CC BY-NC-ND
52
Е.В. Халтрин-Халтурина
«ТИНТЕРНСКОЕ АББАТСТВО» У. ВОРДСВОРТА: КОНТЕКСТ И КОМПОЗИЦИЯ
В «Тинтернском аббатстве» (1798) впервые воплотились характерные вордсвортовские приемы композиции - приемы, которые поэт позже применил при создании центрального произведения своего канона - поэмы «Прелюдия, или Становление сознания поэта» (1799-1839). Не случайно «Прелюдию» иногда называют «Тинтернским аббатством», разросшимся до размеров эпоса1. В «Тинтернском аббатстве» Вордсворт изображает развитие человеческого сознания как последовательность смены нескольких внутренних «я», каждому из которых соответствует свое видение мира, свой внутренний пейзаж.
Ключевые слова: У. Вордсворт, английский романтизм, поэтика композиции, биография души.
Самым популярным сочинением Уильяма Вордсворта из сборника «Лирические баллады и другие стихотворения» 1798 г., ознаменовавшего начало эпохи расцвета романтизма в Англии, считается «Тинтернское аббатство»2. Стихотворение было напечатано под одной обложкой с другими произведениями Вордсворта («Нас семеро», «Тёрн», «Слабоумный мальчик» и др.) и Колриджа («Сказание о старом мореходе», «Соловей: стихотворение-беседа» и пр.) и завершало сборник.
«Тинтернское аббатство» не является балладой. Оно написано белым стихом и своей организацией напоминает оды Горация: каждой строфе здесь противопоставляется следующая, антиномичная ей по содержанию. Тем не менее Вордсворт не хотел однозначно причислять «Тинтернское аббатство» к одическому жанру. Во втором, расширенном, издании «Лирических баллад» 1800 г. поэт счел нужным разместить следующее примечание: «Не осмелюсь назвать
© Халтрин-Халтурина Е.В., 2010
сие произведение одой, хотя оно было написано с надеждой на то, что особым чередованием строф и лирической торжественностью стиха оно напомнит читателю характерные образцы этого рода поэзии».
Сегодня, с дистанции в два столетия, легче говорить о жанровой принадлежности «Тинтернского аббатства»: оно явилось одним из первых образцов романтической лиро-эпической поэзии. В настоящей статье мы показываем на конкретном примере, как
проходило формирование такой поэзии в Англии.
* * *
Вордсворт заинтересовался руинами Тинтернского аббатства не случайно. За несколько лет до него, в 1770-1790-х гг., эти места посещали такие писатели предромантической эпохи, как Томас Грей, Уильям Гилпин, Анна Радклифф. Все они публиковали путевые заметки, способствуя популяризации «окраинных» местечек Великобритании и прививая соотечественникам вкус к так называемым «живописным» (picturesque) пейзажам - корявым деревьям, пещерам, шахтам, карьерам, каменоломням, углевыжигающим и плавильным печам, руинам, - которых было немало на территории страны.
В 1790-е гг. живописные путешествия по Великобритании стали модными. В связи с беспокойной обстановкой в Европе не каждый англичанин рисковал отправиться в так называемое «большое турне» (grand tour), чтобы полюбоваться возвышенными видами Альп и прекрасными долинами Италии. Поездки по Великобритании стали считаться своеобразной заменой образовательному европейскому путешествию. Так появилось более скромное «домашнее турне» (domestic tour)3, в программу которого входило посещение английского Озерного края (на границе с Шотландией), горного района Сноудония (на севере Уэльса) и Тинтерн-ского аббатства (на реке Уай в графстве Монмутшир в части Уэльса, граничащей с Англией).
Свидетельств о популярности «домашнего турне» и об интересе к Тинтернскому аббатству достаточно много. Для иллюстрации процитируем одно из них. В мае 1798 г. в «Новом ежемесячном журнале» была опубликована заметка Джона Телуолла, который писал: «О чарующем впечатлении, которое производит река Уай, в наше время хорошо известно поклонникам живописного. Эти места прославились благодаря описаниям Гилпина; интерес к ним подогревали создатели поэзии и прозы, картин, рисунков и литографий, пока наконец приятность сих мест не стала предметом всеобщих разговоров. Слава реки Уай такова, что поездка к ней стала
составлять неотъемлемую часть образования каждого, кто хочет слыть человеком элегантным, имеющим чувство стиля и хороший вкус»4.
Изображения Тинтернского аббатства, упомянутые Телуоллом, продавались путешественникам прямо на месте, как сегодня продают открытки и календарики5. Среди художников, проявлявших интерес к знаменитым руинам, был У. Тёрнер, посвятивший им цикл акварелей 1794 г. О популярности художественных репродукций с видом этой местности - в том числе прозрачных, для наклеивания на стекла окон - можно судить, в частности, по роману Джейн Остен «Мэнсфилд-парк» (опубл. 1814). В 16-й главе героиня романа Фанни Прайс украсила окно своей комнаты тремя модными пейзажами, по краям разместив «Пещеру в Италии» и «Озерный край в лунном свете», а в центре - вид на Тинтерн-ское аббатство.
Тинтерн - место с очень богатой историей. Когда эта территория была частью Римской империи, здесь была воздвигнута крепость. В Средние века территория принадлежала валлийцам. В XII в. потомок одного из приближенных Вильгельма Завоевателя основал в местечке Тинтерн аббатство для монахов Цистерни-анского ордена. Насельники-бернардинцы прибыли из французского аббатства Сито и развернули здесь архитектурное строительство, продолжавшееся несколько столетий. На протяжении 400 лет монахи занимались садоустроительством и развитием сельского хозяйства. Потом наступило время разрухи: после разрыва Генриха VIII с папством и церковной реформы 1534 г., в результате которой король стал считаться главой англиканской церкви и монастырские земли передавались во владение короны, монастыри на территории Великобритании были упразднены и разорены. Не миновала эта участь и Тинтернское аббатство. Когда в конце XVIII в., отдавая дань моде, англичане потянулись к монастырям, их взору предстали не стройные архитектурные ансамбли, а остатки готических построек, заросшие буйной растительностью6.
В молодости Уильям Вордсворт посещал Тинтернское аббатство дважды. Впервые - летом 1793 г. Тогда поэт много путешествовал в поисках заработка, чтобы с деньгами вернуться во Францию, где он оставил свою гражданскую жену Аннет Валлон, ждавшую от него ребенка. Но вследствие разразившейся войны сообщение между Англией и Францией прекратилось, и его планам не дано было осуществиться. То был невеселый период в жизни поэта. Второй раз Вордсворт увидел Тинтерн в июле 1798 г. До сих пор не воссоединившийся с Аннет и с дочерью Каролиной, поэт считал себя человеком много пережившим и бывалым. Ему было 28 лет,
и на его попечении находилась младшая сестра Дороти. Родителей они потеряли еще в детстве и теперь в основном полагались на помощь друг друга. Считая себя в ответе за сестру, Вордсворт решил приобщить ее и к «домашнему турне». Тем более что тогда они гостили в графстве Сомерсет (где жил Колридж), откуда до Тинтерна было рукой подать. Время тоже выдалось удобное: рукопись сборника «Лирические баллады» была закончена, сдана в издательство, и можно было позволить себе небольшой отдых. Путешествие пешком туда и обратно заняло у брата и сестры около пяти дней. На обратном пути Уильям Вордсворт экспромтом сложил стихи об увиденном и тут же отдал их печатнику для присоединения к рукописи «Лирических баллад», уже ушедшую в набор, - вот почему в сборнике эти стихи оказались последними. Вордсворт никогда их не дорабатывал - исключительно редкий случай в его практике.
Для Дороти это была первая встреча с Тинтернским аббатством. Она была младше Уильяма всего на один год, но казалась ему совсем неопытной и юной. В своих поэтических строках Вордсворт решил сравнить два жизнеощущения: присущее молодому, восторженному созданию (каким он сам был раньше и какой остается Дороти) и присущее помудревшему, рассудительному человеку (нынешнее «я» Вордсворта). И все это поэт описал, созерцая известный пейзаж.
* * *
Теперь обратим внимание на то, как у Вордсворта изображено аббатство и как построено стихотворение.
Сразу бросается в глаза, что поэт, хорошо знакомый с историей Тинтернского аббатства, избегает о ней говорить. Он не пытается поведать какое-либо предание или представить взору то, на чем обычно останавливали взгляд художники. Он смотрит поверх пейзажа: «мимо» готических арок, утонувших в пышной листве и оттого потерявших былое величие. Вордсворт отводит взгляд от камней, плюща, руин. Красноречиво название стихотворения, в котором поэт прямо сообщает, что поднимается над аббатством: «Строки, написанные с возвышения в несколько миль над Тин-тернским аббатством, при повторном посещении долины реки Уай 13 июля 1798 г.» («Lines Composed a Few Miles above Tintern Abbey, on Revisiting the Banks of the Wye during a Tour, July 13, 1798»). Вордсворт поднимается над всей долиной в буквальном смысле: он взбирается на близлежащие холмы. Вместе с тем поэт оказывается «над» Тинтернским аббатством и иносказательно: он поднимается над эмпирическим знанием, отдаляется от окружающих его реалий - и возносится мыслями в иные сферы.
Первое движение в «Тинтернском аббатстве» - это переход от внешнего пейзажа к внутреннему. Осуществляется он постепенно. Сначала поэт рассматривает холмы, круто уходящие в небо, и островки старых монастырских фруктовых садов, разбросанные по долине. Здесь ненавязчиво вводится мысль о том, что не все реально существующее может быть заметно глазу. Так, во всех садах ветви деревьев обильно усыпаны фруктами. Но издали они не видны: зелень еще не поспевшего урожая сливается с зеленью богатой июльской листвы. Размышляя, поэт переводит взор на живые изгороди и следит за динамичным узором их переплетений до тех пор, пока те «становятся уже не изгородями, а путающимися зелеными линиями выходящей из всяких границ зелени» («I see / These hedge-rows, hardly hedge-rows, little lines / Of sportive wood run wild», lines 14-16). Живые изгороди, теряющие форму и в дали превращающиеся в стилизованные линии, являют собой границу внешнего и внутреннего пейзажей, о чем в литературоведении уже говорил Мак Фарлэнд7. Эта мысль станет понятной, если прочесть указанные строки сразу на двух уровнях: буквальном (живые изгороди ведут себя необузданно, разрастаются, путаются и т. д.) и переносном (размываясь и теряя осязаемость, линии уводят мысль в иные сферы, за пределы представшего глазам пейзажа).
Мак Фарлэнд остановил внимание на этом первом движении мысли в «Тинтернском аббатстве». Мы же пойдем и дальше: выявим особенности открывшихся поэту видений.
«Тинтернское аббатство» представляет собой упорядоченную смену внутренних пейзажей, динамику которой можно описать лаконично: от фантазии к воображению. Это второе движение в стихотворении.
«Фантазия» и «воображение» - вордсвортовские термины более позднего происхождения: он дал им определение через 8 лет после первого издания «Лирических баллад», в 1807 г., в предисловии к своему «Собранию поэзии в двух томах». Суть определений сводится к следующему: воображение преображает и возвеличивает мир в глазах человека, не искажая сути изображаемого, а фантазия уводит в мир иллюзий и фикций. Говоря о вордсвортовской поэзии 1798 г., мы вправе опираться на эти понятия, поскольку в то время поэт много о них размышлял. Но теоретических формулировок он предлагать не решался. Тогда он полагался лишь на язык художественных образов.
Первый внутренний пейзаж, представленный Вордсвортом, напоминает сказочно-пасторальную (т. е. фантазийную) полудрему. Вордсворт называет «пасторальными» фермы, расположенные в долине. Он видит колечки дыма, поднимающиеся над лесистыми
берегами реки Уай, и придумывает для них изысканное объяснение. Якобы в лесу разжигают костры безвестные пустынники и романтичные «бродячие обитатели» (т. е. цыгане). Земляки Вордсворта могли по достоинству оценить его изобретательность: настоящее происхождение колец дыма было общеизвестно и очень прозаично. Берега реки Уай славились производством древесного угля. В свое время Уильям Гилпин, описавший эти места в знаменитых «Наблюдениях на реке Уай», привлек внимание к дыму, поднимающемуся от углевыжигательных печей8. Вордс-вортовское изображение окрестностей Тинтернского аббатства, где реалии подменены красивым вымыслом, звучит на этом фоне оригинально. Его описание колечек дыма предвосхищает пассажи из «Прелюдии», посвященные фантазии. Среди них - чудесное объяснение ослепительного блеска, исходящего от лесного водопада (Bk. VI, lines 592-616) и пасторальные картины Грасмирской ярмарки у подножия холма Хелвеллин в Озерном крае (Bk. VIII, lines 1-69).
Отдав дань дивным мечтаниям, Вордсворт переходит ко внутренним пейзажам другого толка. Это «мысленные картины», оставшиеся в памяти поэта от первого посещения Тинтернского аббатства, картины, которые герой, находясь в неприветливом городе, часто воскрешал в памяти, всякий раз переживая новую встречу с Тинтерном. Воспоминания производили на него двойной эффект: Вордсворт забывал о будничных неурядицах и отдыхал душой (lines 30-31), и в то же время он ощущал, что становится более восприимчивым по отношению к окружавшей его городской действительности, делаясь милосерднее и прозорливее (lines 36-49). В предисловии ко второму изданию «Лирических баллад» Вордс-ворт назовет это особое ощущение «припоминанием ярких моментов прошлого в состоянии покоя», которому и должна - по его мысли - посвящаться поэзия.
Свыкнувшись с мысленными образами Тинтернского аббатства, поэт, возвращаясь на берега реки Уай, испытывает странное чувство: ему кажется, что реальный пейзаж создан по образу и подобию его мыслей, а не наоборот. Поэт говорит, что «его мысленная картина оживает снова» («The picture of the mind revives again», line 61). Происходит характерное для поэзии Вордсворта наслоение внутреннего пейзажа на внешний, что расширяет его выразительные возможности. Поэт мысленно соединяет прошлое с настоящим и с предвидением будущего, пытаясь ощутить полноту времени. Он узнает в сестре те движения души, которые были присущи его прошлому «я» и в строках 65-111 размышляет о становлении человеческого сознания.
В этом пассаже Вордсворт выделяет три этапа личностного развития. В ранней юности человек обнаруживает живость и восторженность своей души: при встрече с любыми объектами земного мира он испытывает «щенячье ликование» (букв.: «радостные звериные движения», «glad animal movements», line 74), которое позже перерастает в особую любовь, роднящую молодую душу с явлениями природы. Молодой человек оказывается способен принимать за наивысшее выражение внутренних переживаний каскады водопадов, а в красках, формах, ароматах природы угадывать воплощение своих желаний и аппетитов (lines 76-80). По Вордсворту, эта идентификация внутренних аппетитов с внешними формами -второй этап развития личности, который он уже оставил позади. Вордсворт сожалеет, что с возрастом он утратил способность живо откликаться на все, происходящее в природе. Но утрата возмещена иным даром (третий этап развития личности): умением любить людей, внимать «тихой, печальной музыке человечности» («The still, sad music of humanity», line 91 - одна из крылатых вордсвор-товских фраз). В сознании поэта происходит переоценка ценностей. Природа, оставаясь его водительницей, оказывается существенно потеснена: все, что мы видим, говорит Вордсворт, только наполовину ее творение, а наполовину - творение души созерцающего:
Therefore am I still
A lover of the meadows and the woods And mountains, and of all that we behold From this green earth, of all the mighty world Of eye and ear (both what they half-create And what perceive) <...>
(lines 103-112)
Потому-то
Я до сих пор люблю леса, луга И горы - все, что на земле зеленой Мы видеть можем; весь могучий мир Ушей и глаз - все, что они приметят И полусоздадут <...>
(Пер. В. Рогова)9
Отвлеченная любовь к природе сменяется в «Тинтернском аббатстве» любовью конкретной, испытываемой к определенному родному человеку - третье движение в стихотворении. Этот поворот совершается здесь в пределах нескольких строк (а в поэме
«Прелюдия» он займет всю 8-ю книгу: «От любви к природе до любви к человеку»). Поэт возвращается из области мечтаний, но снова его взгляд скользит мимо аббатства. Брат обращает взор к находящейся рядом сестре, по-детски живо любующейся тин-тернской панорамой. Он узнает в ней прекрасные порывы, которые были знакомы и ему. Он чувствует родство душ с сестрою и предсказывает, что когда-нибудь Дороти тоже откроет для себя Тин-тернское аббатство с иной стороны - как мысленную, одухотворенную картину, окрашенную «более святой любовью» («holier love», line 156), чем любовь к природе. Она полюбит эту местность еще за то, что здесь общалась со своим братом. Образы природы будут тем милее ее душе, чем крепче связаны они с памятью о дорогих людях.
Так в «Тинтернском аббатстве» видения поэта-героя тянутся непрерывной чередой: зарисовки с натуры, прихотливые мечтания (богатые фантазией) и светлые внутренние пейзажи (исполненные воображения) плавно перерастают из одного в другое. Столь же плавно, утверждает Вордсворт, развивается человек, переходя от старого «я» к новому.
* * *
Нельзя сказать, что мысль о постепенности и плавности душевного развития, присущая Вордсворту, никем не оспаривалась. Она родилась в полемике с Колриджем: «Тинтернское аббатство» является ответом Вордсворта на «Полуночный мороз» Колриджа (написано в феврале 1798 г., но не вошло в состав сборника «Лирические баллады»)10. Перекличка между стихотворениями хорошо заметна на уровне композиции, хотя выводы в обоих случаях сделаны разные.
«Тинтернское аббатство» открывается и завершается описанием долины Тинтерн. «Полуночный мороз» начинается и заканчивается описанием зимнего холода, сковывающего движение и навевающего сон. В промежутке между описаниями оба поэта временно забывают о действительности, погружаясь в воспоминания о детстве и ранней юности и рассуждая о различных периодах человеческой жизни. Ведущей темой у обоих является беспокойство по поводу мельчающего таланта, потери некой детской гениальности, которая выражается в обостренном восприятии природы и угасает с возрастом.
Колридж вспоминает грезы, посетившие его в разные периоды жизни. Поэт подчеркивает, как сильно различаются образы, рождающиеся в детском и зрелом сознании - даже у одного и того же человека. У Вордсворта все происходит иначе. Став взрослым, Вордсворт заново переживает детские впечатления, переосмысли-
вает их - и младенческие радости превращаются в радости взрослого. Там, где Колридж подчеркивал разобщенность моментов прошлого и настоящего, невозможность достижения абсолютного понимания между двумя разными людьми (между его спящим маленьким сыном и собою), Вордсворт нашел преемственность (между своими прежними и настоящим «я», между жизневосприя-тием сестры и своим восприятием мира).
Делая упор на сродности детского и взрослого «я», Вордсворт получает возможность как бы одновременно обладать двумя разными сознаниями. Позже, в автобиографической «Прелюдии», Вордсворт заметит: «Кажется, / Я совмещаю сразу два самобытия: свое / И другого человека» («I seem / Two consciousnesses - conscious of myself, / And of some other being», Bk. II, lines 27-33). Так уже в 1798 г. Вордсворт стал создавать «слои времени»11. В каждом из этих слоев имеется психологический портрет поэта (или одного из его лирических героев), увиденный в новом ракурсе. Начиная с «Тинтернского аббатства» всякое достаточно объемное лирическое и лиро-эпическое произведение Вордсворта являет собой некое художественное подобие пространственно-временной голограммы, отображающей развитие внутреннего человеческого «я». Примечательно, что в поэзии Вордсворта практически нет граней между поэтом, лирическим героем и лирическим «я» стихотворения. Эти и другие ипостаси поэта всегда сосуществовали в одном лице, что ему позволяло использовать множество ракурсов в применении к одному и тому же пейзажу и определять свой стиль изложения как «спокойный поток самозабытия» («the quiet stream of self-forgetfulness», «The Prelude» 1850, Book IV, lines 296-297)12.
Совмещение множества внутренних, психологических пейзажей было излюбленным предметом изображения Вордсворта. В англоязычной литературе он стал в этом отношении первопроходцем и заложил основы романтической лиро-эпической поэзии, которой позже вдохновлялись Шелли, Байрон и Китс. Не случайно многие английские лиро-эпические произведения романтической эпохи строятся вокруг внутренних пейзажей - причем не хаотического их собрания, а упорядоченных серий, что наглядно проявилось уже в «Тинтернском аббатстве».
Примечания
1 См., напр.: Wordsworth J. and S. Gill. The Two-Part Prelude of 1798-1799 // Journal of English and German Philology. 1973. No. 72. P. 518; Stelzig Eu.L. All
Shades of Consciousness: Wordsworth4s Poetry and the Self in Time. The Hague and Paris: Mouton, 1975. P. 82.
Ссылки на «Тинтернское аббатство» и «Прелюдию» (ред. 1850 г.) даются с указанием номеров строк в первом случае и номеров книги и строк - во втором. Выдержки из соответствующих текстов воспроизводятся по изданиям: Wordsworth W. Lines Written a Few Miles above Tintern Abbey... // Romanticism: An anthology / Ed. by Duncan Wu. 2d ed. Oxford, 1998. P. 265-269 ("Blackwell anthologies" Series); Wordsworth W. The Prelude: 1799, 1805, 1850 / Ed. J. Wordsworth, M.H. Abrams, S. Gill. N.Y., 1979. ("A Norton Critical Edition" Series). Переводы, если это специально не оговорено, мои. - Е. Х.-Х. Об этом см., напр.: Nicolson M.H. Mountain Gloom and Mountain Glory: The Development of the Aesthetics of the Infinite. N.Y.: The Norton Library, 1959; Andrews M. The Search for the Picturesque: Landscape, Aesthetics, and Tourism in Britain, 1760-1800. Stanford: Stanford Univ. Press, 1989; Trott N. The Picturesque, the Beautiful and the Sublime // A Companion to Romanticism / Ed. D. Wu. Oxford; Malden: Blackwell Publishers, 1999. P. 74-75; Kennedy D. Wordsworth, Turner and the Power of Tintern Abbey // Wordsworth Circle. 2002. No. 33:2. P. 79-83.
Цит. по: Woof R. Treasures of the Wordsworth Trust. Grasmere: The Wordsworth Trust, 2005. P. 46.
См., напр.: Spence K. Blue Guide: Cathedrals and Abbeys of England and Wales. London: Benn, 1984. P. 311; Rosenthal M. British Landscape Painting. Oxford: Phaidon, 1982. P. 50.
В наше время руины снова преобразились: в целях охраны памятники от растительности очищены, их разрушенные стены оголены.
McFarland Th. Wordsworth's Hedgerows: The Infrastructure of the Longer Romantic Lyric // The Age of William Wordsworth: Critical Essays on the Romantic Tradition / Ed. by K.R. Johnston and G.W. Ruoff. L.: Rutgers Univ. Press, 1987. P. 254-256.
Gilpin W. Observations on the River Wye, 1782 // Romanticism: An anthology. P. 265-266 ft.
Вордсворт У. Избранная лирика / Сост. и вступ. ст. Е.П. Зыковой. М.: Радуга, 2001. С. 219.
О творческом диалоге поэтов написано много. Назовем монографию, наиболее полно освещающую обсуждаемый вопрос: Magnuson P. Coleridge and Wordsworth: A Lyrical Dialogue. Princeton: Princeton Univ. Press, 1988. P. 139176.
11 Выражение использовано Дж. Дэвисом: Davis J. The "Spots of Time": Wordsworth's Poetic Debt to Coleridge // Colby Quarterly (Waterville, ME). 1992. No. 28:2. P. 83.
12 Критики XX в., как бы ориентируясь на термин «поток сознания», стали ретроспективно говорить о «потоке мышления» в «Прелюдии» («the stream of the mind»). См.: Onorato R.J. The Fiction of the Self [1971] // William Wordsworth:
10
The Prelude (Modern Critical Interpretations) / Ed. H. Bloom. N.Y., 1986. P. 113. В связи с этим отметим, что многие современные исследователи, интересующиеся историей литературы «потока сознания», называют «Прелюдию» У.Вордсворта «первой модернистской поэмой». См., напр.: Wordsworth W. The Prelude: The Four Texts (1798, 1799, 1805, 1850) / Ed., pref., comment. J. Wordsworth. L.; N.Y.: Penguin classics, 1995; Newey V. "Hyperion", "The Fall of Hyperion", and Keats's epic ambitions // The Cambridge companion to Keats / Ed. S.J. Wolfson. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 2001. P. 69.
