CC BY
35
Copyright © 2018 by the Kalmyk Scientific Center of the Russian Academy of Sciences
Published in the Russian Federation
Oriental Studies (Previous Name: Bulletin of the Kalmyk Institute for Humanities of the Russian Academy of Sciences) Has been issued as a journal since 2008 ISSN: 2619-0990; E-ISSN: 2619-1008 Vol. 40, Is. 6, pp. 130-139, 2018 DOI 10.22162/2619-0990-2018-40-6-129-138 Journal homepage: https://kigiran.elpub.ru
УДК81'362:811.512.1:811.512.3
Типология форм выражения сравнительных отношений в монгольских и тюркских языках*
Мушаев Владимир Наранович1, Абдуллаев Сайфулла Нурмухамедович2
1 доктор филологических наук, профессор, кафедра калмыцкого языка, монголистики и алтаи-стики, Калмыцкий государственный университет (358000, Россия, г. Элиста, ул. Пушкина, 11). ORCID: https://orcid.org/0000-0001-8321-7667. E-mail: [email protected]
2 доктор филологических наук, профессор, Иссык-Кульский государственный университет им. К. Тыныстанова (722200, Кыргыская Республика, г. Каракол, ул. Абдрахманова, 103) ORCID: https://orcid.org/0000-0003-2873-6397. E-mail: [email protected]
Аннотация
Введение. Современным способом познания себя и окружающего мира является системная и последовательная оценка и интерпретация увиденного и воспринимаемого через языковые картины мира. Одним из средств определения этнолингвистического ядра языкового сознания носителей языка являются сравнительные конструкции.
Говоря об истории изучения данных лингвистических образований, необходимо отметить, что на материале индоевропейских и ряда языков алтайской семьи сравнительные конструкции исследовались с использованием традиционных формальных и семантических подходов.
Цель работы — исследование с точки зрения современных направлений в лингвистике функции и формы сравнительных образований. Структура и логика работы обусловлена решением следующих задач: выделение лексико-семантических групп, установление грамматических форм их выражения и определение их типологической близости в изучаемых языках.
Материалы. На материале тюркских и одного из монгольских языков — калмыцкого — изучаются основные типологические формы выражения сравнительных отношений по трем основным группам: а) с лексическими показателями сравнения; б) сравнительные конструкции с морфологическими показателями сравнения; в) сравнительные конструкции с показателями в составе предикативных единиц и развернутых оборотов. В качестве иллюстративного материала для исследования привлекаются два сборника прозы классика калмыцкой советской литературы Б. Б. Дорджиева: роман в двух частях «Верный путь» и сборник очерков и рассказов «Люди моего поколения». Примеры из тюркских языков взяты из газетных и фольклорных текстов, а также художественных произведений. Методом сплошной выборки из указанных текстов для обобщений выписано более 200 различных форм сравнительных конструкций.
Результаты исследования. Рассмотрены три основные лексико-синтаксические группы сравнительных конструкций в монгольских и тюркских языках в свете современных лингвистических теорий. Изучены их функционально-грамматические характеристики, которые по-
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ, проект № 16-04-00312-0гн.
130
зволяют говорить о типологической близости механизмов и типов компаративных моделей в изучаемых языках.-
Ключевые слова: сравнительные конструкции, предикативная единица, полипредикативные предложения, коммуникативный аспект, грамматический аспект, модус, интерпретационный аспект
Выделяя вслед за основными функциями языка три системы языковой картины мира (лексическую, грамматическую и мо-дусную), ученые подчеркивают, что каждая из этих систем имеет свои концепты и категории. Лексические концепты и категории, реализуя познавательную функцию, представляют наше знание о мире и являются языковым аналогом естественных объектов и объектов внутреннего мира человека. Грамматический, коммуникативный аспект определяет, как знание о мире представляется и систематизируется в языке по правилам и закономерностям вербального общения и обеспечивает его существование как семиотической системы. Модусный или интерпретационный аспект, являясь по содержанию: оценкой, отрицанием, приближением к ориентиру, экспрессивностью, тональностью, эвиденциальностью, способствует объяснению объектов, событий и знаний о них обязательными носителями, т. е. главной их особенностью является их связь с определенной функцией [Болдырев 2016: 56-57].
В этом плане обращение к типологическим вопросам сравнительных отношений как одной из форм интерпретационного аспекта функции языка представляется нам интересным и актуальным.
В нашей статье на материале тюркских и одного из монгольских языков — калмыцкого — рассмотрены основные типологические формы выражения сравнительных отношений.
В качестве иллюстративного материала для исследования привлечены два сборника прозы классика калмыцкой советской литературы Б. Б. Дорджиева: роман в двух частях «Верный путь» и сборник очерков и рассказов «Люди моего поколения». Примеры из тюркских языков взяты из газетных и фольклорных текстов, а также художественных произведений. Методом сплошной выборки из указанных текстов для обобщений выписано более 200 различных форм сравнительных конструкций.
Говоря об истории изучения данных лингвистических образований, необходимо
отметить, что на материале индоевропейских и ряда языков алтайской семьи сравнительные конструкции исследовались с использованием формальных и семантических подходов [Демьянков 1994].
Современные исследования данных образований предусматривают системное их рассмотрение с использованием всех трех приведенных выше способов концептуализации и категоризации функций языка.
Русисты включают в компаративное пространство языка следующие лексико-синтаксические единицы: сравнительные обороты; предложно-падежные сочетания с предлогами в виде, на подобие; обороты с предикативным словом похож, напоминает; родительный сравнения, творительный сравнения, сравнительные придаточные, метафоры-сравнения. Они выделяют четы-рехкомпонентную модель: а) предмет (объект) сравнения, б) эталон (образец) сравнения, в) показатель (грамматическая форма) сравнения, г) модуль (признак) сравнения [Черемисина 1976].
Работа тюркологов на материале уйгурского, якутского, хакасского, алтайского и тувинского языков при анализе и теоретическом осмыслении устойчивых комплексов, специализирующихся на выражение сравнительных отношений, также опираются на исследования М. И. Черемисиной [Аб-дуллаев 1989; Васильев 1980, 1983; Донидзе 1975; Тыбыкова 1988; Черемисина, Шамина 1996].
В монгольском языкознании в разделах научных грамматик и в отдельных статьях после традиционного формально-семантического подхода в настоящее время появились первые комплексные проекты, изучающие компаративное пространства языка как с теоретической, так и с практической (лексикографической) стороны и роль данного языкового явления для познания этнокультурных, социальных и индивидуальных признаков когниции [Пюрбеев 2016; Пюр-беев, Голубева 2017; Мушаев 2017; Эрдние-ва 2017++]. При этом следует подчеркнуть, что объектом исследования пока являются материалы устного народного творчества.
Несмотря на разнообразие подходов, мнений и терминов, рассмотренные выше работы достаточно близки в отношении компонентов, а также механизма и моделей сравнений.
Первое: представление о сравниваемом: Предмет / тема / объект.
Второе: выделяемый для сравнения признак: Модуль / модуль / признак-основание.
Третье: то, с чем производится сравнение: эталон /эталон / образец.
И четвертый компонент, выделяемый на материале русского языка, — показатель сравнения или грамматические формы сравнений используются изначально при делении или в ходе анализа лексико-синтакси-ческих групп (единиц) [Черемисина 1976; Голубева 2016].
Обратимся к примерам:
Калм. Ик балЫнд бээх мет, олн давхр вндр гермуд, электрогерл, тоосн-тоорм hардго чолун девскртэ хаалh, вндр модта парк ода деерэнманадуга [УУ 1967: 19] 'Многоэтажных высоких домов, как в больших городах, электроосвещения (улиц), дорог с твердым покрытием, парка с зелеными насаждениями пока у нас нет'.
Уйг. Мэн булбул болун сайраймэн, Ацлисун дэн яримни (песня) 'Буду петь, как соловей, чтобы услышала моя возлюбленная'. Здесь сравнительные конструкции заключены в первой части предложений: Ик баланд бээх мет олн давхр вндр гермуд (калм). Мэн булбул болун сайраймэн (уйг.). Предмет сравнения — гермуд, мэн. Признак для сравнения — олн давхр вндр, сайраймэн. Объект сравнения — ик бал^н, булбул.
Обращаясь к способам выражения сравнительных отношений, мы выделяем в качестве конструктивно ведущего компонента именно показатель (признак) сравнения [Пюрбеев 2016]. Считаем, что непосредственно через показатель сравнения удобнее всего представить сами сравнительные конструкции тюркских и монгольских языков. Исходя из этого утверждения, все множество сравнительных конструкций можно разделить на три основные группы:
1) сравнительные конструкции с лексически автономным показателем сравнения;
2) сравнительные конструкции с морфологическими показателями сравнения;
3) сравнительные конструкции с показателями сравнения в составе предикативных единиц и развернутых оборотов.
Как показывает материал, между намеченными группами есть и переходные типы, в которых можно наблюдать совмещение нескольких лексико-грамматических средств выражения [Болдырев 2006].
Сравнительные конструкции с лексическими показателями сравнения. В таких сравнительных образованиях употребляются показатели, которые представлены отдельными словоформами. Это могут быть послелоги, делексикализованные деепричастные и причастные формы глагола, служебные слова, которые тюркологическая традиция называет союзами, а в монгольских языках они чаще всего выступают в функции союзных слов. Рассмотрим их на материале изучаемых языков.
Сравнительные конструкции с послелогами. В современных тюркских и монгольских языках функционируют послелоги, которые активно привлекаются для выражения сравнительных отношений. Это калм. мет, эдл, кевтэ; бур. адли мэтэ; уйг. охшаш, кэби, симан; тат. кебек, шикелле, сы-ман; кырг. охшош, сыяктуу, шекилдуу; тув. ышкаш; хак. осхас. Сошлемся на конкретные примеры из рассматриваемых языков. Калм. Мацг теругэн hарнь-hанhзд курэд, квлнь дврэд курэд, всэд-босад, олна нуурт hарад, эмтнлэ эдл колхозин квдлмшт орл-цад йовхла, зальврад йовхас талдан ухан-седкл энунд уга билэ [УУ 1967: 16] 'Мацак его (сына) вырастила, когда (он) стал работать, повзрослел, стал на виду, наравне со всеми (как все) работая в колхозе, и других мыслей, кроме как молиться о лучшем, у нее не было'.
Калм. Туhлан ^лсн кевтэ долисн боладл бээнэл [ЧХ 1963: 36] 'Ведет себя легкомысленно, словно корова, которая отказалась от теленка'.
Калм. Нег-негн деерэн давхцщ гуунэр хур-нялсн халхнь уут мет унщад, зальнь буурсн хойр нуднэни зврулсн узгурн удан тотхщ ширтдмн [УУ 1967: 71]. 'Накладываясь друг на друга, глубокие складки щек висели, словно мешки, померкший взгляд ее глаз долго сосредоточенно останавливался на предмете'.
Уйг. К,эшкэрниц цизлири асмандики юлтузга охшаш чирайлиц (песня) 'Девушки Кашгара красивы, словно звезды на небе'.
Уйг. Роза цалцан симан кол сэлбий корYHYшлэрдин цогдайду (из газеты) 'Пост, словно щит, защищает от многих отрицательных вещей'.
Уйг. Мэрвайит кэби чирайлиц вэ таза бу кол паскинилиниш хэвипи астида цалмац [ТК ИМ 1976: 83] 'Красивое и чистое, как жемчужина, озеро остается под угрозой загрязнения'.
Как видно из примеров, сравнительные отношения в данном случае передаются при помощи устоявшихся падежно-послелож-ных конструкций:
Уйг. Дат. падеж + охшаш; основной (неопределенный) падеж + кэби, симан. Валентность послелогов отличается. В этом смысле кэби и симак противостоят охшаш.
Калм. Соед. падеж + эдл; Им. падеж + кевтэ, мет. Валентность послелогов также различна.
Если в данном отношении рассмотреть материалы других тюркских языков, то картина будет следующей. Татарские сравнительные послелоги, управляемые основным (неопределенным) падежом субстантивного компонента, также вполне подпадают под разряд падежно-послеложных конструкций, например:
Тат. Казарып пешкэн алма кебек кояш чык-ты (песня) 'Взошло солнце, словно красное яблоко'.
Тат. Урамда торган яшлэр ШYрэлэ шикелле кыланалар [БФ А 2016: 61] 'Молодежь на улице ведет себя, как шурале' (мифическое существо из фольклора). Тат. Озатып калырсьщ безне, Казан, Бала-сын очырган кош сыман (из песни) 'Проводишь нас в путь, Казань, словно птица, выпускающая птенцов из гнезда'. В рассматриваемых примерах данной группы валентность служебных слов в киргизском языке близка к уйгурскому, а в тувинском языке послелог ышкаш 'как, словно', как и в калмыцком языке, может сочетаться с формой номинатива:
Кирг. Карышкырга охшош чоц иттер чур-кап чыргышты [СА А 1987: 28] 'Выбежали крупные, словно волки, собаки'. Кирг. Карагат сыман кыздын коздорY жил-майып турду [СА А 1987: 36] 'Похожие на черную смородину, глаза девушки улыбались'.
Кирг. Ак кийим сыяктуу жерди кар капта-ды (из песни) 'Снег покрыл землю, словно белое одеяние'.
Тув. Карактарын коре кааптарымга, мырынай-ла бышпаан кызыл-кат ышкаш шангыр-шангыр болду (разг.) 'Когда я посмотрел ей в глаза, они были как невызрев-шая красная смородина'. Конструкции с делексикализованными деепричастиями и причастными формами глагола в сравнительных образованиях в исследуемых языках достаточно разнообразны по форме, поскольку предмет, признак и объект сравнения в каждом языке зависит от интерпретационного (модусного) аспекта. Калм. ТYрмшиг, зовлц гидг юмн тигэдл, KYYг оцдарулад, ухан-серлинь Yрэhэд, ЗYркинь модн, чолун болhад оркдг юмн санщл би-ший [УУ 1967: 79] 'Нужда и невзгоды такие вещи, которые могут человека изменить, испортить сознание, его сердце становится черствым, подобным дереву, камню'. В данном примере предмет сравнения — зYркинь 'сердце', признак сравнения — модн 'дерево', чолун 'камень' (метафоры), объект сравнения — болhад оркдг юмн (глагольная форма: болh + деепр. форма -ад/, гл. ф. орк + прилаг. + дг) 'превращающийся предмет'. Калм. Эдниг дахщ, моцк кок тецгрт моцгн сар маасхлзщ инэсн болад, амулцта соони делкэд альмнулан туян сол^трсн болад, ... байр оргмщ хойриг багтащ ядсн болад одна [УУ 1967: 70] 'Вместе с песней, как будто на вечном синем небе улыбается серебряная луна, в спокойном ночном пространстве мерцает яблочно-красный луч, словно не может вместить в себя радость и вдохновение'. Предмет сравнения — туян 'луч'; признак сравнения — багтащ ядсн болад = (гл. ф. багта 'вместить' + деепр. ф -ж / гл. ф. -яд 'не суметь'+ прич. -сн / гл. ф. бол + деепр ф. -ад); объект сравнения — байр оргмщ хойр — 'радость и вдохновение'. В рассматриваемом эмпирическом материале из произведений Басанга Дорджиева следует отметить ряд наиболее употребляемых и интересных форм сравнительных конструкций. Из падежно-послеложных образований широко используются модели: Им. форма + Исх. падеж -ас / послелоги даву 'более'; дор (с допол. частиц) 'хуже'; деер 'выше, лучше', например:
Калм. Нанас даву чик зарhч гищ нань уга юмн [УУ 1967: 136] 'Более справедливого судьи, чем я, не существует'. Би ода урдкасн нам хол деер бээнэв [УУ 1967: 117] 'Я сейчас живу намного лучше, чем раньше'.
Яhщахмб? Бидн теднэс дорийвдн? [УУ 1967: 122] 'Что они делают? Мы разве хуже них'?
Достаточно архаичные формы чигэ, чигэhэр, теду, чигэhэр, дуцгэ используется в качестве средств сравнения:
Калм. Томад дала соньмслhmа, седкл тус-хам чигэ аhурсн болщ сангддго билэ [УУ 1967: 27] 'Для Томы занятие с животными не считалось интересным, которое полностью может овладеть ее сердцем'. Калм. Теду чигэhэр мини эмг эк олн юм келдг билэ [УУ 1967: 132] 'Подобным же образом моя теща говорила многое'. Калм. Эн хоорад зарц элчнрин негнь, хальмг бурэ бушкурэс нээмн сай ут, хар модн су-рулта, найн буурин mолhан дуцгэ hанзиг хана hарm атхулад вгэд оркв [УУ 1967: 141] 'Между тем один из прислужников посланника вручил в руки хана трубку размером с голову восьмидесяти верблюдов-самцов, с мундштуком в восемь миллионов раз длиннее калмыцкой большой трубы'. В последнем примере используется метафорическая форма сравнения, широко применяемая в калмыцком фольклоре. Еще одним из компаративных образцов устного народного творчества являются образования с использованием образно-ассоциативных, застывших кратких глагольных форм типа бултс, сард, шурд, укс, идс и т. д. [Му-шаев, Мушаева 2016].
Калм. Элчин нуднь бултс, чикнь сард, хор-мань шурд гисн бола, хэлэх хоорнд, уга болад одв [УУ 1967: 137] 'Как будто глаза посланника моргнули, уши навострились, подол бишмета колыхнулся — и он исчез в одно мгновение'.
К типологическим особенностям сравнительных конструкций с лексическими показателями в рассматриваемых языках следует отнести образования с делексика-лизованной причастной и деепричастной формами в калмыцком языке и деепричастной формой болуп, образованной от глагола бол- в тюркских языках. Приведем примеры:
Кирг. Тац сакчылары болуп иттер чыга калышты алдыбыздан (из газеты) 'Собаки выскочили перед нами, словно стражи рассвета'.
Уйг. Мэн булбул болуп сайраймэн, Ацлисун дэн яримни (песня) 'Буду петь, как соловей, чтобы услышала моя возлюбенная'.
Тат. Кызлар hэм егетлэр сабантуе ияляре булып эшкэ керештелэр (разг.) 'Девушки и парни, словно хозяева сабантуя, приступили к делам'.
Тув. Шак ынчалдыр халып олурумда, хе-нертен чык дээн соонда, дээр кызацнаажы болуп, бажымче моц-биле соп-ла турар ышкаш (разг.) 'Когда я бегал, не теряя свой темп, вдруг как грянуло, мне стало казаться, что меня бьют дубиной, как молнией'.
Итак, в данном разделе статьи сделана попытка обобщить типы компаративных образований с показателями сравнения в тюрко-монгольских языках, обусловленные характером показателя в конструкции.
Сравнительные конструкции с морфологическими показателями сравнения
Из морфологических средств употребительными в тюрко-монгольских языках считаются аффиксы употребления (тюрк.) -дэк/-дай (варианты: -тэк/ -двй); -шц (варианты: гишц, -шц мет):
Уйг. Чоканниц бели талдэк эвришим (разг.) 'Стан молодухи гибок, как ива'. Калм. Далан усшц мелмлзщ, Дацгин тосар буслыч (из песни) [УУ 1967: 55] 'Жить нам в богатстве (букв. словно переполненный океан) и достатке (букв. маслом пищу заправляя)'.
В данных примерах вычленяются сравнительные конструкции: уйг. бэл талдэк эвришим 'стан гибок, как ива'; калм. далан усшц мелмлзщ; бэл 'стан', дала 'океан' — предмет сравнения; тал 'ива', усн 'вода' — эталон сравнения; -дэк, -шц морфологические показатели сравнения; эвришим 'гибкий'; мелмлзщ 'переполненный' — модуль сравнения. Сравните в кирг.: Алтай жеген карышкырдай курсант (из газеты) 'Он доволен, как волк, съевший жеребенка'.
Из других форм аффиксов уподобления используются: в калмыцком языке аналити-ко-послеложные формы с морфологическими показателями: гишц + имя, -шц мет; в тюркских языках -тэк, -двй, тэй. Примеры: Калм. Энунэс квлтэ кесг саащ эвго йовдлла хар^н бийнь влзэт «сурсн юмн-сурар боов чигн болдго гишц улгурэр, дасмщан мартщ чадхш» [УУ 1967: 110] 'Сколько бы из-за этого Эльзат ни попадала в неудобные ситуации, но все подобно тому, как говорится в пословице «привычка — вторая натура»'. Калм. Тер зугл бичкн куукд эклщ квлд орад, там-тумш ишкщэшц мет девсц [УУ 1967: 45] 'Это подобно только стадии неосознан-
ных первых шагов, когда маленькие дети начинают ходить'.
Калм. Болв зэрмдэн KYH, «уух уга бээщ-цээсг, унх уга бээщ — щорасг» гишц юм hарhдг билэ [УУ 1967: 118]. 'Но иногда человек ведет себя, словно (как) в пословице «не имея ничего, любит чай, не имея ничего для верховой езды, любит иноходца»'. Примеры из тюркских языков: Уйг. Келин йэргэ чункэн таштэк мидирли-май турувалди [СЗ ЖС 1979: 114] 'Невестка не сдвинулась с места, словно камень, упавший на землю'.
Кирг. Шодоканнын бYркYтYндой болбой отурчу бир орунда [СА А 1987: 53] 'Не будь как беркут Шодокана и посиди спокойно на одном месте (по преданию у хана Шодокана был беркут, который кидался на все, что видел, когда его отпускали)'. Тат. ^чтэнэч чэкчэктэй тэмлэ булып чык-ты (разг.) 'Подарок получился вкусным, словно чак-чак'.
В киргизском языке частое употребление лексемы ит 'собака' с аффиксом уподобления привело к тому, что словоформы превратились из элемента сравнения в определение с семантикой 'очень': иттей жакшы 'очень хороший (букв. как собака хороший)'. Другой случай трансформации компонента сравнительной конструкции (эталон сравнения) можно усмотреть в его превращении в антропоним. Например, в кирг. Айдай (имя девушек: букв. 'как луна').
Помимо указанных форм, в тюркских языках в сравнительной функции употребляются морфемы: уйг. -чилик, кирг. -чи-леп, хак. -ч1ли. В качестве иллюстрации приведем пример из уйгурского языка: Сэнчилик шаир уйгур нэслидин Табу кэмгичэ торэлмигэнтти (из песни) 'Такой, как ты, поэт из рода уйгуров еще не рождался до сего времени'.
В качестве наблюдения отметим, что при подобном аспекте изучения сравнительных конструкций можно заключить, что в тюр-ко-монгольских языках в данных образованиях управление основным падежом имен и местоимений зависит не от форманта уподобления, а от глагола, которому одинаково подчиняются как имя-объект сравнения, так и имя-эталон сравнения.
Сравнительные конструкции с показателями сравнения в составе предикативных единиц и развернутых оборотов.
На материале калмыцкого языка в рассматриваемых произведениях сравнительные конструкции наиболее активно используются в развернутых оборотах, чем в предикативных единицах:
Калм. Эдл-ахун нег ЗYсн халхарнь совхозура-лан невчкх ишклхэ, наадк халхарнь, шиирнь шигдсн мет, ормасн кондрщ чадад, нам хэрнь хооран хэрэд чигн бээдмн билэ [УУ 1967: 29] 'Если с одной стороны хозяйство совхоза начинает развиваться, то, с другой стороны, словно ноги связаны, не может сдвинуться с места, более того, двигаться в обратную сторону'.
Калм. Тиигэ бээщ, шин анд орщах шоцхрин ШYYPлhн - бэрсн мецг болhар бадмшад, дамшад ирдг метэр, Сафщин хурhднь салаhарн салад, саратовск гармуль, домбр гидгнь эвдэн орулщ дасад, когинь орулщ цокдг болад ирв [УУ 1967: 67] 'Продолжая таким образом, словно вступающий в атмосферу соколиной охоты — (как будто) с каждой пойманной приманкой Сангаджи развивался, набирался опыта, пальцы его стали подвижными, он освоил саратовскую гармонь и домбру, стал на них исполнять произведения'.
Калм. Толhад боосн альчур дорас сэврэд hарсн шархл Yснь, хуухасн молтрдгин арh хээщэх метэр оодэн освкщ делснэ [УУ 1967: 30] 'Из-под платка, повязанного на голове, сбившиеся жестковатые волосы, беспокойно развевались, словно хотели встать дыбом'.
В приведенных примерах опорные компоненты в придаточных конструкциях выражаются основными формами причастий на -сн, -дг, -х. Кроме использованного послелога мет 'словно, подобно', к первой группе полупредикативных предложений со сравнительной семантикой можно отнести показатели: Имя + Исх. падеж -ас / частица даву; послелоги кевтэ 'словно', эдл 'как будто'. Примеры:
Калм. Базр-балhс орх кYYкд Манжас даву амдач хээhэд керг уга гищ эмтн инэлдщ йовсмн [УУ 1967: 83] 'Народ подшучивал, что для тех, кто хочет пойти на базар или в город, лучше Манджи переводчика не надо'. Олна ухан-седклд таасглдщ шицгрэд, севркэ хавснд шигдсн эдл болад, оргмщ, ослт заяhад овклзYлэд оркдгнь бээнэ [УУ 1967: 49] 'Песня, понравившись всем, западает глубоко в душу (букв. межреберье и ребра),
она, порождая вдохновение и развитие, может превознести человека'. Солю бара ядад бээдг хотна 6u4KdYd, нег-негнэсн зэцг авлцсн кевтэ, ирлдэ бээщ, Ольдан гериг dYYP^xae [ЧХ 1963: 28] 'Дети, замечающие появление незнакомых людей в хотоне, словно получали друг от друга известие, стали приходить и наполнили дом Ольды'.
Вторую группу калмыцких полупредикативных предложений составляют предложения, в которых сравнительные формы образуются с помощью сложных союзов типа гисн кевтэ, гисн мет, гисн dYHSd, гисн эдл, возникших с помощью дицендиального глагола гих и сравнительно-уподобительной частицы: дYЦгэ, мет, кевтэ:
Калм. Тецгрин сар чигн узгдхш, зугл «сарин ормд биднвдн» гисн кевтэ, вцгтэ оддуд, ора деер, оhтрhун щиртнд чичрцнщ чирмлднэ [Yy 1967: 73] 'На небе не видать даже луны, только цветные звезды мерцают на небесном своде, словно говорят: «Мы вместо луны»'. На калмыцком материале третья группа сравнительных конструкций в составе оборотов и предикативных единиц представлена компаративами с усилительными частицами в зависимой части:
Калм. Малын гуулдэн, мвртэ улсин ниргэн, нохасин хуцлдан, энд-тендэс шин ирэд харЫдсн улсин куундэн цуhар негдэд, ниргэд, негл ээмг хольврад, хутхлдад, догшн гуудлтэ hолын урсхл мет болщ медгднэ [YY 1967: 87] 'Движение скота, суета конных людей, лай собак, разговоры только что приехавших с разных сторон людей — все это вместе казалось, что все стало вверх дном, перемешалось и было похоже на реку с быстрым течением'.
Калм. Нам эврэнчнь болв чигн, энYгичнь гергнчнь меддг болхла, уурэсн биш, бийэсн чигн хармнхч, — гищ Бадм намаг улм hацав [YY 1967: 119] 'Если даже они (деньги) твои, но если о них знает жена, ты пожалеешь не только для друга, но и для себя — подзадоривал меня Бадма'.
Калм. Тамара Николаевна ода саак гиичлщ ирщ йовх метэр, hанцхн чемода hартан бэрчкэд, машинэс буусн баахн куукн биш [YY 1967: 34] 'Тамара Николаевна сейчас не та молодая девушка, которая, словно шла в гости как обычно, взяв в руки один чемодан, выходила из машины'.
К четвертой группе сравнительных конструкций на материале калмыцкого языка относятся предложения с соотносительными сравнительными формантами в основном предложении и частицами шуд 'только', нег чигн 'ни', ташр 'к тому же' и другие.
Калм. Ку ална гидгнь нам шуд нохан кичг алснас амр юмн болад бээв [УY 1967: 89] 'Убить человека стало легче, чем убить щенка собаки'.
Калм. Авснь авальнь вцгрсн йовдл Бамбад кецу гидг зовлцта, деерэс давтад, дарад цоксн мет болв [УY 1967: 5] 'Смерть супруга для Бамбы была очень трудным мучительным событием, сверх этого сковывало, подобно удару сверху'. Калм. «Кеду му болвчнь атх ноос, амсх ус вгнэ, тегэд бэрэд бээнэвдн», — гищ фермин mолhач хэру вгв [УУ 1967: 125] 'Каким бы плохим ни был (скот), он дает щепоть шерсти, глоток молока, поэтому и содержим», — ответил заведующий фермой'. Говоря о данной группе сравнительных конструкций на материале тюркских языков необходимо отметить, что ученые-тюркологи также делят данные образования на четыре типа. Например, в уйгурском языке полипредикативные предложения со сравнительной семантикой делятся на следующие четыре группы:
1) предложения, в структуру зависимого сказуемого которых входит аффикс уподобления -дэк;
2) предложения с послеложной формой зависимого сказуемого;
3) предложения с грамматикализованными глагольными формами болуп, цилип;
4) предложение с относительными словами типа цандац-шундац и формой инфинитивного сказуемого с аффиксом условного наклонения на -са [Абдуллаев 1989].
Подобная четырёхступенчатая система делений данных конструкций реализуется и на материале якутского языка: первая группа с падежными аффиксами, вторая — с по-слеложной формой зависимого сказуемого -лыы, третья — со служебными словами, четвертая — с относительными словами в главной части [Васильев 1983]. Например, уйг. вйдикилэр цайнаватцан цазанга сог су куйгандэк бирдинла унчуцмай цалди 'Домашние вдруг замолчали, словно в кипящий казан неожиданно (кто-то) налил холодной воды'. Здесь резкое прекращение разговора
домочадцев сравнивается с типовой в тюркском сознании ситуацией резкого изменения состояния, когда в кипящий котел наливают холодную воду и процесс кипения прекращается.
В данном примере позицию эталона сравнения занимает развернутый оборот, который является предикативной единицей с неопределенно-личным субъектом. Это конструкция возглавляется инфинитной формой глагола на -ган с аффиксом уподобления -дзк.
Таким образом, рассмотрены основные лексико-синтаксические группы сравнительных конструкций в тюркских и монгольских языках, функционально-грамматическое деление внутри каждой группы позволяет говорить о типологической близости механизмов и моделей компаративных образований в изучаемых языках.
ИСТОЧНИКИ / SOURCES
БФ А — Байрамова Ф. Ана. Казань: Аяз, 2016. 175 с. [Bayramova F. Ana [The Mother]. Kazan: Ayaz, 2016. 175 p. (In Tat.)] ТК hM — Тохтамов К. hаятка мухаббат. Роман. Алмута: Жазушы, 1976. 223 с. [Tokhtamov K. hayatka mukhabbat [Love for Life]. Novel. Almaty: Zhazushy, 1976. 223 p. (In Kaz.)] СЗ ЖС — Самади З. Жиллар сири. Роман. Алмута: Жазушы, 1979. 384 с. [Samadi Z. Zhillar siri [Mysteries of the Years]. Novel. Almaty: Zhazushy, 1979. 384 p. (In Kaz.)] СА А — Саспаев А. Ангемелер. Рассказы. Фрунзе: Кыргызстан, 1987. 184 с. [Saspaev A. Angemeler [Short stories]. Frunze: Kyrgyzstan, 1987. 184 p. (In Kyrg.)] Yy — Доржин Басц. Мини YЙин улс. Очеркс болн келвермYД. Элст, 1967. 94 х. [Dorjin Basng. Mini uyin uls. Ocherks boln kelvermud [My kin people: essays and short stories]. Elista. 1967. 94 p. (In Kalm.)] ЧХ — Доржин Басц. Чик хаалЬ Роман. Элст. 1963. 256 х. [Dorjin Basng. Chik khaaly [The Right Way]. Novel. Elista. 1963. 256 p. (In Kalm.)]
ЛИТЕРАТУРА / REFERENCES
Абдуллаев 1989 — Абдуллаев С. Н. Синтаксис // Строй уйгурского языка. Алма-Ата: Наука, 1989. 470 с. [Abdullaev S. N. Syntax. Stroy uygurskogo yazyka [The Uighur language and its structure]. Alma-Ata: Nauka, 1989. 470 p. (In Rus.)]
Болдырев 2016 — Болдырев Н. Н. Когнитивная лингвистика. М.; Берлин: Директ-Медиа,
2016. 251 с. [Boldyrev N. N. Kognitivnaya lingvistika [Cognitive linguistics]. Moscow; Berlin: Direkt-Media, 2016. 251 p. (In Rus.)] Болдырев 2006 — Болдырев Н. Н. Языковые категории как формат знания // Вопросы когнитивной лингвистики. 2006. № 2. С. 5-22. [Boldyrev N. N. Language categories as forms of knowledge. Voprosy kognitivnoy lingvistiki. 2006. No. 2. Pp. 5-22. (In Rus.)] Васильев 1980 — Васильев Ю. И. Способы выражения сравнения в якутском языке // Народы и языки Сибири. Новосибирск, 1980. С. 62-71. [Vasiliev Yu. I. Means to express comparison in the Yakut language. Narody i yazykiSibiri [Peoples and languages of Siberia]. Novosibirsk, 1980. Pp. 62-71. (In Rus.)] Васильев 1983 — Васильев Ю. И. Сравнительные придаточные предложения в якутском языке // Исследования по грамматике якутского языка. Якутск: Наука, 1983. С. 27-34. [Vasiliev Yu. I. Comparative sub-clauses in he Yakut language. Issledovaniya po grammatike yakutskogo yazyka [Yakut grammar studies]. Yakutsk: Nauka, 1983. Pp. 27-34. (In Rus.)] Голубева 2016 — Голубева Е. В. Устойчивые сравнения как способ когниции // Филологические науки. Вопросы теории и практики. № 12 (66). Тамбов: Грамота, 2016. С. 88-91. [Golubeva E. V. Stable comparisons as a way of cognition. Filologicheskie nauki. Voprosy teorii ipraktiki. No. 12 (66). Tambov: Gramota, 2016. Pp. 88-91. (In Rus.)] Демьянков 1994 — Демьянков В. З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопросы языкознания. 1994. № 4. С. 17-33. [Demyankov V. Z. Cognitive linguistics as a form of the interpretative approach. Voprosy yazykoznaniya. 1994. No. 4. Pp. 17-33. (In Rus.)]
Донидзе 1975 — Донидзе Г. И. Хакасский язык // Языки мира: Тюркские языки. М.: Индрик, 1997. С. 459-470. [Donidze G. I. The Khakass language. Yazyki mira: Tyurkskie yazyki [Languages of the world: Turkic languages]. Moscow: Indrik, 1997. Pp. 459-470. (In Rus.)] Мушаев, Мушаева 2016 — Мушаев В. Н., Му-шаева В. И. Исследования этнического языкового сознания и ассоциативный эксперимент (на материале калмыцкого языка). Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН. 2016. № 4. С. 9195. [Mushaev V. N., Mushaeva V. I. A case study of ethnic linguistic consciousness and an associative experiment (evidence from the Kalmyk language). Vestnik KIGI RAN. 2016. No. 4. Pp. 91-95. (In Rus.)]
Мушаев 2017 — Мушаев В. Н. Средства сравнения в произведениях калмыцкого фольклора («72 небылицы» и «Седклин кюр») // Вестник Калмыцкого университета. 2017. № 4. С. 91-100. [Mushaev V. N. Means of comparison in Kalmyk folklore. Vestnik Kalmytskogo universiteta. 2017. No. 4. Pp. 91100. (In Rus.)]
Пюрбеев 2016 — Пюрбеев Г. Ц. Анализ компаративных конструкций в калмыцком фольклоре // Вестник Калмыцкого университета. 2016. № 4. С. 115-121. [Pyuibeev G. Ts. Analysis of comparative constructions in Kalmyk folklore. Vestnik Kalmytskogo universiteta. 2016. No. 4. Pp. 115-121. (In Rus.)]
Пюрбеев, Голубева 2017 — Пюрбеев Г. Ц., Голубева Е. В. Устойчивые сравнения в речи калмыков. Вестник Калмыцкого университета. 2017. № 4. С. 61-68. [Pyuibeev G. Ts., Golubeva E. V. Idioms in the speech of Kalmyks. Vestnik Kalmytskogo universiteta. 2017. No. 4. Pp. 61-68. (In Rus.)]
Тыбыкова 1988 — Тыбыкова Л. Н. Способы выражения сравнения в алтайском языке // Вопросы алтайского языкознания.
Горно-Алтайск: [б. и.], 1988. С. 111-127. [Tybykova L. N. Means to express comparison in the Altaian language. Voprosy altayskogo yazykoznaniya [Altaic linguistics]. Gorno-Altaysk, 1988. Pp. 111-127. (In Rus.)] Черемисина 1976 — Черемисина М. И. Сравнительные конструкции русского языка. Новосибирск: Наука, 1976. 270 с. [Cheremisina M. I. Sravnitel'nye konstruktsii russkogo yazyka [Russian comparative constructions]. Novosibirsk: Nauka, 1976. 270 p. (In Rus.)] Черемисина, Шамина 1996 — Черемисина М. И., Шамина Л. А. Выражение сравнения в тувинском языке // Языки коренных народов Сибири. Вып. 3. Новосибирск, 1996. С. 65-85. [Cheremisina M. I., Shamina L. A. Expressing comparison in Tuvan. Yazyki korennykh narodov Sibiri. Is. 3. Novosibirsk, 1996. Pp. 65-85. (In Rus.)] Эрдниева 2017 — Эрдниева Э. В. Сравнение в калмыцких загадках. Вестник Калмыцкого университета. 2017. № 3. С. 100-108. [Erdnieva E. V. The use of comparison in Kalmyk riddles. Vestnik Kalmytskogo universiteta. 2017. No. 3. Pp. 100-108. (In Rus.)]
UDC 81'362:81L512.1:81L512.3
Expressing Comparative Relations in Mongolic and Turkic Languages: Typology of Forms
Vladimir N. Mushaev 1, Saifullah N. Abdullayev2
1 Ph.D. in Philology (Doct. of Philological Sc.), Professor, Department of Kalmyk Language, Mongol and Altaic Studies, Gorodovikov Kalmyk State University (11, Pushkin Str., Elista, 358000, Russian Federation). ORCID: https://orcid.org/0000-0001-8321-7667. E-mail: [email protected]
2 Ph.D. in Philology (Doct. of Philological Sc.), Professor, Tynystanov Issyk-Kul State University (103, Abdrakhmanov Str., Karakol, 722200, Kyrgyz Republic). ORCID: https://orcid.org/0000-0003-2873-6397 E-mail: [email protected]
Abstract
Introduction. The modern way of self-cognition and that of the surrounding world is a systematic and consistent assessment and interpretation through language pictures of the world. Comparative education is one of the means to determine the ethno-linguistic core of the linguistic consciousness of language speakers.
Goals. The paper - on the basis of materials from a number of Turkic and one Mongolic (Kalmyk) languages - aims to investigate the main typological forms to express comparative relations through three main objectives as follows: a) identification of lexical-semantic groups; b) identification of their respective grammatical forms; c) determination of their typological affinity within the languages under consideration.
Materials. With evidence from Turkic and Mongolic (Kalmyk) languages the paper investigates the basic typological forms expressing relations of comparison by three major groups: a) ones with lexical indicators of comparison, b) comparative constructions with morphological indicators of comparison, c) comparative constructions with indicators included into predicative units and explicit phrases. Those are two prose books by the classic of Soviet Kalmyk literature B. Dordzhiev - a novel in two parts 'The Right Way' and a collection of essays and short stories 'People of My Generation' -that serve as research illustrative materials. Turkic samples have been borrowed from newspaper and folklore texts, as well as fiction books. The continuous sampling method has been used to collect over 200 diverse forms of comparative constructions from the mentioned texts for further conclusions.
Results. The three main lexical and syntactic groups of comparative constructions in the Mongolic and Turkic languages examined along with their functional and grammatical characteristics make it possible to speak about a typological proximity of mechanisms and types of comparative patterns in the explored languages.
Keywords: comparative constructions, predicative unit, poly-predicative sentences, communicative aspect, grammatical aspect, modus, interpretative aspect
