CC BY
144
ФИЛОСОФСИКЕ НАУКИ «ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 1 (75), 2009
УДК 10-058.1(09):316.423.3 М. И. САВРУШЕВА
Омский государственный аграрный университет
ТИП РЕВОЛЮЦИОННОЙ ЛИЧНОСТИ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ___________________________________________
Автор в статье определяет причины появления личностей революционного типа. Впервые выделяются специфические черты революционера на основе теории идеального типа М. Вебера.
Ключевые слова: революционер, разрыв, личность, духовный, разрушение, бунт.
Исследователи новейшей истории неоднократно отмечали, что революции в российском обществе проходили неоднократно, причем во временном отрезке они находятся не так далеко от наших дней, поэтому до сих пор сохраняется возможность революционного взрыва. Эта возможность подготовлена развитием не только России, но и всего мирового сообщества. Начнем с того, что XX век стал свидетелем краха самой большой иллюзии, которая питала человека во все исторические времена. Иллюзия эта — надежда на построение справедливого общества на земле, где не было бы богатых и бедных, где слабый не страдал бы от сильного. Несправедливость порождает по отношению к себе два противоположных полюса: с одной стороны покорность, с другой — бунт и революцию.
Так, О.Н. Смолин утверждает, что в 1990-е гг. прошел не период реформ, как утверждают исследователи, а революция [214, с. 9 — 84]. Если исходить из этого положения, то в обществе должны были появиться носители революционного заряда. Именно в эпоху социальных трансформаций возникают носители такого мировоззрения, которое направлено на изменение общественных устоев, на переоценку ценностей. С точки зрения П.В. Волобуева и В.П. Булдакова, всякая революция — как и любая экстремальная ситуация — обнажает крайние стороны человеческой натуры. Принято считать, что в любом обществе, в любую эпоху количество ненормальных людей составляет приблизительно один процент. Сомнительно, что даже в условиях тотального переворота всей системы ценностей такие люди не могли бы естественно повести за собой массы. Очевидно, дело не в революционных «психах», а в достаточно неопределенной прослойке «полунормальных» или психопатических лиц, приобретающих возможность «заражать» растущий слой социально неприкаянных [1, с. 35]. По сути дела, в 1990-е гг. в результате мировоззренческих трансформаций большая часть населения России ощущала себя в роли социальнонеприкаянных. Несколько иначе расставляют акценты Е. Головаха и Е. Панина. Они рассматривают революционные социопатии не как результат усиления влияния «ненормальных» на «нормальных» граждан, а как временную «ненормальность» нормальных людей в особых обстоятельствах, возникающую и исчезающую вместе с этим обстоятельствами [2, с. 29]. В реальной истории революций, думается, имеют место обе разновидности социопатий.
Состояние нашего общества в 1990-е гг., по мнению большинства исследователей, напоминало состояние России в 1840—1880 гг. Сходная историческая ситуация способствует появлению личностей революционного
типа. Можно выделить три группы причин появления таких личностей. Первая причина, которую условно можно назвать реактивной, заключается в том, что правительство «начинает бить и истязать учащуюся молодежь, сечет революционеров, всячески унижает человеческое достоинство». В 1990-е гг. реактивная причина проявлялась в том, что мы наблюдали кризис однопартийной системы. В наше время в российском социуме наблюдаются разноплановые кризисы от экономического до духовного. Вторая — идеологическая — в стремлении идеологов опередить развитие капитализма. И третья группа — субъективные причины. Первые — «кающиеся дворяне», которые «шли в революцию, чтобы успокоить свою больную совесть»; вторые — «протестующие разночинцы — чтобы отомстить за свои обиды». Но таковых было меньшинство. Третьи — лелеющие юношеские мечты о всеобщем счастье и справедливости, у которых был молодой задор, жажда подвига и готовность на жертву. Таковым было громадное большинство революционеров 70-80-х годов. Такие же мечтатели, мечтающие о перестройке российского социума, появились и в 1980-1990-е гг. Трансформации, которые происходят в нашем обществе сейчас, с некоторыми оговорками, стали причиной появления революционной ситуации и, следовательно, людей революционного типа.
При определении качеств личности подобного типа возможно использование учения немецкого социолога М.Вебера об идеальных типах. Идеальный тип представляет собой заведомое упрощение и идеализацию сложности и многообразия социальных явлений, осуществляемые исследователем в целях систематизации данного ему эмпирического материала и дальнейшего его сопоставления и изучения [6, с. 576]. Какие же черты характеризуют личность революционного типа?
Имеет смысл, на наш взгляд, обратиться к наблюдению А.М. Горького, который различал два типа революционеров: «вечный революционер» и «революционер на время».
««Вечный революционер», воплощая в себе революционное Прометеево начало, является духовным наследником всех идей, двигающих человечество к совершенству, и эти идеи воплощены не только в его разуме, но и в чувствах, даже в области подсознательного... Его идеал — человек, физически сильный, красивый зверь, но эта красота физическая в полной гармонии с духовной мощью и красотой. Человеческое
— это духовное, то, что создано разумом, из разума
— наука, искусство и смутно ощущаемое все большим количеством людей сознание единства их целей, интересов. «Вечный революционер» стремится всеми си-
лами духа своего углубить и расширить это сознание, чтобы оно охватило все человечество, и, расширив и разрушив все, дробящее людей на расы, нации и классы, создало в мире единую семью работников-хозяев, создающих все сокровища и радости жизни для себя [3, с. 202]. Как редко природа и Бог наделяли человечество такими личностями. Именно таким типом революционера, по нашему мнению, можно считать П.А. Кропоткина, который стал революционером во имя идей свободы, справедливости и братства.
В отличие от «вечного революционера» «революционер на время» — человек, с болезненной остротой чувствующий социальные обиды и оскорбления — страдания, наносимые людьми. Он прежде всего обижен за себя, за то, что не талантлив, не силен, за то, что его оскорбляли, даже за то, что некогда он сидел в тюрьме, был в ссылке, влачил тягостное существование эмигранта. Он весь насыщен как губка чувством мести и хочет заплатить сторицею обидевшим его. Идеи, принятые им только в разум, но не вросшие в душу ему, находятся в прямом и непримиримом противоречии с его деяниями, его приемы борьбы с врагом те же самые, что применялись врагами к нему, иных приемов он не вмещает в себе.
Взбунтовавшийся на время раб карающего, мстительного бога, он не чувствует красоты бога милосердия, всепрощения и радости. Он относится к людям, как бездарный ученый к собакам и лягушкам, предназначенными для жестоких научных опытов, с тою, однако, разницей, что и бездарный ученый, мучая животных бесполезно, делает это ради интересов человека, тогда как революционер сего дня далеко не постоянно искренен в своих опытах над людьми.
Люди для него — материал, тем. более удобный, чем. менее он одухотворен.. Если же степень личного и социального самосознания человека возвышается до протеста против чисто внешней, формальной революционности, революционер сегодня, не стесняясь, угрожает протестантам карами, как это делали многие представители очерченного типа. Это — холодный фанатик, аскет, он оскопляет творческую силу революционной идеи. Может быть, его заслуга в том, что, разбудив в человеческой массе древнего жестокого зверя, он этим приблизил смерть звериного начала? Жестокость утомляет и может, наконец, внушить органическое отвращение к ней, а в этом отвращении — ее гибель» [3, с. 202 — 203]. В качестве примера можно привести революционное направление 1860-х гг., возглавляемое с. Г. Нечаевым. Деятельность его кружка, который сам Нечаев предпочитал называть обществом «Народная расправа»,- прекрасный пример того, куда может завести аморальность, возведенная в принцип. В романе Ф.М. Достоевского «Бесы», толчком к написанию которого послужил процесс над нечаевцами, речь идет не столько о членах этого кружка, сколько о праве человека распоряжаться судьбами других людей, о нравственном пределе человеческого самомнения, за которым деятель, возомнивший себя устроителем людского счастья, превращается в сатану, нелюдя.
В период реформ и в наше время проявились революционеры и того, и другого типа.
В наше время, в начале XXI в., сохраняются предпосылки революции, социально-экономические изменения, которые мы наблюдаем в последние два десятилетия. Трансформация всех основ жизнедеятельности привела к росту социальной напряженности внутри российского общества — это факт, не требующий особых доказательств и подтверждающийся любым репрезентативным исследованием. Социальная
напряженность ощущается в повседневной жизни, ежедневно в нашей жизни происходит столкновение с информацией, указывающей на это.
Особого рода революционерами, на наш взгляд, являются представители новой российской молодежной субкультуры. XXI века (наподобие революционной контркультуры 60-70-х годов XIX века в России). По мнению А.Н. Тарасова, ситуация в молодежном мире все больше напоминает этот период российской истории: с одной стороны, «широкие слои» молодежи в результате общественных, экономических и культурных деградационных процессов отброшены на уровень середины XIX века; с другой — существуют небольшие островки «элиты» (дети «высшего общества»); с третьей — формирующаяся разночинная революционная контркультура в интеллектуальном и творческом отношении не только не уступает, но и откровенно превосходит уровень культуры молодежи из «высших слоев» [5, с. 91].
Сами представители этой контркультуры чувствуют отсутствие духовной связи с обществом, в котором. происходит, формирование их личностей. Они прекрасно видят, что существующее общественное устройство не нуждается в них, в их талантах и способностях, не собирается предоставлять им не только такое место в обществе, которое они заслуживают, но даже просто возможность самореализации. Уверенность в необходимости бороться с той культурой, которая не обладает, духовностью и сокровенностью, которая обрекает человека на убогое существование, позволяет представителям новой революционной контркультуры не утрачивать чувства собственного достоинства, не идти на компромисс.
Власть сама создала такую ситуацию, при которой этой молодежи, если она не хочет оскотиниться и утратить свое «я», не остается ничего другого, как идти в революцию. Таким образом, экстремизм является ответом, прежде всего, на государственное насилие. Молодые нигилисты идут на разрыв с традиционной системой ценностей, образования, воспитания, ведут борьбу за индивидуальность и готовы к совершению революции.
В наше время мы подошли к той грани, когда экстремизм на ценностном и идеологическом уровнях способен перерасти в экстремизм, практический. В мировой истории есть немало примеров, когда люди, прибегающие к терроризму, из благих намерений, нарушали не только стабильность общества, но и насаждали атмосферу страха, что приводило в свою очередь к легализации использования диктаторских, силовых методов управления обществом. Перерастание интеллектуальной революции в революцию социальную ведет к использованию «оправданного» терроризма. В таком случае переход через линию есть переход последней черты существования, что ведет не только в другой, лишенный метафизики мир, но в мир иной, где другой (новый, цивилизованный мир) вычеркивается как вид сущего. В итоге, высвобождая в нигилизме бездну ужаса, экстремизм сковывает жизнь холодом небытия. В результате экстремисткой деятельности происходит разрушение прошлого, превращение его в «ничто».
Необходимо различать также экстремизм, осознанный личностью, как некую решимость к действию, и экстремизм, вынужденный. Так, например, к вынужденному экстремизму подталкивают власти прибалтийских государств представителей русскоязычного населения, которые отстаивают честь, достоинство и свое право жить по-человечески. Самое парадоксальное, что революционерами в наше время будут личнос-
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 1 (75), 2009 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСИКЕ НАУКИ «ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 1 (75), 2009
ти с диаметрально противоположными взглядами: и те, кто выступает за реставрацию традиционных советских идеалов, и те, кто выступает против насаждения западной потребительской культуры.
В заключение отметим, что для личности мятежного типа свойственны разрыв духовной связи с обществом, в котором происходит формирование его личности, тотальность распространения нигилистического отношения ко всем, формам, общественной жизни, провозглашение бездуховности и сокровенности отживших принципов существования общества, разрушение прошлого, превращение его в «ничто», сплав добра и зла; упрощение (целостность восприятия мира и себя в этом мире заменяется в нигилисте особого рода идолами: революция, народ и т.д.), разрыв с традиционной системой ценностей, образования, воспитания, борьба за индивидуальность, готовность или реальное проведение революции, бунта.
Библиографический список
1. Волобуев П.В., Булдаков В.П. Октябрьская революция: новые подходы к изучению / П.В. Волобуев., В.П. Булдаков. // Вопросы истории. — 1996. — № 5-6. — с. 27-38.
2. Головаха Е., Панина Н. Патология посттоталитар-ного общества: от психического самодиагноза к анализу специфических социопатий / Е Головаха., Н.Панина //
Философская и социологическая мысль. — Киев, 1993. — № 5. - С. 15-32.
3. Горький А.М. Несвоевременные мысли (из статей, написанных для газеты «Новая жизнь в 1917-1918 годах) / А.М Горький. / Хрестоматия по литературе для средней школы : учеб. пособие для 10-11 кл. / Сост. Аламдарова Э.Н., Безрук Ю.Л., Евдокимова Л.В. и др. — Астрахань : Изд-во Астраханского педагог. ин-та, 1994. — 699 с.
4. Смолин О.Н. Излом: иное было дано? Проблемы революции, демократии и образовательной политики в социально-политическом процессе 90-х годов / О.Н. Смолин — М. : ООО «ИПТК «Логос» ВОС», 2001. — 392 с.
5. Тарасов А.Н. Творчество и революция — строго по Камю / А.Н. Тарасов // Свободная мысль — XXI. — 2004. — № 8 (1546). — С. 88—110.
6. Швырев B.C. Тип идеальный / B.C. Швырев / Российская социологическая энциклопедия / Под общ. ред. академика РАН Г. В. Осипова. — М. : Издат. группа НОРМА-ИНФРА. — М, 1998. — 672 с.
САВРУШЕВА Маргарита Ивановна, старший преподаватель кафедры философии Омского государственного аграрного университета.
Дата поступления статьи в редакцию: 31.10.2008 г.
© Саврушева М.И.
УДК 008 (103) А. Н. ИЛЬИН
Омский государственный педагогический университет
БОРЬБА ИДЕЙ В ИНТЕРПРЕТАЦИИ ЯВЛЕНИЯ МАССОВОЙ КУЛЬТУРЫ
В данной статье массовая культура рассматривается не как гомогенное образование, а как иерархическая система. Вследствие такого представления массовой культуры высказывается идея о неадекватности строго критического отношения к масскульту, получившего широкое распространение в научной литературе. Также в статье анализируется соотношение понятий «масса» и «массовая культура» и обосновывается вывод о том, что массовая культура, несмотря на свое название, не является атрибутом только массы (толпы), но выступает культурным пространством для всего общества в целом.
Ключевые слова: масса, массовая культура, культурное пространство, иерархические системы.
Массовая культура — явление, внутри которого все мы находимся и реализуемся как личности и субъекты своего жизненного пути. И в то же время массовая культура — объект многочисленной критики и нападок. Казалось бы, благодаря всеохватности массовой культуры, от которой, так же как и от общества, убежать нельзя, мы не можем позволить себе критиковать ее, так как тем самым критикуем самих себя. С другой стороны, многие исследователи, позволяющие себе высокомерно относиться к явлениям масскульта, сознательно ограждают себя от последних и считают себя приверженцами чего-то более высокого — например, элитарной культуры.
М. Чегодаева, например, не усматривает в массовой культуре никаких позитивных моментов и связывает ее только с такими тенденциями, как реклама и китч; по ее мнению, массовая культура уничтожает личность и ведет к духовной и интеллектуальной деградации [1]. А. Мелихов указывает на низкое качество продукта массовой культуры, А. Машевский называет последнюю суррогатом, который отвлекает человека от жизни, вместилищем разрушающих мироздание фантомов, заполняющим собой бытие и тем самым мешающим найти что-то действительно ценное; Д. Датешидзе обвиняет массовую культуру в коммерциализации (ей свойственна ориентация
