CC BY
104
Пособие способно выдержать несколько изданий, и есть резон его расширить и обновить, критически оценив новации в сфере антикоррупционного законодательства и практики его реализации.
Отдельные отмеченные выше дискуссионные моменты проведенного исследования правовых средств противодействия коррупции не снижают общую научную и практическую значимость работы. Издание может
быть интересно широкой аудитории: как ученым-правоведам, аспирантам, студентам юридических и экономических вузов, так и государственным и муниципальным служащим, иным практикующим юристам, представителям бизнес-сообщества и правозащитных общественных объединений.
В. М. Баранов,
доктор юридических наук, профессор
Теория и практика вещных исков*
Судебная практика часто сталкивается с рассмотрением вещных исков, поэтому их систематизация и попытка предложения общей характеристики заслуживают поддержки. В рецензируемой книге сочетаются теоретические и практические аспекты; кроме того, книга учитывает положения Концепции развития гражданского законодательства. Как и любое научное исследование, монография не лишена дискуссионных положений, на которых хотелось бы остановиться.
Авторы рассматривают «абсолютность» как статическую характеристику вещного иска, существующую только до нарушения или оспаривания, которые носят вероятностный характер и возможны со стороны любых третьих лиц (с. 24, 25). Здесь было бы уместно привести доводы ученых, обосновывающих иную точку зрения1, особенно в свете того, что они в отличие от авторов (с. 30, 31) считают допусти-
* Рецензия на книгу: Новоселова А. А., Под-шивалов Т. П. Вещные иски: проблемы теории и практики. М.: ИНФРА-М, 2012. 279 с.
1 См.: Тархов В. А., Рыбаков В. А., Фо-
ков А. П., Живихина И. Б. О конструкции цессии виндикации в гражданском обороте // Государство и право. 2006. № 9. С. 26—30.
мым цессию виндикации, несмотря на ее абсолютный характер. Оценка такого мнения, несомненно, украсила бы монографию.
При выделении «предмета вещного иска» (способ защиты права) и «предмета спора по вещному иску», под которым понимаются индивидуально определенная вещь и нарушенное (оспоренное) субъективное право на нее (с. 47), остается нераскрытым вопрос о соотношении этих категорий. Влечет ли изменение предмета спора автоматически изменение предмета иска? Входит ли вообще предмет спора в структуру иска? Если нет, то зачем предмет спора рассмотрен в параграфе, посвященном предмету иска, и ему уделено такое большое внимание?
Авторы определяют основание вещного иска как совокупность фактических и юридических обстоятельств, с которыми истец связывает свое требование к ответчику и просит о защите своего права. В совокупности указанные обстоятельства порождают право истца на спорную вещь и возможность применения вещно-правовых способов защиты (с. 52). Однако на с. 47 говорится: право на спорную вещь входит в «предмет спора по вещному иску». А далее (с. 36, 86) утверждается, что замена спорной вещи равноценным имуще-
ством того же рода означает изменение основания иска.
Получается, что «предмет спора по вещному иску» является составной частью основания иска, и (или) наоборот. Противоречие или неясность авторской точки зрения состоит в следующем: «предмет спора по иску» отождествляется с основанием иска, так как изменение вещи влечет изменение основания иска, а право на вещь входит в основание иска.
Рассмотрение элементов иска в монографии представляется излишним, поскольку их выделение традиционно связывается с цивилисти-ческим процессом. Анализ этого вопроса в рамках материального права приводит к смешению понятий, что можно наблюдать на примере деления основания иска на юридическое и фактическое (с. 52—57).
В гражданском процессе под таким делением в самом упрощенном виде понимаются норма права (юридическое основание), фактические основания заявленного требования (фактическое основание)2. То, что авторы предлагают понимать под фактическим и юридическим основанием, в процессуальном праве именуется активным и пассивным основанием иска.
Рассмотрение элементов иска фрагментарно. Например, почему авторы выделяют именно предмет, основание и стороны? В процессе вопрос о выделении в иске сторон является спорным. Наряду с этим распространена точка зрения о необходимости выделения в иске «содержания».
Рассматривая интересный вопрос о том, какое правомочие в составе субъективного вещного права имеет основное значение для предъявления вещных исков (с. 56, 57), авторы считают, что для виндикацион-ного иска таким правомочием будет являться владение истребуемой вещью. Однако на с. 81, 82 они присо-
2 См.: Ненашев М. М. К вопросу об основании иска // Арбитражный и гражданский процесс. 2004. № 8. С. 30—31.
единяются к мнению ученых, что такой иск защищает все правомочия. Показательным в этом плане является следующее утверждение: вин-дикационный иск восстанавливает положение, существующее до нарушения вещных прав (с. 85). Однако до нарушения в распоряжении собственника была вся так называемая триада правомочий.
Развивая идею о правомочии в составе субъективного вещного права, имеющего основное значение для предъявления вещного иска, авторы утверждают, что нарушение или оспаривание вещного права всегда связано с одним из его правомочий (с. 124). Такой тезис представляется спорным, поскольку может быть применим только к негаторному иску, где нарушение заключается в создании препятствий пользования вещью. Но, по мнению авторов, единым юридическим основанием для такого иска является правомочие владения (с. 132). А на с. 135 и 136 опять говорится о том, что негаторный иск защищает правомочие пользования вещью3.
Применительно к виндикационно-му иску нарушается вся триада правомочий (иначе придется считать, что невладеющий собственник может пользоваться и распоряжаться вещью). Необходимость в иске о признании права собственности (далее — иск о признании) в большинстве случаев вообще не связана с препятствием в осуществлении правомочий собственника. В связи с этим возникает вопрос о целесообразности выделения правомочия, легитимирующего на предъявление иска.
Чем право на владение собственника отличается от права на владение арендатора? Два одинаковых права
3 Аналогичное мнение излагается и в журнальных публикациях. См.: Подшива-лов Т. П. Понятие и характеристика негатор-ного иска // Нотариус. 2009. № 2. С. 25; Он же. Негаторный иск: сущность и элементный состав // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Сер. «Право». 2009. № 19. Вып. 18. С. 87—88.
на одну вещь быть не может. Следовательно, если собственник передает вещь в аренду, он утрачивает право на владение ею. Это подтверждается и тем, что в период аренды собственник не может владеть вещью. Да и сами авторы на с. 71 заявляют: собственник уступает хранителю свое право на владение. Было бы интересно увидеть авторское рассмотрение ситуации передачи собственником вещи арендатору и ее выбытия от последнего в незаконное владение третьего лица. Имеет ли собственник в подобных случаях право предъявить виндикационный иск? Если да, то как авторы представляют возникновение у него права на владение и утрату такого права арендатором? Интересно это и в контексте рассуждений о том, что обязанность по передаче вещи арендатору не исчерпывается ее первоначальной передачей по договору (с. 75, 76). Получается, что право на виндикацию утрачивает либо собственник, либо арендатор. Это противоречит ст. 305 ГК РФ, дающей право на виндикацию не только собственнику, но и законному владельцу. Однако отметим: вопрос о конкуренции вещных исков титульного владельца и собственника рассмотрен на с. 78—80.
Предлагая разделение вещных исков по субъекту обязанности, авторы говорят: иски о признании и об установлении вещного права направлены к суду (с. 58). Они присоединяются к мнению, что требование о признании обращено не к ответчику, а к суду (с. 150, 151). Однако это утверждение соседствует с другим: «При отсутствии лица, оспаривающего вещное право, отсутствует и само оспаривание, в связи с чем не возникает право на защиту, так как нет противоправных действий, не от чего защищаться» (с. 151).
Происходит путаница понятий. Обосновав вывод о реализации вещных исков в рамках охранительного правоотношения (с. 25—31), авторы должны были признать: суд является участником такого правоотноше-
ния, причем обязанным (так, кстати, считает Е. А. Крашенинников).
С процессуальной точки зрения в любом иске есть требование к суду, а наличие требования к ответчику является спорным4. Авторскую точку зрения, наверное, следует понимать так: «Признание вещного права — это исключительная прерогатива суда» (с. 159, 160). Тогда она может быть кратко сформулирована следующим образом: «Требование о признании может быть реализовано лишь в процессуальном порядке». Однако, если иск связан с исходящим от ответчика оспариванием, почему он не может реализовать соответствующее требование истца в непроцессуальном порядке, прекратив оспаривание?
Сомнения вызывает утверждение о том, что право на иск о признании возникает при нарушении правомочия распоряжения (с. 60, 61). Случаи, когда оспаривание препятствует распоряжению, встречаются гораздо реже, чем когда это не происходит. Распоряжение недвижимым имуществом может осуществляться путем совершения действий, не требующих регистрации в ЕГРП, а в отношении движимого имущества возможность препятствовать распоряжению стремится к нулю.
Некритично воспроизводится позиция ВАС РФ и ВС РФ: «...если в удовлетворении иска собственнику было отказано, унитарное предприятие или учреждение не вправе обратиться с иском о том же предмете и по тем же основаниям к этому же ответчику. Производство по таким делам подлежит прекращению на основании абзаца третьего ст. 220 ГПК РФ или п. 2 ч. 1 ст. 150 АПК РФ» (с. 79)5.
4 См.: Ненашев М. М. Некоторые логические ошибки при изучении теории иска // Арбитражный и гражданский процесс. 2004. № 7. С. 21—24
5 См. абзац пятый п. 7 постановления Пле-
нума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 29 апреля 2010 г. № 10/22.
В указанных статьях говорится о правиле внешнего тождества, определяемом по предмету, основанию и сторонам. Однако стороны в данном случае будут разные: в первом случае истец — собственник, а во втором — титульный владелец. Такое разъяснение прямо противоречит авторской позиции по структуре иска, поскольку юридическое основание иска — это титул, на который опирается истец в своих требованиях (с. 55, 56). А в подходе, предлагаемом в постановлении, юридические основания иска собственника и титульного владельца будут разными. Нельзя говорить о внешнем тождестве этих исков и потому, что «...в конкретном споре истец доказывает законность владения, которое основывается на конкретном субъективном праве» (с. 98).
Некритично воспроизведено предложение рассматривать виндикаци-онный иск собственника об истребовании имущества, закрепленного за унитарным предприятием (учреждением), от третьего лица, как поданный в интересах такого предприя-тия6 (с. 80, 84).
В ГПК РФ (ст. 46) и АПК РФ (ст. 53) содержатся исчерпывающие перечни оснований для обращения в защиту прав третьих лиц. Поэтому можно утверждать, что законодательство не предусматривает возможности заявления собственником вещных исков в интересах унитарного предприятия или учреждения. Подобные иски должны рассматриваться как заявленные в интересах самих собственников. Это тем более актуально, когда предприятие содействует выбытию имущества во владение ответчика. Получив исполнительный лист, предприятие может не предъявлять его к исполнению, чем будет нарушать интересы собственника, лишенного возможности изъять имущество.
6 См. п. 7 постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 29 апреля 2010 г. № 10/22.
Поскольку авторы не говорят о других видах исков, можно предположить, что они ограничивают право на защиту титульных владельцев виндикационным и негаторным исками (с. 80).
Представляются допустимыми иски о признании права аренды и т. п. Тем более что авторы прямо говорят о смешении и совместном сосуществовании вещного и обязательственного правоотношения, возникших из обязательства (с. 77, 78). На с. 150 утверждается, что правом на такой иск обладает и титульный владелец. Думается, возможность оспаривания права аренды и тому подобных вопросов со стороны третьих лиц не вызывает сомнения, поэтому имеется практическая необходимость в подобных исках.
Спорным представляется разделение предмета виндикационного иска на требования об истребовании вещи из незаконного владения и о возврате ее истцу7 (с. 88). Это противоречит определению предмета иска как способа защиты права (с. 47). Гражданский кодекс РФ прямо предусматривает такой способ защиты права, как виндикация имущества. Его разделение на два требования является искусственным. Как можно возвратить вещь, не передав ее истцу? Термин «истребование» означает перемещение вещи от ответчика к истцу, простое истребование вещи «в никуда» невозможно. Это признают и сами авторы (с. 91).
Утверждение о том, что давност-ный владелец, защищая владение, не обязан доказывать юридическое основание иска (с. 97), опять ставит вопрос о целесообразности рассмотрения элементов иска в рамках материально-правовой работы. С процессуальной точки зрения истец обязан доказать основание иска. Проис-
7 См. также: Новоселова А. А., Подши-валов Т. П. Виндикационный иск: проблемы элементного состава // Вестник ЮжноУральского государственного университета. Сер. «Право». 2008. № 8. Вып. 14. С. 90—91.
ходит путаница понятий, поскольку в авторской интерпретации такое утверждение означает лишь, что у давностного владельца изначально отсутствует титул, поэтому и доказывать здесь нечего.
Вызывает возражение несогласие авторов с позицией ВАС РФ об отказе в удовлетворении виндикаци-онного иска к ответчику, получившему спорное имущество от лица, в иске собственника к которому уже было отказано в связи с истечением исковой давности (с. 100, 101).
Право собственности, будучи однажды нарушенным, никаким образом не восстанавливается в случае передачи вещи другому лицу. А если оно не было восстановлено, нельзя говорить и о его новом нарушении, поскольку для нового нарушения необходимо восстановить право.
Более интересен довод о неправомочности незаконного владельца на отчуждение имущества после истечения исковой давности. Однако такое отчуждение уже не затрагивает интересы собственника, как не может их затрагивать и любое другое перемещение товаров в обороте, поскольку уже утрачена возможность принудительного осуществления права.
Спорной представляется критика позиции ВАС РФ о недобросовестности безвозмездного приобретателя вещи (с. 113).
В целях пресечения злоупотреблений мнение ВАС РФ видится обоснованным. Без оплаты имущества его гораздо проще «увести» в «добросовестное приобретение», чем с оплатой. При авторском подходе количество псевдодобросовестных приобретателей способно вырасти в разы. Интерес представляло бы рассмотрение безвозмездной передачи вещи от добросовестного возмездного приобретателя к другому лицу (например, дарение родственнику). Истребование вещи в такой ситуации представляется недопустимым, поскольку это будет означать ограничение добросовестного приобрета-
теля в распоряжении собственностью.
Утверждение о недействительности сделки по отчуждению имущества, совершенной помимо воли собственника, и возможности ее оспаривания собственником без постановки вопроса о применении реституции (с. 120) считаем спорным.
Такой иск является обязательственным, поэтому собственник, не будучи стороной сделки, не может заявлять его. Сами авторы говорят об обязательственном характере реституции. Нелогично признавать реституцию обязательственным требованием, а требование о признании сделки недействительной — вещным. Здесь следует отметить, что и авторы, судя по всему, не относят его к вещным, поскольку в книге он не рассматривается.
Такой иск без истребования имущества должен оставляться без удовлетворения как ненадлежащий способ защиты права.
Спорным представляется рассмотрение иска об освобождении имущества от ареста как иска о признании недействительным акта публичной власти (с. 173, 174). Такой подход означает необходимость заявления подобных требований в производстве по делам, возникающим из публичных правоотношений. Он не учитывает, что, накладывая арест, судебный пристав-исполнитель действует не в собственных интересах, а в интересах должника и взыскателя. Поэтому ответчиком по подобным искам выступает не сам публичный орган, а должник и взыскатель. Так считают и сами авторы (с. 176, 177).
По их мнению, иск об исключении имущества из описи, является преобразовательным, поскольку в результате его удовлетворения суд, отменяя произведенный соответствующими публичными органами арест, превращает спорное субъективное право в бесспорное (с. 182). Это логично следует из рассмотрения такого иска как иска о призна-
нии недействительным органа публичной власти. Главное в иске — защита права собственности. Отмена акта публичного органа носит лишь второстепенный характер и является следствием такой защиты.
Вызывают сомнения некоторые из критериев разграничения вещных и обязательственных исков (с. 241— 242).
Предмет спора не позволяет четко отграничить вещный иск от обязательственного, поскольку индивидуально определенная вещь может быть предметом обоих исков. Правоотношение, опосредующее применение иска и ему предшествующее (шестой критерий), сформулировано непонятно. Иск с позиций материального права реализует охранительное право, а защищает регулятивное независимо от того, какой это иск (вещный или обязательственный).
Утверждение, что кондикция в отличие от виндикации является обязательственным способом защиты права (с. 254)8, требует пояснений.
О каком обязательственном правоотношении применительно к кон-дикции может идти речь, если она возникает без основания (ст. 1102 ГК РФ)? Если же речь идет о том, что кондикционное правоотношение относительное, это можно сказать и о виндикационном правоотношении.
В заключение считаем необходимым сделать некоторые общие замечания.
Авторы книги, посвященной материально-правовому институту, неоднократно «вторгаются» в область
8 Это же утверждение содержится и в иных публикациях авторов. См.: Подшива-лов Т. П. К вопросу о критериях соотношения кондикции и виндикации // Современное право. 2010. № 6. С. 70—71.
гражданского процесса. Но такие вторжения носят фрагментарный характер и скорее вызывают больше новых вопросов, чем разрешают те, на устранение которых они должны быть, по идее, направлены.
Неоднократно акцентируется внимание на уже давно известных вопросах (например, соотношение вещных и обязательственных исков), при этом в уже имеющуюся дискуссию по существу не привносится ничего нового. «За горизонтом» работы остались другие теоретически и практически актуальные вопросы. Хотелось бы обратить внимание и на то, что некоторые из рассматриваемых вопросов не получили авторской оценки.
Считаем, что к прочтению книги нужно подходить с серьезным багажом теоретических и практических знаний не только в области гражданского права, но и цивилистического процесса, поэтому ее не стоит рекомендовать студентам. Вместе с тем она действительно интересна для преподавателей, аспирантов, научных и практических работников.
Мы намеренно не делаем акцент на положительных моментах книги. И не потому, что их нет. Их много, и говорить еще и о них — значит написать новую книгу. Приведенные замечания являются личной точкой зрения, которая не претендует на звание истины в последней инстанции. Их цель состоит в обращении внимания на имеющиеся недостатки и предложении возможных путей доработки монографии, с тем чтобы к ее второму изданию авторы смогли существенно улучшить материал.
М. М. Ненашев,
кандидат юридических наук
