CC BY
34
К. А. Шагал
Хельсинкский университет, Хельсинки
ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ РАЗНОВИДНОСТИ ПРИЧАСТИЙ: пилотное исследование
1. Введение
Категорию причастия, безусловно, можно считать типологически релевантной, поскольку формы, традиционно анализируемые как причастия, встречаются в самых разнообразных языках мира, независимо от их генетической и географической принадлежности. Тем не менее, до сих пор не существует ни одной подробной типологической работы, которая показала бы все многообразие причастных форм в языках мира.
Так, например, диссертация Е. Ю. Калининой [2001] рассматривает в первую очередь такие причастия, которые могут выступать в качестве сказуемого независимого предложения, а это лишь небольшая часть всех существующих причастных форм. Важные наблюдения о типологии причастий содержатся в статье Хаспельмата [Haspelmath 1994] о пассивных причастиях, однако наблюдения эти, по словам самого автора, являются «импрессионистическими» и должны быть подкреплены дальнейшими типологическими исследованиями [ibid.: 153].
В настоящей статье представлено пилотное исследование, целью которого является предварительная оценка разнообразия причастных форм в языках мира. Оценка проводилась на основании выборки из 30 языков, в которых выделяются единицы, демонстрирующие причастные свойства.
2. Определение причастия
Традиционное определение причастия, приводимое во многих лингвистических словарях и энциклопедиях, вполне отражая дескриптивную практику, оказывается чересчур широким для практического применения в типологическом исследовании. Так,
например, словарь Хартмана и Сторка характеризует термин «причастие» как «традиционный термин для нефинитной формы глагола» [Hartmann, Stork 1972: 165].
В типологических работах определение причастия, как правило, основывается на ряде критериев. Обобщая такие критерии, предлагавшиеся, например, в работах [Haspelmath 1994, 1995; Ylikoski 2003; Калинина 2001], можно сказать, что причастием в типологической литературе называется нефинитная форма глагола, способная возглавлять зависимую клаузу, используемую для именной модификации.
Однако даже под это более узкое определение попадают формы, очень сильно различающиеся по ряду морфологических и синтаксических параметров. Одним из существенных параметров является наличие у причастия ориентации на определенную синтаксическую позицию. Так, например, в лезгинском языке причастиям присуща контекстная ориентация (ср. contextually oriented participles [Haspelmath 1994: 154]), то есть одна и та же причастная форма может быть использована для релятивизации целого спектра позиций, таких как, например, подлежащее, см. (1а), или обстоятельство места, см. (1б).
ЛЕЗГИНСКИЙ (1а) car kxi-zwa-j rus
письмо^Б писать-IMPERF-PTCP девочка
'девочка, пишущая письмо' [Haspelmath 1994: 154]
(1б) [rus-a car kxi-zwa-j] stol
девочка-ERG письмо.АВБ писать-IMPERF-PTCP стол 'стол, на котором девочка пишет письмо' [ibid.]
С другой стороны, в русском языке каждая причастная форма используется для релятивизации лишь одной синтаксической позиции (так, страдательное причастие в примерах (2а) и (2б) ориентировано на пациентивного участника ситуации), такая ориентация причастия называется внутренней (ср. inherently oriented participles [Haspelmath 1994: 154]):
РУССКИЙ
(2а) [написа-нн-ое (PTCP.PASS.PST-N.NOM.SG) девочкой (INS)] письмо (N.NOM.SG)
(2б) письмо (N.NOM.SG), [написа-нн-ое (PTCP.PASS.PST-N.NOM.SG)
девочкой (INS)]
Кроме того, лезгинский причастный оборот всегда предшествует определяемому имени (вершине) и не имеет с ним согласования, подлежащее причастного оборота и другие его участники кодируются так же, как и участники соответствующего независимого предложения, а сам маркер причастия может сочетаться с разнообразными видо-временными показателями. В русском языке причастие может как предшествовать вершине, см. (2а), так и следовать за ней, см. (2б), и должно согласовываться с ней в роде, числе и падеже, действующее лицо при пассивном причастии кодируется творительным падежом, а не именительным, как большинство подлежащих независимых предложений, а видо-временное значение «вшито» в причастный показатель и не может быть выражено никакими аффиксами вне его. Перечисленные различия между русскими и лезгинскими причастиями представлены в Таблице 1.
Таблица 1. Различия между лезгинскими и русскими причастиями
лезгинский русский
1. Ориентация контекстная внутренняя
2. Позиция по отношению фиксированная свободная
к вершине (перед)
3. Согласование нет есть
с вершиной
4. Кодирование так же, иначе,
действующего лица как в независимом чем в независимом
предложении предложении
5. Видо-временное вне причастного внутри причастного
значение показателя показателя
Таким образом, можно видеть, что даже зона, ограниченная типологическим определением причастия, оказывается весьма широкой. В связи с этим возникает вопрос: какова внутренняя структура этой зоны? Существует ли в ней ядро, состоящее из форм, объединенных общими значениями морфосинтаксических параметров, и периферия, на которой расположены формы, так или иначе отличающиеся от ядерных? Или же в рамках этой ши-
рокой зоны существует несколько отдельных ядер, представляющих собой различные типологические разновидности причастий? Поискам ответа на этот вопрос посвящено исследование, описанное в следующем разделе.
3. Исследование причастной зоны
Для ответа на вопрос об устройстве причастной зоны было решено провести пилотное типологическое исследование на материале 30 языков. Причастная зона при этом понималась довольно широко: под рассмотрение попали все глагольные формы, используемые для именной модификации и демонстрирующие хотя бы минимальные отличия от сказуемых независимого предложения, например, в наборе возможных видо-временных значений, в выражении категории лица или в кодировании актантов.
За исключением того, что в каждом рассматриваемом языке должна была присутствовать хотя бы одна форма, удовлетворяющая этому определению, выборка во многом была случайной. Тем не менее, в ней приблизительно в равной степени представлены пять языковых макрозон, выделяемых в Этнологе [Lewis et al. (eds.) 2013], то есть Австралия и Океания, Америки, Европа, Азия и Африка. Кроме того, только две языковых макросемьи (нигеро-конголезская и нило-сахарская) и одна крупная языковая семья (пама-ньюнга) представлены более чем одним языком, остальные 24 языка представляют различные генетические структурные единицы .
Полный список языков, вошедших в выборку, таков: ава-пит, литературный арабский, арапахо, баскский, билуа, грузинский, западно-гренландский, калмыцкий, кам, каярдилд, кобон, койра, корейский, кхариа, кхве, лезгинский, макуа, малаялам, ма-пудунгун, мартутунира, мотуна, ндюка, нивхский, русский, тадак-сахак, тимбиша, тувалу, уан, финский и чукотский. Ареалы распространения этих языков представлены на Рис. 1.
1 Генетическая классификация в настоящей статье приводится в соответствии с данными Этнолога [Lewis et al. (eds.) 2013].
Рис. 1. Языковая выборка
В большинстве языков (18 из 30) лишь одна форма может рассматриваться как принадлежащая к причастной зоне, однако в пяти языках (арабский, арапахо, западно-гренландский, ндюка и чукотский) таких форм две, в трех языках (грузинский, корейский и тимбиша) — три, в трех языках (калмыцкий, мапудунгун и русский) — четыре, а в финском языке таких форм насчитывается пять. Таким образом, всего в исследовании рассматривалось 54 формы, входящих в широкую причастную зону. Для сравнения этих форм было сформулировано восемь критериев, по которым могут различаться сами формы или относительные клаузы, ими возглавляемые.
Критерий 1. Позиция причастного оборота по отношению к вершине.
Существует три основных варианта расположения причастного оборота по отношению к определяемому имени: во-первых, позиция его может быть нефиксированной, как в русском языке, см. (2а-б), во-вторых, причастный оборот может строго предшествовать вершине, как в лезгинском, см. (1а-б), и, в-третьих, он
может строго следовать за вершиной, как в западно-гренландском, см. (3) :
ЗАПАДНО-ГРЕНЛАНДСКИЙ (3) nanoq [Piita-mit toqu-taq]
медведь.ABS Петр-ABL убить -PTCP.PASS .ABS 'медведь, убитый Петром' [van der Voort 1991: 54]
Критерий 2. Способность причастия возглавлять независимое предложение.
Как показано в работе [Калинина 2001], во многих языках формы, регулярно возглавляющие относительный оборот, могут также выступать и в качестве сказуемого независимого предложения. Такой формой, к примеру, является калмыцкое причастие будущего времени, ср. (4а), где оно выступает в атрибутивной функции, и (4б), где оно же выступает в предикативной функции:
КАЛМЫЦКИЙ (4а) [Asxan mini eck-in id-хэ]
вечерком 1SG.GEN отец-GEN есть-PTCP.FUT max-igd bi sar-ja-na-v.
мясо-ACC 1SG.NOM жарить-PROG-PRS-1SG 'Я жарю мясо, которое вечером съест мой отец'.
[Крапивина 2009: 510]
2 Существует и еще одна, крайне редкая возможность, иногда реализуемая в имбабура кечуа: форма, обладающая причастными свойствами, может возглавлять оборот с внутренней вершиной, см. (i):
(i) [Wambra wagra-ta randi-shka] ali
мальчик корова-acc купить-nmlz хороший
wagra-mi.
корова-val
'Корова, которую купил мальчик, — хорошая корова'. [Cole 1985: 49]
Языков, использующих такой способ образования относительного оборота, в пилотной выборке не оказалось, однако существование таких конструкций, несомненно, нужно будет принять во внимание при проведении дальнейшего исследования.
(4б) Mini ecka max-igs id-xs.
1SG.GEN отец.ШМ мясо-ACC есть-PTCP.FUT
'Мой отец съест мясо'.
Во многих других языках такое использование причастных форм невозможно. Например, в русском языке пассивные причастия могут употребляться как сказуемые независимого предложения только в особой краткой форме, см. (5а), а активные причастия вообще не используются в этой роли, см. (5б):
РУССКИЙ
(5а) Письмо написано/*написанное девочкой. (5б) *Девочка пишущая письмо.
Критерий 3. Способность причастия возглавлять другие типы зависимых клауз, кроме относительной клаузы.
В ряде языков причастные формы могут также выполнять функцию сказуемого в различных типах зависимых клауз, таких как изъяснительные и обстоятельственные. Эти формы называются «гибкими» (flexible) и противопоставляются «жестким» формам (rigid), которые имеют узкую специализацию и регулярно используются только в одном типе зависимых клауз, см. [van Lier 2009]. Характерным примером «гибкой» формы могут служить финские действительные причастия настоящего времени, употребляемые в частности в изъяснительных клаузах при глаголах восприятия, см. (6):
ФИНСКИЙ
(6) Na-i-n [han-en luke-va-n kirja-a].
видеть-PST-1SG 3SG-GEN читать-PTCP.PRS-GEN книга-PART
'Я видел, как он читал книгу'.
«Жесткими» формами являются, например, русские и западно-гренландские причастия.
Критерий 4. Ориентация (внутренняя или контекстная).
Как правило, причастия в языках мира оказываются либо ориентированными на одного определенного участника (внутренняя ориентация), либо могут использоваться для релятивизации широкого спектра синтаксических позиций (контекстная ориентация), см. раздел 2. Однако в некоторых языках, например в языке
арапахо, одна и та же форма может употребляться при релятивизации любой из двух позиций: подлежащего, см. (7), или прямого дополнения, см. (8):
АРАПАХО
(7) Nih-ce3ei 'oo-t hini' hinen PST-уезжать(AN.INTR)-3SG этот человек [neih-biin-eiit bei 'ci3ei i]. 1 SG.PST-давать(AN.TR)-3 /1 .PTCP деньги
'Человек, который дал мне деньги, уехал'. [Коуэлл л. с.]
(8) ini' be 'ici3e '-ii эти деньги-PL [e-ih-nosou-beetoh-biin-e3eet] 2SG-PST-все.еще-хотеть-давать(AN.TR)-1 SG.PTCP 'деньги, которые я все еще хотел отдать тебе'
[Cowell, Moss 2008: 377]
При этом тот факт, что релятивизуется подлежащее переходного глагола, см. (8), исключает возможность интерпретации такой ориентации как абсолютивной, то есть такой, при которой одна и та же форма используется для релятивизации прямого дополнения и подлежащего непереходного глагола. В арапахо одно причастие действительно используется для релятивизации двух различных синтаксических позиций.
Тем не менее, в рассматриваемой выборке возможность релятивизации двух позиций всегда оказывалась связана только с позициями подлежащего и прямого дополнения, а все остальные контекстно-ориентированные причастия могли использоваться и для релятивизации ряда других синтаксических позиций, таких как, например, косвенные дополнения и обстоятельства места, см. (1б). По этой причине было принято решение рассматривать на данном этапе исследования только два типа причастий: используемые для релятивизации одной или двух синтаксических позиций или для релятивизации четырех и более синтаксических позиций.
Критерий 5. Отличия в способе выражения действующего лица от независимых предложений.
В рамках этого критерия рассматривались два варианта: либо действующее лицо причастного оборота выражается так же, как субъект независимого предложения, либо иначе. В первую
группу попадали такие причастия, как лезгинское, см. (1а-б), при которых субъект маркируется стандартным способом (в данном случае номинативом в непереходной клаузе и эргативом в переходной), во вторую группу — все остальные, независимо от того, какое именно маркирование получает действующее лицо причастного оборота. Это может быть, например, инструменталис, как в русском языке, см. (2а-б), аблатив, как в западно-гренландском, см. (3), или генитив, как в калмыцком, см. (4а).
Критерий 6. Отличия в способе выражения категории лица от сказуемых независимых предложений.
Отсутствие категории лица или наличие особенностей в ее выражении у нефинитной глагольной формы считается одним из характерных признаков номинализованности, см. [Lehmann 1988], и любые такие отличия причастных форм от финитных глаголов рассматривались именно в этом ключе. Языки, в которых категория лица одинаково выражается в финитных и причастных формах (например, арапахо) или не выражается ни в тех, ни в других (тувалу) были противопоставлены таким языкам, как, к примеру, финский, где финитным глаголам присуща категория лица, а причастия либо не выражают ее вовсе, см. (9а), либо выражают с помощью посессивных показателей, см. (9б):
ФИНСКИЙ (9а) [lue-ttu] kirja
читать-PTCP.PASS .PST книга 'прочитанная книга'
(9б) [luke-ma-ni] kirja
читать-PTCP.PASS-POSS. 1SG книга ' прочитанная мной книга'
Критерий 7. Наличие согласования с определяемым именем. В рамках данного критерия друг другу противопоставлялись случаи, когда причастие в принципе не согласуется с определяемым словом, см. примеры (1а-б) из лезгинского, и случаи, когда хотя бы какое-то согласование наличествует, в наиболее полном варианте — в роде, числе и падеже, см. примеры (2а-б) из русского.
Критерий 8. Наличие причастного показателя как такового и выраженность в нем видо-временного значения.
Как было показано на примере лезгинского и русского языков, причастия могут различаться тем, выражены ли в рамках причастного показателя какие-либо видо-временные значения. Однако возможна и такая ситуация, при которой причастные свойства проявляет форма, вовсе не имеющая никакого сегментного показателя. Так, например, в языке тувалу любая глагольная основа может быть использована для модификации имени, сохраняя возможность присоединять часть зависимых, однако теряя возможность сочетаться с какими бы то ни было видо-временными показателями, характерными для сказуемых независимых предложений, см. (10):
ТУВАЛУ
(10) se fafme fui fiittaa i te gaaluega]
INDEF женщина сложно уставать на DEF работа 'работоспособная женщина' [Besnier 2000: 140]
Такие формы в рамках исследования учитывались наравне с формами, имеющими специальный причастный показатель.
На следующем этапе каждая из рассматриваемых 54 форм была охарактеризована по всем 8 представленным выше параметрам. На основании этих характеристик была построена матрица расстояний между причастными формами.
Для настоящего исследования, носящего предварительный характер, был выбран простейший способ подсчета расстояний. Если значение определенного параметра совпадало для двух форм, то расстояние между ними по этому параметру считалось равным нулю, если же значения различались — единице. После этого расстояния между формами по всем параметрам суммировались. Таким образом, например, расстояние между формами, у которых значения всех параметров совпадают, оказывалось равным нулю, а расстояние между формами, которые различаются по всем восьми параметрам, — восьми.
Полученная матрица расстояний использовалась для автоматического кластерного анализа, то есть анализа, позволяющего сформировать группы из единиц, больше всего похожих друг на друга по набору значений определенных параметров. Поскольку из свойств исследуемого материала не следовало естественным
образом необходимое количество кластеров, для анализа использовался метод древовидной кластеризации, позволяющий визуализировать кластеры разнообразных размеров и в дальнейшем проанализировать, какие из них являются наиболее значимыми. Кластерный анализ проводился с помощью программы Statistica 12. На Рис. 2 представлена полученная древовидная диаграмма.
Рис. 2. Древовидная диаграмма причастных форм
Наиболее интересными на данной диаграмме являются, как кажется, такие кластеры, которые объединяют причастные формы, имеющие как можно больше сходств по рассмотренным параметрам и содержащие при этом как можно большее количество причастных форм из разных языков. В настоящей выборке обнаружилось две наиболее компактных группировки, включающие формы из четырех языков с максимальным расстоянием 2.
Одной из них является объединение форм из языков малая-лам, койра, а также лезгинского и корейского. Интересно, что все эти формы принадлежат к причастному типу, который Леманн называет относительными причастиями (Relativpartizip, см. [Lehmann 1984: 49-58]). Все эти формы обладают контекстной
ориентацией, не имеют согласования с вершиной и используются исключительно в относительных оборотах, предшествующих ей. Действующее лицо в них выражается в точности так же, как и в независимых предложениях. Кроме того, сами эти формы в норме не используются в качестве сказуемого независимого предложения, но могут возглавлять разные типы зависимых клауз.
Во второй компактный кластер входят все формы из языка арапахо и грузинского, а также по одной форме из финского и западно-гренландского. Эти причастные формы, напротив, имеют внутреннюю ориентацию, и проявляют большую номинализован-ность по сравнению с формами первой группы: они отличаются от финитных глаголов способом маркирования действующего лица и выражением категории лица, а также принимают именные показатели, согласуясь с вершиной относительного оборота. Так же, как и причастия из первого кластера, эти формы не могут выступать в качестве сказуемого независимого предложения, а большая часть из них используется только в относительных оборотах и не может возглавлять никакие другие зависимые клаузы.
Как можно видеть из диаграммы, существуют, разумеется, и другие кластеры, как более, так и менее компактные. Однако более компактные кластеры объединяют меньшее число форм, поэтому вероятнее могут оказаться результатом совпадения, а не типологическим классом; менее компактные кластеры при таком небольшом количестве параметров могут включать в себя формы, довольно сильно различающиеся между собой.
Так или иначе, для того чтобы подтвердить релевантность тех или иных кластеров, необходимо существенное расширение выборки. Оно же может быть полезным для установления аре-альных и генетических тенденций, а также для выделения новых кластеров внутри уже существующих или над ними.
4. Выводы
В настоящей работе на материале выборки из 30 языков были рассмотрены формы, входящие в причастную зону в наиболее широком ее понимании.
Первым важным наблюдением можно считать то, что такие формы находятся в самых разных географических зонах, в том числе в Америках и в Океании, хотя традиционно и считаются
в них большой редкостью, см. [Haspelmath 1994: 153]. Причем существенно, что причастные формы этих регионов не формируют друг с другом обособленных кластеров, а демонстрируют сходства с «общепринятыми» причастиями, к примеру, в европейских и азиатских языках.
Кроме того, интересно, что автоматический кластерный анализ, проведенный на основании значений определенных морфологических и синтаксических параметров, позволил выявить разновидность причастий, которая выделялась и ранее в типологических работах (относительные причастия в терминологии [Lehmann 1984]). Этот факт можно считать показателем эффективности предлагаемого способа анализа, и основанием для использования его в дальнейшем для изучения причастной зоны на более представительной выборке языков.
Список условных сокращений
1, 3 — 1, 3 лицо; abl — аблатив; abs — абсолютив; acc — аккузатив; an — одушевленность; def — определенный артикль; erg — эргатив; fut — будущее время; gen — генитив; imperf — имперфектив; indef — неопределенный артикль; ins — инструменталис; intr — непереходность; N — средний род; nmlz — номинализатор; nom — номинатив; part — партитив; pass — пассив; pl — множественное число; poss — обладатель; prog — прогрессив; prs — настоящее время; pst — прошедшее время; ptcp — причастие; sg — единственное число; tr — переходность; val — валидатор.
Литература
Калинина 2001 — Е. Ю. Калинина. Нефинитные сказуемые в независимом предложении. М.: ИМЛИ РАН, 2001. Крапивина 2009 — К. А. Крапивина. Причастие в роли сказуемого относительного оборота в калмыцком языке // Acta Lingüistica Petropolitana. Труды Института лингвистических исследований РАН V, 2, 2009. С. 497-524. Besnier 2000 — N. Besnier. Tuvaluan: A Polynesian Language of the Central
Pacific. London — New York: Routledge, 2000. Cole 1985 — P. Cole. Imbabura Quechua. London — Sydney — Dover: Croom Helm, 1985.
Cowell, Moss 2008 — A. Cowell, A. Moss Sr. The Arapaho Language.
Boulder: University Press of Colorado, 2008. Hartmann, Stork 1972 — R. R. K. Hartmann, F. C. Stork. Dictionary of Language and Linguistics. London: Applied Science Publishers Ltd., 1972. Haspelmath 1994 — M. Haspelmath. Passive participles across languages // B. Fox, P. J. Hopper (eds.). Voice: Form and Function. [Typological Studies in Language 27]. Amsterdam: Benjamins, 1994. P. 151-177. Haspelmath 1995 — M. Haspelmath. The converb as a cross-linguistically valid category // M. Haspelmath, E. König (eds.). Converbs in Cross-Linguistic Perspective: Structure and Meaning of Adverbial Verb Forms — Adverbial Participles, Gerunds. Berlin: Mouton de Gruyter, 1995. P. 1-55.
Lehmann 1984 — Ch. Lehmann. Der Relativsatz. Tübingen: Gunther Narr, 1984. Lehmann 1988 — Ch. Lehmann. Towards a typology of clause linkage // J. Haiman, S. A. Thompson (eds.). Clause Combining in Grammar and Discourse. [Typological Studies in Language 18]. Amsterdam — Philadelphia: J. Benjamins, 1988. P. 181-225. Lewis et al. (eds.) 2013 — M. P. Lewis, G. F. Simons, C. D. Fennig (eds.). Ethnologue: Languages of the World. 17th ed. Dallas — Texas: SIL International, 2013. (http://www.ethnologue.com) van Lier 2009 — E. van Lier. Parts of Speech and Dependent Clauses: A Typological Study. [LOT dissertation series 221]. Utrecht: LOT, 2009. van der Voort 1991 — H. van der Voort. Relative clauses in West Green-landic. Master's Thesis. University of Amsterdam, Amsterdam, 1991. Ylikoski 2003 — J. Ylikoski. Defining non-finites: action nominals, converbs and infinitives // SKY Journal of Linguistics 16, 2003. P. 185-237.
