед за О.А Рад-
ченко, как культурно-историческое явление, т.е. как фрагмент «лингвокультурной реальности конкретного языкового сообщества, опирающегося на сложную систему традиций, <...> неписаных правил» (Радченко 2009: 61) и имеющего свои разновидности, в том числе и научный дискурс. Проявление агрессии «тоталитарной» лингвистики в научной сфере мы можем свести к следующим признакам:
1) физический террор, проявляющийся в увольнении с работы, лишении права на профессию, арестах, ссылках, физическом уничтожении;
2) психологический террор, проявляющийся в подчинении работы лингвистов главенствующему направлению, обязательном цитировании лидеров тоталитарного государства, обязательном упоминании и ссылках на произведения учёного-лингвиста, концепции которого пользуются государственной поддержкой. Сюда же можно отнести изъятие научных трудов арестованных учёных из библиотек;
3) вмешательство органов власти в языковые проблемы, что проявляется, помимо прочего, в социальном и политическом заказе на определённые виды исследований. Данная политика приводит к тому, что, независимо от своих политических убеждений, многие языковеды невольно превратились в проводников государственной языковой политики.
Исследователи в области политической лингвистики, рассматривая тоталитарный язык, отмечают наличие противоположной коммуникативной практики - антитоталитарного языка, под которым понимается «языковое сопротивление» или «языковая борьба» (Вежбицкая 1993: 107-108), (Купина 2003: 552-554). Основными признаками антитоталитарного языка являются его подпольный характер, его строгое ограничение рамками разговорного стиля и устного употребления, а также специфический набор языковых средств для рефлексии.
Закономерно предположить, что «тоталитарной» лингвистике противопоставляет-
ся «антитоталитарная» лингвистика. Следуя логике исследователей антитоталитарного языка, мы должны были определить её как один из видов лингвистического сопротивления, что могло бы найти своё воплощение в некой борьбе. Анализ развития лингвистики в тоталитарных государствах позволил нам сделать несколько иной вывод. Идеология тоталитарного государства построена на активной борьбе с врагом, но в данном случае эта борьба является в большей степени признаком «тоталитарной» лингвистики и может включать в себя борьбу за финансирование, научные проекты и другие преференции, т.е. борьбу лингвистических школ и направлений за доминирующие позиции в общей лингвистической парадигме. В «антитоталитарной» лингвистике, на наш взгляд, речь идёт, скорее, о приспособлении лингвистов к сложившейся ситуации, к условиям работы в тоталитарном обществе, где занятия даже такими «мирными» аспектами, как славяноведение или изучение письменных исторических памятников, могли привести к аресту учёного и его последующей ссылке или расстрелу (См., например, так называемое дело «славистов»).
«Антитоталитарная» лингвистика может обладать своими механизмами и проявляться на разных уровнях в её научном и прикладном аспектах. В рамках проводимой политики языкового империализма «антитоталитарная» лингвистика выразилась, например, в переходе на нелегальное обучение родному языку. Наглядным примером тому являются «катакомбные школы» в Южном Тироле, где немецкоговорящее население в обстановке строжайшей секретности обучало детей родному языку (Steiniger 2000: 183). При этом были успешно решены вопросы кадров, финансирования, содержания обучающих программ и, соответственно, учебников.
В научном дискурсе механизмы «антитоталитарной» лингвистики проявлялись, во-первых, в преимущественном обращении к языковой стороне исследования. так, учёные, работающие в русле социолингвисти-
ки, занимались в большинстве случаев не изучением социологии как науки об обществе, а подробно исследовали социолекты, профессиональные языки, городские наречия, язык крестьян, арго и прочее. В связи с этим развитие получили такие направления, как культура языка и речи. В СССР данными проблемами занимался ряд выдающихся лингвистов: Л.В. Щерба, Д.Н. Ушаков, Г.О. Винокур, Б.В. Томашевский, P.O. Аванесов и др.
Во-вторых, в обращении к более или менее «безопасным» темам исследования, например, к изучению отдельного языка или группы языков в их диахроническом и синхроническом аспектах. В качестве примера можно упомянуть работы советских языковедов В.Ф. Шишмарёва «Очерки по истории языков Испании» (1941 г.), В.М. Жирмунского «Развитие строя немецкого языка» (1936 г.). Изучение истории родных языков типично и для лингвистики других тоталитарных государств. В частности, описаниями романских языков в историческом развитии занимались испанский филолог Р. Пидаль, итальянский филолог Б. Мильори-ни, румынский филолог А. Росетти. К категории «благоприятных» тем можно отнести диалектологию. Примером тому можно считать исследования В.М. Жирмунского, который начал заниматься проблемами фольклора и немецкой диалектологии под влиянием борьбы с формализмом в языкознании. Впоследствии его исследования получили поддержку в правительственных кругах, но, несмотря на это, уже с середины 1930-х гг., с началом антинемецкой кампании, занятия эти стали опасными, и учёный несколько раз был арестован как немецкий шпион (Naiditsch 2010). Об интересе к диалектологии свидетельствуют собранные нами статистические данные: в СССР в период тоталитарного режима на 296 работ по изучению русского языка приходилось 90 работ по диалектологии (Библиографический указатель литературы по языкознанию, изданной в СССР с 1918 по 1957гг. 1958).
Отметим, что направления лингвистики, вписывающиеся в параметры «антитоталитарной», аналогично «тоталитарной» лингвистике, часто были в фокусе внимания государства, которое содействовало масштабным исследовательским проектам. Так, в Румынии был создан Центр фонетических и диалектологических исследований, где сложилась своя диалектологическая школа, основной проблематикой которой стали социологически ориентированная диалектология, а также взаимоотношения литературного языка и диалекта (Bochmann 1980: 28-29). Диалектологические исследования тоталитарных государств осуществлялись по большей части в русле лингвистической географии. В 1935 году в СССР было принято решение о создании «Диалектологического атласа русского языка» (Филин 1957: 22), для чего была создана специальная комиссия, возглавляемая выдающимся лингвистом Л.В. Щербой. Отметим появление в этот период крупных лексикографических произведений в других тоталитарных государствах, например, «Атлас Корсики» Г Бот-тильоне (G. Bottiglione, Atlante linguistico-etnografico italiano della Corsica). В Германии в 1920 году был основан Институт «Центр по языковому атласу Германского Рейха и германского исследования диалектов» при Университете имени ландграфа Филиппа в Марбурге (Zentralstelle für den Sprachatlas des Deutschen Reichs und deutscher Mundartforschung). Создание атласов занимает большое количество лет, так что многие филологи, заняв эту исследовательскую нишу, работали в ней практически всю жизнь. Уже упомянутый выше Г. Боттильоне трудился над атласом в одиночку в течение многих лет - с 1928 по 1935 годы, выполняя все полевые работы, составляя опросные листы и обрабатывая материал. Аналогично работал над атласом каталанского языка испанский ученый А. Гриера, посвятив 10 лет сбору и обработке материалов, и изданию словаря в 8 томах в общей сложности 41 год - с 1923 по 1964 гг. (Coseriu 1980: 17).
Следующим условно «антитоталитарным» направлением можно считать историографические исследования, связанные с созданием «портрета учёного» и описанием методов представления лингвоисто-риографической информации, что было традиционно развито, например, в Италии и продолжалось в период тоталитаризма. Яркими представителями данного направления были Б. Террачини, М. Бартоли и Д. Девото. В СССР периода правления И.В. Сталина работы по лингвоисториографии были немногочисленны и, подобно итальянским историографическим произведениям, были связаны с античностью и Средневековьем. В качестве примера приведем работы О. М. Фрейденберг «Античные теории языка и стиля» (1936 г.), З.В. Гуковской «Из истории лингвистических воззрений эпохи Возрождения. (Теория языка у Плеяды)» (1940 г.) (Библиографический указатель литературы по языкознанию, изданной в СССР с 1918 по 1957 гг. 1958). В Испании лингвисты также предпочитали заниматься темами, связанными с апологией франкизма, с XIII веком, чтимым как золотой век западной цивилизации (Gallo 1974: 134). Что касается создания «портрета учёного», то в основном данное направление сводилось к написанию биографий и описанию научной деятельности лингвистов, пользующихся поддержкой правящих кругов. В СССР до 1950 года это был Н.Я. Марр (Ср., например, книги и статьи: Л.М. Меликсет-Беков «Академик Н.Я. Марр, яфетическая теория и перечень работ его, появившихся в печати со времени Октябрьской революции до 1925 г. вкл.» (1926 г.), С. Н. Быковский «Н. Я. Марр и его теория. К 45-летию научной деятельности» (1933 г.), Г. П. Сердюченко «Академик Н. Я. Марр -основатель советского материалистического
языкознания» (1950 г.)). В небольшом количестве встречаются работы, посвященные деятельности И.И. Мещанинова, М.М. Покровского, А.А. Шахматова, появившиеся преимущественно в период становления тоталитаризма (Библиографический указатель литературы по языкознанию, изданной в СССР с 1918 по 1957гг. 1958).
Антитоталитарными направлениями можно считать литературоведение и методику преподавания родного или иностранного языка. Не случайно эмигрировавшие ученые-лингвисты обращались к данным аспектам вкупе с критикой языка и диалектологией.
В-третьих, приспособление к требованиям «тоталитарной» лингвистики выражается в формальном соблюдении её правил. Так, в Румынии лингвисты использовали идеологические постулаты для проведения общегосударственных лингвистических проектов. Обязательное цитирование классиков марксизма-ленинизма стало также некой защитой от нападок конкурирующих групп и ученых-индивидуумов.
Одним из видов лингвистического сопротивления можно считать работы, укладывающиеся в рамки структурализма. Несмотря на неприятие в СССР до 50-х годов термина «структурализм», в советской лингвистике распространялись структурные методы (Алпатов 2005).
Таким образом, вопрос о выделении «тоталитарной» лингвистики и её антипода - «антитоталитарной» лингвистики - в отдельную категорию представляется важным для воссоздания концептуальной картины развития лингвистики ХХ века и требует дальнейшего углубленного изучения с позиции влияния общественной парадигмы на лингвистическую.
Литература
Алпатов В.М. Волошинов, Бахтин и лингвистика. - М., 2005. - 432 с.
Библиографический указатель литературы по языкознанию, изданной в СССР с 1918 по 1957. Выпуск I. Книги и сборники по русскому языку, изданные в СССР 1918-1955 гг. -М., 1958. - 368 с.
Бондаренко А.А. Политология. - СПб., 1997. - 100 с.
Вежбицкая А. Антитоталитарный язык в Польше: механизмы языковой самообороны // Вопросы языкознания. - 1993. - № 4. - С. 107-125.
Костева В.М. «Тоталитарная» лингвистика и её проявление в языковой политике (монография). - М., 2013. - 128 с.
Купина Н.А. Тоталитарный язык // Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М.Н. Кожиной. - М., 2003. - C. 552-554.
Радченко О.А. Исследования агрессивного дискурса: проблемы и перспективы // Вестник МГПУ Сер. Филология. Теория языка. Языковое образование. - 2009. - № 1. - С. 60-66.
Филин Ф.П., Бархударов С.Г. Советской русистике 50 лет // Советское языкознание за 50 лет. - М., 1967. - С. 11- 23.
Annamalai E. The linguistic and social dimensions of purism // The politics of language purism. - Berlin, 1989. - P. 225-230.
BochmannK. Die Herausbildung soziolinguistischer Betrachtungsweisen in der rumänischen Sprachwissenschaft // Soziologische Aspekte der rumänischen Sprache. - Leipzig, 1980. - S. 9-34.
Coseriu E. Die Sprachgeographie. -Tübingen, 1975. - 60 s.
Friedrich C., Brzezinski Zb. Totalitarian dictatorship and autocracy. - Cambridge, 1965. -375 p.
GalloM. Spain under Franco. - New York, 1974. - 390 c.
Naiditsch L. Viktor M. Schirmunski. - Sein Leben und seine Forchung // Schirmunski V. Deutsche Mundartkunde: Vergleichende Laut- und Formenlehre der Deutschen Mundarten. -Frankfurt am Main, 2010. - S. 9-34.
Steiniger R. Die Südtirolfrage. (2000). Web: http: //www.rolfsteininger.at/bilder/aufsatz_ Steininger
