CC BY
487
Ф.П. ВАСИЛЬЕВ
ТЕОРИЯ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ В АДМИНИСТРАТИВНОМ ПРОЦЕССЕ.
ПРОЦЕСС ДОКАЗЫВАНИЯ.
ПОНЯТИЕ И СОДЕРЖАНИЕ ПРОЦЕССА ДОКАЗЫВАНИЯ
Отыскание носителей информации, с помощью которых могут быть получены сведения о событии, собирание этих сведений, их процессуальное закрепление, проверка и оценка в целях достоверного установления обстоятельств, имеющих значение для разрешения административного дела, представляют содержание процесса по делу об административном правонарушении.
Доказывание в административном процессе обычно определяют как разновидность процесса познания. Такая гносеологическая характеристика означает, что познание в административной правоприменительной деятельности подчинено общим гносеологическим закономерностям и, как любая область познавательной деятельности, осуществляется по законам материалистической теории отражения. Несомненно, административно-юрисдикционная деятельность уполномоченных лиц носит исследовательский, познавательный характер. Вместе с тем понятия доказывания и познания не полностью совпадают друг с другом.
Познание - это получение истинного представления о чем-либо, приобретение знаний. Каждый шаг практической деятельности связан с определенными знаниями о событиях, процессах и явлениях объективного мира. В этом смысле знания служат исходным пунктом, средством и целью всякой деятельности. Ту же роль играют знания в административной правоприменительной деятельности. Таким образом, познавательные элементы органически вплетены в административно-процессуальную деятельность и познание здесь как бы совпадает с доказыванием.
Чтобы увидеть несовпадение между указанными понятиями, познающим нужно обратиться к характеру достигаемых при этом знаний. В сущности, рассматриваемый вопрос является производным от вопроса, что такое истинность и достоверность, различаются ли и чем именно истинное и достоверное знание. В процессуальной литературе в ряде случаев не проводилось различия между ними [1].
Но при кажущейся идентичности истинное и достоверное, совпадая в главном, имеют и немаловажные отличия. Как истинное, так и достоверное знание в равной степени правильно, адекватно отражает действительность. Но при этом истинность характеризует отношение нашего знания к отражаемому объекту, их соответствие друг другу, а достоверность, кроме того, - обоснованность нашего знания и сознание этой обоснованности. Догадка, предположение, гипотеза могут быть истинны, т.е. соответствовать действительности, но лишь будучи обоснованы, доказаны, они превратятся в достоверное знание.
Можно познавать и быть обладателем истинного знания «для себя», не заботясь о передаче и использовании этого знания другими, не стремясь обосновать, подтвердить, доказать, удостоверить, т.е. сделать его достоверным для всех [2].
Однако правоприменительная практика во многих случаях требует надлежаще удостоверенного знания. В процессуальной же деятельности наличие оснований, аргументов, доводов, подтверждающих и позволяющих проверить правильность наших знаний и выводов, является обязательным правилом. Проверяемость - отличительная черта знаний, используемых в административной правоприменительной деятельности.
Удостоверение, подтверждение, обоснование правильности каких-либо мыслей или решений при помощи доводов, аргументов, фактов и есть доказывание в широком смысле. Для решения задач административной юрисдикции необходимы не только истинные, но и достоверные знания о познаваемом предмете (факте) и административное разбирательство. Доказывание придает знаниям характер достоверности.
Еще В.И. Ленин указывал, что для установления истины нельзя ограничиваться заявлениями и утверждениями; необходимо «самому проверять факты и документы, самому разбирать, есть ли показания свидетелей и достоверны ли эти показания» [3].
Индивидуальное познание может удовлетвориться доказыванием «для себя», но, чтобы стать общим достоянием, полученные знания должны быть надлежащим образом обоснованы и документированы. В административной правоприменительной деятельности при доказывании познание сопровождается властной специальной деятельностью, удостоверяющей правильность полученных знаний и принятых решений. При том каждый субъект, участник административного процесса может предъявлять свои аргументы [4].
Не только столкновение интересов сторон и точек зрения, но и сама возможность такого столкновения вызывает потребность в доказывании. Доказательство рождается из спора, утверждал французский психолог Пиаже. Это не совсем точно. Бывает спор без доказательств и доказательства без спора. Можно доказывать, когда никакого спора нет, как это нередко происходит в процессе расследования. Можно спорить с одним, а доказывать другому. Рассматривая психологию доказывания и возражая Пиаже, П.П. Блонский справедливо замечает: «Хотя в судебном процессе имеет место спор обвинителя и защищающегося, но доказательства приводят спорящие не друг другу, а судье, с которым, в сущности, ни у кого из них нет спора». Доказывают не только в тех случаях, когда наталкиваются на возражения, на отношение к нашим положениям как к неверным. «У судьи... обычно нет заранее убеждения, что наши положения неверны. Но нет и обратного - заранее авансированного полного доверия. Цель доказательства - признание данного положения истинным: доказывают тому, с чьей стороны такого признания добиваются...» [5].
Таким образом, говоря о доказывании, всегда имеют в виду адресат, к которому обращен этот процесс и которому надлежит доказать то или иное положение. В административной правоприменительной деятельности адресатом доказывания является не только субъект познания (соответствующие процессуальные инстанции), но и общество в целом.
В основном административное расследование, как и весь процесс установления истины по делу об административном правонарушении, имеет две стороны. Во-первых, добывается информация об обстоятельствах разрешаемого события. В этом смысле должностная деятельность носит познавательный характер. Во-вторых, установленные обстоятельства дела подтверждаются, документируются, удостоверяются в установленной законом форме. В этом смысле эта деятельность носит удостоверительный характер.
По существу, законодатель детально регламентировал обе стороны этого процесса, уделив должное внимание средствам документирования процессуальной деятельности и запечатления собранных по административному делу доказательств (например, ст. 26.4, 26.5, 26.9, 27.4, 28.2, 28,7, 29.8, 29.9, 29.10, 29.12, 29.13, 30.7. КоАП РФ) [6]. Соответственно, доказывание в административном процессе имеет познавательную и удостоверительную стороны.
Доказывание как познавательный и удостоверительный процесс в административном процессе, в отличие от других областей человеческой практики, детальнейшим образом регламентировано юридическими нормами.
Административно-процессуальный порядок доказывания (использование лишь предусмотренных законом источников сведений, обязательная процедура получения и запечатления знаний уполномоченными лицами, строго определенная форма и т.д.), отражая гносеологические и психологические закономерности и достижения правоприменительной практики, является оптимальным, т.е. наиболее эффективным и целесообразным для решения задач административноюрисдикционной правоприменительной деятельности. Этот процессуальный порядок способствует достижению истинного и достоверного знания, обеспечивает правильность принимаемых решений, их общественное признание и должный воспитательный эффект [7].
Несмотря на наличие упрощенных процессуальных правил (чем в уголовном, гражданском или арбитражном процессах), доказывание не исчерпывает всех путей познания в административной правоприменительной деятельности. Некоторые относящиеся к делу знания могут быть получены и непроцессуальным путем, из непроцессуальных источников, запечатлены в непроцессуальной форме в виде так называемой ориентирующей информации. Речь идет об информации, добываемой в результате применения специальных, различных, аудио-, видеотехнических средств уполномоченными лицами для составления протокола об административном правонарушении (производства дела) или иных протоколов, сообщений прессы и представителей общественности, проведения профилактических мероприятий или отдельных мер в порядке подготовки процессуальных действий (опрос, беседа, наблюдение, обозрение предметов, помещений, территорий, участков местности и т.п.). Эта познавательная деятельность, предшествуя доказыванию или протекая параллельно с ним, играет вспомогательную, обеспечивающую роль.
Не процессуальная информация позволяет правильно выбрать доказательственное направление, указывает источники и средства получения нужных знаний об обстоятельствах исследуемого события процессуальным путем, который содержит надежные гарантии достижения истины.
Теоретически непроцессуальные формы познания не содержат столь надежных гарантий достоверности, и потому сведения, полученные из таких источников, всегда рассматриваются как предварительные, ориентирующие. Они не входят в доказательственный материал и не могут служить основанием для юридически значимых решений по административному делу, за исключением начала производства по делу (возбуждение административного дела, проведение административного расследования, установленного нормами КоАП РФ) и производства отдельных доказательственных действий (перечисленные в ст. 26.1-26.11 КоАП РФ и др.) [8].
Как известно, всякое познание, в том числе в административной правоприменительной деятельности, осуществляется чувственным, эмпирическим (непосредственным) и рациональным, логическим (опосредствованным) путем. При всей кардинальной важности первой ступени познания эмпирическое знание ограничено потому, что, во-первых, ограничены естественные возможности органов чувств и, во-вторых, они способны отобразить лишь внешние качества и стороны событий, простейшие отношения между вещами и явлениями.
Опосредствованное познание представляет собой основанное на чувственном материале проникновение человеческой мысли в сущность явлений, недоступную простому наблюдению. «Познание, - учит В.И. Ленин, - есть отражение человеком природы. Но это не простое, не непосредственное, не цельное отра-
жение, а процесс ряда абстракций, формирования, образования понятий, законов...» [9].
Диалектическое взаимопроникновение разума и чувств состоит в том, что даже самые элементарные познавательные акты практически невозможны без мышления, а самые абстрактные мыслительные процессы насыщены чувственными элементами, исходят из них. И чувства, и разум принадлежат к единому целому - человеческому познанию, они не существуют друг без друга, неразрывно связаны между собой. Поэтому принципиально неправильно представлять процесс познания в виде раздельных, разновременных и сменяющих друг друга стадий: чувственной и рациональной [10].
Нельзя согласиться с безоговорочным отнесением каких-то познавательных действий в административной правоприменительной деятельности только к живому созерцанию, а каких-то - к абстрактному мышлению.
Неточность подобного представления состоит в том, что она позволяет считать, будто в одних случаях уполномоченные лица не мыслят, а лишь накапливают наблюдения и будто в иных случаях возможны «сугубо рациональные» формы познания, лишенные чувственной информации. Представляется, что неточным является утверждение А.А. Старченко, который писал, что в судебном познании непосредственное наблюдение отдельных фактических обстоятельств и логические выводы и оценки не должны совмещаться в одном лице [11]. Речь может идти лишь о недопустимости совмещения в одном лице различных процессуальных функций, а не различных познавательных форм, свойственных любому процессу познания.
Всякое познание является единством непосредственного и опосредствованного. Или же всякое познание требует свою индивидуализацию, скажем, как административное, но и нуждается во взаимосвязи с другими способами познания. В философской литературе отмечается, что чистое чувственное познание как самостоятельный этап имеет место только в истории человечества и в какой-то степени в процессе становления мышления ребенка. У современного взрослого человека мышление и чувство перестали быть последовательно сменяющими друг друга этапами. Они являются неразрывно связанными моментами единого процесса познания [12].
Сказанное, конечно, не означает невозможности аналитически вычленить эти две стороны в процессе познания. Необходимость такого выделения обусловлена тем, что преобладание чувственных или рациональных элементов служит основой для классификации источников наших знаний, различия в методах их проверки и оценки.
Различие чувственного и рационального отражается не только в познавательной, но и в удостоверительной стороне доказывания. Соответственно различают эмпирическое и рациональное доказывание [13].
Первый вид доказывания имеет место в том случае, когда для удостоверения определенного положения достаточно непосредственно воспринять предмет и предъявить его другим лицам, тем самым подтвердив справедливость доказываемой мысли. Так можно, например, доказывать наличие или отсутствие дефектов в одежде, осмотрев и предъявив эту одежду. Или на основе сравнении платежных и других финансовых документов можно доказать об уклонении от уплаты налогов.
Рациональное, логическое доказывание имеет место тогда, когда объект мысли недоступен восприятию, когда получение знаний и их удостоверение происходят при посредстве других предметов и сведений о них. Тот же факт -наличие дефектов в одежде - может быть установлен и удостоверен документом мастерской о приеме одежды в ремонт, показаниями мастера и т.п.
Далеко не всегда эмпирическое и логическое доказывания взаимозаменяемы. Область применения первого значительно уже, чем второго. Обычно это объясняют тем, что событие административного правонарушения как таковое к моменту административного расследования и разбирательства на стадии рассмотрения находится в прошлом и лишь в силу этого недоступно непосредственному восприятию.
С другой стороны, надо отметить, что административное правонарушение как предмет познания имеет сложный (иногда несложный) и многосторонний фактический состав и ни один очевидец не может созерцать всех его элементов в совокупности (приготовительных действий, сговора участников, субъективной стороны, причинной связи между действием и результатом, причин и условий, способствовавших совершению административного правонарушения, и т.д.). Все это в совокупности устанавливается, доказывается при посредстве других фактов, а последние - через информацию о них. В указанном смысле доказывание в административной правоприменительной деятельности есть опосредствованный процесс.
Но если путь непосредственного наблюдения в административно-процессуальном доказывании исключен применительно к административному правонарушению в целом, то вовсе не исключен в отношении отдельных фрагментов этого события, применительно к некоторым фактическим обстоятельствам, которые сохраняются в своей относительной неизменности и, бывают, доступны для непосредственного восприятия. Даже если доказательственный процесс проходит в весьма ограниченные сроки.
Если имело место материальное отражение (изменение состояния объектов и т.п.), то возможно эмпирическое доказывание отдельных фактов, хотя преобладающей формой является доказывание рациональное, опосредствованное.
В предыдущем изложении уже указывалось на отличие доказательства и доказывания в административном процессе от соответствующих понятий, употребляемых в логике. Для того чтобы полно охарактеризовать процесс разрешения дела, необходимо отметить не только известную общность одноименных логических и процессуальных понятий, но и их особенности и различия.
Строго говоря, классической логике вообще не известен термин «доказывание». В ней обычно пользуются понятием «доказательство», которым обозначают установление истинности какого-либо суждения путем его выведения из других суждений, считающихся истинными. Иначе говоря, логическим доказательством называют процесс обоснования какого-либо положения, само рассуждение, т.е. целостный мыслительный процесс. То, чем обосновывается определенная мысль, именуется не доказательством, а аргументом. О несовпадении логического понятия аргумента с процессуальным понятием доказательства уже упоминалось. Здесь же необходимо отметить, что если в логике получение какого-либо знания путем вывода из других суждений является системой чисто умственных операций, то доказывание в административном процессе не исчерпывается работой мысли, а состоит в системе реальных практических действий уполномоченных должностных лиц, членов коллегиальных органов, прокурора, суда и иных участников процесса.
В свое время, рассматривая отличие логического доказательства и судебного доказывания, А.И. Трусов отметил, что логика имеет дело лишь с мыслительным материалом и мыслительными процессами, тогда как в судебном доказывании оперируют не только мыслями, но и прежде всего фактами [14]. Сказанное, однако, не отличает административно-процессуальное доказывание, ибо, как признает сам А.И. Трусов, этот процесс оперирования фактами неизбежно принимает в нашей голове форму логического мыслительного процесса.
В этом, собственно, и состоит универсальное значение законов логического мышления для всех отраслей знания в области доказывания.
Суждение же вопроса состоит в том, что логика оперирует лишь готовыми знаниями, понятиями, отвлекаясь от источников этих знаний, их отыскания, за-печатления, удостоверения, документирования и практической проверки, т.е. всего того, что также составляет содержание процесса доказывания уполномоченными правоприменительными субъектами на любых стадиях.
Доказывание в административной правоприменительной деятельности -это не чисто логическая, познавательная, а прежде всего практическая деятельность уполномоченных должностных лиц, регламентированная законом; мыслительная работа - только одна сторона этого процесса, органически вплетенная в него. Она объективируется, отражается в доказательственных и судебных действиях (проведение опросов, осмотров, запросов, назначение экспертиз и т.п.), в решениях по административному делу.
Поэтому судебное доказывание нельзя сводить к умственной деятельности, мыслительному процессу [15].
Другую крайность представляет взгляд, согласно которому умственные процессы не входят в уголовно-процессуальное доказывание. Если первая точка зрения сводится, по существу, к отождествлению логического доказательства с процессуальным доказыванием, то вторая - к их резкому противопоставлению. Рассмотрим доводы, лежащие в основе такого суждения [16].
Его сторонники исходят из того, что доказывание в административном процессе регулируется правовыми нормами, а мышление - объективными закономерностями, которые не могут быть предметом правового регулирования. Отсюда сторонники рассматриваемой точки зрения заключают, что доказательственное право определяет порядок процессуальной деятельности, а не мыслительные процессы ее участников и уполномоченного должностного лица, что мышление не включается в уголовно-процессуальное доказывание.
Несомненно, нельзя отождествлять объективные закономерности природы, общества и мышления с законодательными актами, но сила и жизненность правовых норм определяется тем, насколько они отвечают объективным закономерностям [17]. Представляется, для административного процесса и современной теории доказательств весьма приемлемо данное теоретическое суждение.
Административное доказательственное право не устанавливает и не отменяет, не изменяет законов мышления, а, опираясь на объективно существующие закономерности, отражая их в процессуальных нормах, предписывает такой порядок исследования, который заставляет действовать и мыслить в точном соответствии с гносеологическими и психологическими закономерностями.
Наверное, мы не можем сказать, что, указывая обстоятельства, подлежащие доказыванию, законы не определяют конкретный объект познания, предмет мысли. Или же, устанавливая содержание, источники и порядок получения доказательств, принципы оценки доказательств, основания для тех или иных решений и т.д., нормы закона не вмешиваются в интеллектуальную сферу уполномоченного лица, не направляют его мысль по правильному пути, не рекомендуют правила и рамки поведения, не предписывают в некоторых случаях общие или конкретные грани, не заставляют его наилучшим образом выражать и фиксировать свои мысли.
Достаточно обратиться к тексту административных норм, определяющих содержание того или иного протокола, определения или постановления, вопросы, подлежащие разрешению судом, прокурором, коллегиальными органами, уполномоченными должностными лицами при вынесении постановления, определения и последовательность их разрешения, чтобы увидеть неразрывную
связь реальных и мыслительных действий в процессе доказывания, его внешнего и внутреннего плана.
По существу, законодатель, естественно, не стремится детально регламентировать мыслительный процесс. Доказательственному праву не требуется излагать общие для всех законы логики, равно как и психологические закономерности, которые, так или иначе, находят отражение в нормах административного процесса. Процессуальные нормы воплощают эти закономерности в трансформированном виде применительно к специфике правоприменительной и административноюрисдикционной деятельности того или иного органа и их должностных лиц.
В целях избежания явных противоречий сторонники рассматриваемой точки зрения вынуждены исключить оценку доказательств из административнопроцессуального доказывания [18]. Оценка доказательств, несомненно, мыслительный процесс. Однако утверждение, что это - «самостоятельная процессуальная категория, находящаяся вне границ понятия процессуального доказывания», не спасает положение. Во-первых, потому, что в действительности оценка доказательств - один из наиболее детально разработанных вопросов доказательственного права. Во-вторых, и в гносеологическом, и в процессуальном аспектах она неразрывно связана с собиранием и проверкой доказательств. В-третьих, признав оценку «самостоятельной процессуальной категорией», т.е. признав тем самым, что доказательственное право регулирует мыслительный процесс, авторы вступают в противоречие со своим исходным тезисом.
Выделение оценки доказательств из административно-процессуального доказывания несостоятельно еще и потому, что оценка представляет собой суждения и выводы, которые объективируются во внешнем плане деятельности, выражаются в соответствующих действиях и процессуальных актах (протоколе об административном правонарушении, постановлении, определении) именно как результат собирания и проверки доказательств [19].
Но что останется от доказывания «за вычетом» оценки доказательств? «Собирание и представление доказательств», - заявляют сторонники этой точки зрения. Следовательно, в собирании и представлении доказательств, по их мнению, не воплощается мыслительная, познавательная деятельность.
С точки зрения доказательственного права далеко не безразлично, как будет мыслить уполномоченное должностное лицо или судья при собирании и проверке доказательств (от этого зависят их поступки и решения, успех их деятельности), и поэтому закон насыщен правилами, которые регулируют не только внешнюю сторону деятельности - поступки, но и внутреннюю - порядок, цели и условия мыслительной деятельности.
Всеобщность гносеологических закономерностей давно уже поставила перед юристами вопрос о соотношении государственного органа и должностных лиц и научного познания. Можно ли считать, что деятельность государственных органов, в том числе правоохранительных органов и суда, по установлению истины, т.е. исследование, в котором широко используются научные методы и средства, данные правовых, естественных и других наук, является научно-исследовательской? Зарубежные ученые, отвечая на этот вопрос, всячески подчеркивали отличие судебного и научного исследования.
Между тем истина, т.е. правильное отражение действительности, одинакова во всех областях науки и практики, как одинаковы процессы познания. Отличие познания в научной и практической деятельности весьма относительно, оно состоит главным образом в непосредственных целях и объектах познания, которые обусловлены общественным разделением труда.
Если наука, в особенности теоретическая, имеет своим предметом преимущественно общие закономерности явлений и процессов, хотя в известной
мере описывает и конкретные факты, явления (физические явления, исторические события, памятники архитектуры др.), то практика же применяет эти общие закономерности, оперируя конкретными явлениями и процессами, и вместе с тем создает фактический базис для последующих теоретических обобщений науки, ставит перед последней свои задачи. В практической деятельности получение знаний является средством решения конкретных практических (производственных, организационных, административных, педагогических и др.) задач, стоящих перед данными лицами. Относительность противопоставления научной и практической деятельности в сфере административной юрисдикции можно показать, рассмотрев деятельность экспертов всех экспертных учреждений (судебных, МВД РФ, Федеральной службы наркоконтроля, Таможенных органов и т.д.).
Обслуживая административный процесс, производя по поручению уполномоченного лица сложные эксперименты, применяя и уточняя специальную научную методику для того, чтобы ответить на поставленный вопрос, эксперт является практиком, и его деятельность не носит характера научно-исследовательской. Однако, предпринимая теоретическую разработку, цель которой усовершенствовать какую-либо методику исследования вещественных доказательств для последующего обслуживания доказательственных органов и их уполномоченных должностных лиц, эксперт становится научным работником. Деятельность его приобретает черты научного исследования.
Представляется не вполне точным мнение, что отличие экспертного исследования от научного состоит в предмете исследования, что последнее всегда направлено на познание общих закономерностей, а не единичных событий, как это имеет место на правоприменительности и в суде [20], а также и в иных правоприменительных органах. Единичные события могут быть и предметом научного исследования.
Относительность критериев разграничения научной, теоретической деятельности и практики вообще, диалектическая связь между познанием в этих двух сферах полностью относятся и к взаимоотношению науки (теории доказательств, равно тактики, техники, методики реализации соответствующих нормативно-правовых актов) и практической деятельности правоприменительных субъектов.
Своеобразие административного расследования и рассмотрение дела об административном правонарушении в отличие от других областей науки и практики определяется его целями, задачами, которые решаются в административной правоприменительной деятельности. Этому соответствуют и особые условия, в которых протекает познавательная деятельность, строго определенный процессуальный ее порядок.
По существу, философская теория познания не знает принципиальных различий в закономерностях и механизмах научного и практического мышления. «Интеллект у человека один и едины основание механизмы мышления», - отмечал в свое время известный психолог Б.М. Теплов [21].
Различие между ними не в том, что один вид мышления связан, а другой не связан с практикой, а в том, что характер этой связи различен. И научное, и практическое мышление связано с практикой, но во втором случае связь эта имеет более непосредственный характер. Практическое мышление непосредственно вплетено в практическую деятельность и подвергается непрерывному испытанию практикой, тогда как теоретическое мышление, основанное на практике, подвергается практической проверке главным образом в своих конечных результатах.
Что же касается трудности и сложности мыслительных процессов, замечает Б.М. Теплов, то, если уж проводить сравнение, придется признать, что с точки зрения многообразия, внутренней противоречивости решаемых задач и жестко-
сти условий, в которых протекает работа интеллекта, первые места должны занять высшие формы практической деятельности. К их числу, несомненно, относится деятельность уполномоченного должностного лица, прокурора, судьи, в том числе коллегиальных органов.
Из предыдущего изложения видно, что доказывание представляет собой длящийся процесс, проходящий ряд последовательных этапов и состоящий из различных действий и операций, относившихся как к области мышления, так и к практической деятельности. При том в гражданском или уголовном процессах присутствуют свои индивидуально-специфические черты и особенности, пределы поведения субъектов доказывания - познания.
Суммируя все сказанное, следует определить доказывание как осуществляемую в процессуальных формах деятельности должностных лиц государственных органов, прокурора и суда с участием других субъектов процессуальной деятельности по собиранию, закреплению, проверке и оценке фактических данных, необходимых для установления истины по административному делу и решения задач административной юрисдикции.
По своему содержанию процесс доказывания слагается из ряда элементов, органически связанных между собой, а именно: собирания доказательств, их закрепления, проверки и оценки [22].
В процессуальной литературе элементы доказывания иногда называют этапами. Такое наименование представляется неудачным, ибо наводит на мысль о чередовании этапов, предполагает разрыв их во времени. Между тем процесс доказывания - это единый и неразрывный процесс познания, в котором указанные элементы повторяются. Говорить о собирании, фиксации, проверке и оценке доказательств как этапах не следует еще и потому, что под этапами доказывания правильней и целесообразней понимать различные, следующие один за другим моменты установления истины, характеризуемые различной степенью выясненности доказываемых по административному делу обстоятельств. Например, очевидно, что степень выяснения обстоятельств, подлежащих установлению по делу, будет совершенно различной в момент возбуждения административного дела и составления протокола об административном правонарушении и заверения подписью лица, в отношении которого оно составлено, и в момент рассмотрения административного дела и вынесения постановления.
Смена одного этапа доказывания другим характеризуется изменением его задач и форм, определяемых той стадией административного процесса, на которой доказывание осуществляется [23].
Так, в стадии возбуждения административного дела цель доказывания - установить наличие или отсутствие оснований для ведения административного процесса, составление (основного) протокола об административном правонарушении. Основное значение стадии административного расследования с точки зрения задач доказывания состоит в том, чтобы обнаружить и процессуально закрепить доказательства, сделать на их основания вывод о том, какое именно деяние имело место и кто его совершил и, таким образом, обеспечить все условия для составлении основного протокола [24], окончательного разрешения дела в последующем судом, коллегиальным органом или иным уполномоченным лицом или - при наличии законных предпосылок - прекратить данное дело.
В стадии рассмотрения происходит новое исследование собранных на предварительном стадии и дополнительно представленных или истребованных доказательств, осуществляемое уполномоченным лицом, органом, судом в условиях гласности при активном участии заинтересованных в исходе дела лиц, завершающееся констатацией от имени государства определенных фактических обстоятельств и актом применения норм материального права.
Между административным расследованием и разбирательством на стадии рассмотрения дела лежит в какой-то степени стадия предания административной правосудии, в которой решается вопрос о достаточности оснований для рассмотрения административного дела в суде, уполномоченным лицом, коллегиальном органом.
Дополнительные гарантии установления истины должны быть применены, если хотя бы один из участников процесса обжаловал (опротестовал) вынесенное решение по административному делу. В исключительных случаях выяснению истины по административному делу может способствовать пересмотр постановления в порядке надзора или по вновь открывшимся обстоятельствам.
При таком понимании этапов доказывания все элементы, составляющие содержание процесса доказывания, выступают в единстве и взаимодействии как в отношении отдельного доказываемого факта, отдельного обстоятельства, входящего в предмет доказывания, так и в отношении совокупности их, когда принимаются решения, влекущие определенные юридические последствия.
Необходимо отметить, что по существу в теории доказывания на каждом этапе отдельные моменты доказывания выступают на первый план. Так, при составлении протокола об административном правонарушении или вынесении постановления преобладающей становится оценка доказательств, хотя и в этом случае нетрудно усмотреть переплетение ее с таким элементом доказывания, как проверка доказательств (проведение ревизии); на первых этапах больший удельный вес могут иметь такие элементы, как собирание и закрепление доказательств.
Рассмотрим более подробно элементы процесса доказывания.
Понятием собирания доказательств охватывается их поиск (добыча), обнаружение и получение (извлечение, добыча) содержащейся в них информации уполномоченным лицом соответствующего государственного органа.
При собирании доказательств в административном процессе не могут быть использованы произвольно избранные способы правоприменительными лицами. Эти способы прямо указывает закон, относятся к ним: вызов нужных лиц для опросов или для дачи заключения в качестве эксперта, производство осмотров и других, предусмотренных КоАП РФ, доказательственных действий, требование от учреждений, акционерных обществ, предприятий, организаций, должностных лиц и граждан представления предметов и документов, могущих установить необходимые по делу фактические данные и т.д.
Но прежде чем опросить свидетеля или осмотреть территорию или вещественные доказательства, нужно выявить его, так как без обнаружения носителя информации о фактических данных не могут быть получены сведения о нужных фактах. Подобно этому, прежде чем требовать представления предметов и документов, нужно знать, каковы они, у кого они находятся и т.д. При этом важное значение приобретают приемы и методы опроса, деятельность должностных лиц государственных органов, составляющих протокол об административном правонарушении (производства дела), которым уполномоченное должностное лицо в соответствии той или иной статьей действующего КоАП РФ вправе давать поручения и требовать содействия в пресечении административного правонарушения. В случае неисполнения их они также могут быть привлечены к административной ответственности.
Установив конкретных носителей информации о существенных обстоятельствах дела, любой правоприменительный орган и суд принимают меры к получению имеющейся информации: опрашивают свидетелей, потерпевших, лиц, в отношении которых производится административное дело, и привлекаемых к
административной ответственности, осматривают территории, предметы, изучают документы и т.п.
Чтобы полученная информация имела доказательственное значение, добытые сведения должны быть облечены в установленную законом процессуальную форму. Ибо в соответствии ч. 3 ст. 49 Конституции Российской Федерации неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого. При осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона (ч. 2 ст. 50 Конституции Российской Федерации) [25]. Эти же конституционные требования закреплены в ст. 1.5, 24.1, 26.1 - 26.11 КоАП РФ и в других статьях [26].
В зависимости от способа получения сведений о фактах последние закрепляются путем составления протоколов, а также вынесения постановлений (определений) о приобщении к делу вещественных доказательств.
В числе способов закрепления доказательств закон предусматривает не только письменную форму, являющуюся основной, но и фотографирование, звукозапись, видеосъемку, составление планов и схем, изготовление слепков и оттисков следов и др.
Регламентация законом порядка производства действий по собиранию и закреплению доказательств гарантирует, с одной стороны, достоверность передачи добытых сведений, а с другой - обеспечивает сохранность доказательств и возможность их использования и проверки при доказывании на последующих стадиях административного процесса [27]. Нарушение требований закона в этой части может привести к утрате доказательственного значения полученных данных.
Выводы по делу об административном правонарушении могут быть основаны только на проверенных доказательствах. Поэтому все собранные доказательства, из какого бы источника они ни были получены, должны тщательно, всесторонне проверяться соответствующим уполномоченным должностным лицом. Доказательства проверяются путем их анализа и сравнительного исследования; путем производства доказательственных действий как для отыскания новых доказательств, так и для подтверждения или опровержения имеющихся.
Так, при анализе фактических данных, установленных, например, показаниями свидетеля (очевидца), выясняется, правильно ли он воспринял наблюдаемый факт и достаточно ли полно и верно сообщил о нем на допросе, не было ли субъективных и объективных факторов, которые могли бы этому помешать. Убедившись в отсутствии или наличии таких помех, уполномоченное лицо затем анализирует, насколько показания свидетеля по своему содержанию последовательны, нет ли противоречий между его отдельными утверждениями.
При сравнении нескольких доказательств выясняется, в какой мере отдельные доказательства согласуются между собой. Такого рода проверка может производиться в самых различных формах. Так, могут сравниваться фактические данные, полученные от разных, хотя и однородных, носителей информации.
Например, показания свидетеля об определенном факте сравниваются с показаниями об этом же факте других свидетелей или же с показаниями, которые составляют продолжение проверяемых показаний первого (один свидетель наблюдал начало события, а другой - его конец), особенно при проведении административного расследования по более сложным фактам - административным правонарушениям.
Проверка доказательств правоприменительными субъектами осуществляется как на стадии возбуждения административного дела, так и на стадии его рассмотрения.
В каждой последующей стадии процесса объем проверки расширяется, так как собранные доказательства не только вновь проверяются, но и контролируются.
Цель проверки доказательств - выяснить доброкачественность собранного по административному делу материала. Тем самым создаются предпосылки для определения значения каждого доказательства, в отдельности и всей их совокупности, что составляет существо оценки доказательств. Оценка доказательств представляет собой определение достоверности и значения каждого доказательства и всех их в совокупности с тем, чтобы на этой основе сделать вывод о фактической картине исследуемого события [28]. В административном процессе право заключительной оценки доказательств прежде всего принадлежит уполномоченным лицам, обладающим разрешать административные дела, которые выступают от имени государственного органа, а судьи (суды) от имени Российской Федерации.
В соответствии с законом постановление по административному делу и окончательная оценка доказательств производятся путем всестороннего, полного и объективного рассмотрения всех обстоятельств дела в их совокупности (ст. 29.10 КоАП РФ). Подлинное значение и место каждого доказательства не могут быть определены иначе как в целостной системе всех доказательств, собранных по делу.
В.И. Ленин писал: «Отдельное бытие (предмет, явление...) есть (лишь) одна сторона идеи (истины). Для истины нужны еще другие стороны действительности, которые тоже лишь кажутся самостоятельными и отдельными... Лишь в их совокупности... и в их отношении... реализуется истина» [29].
Если собранными доказательствами установлены факты, которые действительно являются составными частями события правонарушения, то совокупность доказательств, положенная в основу вывода о доказанности отдельного обстоятельства по делу, а также события административного правонарушения в целом должны исключать всякие иные объяснения и выводы. Оценивая совокупность доказательств, нужно иметь в виду, что их взаимосвязь должна образовать систему. Каждое отдельное доказательство, сохраняя своеобразие как часть этой системы, в то же время может быть объяснено лишь с учетом отражения в нем целого, т.е. события, составляющего предмет доказывания.
Рассмотрев содержание процесса доказывания, нетрудно заметить, что проверка и оценка касаются всех сторон и этапов доказывания.
Так, при собирании доказательств прежде всего проверяется качество носителей и источников фактических данных; этим элементам уделяется особое внимание и при закреплении доказательств. Далее уполномоченные лица как бы отвлекаются от тех признаков доказательства, которые связаны с его происхождением. Внимание переносится на оперирование фактическими данными - содержанием доказательств. Когда доказательства уже проверены и содержащиеся в них сведения признаны достоверными, уполномоченные лица исходят из того, что факты, о которых говорится в соответствующих сообщениях, имели место в действительности. Задачей доказывания становится установление связей между ними и предметом доказывания. Вот почему условно можно сказать, что в процессе логического построения выводов мы оперируем фактами, а не сведениями. Здесь на первый план выступает реальное содержание фактических данных, т.е. именно то, ради чего и существуют доказывание и доказательства.
Трудности процесса доказывания обусловлены, в частности, тем, что в ходе его всегда имеют место некоторые потери информации, возникают помехи. Эти потери происходят уже при собирании доказательств. Вполне понятно, что собрать и закрепить все следы административного правонарушения, которые в действительности имели место, практически невозможно. Многие из этих следов
не сохранились; выявление других затруднительно или не дает надежных результатов.
Известная утрата информации происходит и при получении сведений от конкретных лиц (свидетелей, лиц, привлекаемых к административной ответственности и др.) и при исследовании предметов. Ведь факты административного правонарушения отделены от сознания уполномоченных лиц (в том числе суда) восприятиями очевидцев совершенного (свидетеля, потерпевшего и т.д.). Как при этом восприятии, так и при передаче известных свидетелю данных возможны «утечка» и искажение информации, а также появление лжеинформации. Это объясняется как недостатками человеческой психики, так и влиянием внешних условий. Нельзя забывать и о прямом стремлении некоторых лиц исказить известные им данные. Тем более вопросы лжесвидетельства или их подбор, их представление правоприменительным органам приобретает в настоящее время массовый характер.
Некоторой неполнотой могут обладать и сведения, получаемые при исследовании вещественных доказательств [30]. Дело в том, что, во-первых, фактические обстоятельства административного правонарушения запечатлеваются в материальных следах лишь частично, во-вторых, в этих следах не всегда отражаются существенные признаки, по которым можно сделать вывод о характере отражаемого события; в-третьих, физические и химические свойства объектов, особые условия следообразования и воздействие внешних факторов (атмосферные явления и др.) приводят со временем к образованию в следах признаков, чуждых отражаемому предмету (событию), и к исчезновению или искажению признаков, существенных для данного предмета (события).
Прежде чем зафиксировать материальные следы административного правонарушения или показания лица в соответствующем документе или протоколе, уполномоченным должностным лицам следует воспринять эти сведения и хотя бы предположительно понять их значение для дела. Должно быть умение моделирования [31]. Конечно, возможны утрата и искажение информации, обусловленные ошибками восприятия и особенно неверным объяснением полученных первичных и иных сведений. Однако все эти соображения вовсе не означают, что необходимые для решения административного дела сведения не могут быть установлены достоверно.
Процесс накопления информации о событии административного правонарушения начинается за пределами административной юрисдикции, поэтому естественно, что уполномоченные лица не в состоянии обеспечить для него наиболее благоприятные условия. Однако процесс передачи сведений от носителей информации к уполномоченному должностному лицу и суду контролируется ими и происходит на основе закона. Путем тщательного соблюдения требований закона, предъявляемых к собиранию доказательств, уполномоченные лица могут управлять этими процессами таким образом, чтобы информация об административном правонарушении передавалась достаточно полно и без существенных искажений. Достижению этих целей служат процессуальные правила проведения опросов, осмотров, экспертиз и других доказательственных действий.
В административном процессе в основном процесс доказывания начинается с момента получения устного или письменного заявления о совершении административного правонарушения либо же обнаружения административного правонарушения самим уполномоченным должностным лицом (кроме судьи и коллегиальных органов).
Безусловно, на основе анализа Федерального закона «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» [32] № 59 от 2 мая 2006 г. нам следует считать доказательствами и первоначальные основные документы,
т.е. заявления от граждан, поступивших в адрес правоприменительных органов и их должностных лиц о факте административного правонарушения. Законодатель устанавливает порядок ее движения, контроль и реализацию. О большинстве административных правонарушениях граждане сообщают в своих обращениях, которые дают право для возбуждения административных дел и последующего их разрешения.
Литература и примечания
1. «Мы вправе отождествить понятия достоверность и истинность, - писал М.С. Стро-гович. - Достоверный - это то же самое, что истинный, достоверность - это значит истинность» (Материальная истина и судебные доказательства в административном процессе. М., 1955. С. 99-100). О несовпадении понятий истинного и достоверного см.: Философская энциклопедия. Т. 2. С. 56; Таванец П.В. О структуре доказательства // Вопросы философии. 1956. № 6; Логика научного исследования. М., 1965. С. 177.
2. Следует заметить, что этимологически «достоверный» сложилось из слов «достойный, верный». См.: Краткий этимологический словарь. М., 1961. С. 96. Кроме того, в русском языке данный термин толкуется как удостоверенный, доказанный: «Удостовериться -убедиться на основании каких-н. несомненных данных, доказательств. Удостоверить, подтвердить правильность, подлинность чего-н.». См.: Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Азбуковник, 1999. С. 827.
3. См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 23. С. 67.
4. См.: Интервью Первого заместителя министра внутренних дел России А. Чекалина. Предъявите свои аргументы // Рос. газета. 2006. 23 мая. С. 1, 10.
5. См.: Блонский П.П. Психология доказывания и ее особенности у детей // Вопросы психологии. 1964. № 3. С. 42.
О.Д. Ситковская, рассматривая проблемные вопросы психологии личности на основании трудов В.В. Бунак, Р.М. Грановской, Б.Г. Ананьева, Б.С. Братусь и др., рассуждает о наличии психологических отклонений по возрастным категориям с учетом ослаблении организма личности, в доказательственном процессе не следует не учитывать этих обстоятельств, особенно тогда, когда решается доказательственные вопросы при привлечении законных представителей несовершеннолетнего к административной ответственности, чего нет в уголовном праве. См.: Ситковская О.Д. Психология уголовной ответственности. М.: Изд-во НОРМА, 1998. С. 115-125. И в нашем случае доказательственный процесс проходит не только у судьи (в суде), но и перед различными уполномоченными должностными лицами государственных органов.
6. См.: Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях. М.: Омега-Л, 2006. 265 с.
7. В расследовании преступлений доказывание также имеет коммуникативный характер, обеспечивая получение достоверного знания о событии уголовного правонарушения судом, участниками процесса и иными лицами. См.: Лузгин И.М. Расследование как процесс познания: Автореф. дис. ... докт. юрид. наук. М., 1968. С. 9-10.
8. См.: Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях. М.: Омега-Л, 2006. 265 с.
9. Такая упрощенная трактовка соотношения чувственного и рационального в расследовании дается, напр., И.И. Малхазовым (см.: Административный процесс РФ. Воронеж, 1968. С. 88-90).
10. См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 163-164.
11. См.: Старченко А.А. Логика в судебном исследовании. М., 1958. С. 13.
12. См.: Кедров Б. Единство диалектики, логики и теории познания. М., 1963. С. 174175, 177-178, 182.
13. См.: Асмус В.Ф. Учение логики о доказательстве и опровержении. М., 1954. С. 49-52.
14. См.: Трусов А.И. Основы теории судебных доказательств. М., 1960. С. 83.
15. В другом месте упомянутой работы А.И. Трусов правильно отметил, что судебное доказывание «обязательно включает в их сложном взаимодействии моменты как чувственного и рационального познания (умственной, логической деятельности), так и практической деятельности, практики (непосредственный и косвенный опыт), включает производство различных доказательственных и правоприменительных действий» (С. 84).
16. Наиболее полно они изложены С.Д. Курылевым в работе «Доказывание и его место в процессе судебного познания». См.: Труды Иркутского государственного университета. 1955. Т. XIII.
17. Точная характеристика соотношения объективных и юридических законов дана К. Марксом; «...Общество, - говорил он, - основывается не на законе. Это - фантазия юристов. Наоборот, закон должен основываться на обществе, он должен быть выражением его общих, вытекающих из данного материального способа производства интересов и потребностей...». См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 6. С. 259.
18. Вопросы процессуального доказывания и термин «административный процесс» автором впервые были ранее затронуты в монографии при анализировании КоАП РСФСР. См.: Процессуальность в административной ответственности. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2001. 804 с.
19. Интересная попытка развернутой характеристики этого аспекта итоговых процессуальных документов предпринята в статье Ю.В. Манаева и В.А. Лещенко «Обвинительное заключение. Значение и отражение всех данных, входящих в предмет по делу об административном правонарушении» (Труды Высшей следственной школы МВД СССР. Волгоград, 1970. С. 63-79). Надо только отметить, что речь идет о данных, относящихся к предмету доказывания; входят же в него не доказательства, а установленные с их помощью обстоятельства.
20. См.: Белкин Р.С. Сущность экспериментального метода исследования. М., 1961. С. 12-13.
21. См.: Теплов Б.М. Проблемы индивидуальных различий. М., 1961. С. 253. См.: Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М., 1945. С. 345.
22. Приведенной схемы содержания процесса доказывания придерживаются все ученые юристы, исследовавшие проблему доказывания. Незначительные различия в этой схеме, допускаемые отдельными процессуалистами, не имеют, на наш взгляд, принципиального значения.
23. Подробный анализ этих задач и форм дан в работах: Бахрах Д.Н. Административная ответственность. Пермь, 1966; Додин Е.В. Доказательства в административном процессе. М., 1973; Якуба О.М. Административная ответственность. М., 1972, в том числе и автором в диссертационном исследовании на соиск. докт. юрид. наук «Доказывание по делу об административном правонарушении» (МГЮА, 2005).
24. По данным вопросам автором ранее проводилось отдельный научнопрактический анализ. См.: Васильев Ф.П. Доказывание на стадии возбуждения дела об административном правонарушении: Монография. М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право,
2003. 203 с.
25. См.: Конституция Российской Федерации. М.: Известия, 1996. С. 19, 20.
26. См.: Указанный КоАП РФ.
27. Установленные законом правила проведения доказательственных действий, направленных на обнаружение и закрепление доказательств, служат также гарантией защиты прав и законных интересов участников процесса доказывания.
28. Оценка доказательств автором ранее рассматривалась в монографии «Процессуальные особенности административной ответственности в России» (2003. 592 с.).
29. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 178.
30. См.: Васильев Ф.П., Бельцов Н.И. Особенности осмотра места совершения административного правонарушения // Права человека: история и современность: Материалы межвуз. науч.-практ. конф. М.: Изд-во МГОУ, 2003. С. 32-37.
31. Моделирование - исследование объектов познания на их моделях; построение моделей реально существующих предметов, явлений или процессов (живых организмов), инженерных конструкций, общественных систем и т.п.. См.: Словарь иностранных слов / Отв. ред. В.В. Бурцева, Н.М. Семенова. М.: Рус. яз.; Медиа, 2004. С. 426.
32. См.: Рос. газета. 2006. 5 мая. С. 10.
Следует отметить, что законодатель также дает сроки рассмотрения обращений граждан до 30 суток, а также возможность продления срока рассмотрения обращений до 30 дней. Тем самым мы видим, что закон устанавливает единые правила защиты интересов граждан, гарантированных Конституцией РФ.
ВАСИЛЬЕВ ФЕДОР ПЕТРОВИЧ родился в 1954 г. Окончил Омский государственный университет, Академию управления МВД России. Доктор юридических на-
ук, доцент заведующий кафедрой экономики и права Батыревского филиала Чувашского государственного университета. Занимается фундаментальными исследованиями по созданию теории доказательств в административном процессе России и доказательственного права в административном процессе, а также развитию теории административного процесса (порядок реализации законов об административных правонарушениях - КоАП РФ и законов субъектов РФ). Область научных интересов - административно-правовые и конституционно-правовые интересы, теория государства и права. Автор более 70 научных статей, в том числе 11 монографий, 2 учебников, 5 учебных пособий.
