CC BY
9ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ПРАВА
И ГОСУДАРСТВА ИСТОРИЯ УЧЕНИЙ О ПРАВЕ И ГОСУДАРСТВЕ
Научная статья УДК 34
ТЕОРИЯ УПРАВЛЕНИЯ В ПОСТКЛАССИЧЕСКОЙ ЮРИСПРУДЕНЦИИ
Илья Львович ЧЕСТНОВ1, Арсений Ильич ЧЕСТНОВ2
1 Санкт-Петербургский юридический институт (филиал) Университета прокуратуры Российской Федерации, Санкт-Петербург, Россия, [email protected]
2 Российский государственный гидрометеорологический университет, Санкт-Петербург, Россия, [email protected]
Аннотация. В статье обсуждаются проблемы теории и практики управления. Основное внимание уделяется правовым аспектам управления. Авторы показывают трансформацию теории управления от классической модели к постклассической. Показаны принципы постклассической теории управления. Предлагается делиберативная юридическая концепция теории управления как наиболее адекватная постсовременности.
Ключевые слова: теория управления, постклассическая теория права, делиберативная теория управления
Для цитирования: Честнов И. Л., Честнов А. И. Теория управления в постклассической юриспруденции // Криминалистъ. 2022. № 3 (40). С. 133—137.
Original article
MANAGEMENT THEORY IN POST CLASSICAL JURISPRUDENCE Ilya L. CHESTNOV1, Arsenii I. CHESTNOV2
1 St. Petersburg Law Institute (branch) of the University of prosecutor's office of the Russian Federation, St. Petersburg, Russia, [email protected]
2 Russian State Hydrometeorological University, St. Petersburg, Russia, [email protected]
© Честнов И. Л., Честнов А. И., 2022
Abstract. The article deals with the problems of theory and practice of management. Main focus is on legal aspects. The authors show the transformation of the management theory from classical model to postclassical one. Presented are the main principles of post classical management theory. A deliberative legal concept of management theory is proposed as the most adequate to postmodernity.
Keywords: management theory, post classical theory of law, deliberative theory of management
For citation: Chestnov I. L., Chestnov A. I. Management theory in post classical jurisprudence. Criminalist. 2022;3(40):133-137. (In Russ.).
Сегодня невозможно найти сферу человеческой жизнедеятельности, включая приватную, которая не была бы в той или иной степени затронута управлением, в том числе государственным. Начиная с XVIII века, как показал в своих исследованиях биополитики М. Фуко, государство («правительственная практика», в его терминологии) пытается рационализировать «здоровье, гигиену, рождаемость, продолжительность жизни, потомство... Мы знаем, какое все возрастающее место занимают эти проблемы начиная с XIX в. и какие политические и экономические цели они конституируют по сей день» [1, с. 405]. Очевидно, что юриспруденция как практика и юридическая наука как теория не могут быть исключением. Криминалистические методики, управление предупреждением или сдерживанием преступности, организация деятельности любого государственного органа, включая органы прокуратуры, не могут обойтись без знаний о содержании и формах управления. Правовое регулирование, или правовую политику, можно рассматривать как разновидность управленческой деятельности, и это позволяет с иных позиций взглянуть на традиционный для юридической науки институт — объект исследования юриспруденции1.
Однако в современных условиях приходится констатировать, что изменения, происходящие в социальном мире, включая трансформации в научном познании, вынуждают пересмотреть традиционные,
1 Не случайно один из наиболее цитируемых сегодня американских философов права С. Шапиро разрабатывает свою теорию «эксклюзивного правового позитивизма», или теорию законности, как концепцию планирования. Планирование, очевидно, является моментом управления. — Шапиро С. Законность / пер. с англ. С. Коваль ; под науч. ред. А. Павлова. М., 2021. 720 с. (Философия права).
классические представления о социальном управлении и, как следствие, о правовом регулировании, основаниях правовой политики и других институтах права (преимущественно — публичного). Кибернетическая модель, популярная в середине XX века, или модель «черного ящика», в настоящее время оказалась неадекватной, прежде всего из-за непредсказуемости и неоднозначности оценки отдаленных последствий социальных изменений. Поэтому целенаправленное управление как воздействие субъекта на объект нуждается в пересмотре. В результате в начале XXI века со всей остротой перед человечеством встает проблема управляемости. Как отмечает Л. В. Сморгунов, проблема эта была вызвана в 1980-е годы «избыточной государственной ответственностью за реализацию многообразных социальных задач (кризис государства всеобщего благосостояния)», затем — «как реакция на неолиберальную политику монетаризма и кризис самоорганизации на основе рыночной свободы». [2, с. 3]. Рост неопределенности, вызванный не только процессом глобализации, но и общим трендом эволюции - сложностью (о чем будет сказано ниже), вынуждает постоянно пересматривать основные положения теории управления.
Таким образом, теория и практика управления вообще и делами общества (или государственного управления) в частности, включая теорию и практику управления в сфере права, в конце ХХ—начале ХХI века проходит путь от классической (кибернетической) модели целенаправленного воздействия субъекта на объект с целью перевода его в желаемое состояние до неклассической или постклассической — государственному менеджменту, основанному на идее синер-гетической сомоорганизации, и управлению
сложностпыми процессами и явлениями.
Именно последнее и станет предметом исследования в настоящей статье.
Основные положения постклассической философии (прежде всего — методологии), принимающей идею сложности и неопределенности, которые в современных условиях нельзя не учитывать применительно к теории управления, сводятся к следующим.
1. Учет онтологической и гносеологической неопределенности, выражающейся, в частности, в непредсказуемости отдаленных последствий управленческих решений, особенно сложен. «К несчастью — или к счастью, — пишет французский философ Э. Морен, — вся вселенная в целом представляет собой коктейль из порядка, беспорядка и организации. Мы находимся во вселенной, из которой не можем исключить риск, неопределенность и беспорядок. Мы должны жить и иметь дело с беспорядком... Во вселенной чистого порядка не было бы ни инноваций, ни творения, ни эволюции. Не было бы ни жизни, ни человеческого существования. Но ни одно существование не было бы возможным в чистом беспорядке, ибо не было бы никакого элемента стабильности, на котором можно основать организацию» [3, с. 179 — 180]. С точки зрения синергетики, процесс управления может быть описан как равновесный процесс, который практически всегда проходит точку бифуркации, из которой следует этап неравновесия, непредсказуемости поведения системы. Именно эти точки, или переломные моменты, вынуждают нас «жить с неопределенностью, а не делать то, чему нас учили в течение тысячелетий, и не стремиться любыми способами избегать ее. Конечно же, хорошо иметь определенность, но очень плохо, если это ложная определенность» [3, с. 239].
2. Взаимодополнительность по принципу ко-эволюции субъекта и объекта управления, ментального (психического) и природного (физического, биологического и т. д.) в содержании процесса управления. «Раньше считалось, — заявляет Э. Морен, — что мы обладаем определенным объективным знанием, поскольку исключили наблюдателя как просто контингентный элемент. Однако мы знаем, что мы воспринимаем реаль-
ность — или то, что мы воспринимаем и называем реальностью, — только благодаря ментальным структурам и паттернам, позволяющим нам организовывать наш опыт во временных и пространственных терминах. Мы действовали так, будто внешний мир существует сам по себе и будто наши знания о нем составляют его точный фотографический образ. Но такой способ мышления становится совершенно несостоятельным, как только мы понимаем, что все знания — это перевод и реконструкция» [3, с. 226]. Выдающийся английский социолог Э. Гидденс утверждает, что деятельность «нельзя рассматривать как простую комбинацию „действий": последние возникают лишь благодаря дискурсивному моменту внимания к потоку пережитого опыта. Кроме того, она не может обсуждаться в отрыве от человека, его посредничества и связи с окружающим миром и гармоничности действующей „самости"» [4, с. 41]. В изучении управления, таким образом, необходимо постоянно соотносить позицию акторов (участников этого процесса) с позицией «внешнего наблюдателя» на объект и результат управленческой деятельности.
3. Процессуальность, включающая структурность (структуральность, по Э. Гидденсу) управления. «Дуальность» (но не дуализм) субъектов деятельности и структуры — одно из наиболее важных положений социальной философии Э. Гидденса. «Социальные системы, обладающие структуральными свойствами. существуют в виде воспроизводимых в пространстве и времени ситуативных действий субъектов деятельности. Анализ структурации социальных систем предполагает изучение способов производства и воспроизводства этих систем — основывающихся на осмысленных действиях акторов, занимающих по отношению друг к другу определенные позиции и использующих правила и ресурсы в разнообразных контекстах деятельности — в процессе взаимодействия» [4, с. 69 — 70]. Соединяется структура и процесс, как полагает Э. Гидденс, в опыте. [4, с. 306] Управление, следовательно, нельзя рассматривать как структуру, но необходимо изучать как процесс воспроизводства системы (в нашем случае — правовой системы).
4. Рекурсивность процесса управления, когда исходные начала преобразуются в результат, который влияет на возобновление процесса управления, приводящего к новым результатам. В результате происходит постоянное перестраивание субъекта и объекта, а также среды (контекста) управления. «В любой момент рекурсивный процесс, — пишет Э. Морен, — это процесс, где продукты и следствия являются одновременно причинами и производителями того, что их производит. Мы как индивиды являемся продуктами процесса воспроизводства, который предшествует нам. Но как только мы произведены, мы становимся производителями процесса, который будет продолжаться. Эта идея обоснована и социологически. Общество производится взаимодействиями между индивидами, но общество, как только оно произведено, питается индивидами и производит их. Если бы не было ни общества, ни его культуры, ни языка, ни приобретенных знаний, мы не были бы человеческими индивидами. Другими словами, индивиды производят общество, которое производит индивидов. Мы являемся, одновременно, продуктом и производителями. Следовательно, рекурсивная идея — это идея, покончившая с линейной идеей причины и следствия, продукта/производителя или структуры/сверхструктуры, ибо все, что является продуктом, возвращается к тому, что производит его в цикле, который сам является само — конститутивным, само — организующимся и само — производящимся» [3, с. 162].
5. Контекстуальность, релятивность и конструируемость процесса управления. Процесс управления всегда протекает в определенном историческом и социокультурном контексте, без учета которого невозможно определить его — управления — цели и оценить результаты. Контекст одновременно задает релятивность управления, его отнесенность к условиям места и времени, к среде управленческой системы. Конструируемость управления означает, что оно не есть некая данность, а постоянно воспроизводимый, конструируемый и переконструируемый процесс. При этом признание контекстуальности, релятивности и конструируемости управления не означает
его полной произвольности. Контекст сам по себе задает ограничения такого «произвола», как и ресурсы, имеющиеся в распоряжении субъекта. Структурные и объектные ограничения невозможно «отменить», хотя структура не только ограничивает, но и создает возможности. Поэтому уместно заявление Э. Морена: «Лично я ко-конструктивист, а это значит, что я думаю, что мы конструируем наше восприятие мира, но с помощью самого мира, как бы дающего нам в долг» [3, с. 226].
Все эти моменты, несомненно, необходимо учитывать как в практике, в процессе управления, так и в соответствующей юридической теории, преимущественно публичного права. Главным из очерченных моментов представляется принцип неопределенности, который приходит на смену наивному оптимизму эпохи Просвещения.
В настоящее время стало очевидно, что невозможно предсказать отдаленные последствия любого социального преобразования, его побочные результаты, по причине отсутствия позиции абсолютного наблюдателя, обладающего всей полнотой знаний, необходимых для принятия оптимального решения. Более того, сама реальность характеризуется сложностью, стохастичностью, имманентной непредсказуемостью (по крайней мере, в более или менее отдаленной перспективе). Поэтому приходится довольствоваться малым — си-туативностью в управленческой практике. Лучше не навредить скоропалительными решениями, чем принимать их с высокой степенью риска.
С другой стороны, несомненно, в любом обществе существует система ценностей — господствующих на данном этапе его эволюции приоритетов, выражающихся, в том числе, в принципах права. Именно они выступают основным критерием обоснования и легитимации принимаемых решений в области государственного управления. Так, ценность жизни и здоровья личности в западных обществах является более важной ценностью, по сравнению с показателями экономического развития, поэтому меры, направленные на предотвращение пандемии, включающие жесткий локдаун, признаются оправданными в глазах общественного мнения. Однако не
исключено, что приоритет ценностей может измениться, что приведет к трансформации управления в данной сфере.
Принципиально важно, что в постсовременном информационном обществе изменяются методы государственного управления: от прямого насилия к воздействию на умы (о чем писал М. Фуко применительно к дисциплинарному социуму) и далее — к воздействию на ценности, потребности и интересы населения (по сути, их конструирование) через сетевые механизмы консъюмеризации. Изучение того, как происходит формирование «повестки дня», т. е. определение того, что считать сегодня актуальным и значимым и какие меры можно предложить для решения проблемных ситуаций с помощью использования права, — важнейшая задача социологической теории права. Осознавая, что любые управленческие решения могут быть «онтологически оспоримы», так как не существует полной уверенности в завтрашнем дне (пример с пандемией СОУГО-19 тому наглядное подтверждение), полагаем, что наиболее убедительный ответ на принципиально важный вопрос о том, как должны вырабатываться управленческие решения в ситуации перманентной неопределенности, дает теория делиберации Ю. Хабермаса.
Суть ее в том, что любой желающий может принять участие в обсуждении интересующей его проблемы. Мнение каждого должно быть принято во внимание. Решение принимается только тогда, когда какая-то точка зрения убедит всех в своей правоте. Это, конечно, не гарантирует принятие оптимальных решений (если таковые вообще возможны в «обществе риска»). Не понятно также, кто и как именно должен учитывать высказываемые точки зрения. Однако именно такая процедура дают возможность осуществлять процесс управления на основе диалога власти и общества и обеспечивает максимальную его легитимность. Сетевые структуры постсовременного общества как раз и позволяют максимально учитывать мнение населения при принятии решений. Процедуры обсуждения населением проектов принимаемых нормативных правовых актов — первый шаг в этом направлении.
Эти и другие проблемы теории управления, связанные, в частности, с оценкой его результатов, эффективностью принимаемых решений, соотношения экспертных знаний и общественного мнения, должны стать предметом исследования юридической теории, призванной адекватно реагировать на вызовы постсовременности.
Список источников
1. Фуко М. Рождение биополитики : курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1978 — 1979 учебном году / пер. с фр. А. В. Дьякова. Санкт-Петербург : Наука, 2010. 446, [1] с. ISBN 978-5-02-025439-8.
2. Сморгунов В. Л. В поисках управляемости: концепции и трансформации государственного управления в XXI веке. Санкт-Петербург : Изд. дом С.-Петерб. гос. ун-та, 2012. 360, [1] с. (Государственное управление). ISBN 978-5-288-05293-4.
3. Морен Э. О сложностности / пер. с англ. Я. И. Свирского. Москва : Ин-т общегуманитарных исследований, 2019. 272 с. ISBN 978-5-88230-360-9.
4. Гидденс Э. Устроение общества : Очерк теории структурации. Москва : Акад. Проект, 2003. 525 с. (Концепции). ISBN 5-8291-0232-3.
Информация об авторе
И. Л. Честнов - доктор юридических наук, профессор.
Information about the author
I. L. Chestnov - Doctor of Science (Law), Professor.
