CC BY
105Теологический вестник Смоленской православной духовной семинарии. 2022. №4. С. 120-137
УДК 17
Иерей Максим Мищенко (Мищенко Максим Александрович) Смоленская православная духовная семинария
Теоретический гиперкритицизм Жана Бодрийяра в контексте постмодернистской социальной теории
Аннотация: представленная статья является историко-философским исследованием эволюции критической концепции Жана Бодрийяра в контексте постмодернистской социальной теории. Французский мыслитель Жан Бодрийяр рассматривается как один из ведущих авторов постструктуралистского и постмодернистского дискурсов. До сих пор в большинстве модных культурологических публикациях встречается множество аллюзий на французского философа. Автор пытается объяснить каким образом французский теоретик стало ассоциироваться с указанными концептуальными направлениями несмотря на то, что траектория мысли Жана Бодрийяра замысловата и непредсказуема. Французский мыслитель в ходе критического описания феноменов позднего капитализма, невольно призывает к критике современного обмирщенного социума новых союзников. Таковыми могут быть религиозные философы, критикующие состояние крайней секуляризации и обезбоженности современного общества позднего капитализма.
Ключевые слова: Жан Бодрийяр, постструктурализм, постмодернизм, постмодернистская социальная теория, постсовременность, симуляция, сверхреальность
Постановка проблемы. Французский мыслитель Жан Бодрийяр в массовом сознании является классиком постмодернистского дискурса, однако сам автор отказывался от такой атрибуции, отрицая свою принадлежность к каким-то устоявшимся течениям, именуя себя «метафизиком», или «манихеем». Однако сценарий сравнительного анализа концепции Жана Бодрийяра и постмодернистского дискурса является довольно распространенным в академической литературе. В представленной работе мы попытаемся осуществить попытку встраивания теоретического гиперкритицизма Жана Бодрийяра в поле постмодернистской социальной теории несмотря на то, что француз категорично отмежёвывался от дисциплинарных идентификаций с такими академическими областями, как психология, социология, антропология.
Что такое постмодернизм?
До сих пор, несмотря на отсутствие официального научно-академического определения, категория «постмодернизма» остается на удивление стойкой и жизнеспособной. Даже самые яростные атаки не смогли искоренить понятие «постмодернизма» из языка современных гуманитарных наук. Не говоря уже постоянной прописке в СМИ, телевизионных
развлекательных передачах, ежедневном интернет-контенте. Право на существование постмодернизм объективно заработал своим присутствием в серьезных академических дискуссиях самых влиятельных мыслителей современности (к примеру, бурная дискуссия Ю. Хабермаса и Ж.-Ф. Лиотара). С течением времени постмодернизм не только динамично развивался в пределах завоеванных им территорий периода 1970-х гг. (литература, архитектура, культурология), но и продвинулся в некогда далекие области социологии, экономики, политологии. В этом контексте уместно вспомнить периодизацию С. К. Коннора, который в своей антологии постмодернизма перечисляет четыре стадии развития постмодернистской мысли1.
С семидесятых до начала восьмидесятых годов можно говорить о стадии накопления. В разных областях, пока независимо друг от друга, что-то начинало происходить. Ихаб Хассан писал о новом литературном восприятии. Чарльз Дженкс провозгласил появление постмодернистского стиля в архитектуре. Жан Бодрийяр описал структуры и мифы зарождающегося общества потребления. Дэниел Белл увидел симптомы конца «традиционной» индустрии, а затем также противоречия, в которые впадает капитализм по мере того, как декадентский образ жизни модернистского авангарда распространяется в качестве рыночного выбора среди масс пресыщенных потребителей. Жан-Франсуа Лиотар возвестил конец великим легитимирующим нарративам (повествованиям), господствовавшим в философской традиции с XIX до первой половины XX вв. Несмотря на это разнообразие, тематической доминантой постмодернистского дискурса 1970-х годов была литература.
В середине 1980-х гг. линии, некогда развивавшиеся независимо, начинают сливаться воедино. Начинается период синтеза. Самое важное место здесь, несомненно, занимают работы Ф. Джеймисона, с новаторской работой «Постмодернизм или культурная логика позднего капитализма». Большое значение в определении контуров духа времени имели и сборники, изданные в начале 1990-х годов. Антологии, в которых соседствовали области философии, литературы, политики, архитектуры, религии, позволяли увидеть родство изменений, происходящих внутри отдельных дисциплин. Правда, родственная корреляция изменений скорее ощущалась на интуитивном уровне, а теоретизирование подобного родства было еще делом будущего. Большая часть постмодернистской литературы 1980-х годов посвящена архитектуре.
Следующая фаза развития постмодернизма начинается в середине 90-х годов, когда дискурс достигает стадии автономии, и в этот момент отпадает первоначальный вопрос о существовании такого явления, как постмодернизм. Постмодернистские произведения приобретают не очень славную черту самореференции. Стадия упадка, когда постмодернизм становится маркером концептуальной аналитики в отношении постмодернизма. Тогда же впервые концептуальная идея постмодернизма стала «буксовать», одновременно входя в
1 Connor S. K. Postmodernist Culture: An Introduction to Theories of the Contemporary (1989) 2nd, revised and enlarged edn (Oxford: Blackwell, 1996)
разговорную лексику как слово, означающее «развязный, иногда угрожающе развязный, релятивизм». Это также связано с политизацией постмодернизма. Под лозунгом мультикультурализма и культурного плюрализма постмодернизм триумфально входит в словарь общественных дискуссий. Он становится пугалом для крайне правых консерваторов (П. Бьюкенен).
Стадия социальной диффузии начинается во второй половине девяностых годов. Идем, развиваемые постмодернистскими дискурсом, становятся социальными фактами, они вплетаются в социальную ткань. В результате постмодернизм перестает быть академическим или дискурсивным феноменом, превращаясь во вполне осязаемую социальную реальность. Можно сказать, что постмодернизм наконец оправдывает ожидания некоторых его теоретиков. Неудивительно, что в тот же период для многих мыслителей стали важными становиться практические вопросы. Вопрос о том, был ли постмодернизм просто призывом к радикальной множественности, к выходу за рамки собственной системы ценностей, возникает все чаще. Основное внимание уделялось этической проблематике. В последние годы слово «этика» начало приобретать такой же размах и авторитет, какие имело слово «текст» в семидесятых и восьмидесятых годах. Несколько неожиданным покровителем «этического поворота» в постмодернизме стал Эмануэль Левинас.
Данная периодизация позволяет обозначить дисциплинарные рамки и уловить динамику развития концепции постмодернизма. Такое уточнение демонстрирует тот факт, насколько далеки от истины были все те, кто в 1980-е годы называл работы о постмодернизме тарабарщиной и обвинял авторов «постмодернистских» книг в социальном конформизме. С тех времен постмодернизм покинул стены академии и стал элементом нашей повседневной жизни, он прошел путь от синтаксиса авангардной поэмы до формы покупаемых нами телефонов.
Постмодернистская социальная теория
По мнению феминистского философа С. Бордо за развенчанием эпистемологической объективности, провозглашённым постмодернизмом, прячется не мыслитель-теоретик, но политическая ситуация, политический праксис 1960-х и 1970-х гг. Этот период, как известно, ассоциируется с идеей эмансипации и студенческими освободительными движениями, когда произошла легитимация маргинальной культуры и дискриминируемые голоса наконец были услышаны. Освободительные движения позволили разоблачить легитимность официальных сообщений. Теперь господствующими стали исторические и социальные вопросы: «Чья правда? Чья природа? Чье
л
соображение? Чья история? Чья традиция?». Постмодернистская концепция предлагает такие гносеологические альтернативы, как децентрация, или помещение в центр дискурса и знаний воззрения привилегированных групп; деконструкция, показывающая историческую обусловленность и противоречивость концепций, представляющихся точным изображением мира;
2 Ленгерман П. М., Нибрюгге-Брантли Дж. «Современная теория феминизма». В книге: Ритцер Д. «Современные социологические теории». Издательство «Питер», С.-П., 2002. С. 397.
различие, или рассмотрение конструкта знания не только в связи с тем, о чем он сообщает, но и тем, что он вычеркивает или отодвигает на задний план, особенно с помощью модернистской двойной логики «или-или».
Сегодня социология сталкивается с ситуацией, в которой недавно находились некоторые направления гуманитарных наук: «Момент постмодерна наступил, и сбитые с толку интеллектуалы, художники и культурные деятели задавались вопросом, стоит ли им примкнуть к движению и присоединиться к карнавалу или же лучше сидеть на обочине до тех пор, пока новое веяние не исчезнет в вихре культурной моды»4. Несмотря на то, что многие социологи и некоторые социологические теоретики до сих пор считают постмодернистскую5 социальную теорию преходящим увлечением (и для некоторых она продолжает скорее выглядеть как карнавал, нежели серьезная научная попытка), факт заключается в том, что социологические теоретики более не могут игнорировать постмодернистскую социальную теорию.6 В современной социальной теории она стала «самым модным развлечением городка». В сущности, эта забава была столь модной, что, по крайней мере, один теоретик настаивал на том, что следует перестать использовать этот термин, потому что «чрезмерное употребление износило его до крайности»8. То есть этим термином злоупотребляли как его сторонники, так и противники и сами по себе и в ходе горячих дискуссий. С учетом значения постмодернистской социальной теории и порожденных ею жарких споров наша цель состоит в описании постмодернистской социальной теории9. Это, однако, не простая задача. Во-первых, между постмодернистскими мыслителями, которые сами по себе чрезвычайно своеобразны, имеются значительные различия, поэтому трудно делать какие-либо обобщения, которым соответствовало бы большинство теорий. Смарт10, например, выделял три постмодернистские позиции. Согласно первой, крайней, постмодернистской позиции, произошел фундаментальный прорыв, и современное общество было заменено обществом постсовременным. Среди сторонников этой точки зрения Ж. Бодрийяр, Ж. Делёз и Ф. Гваттари. Согласно второй позиции, хотя такое изменение и имело место, постмодернизм вырастает из модернизма и неразрывен с ним. Приверженцами этой ориентации являются такие марксистские мыслители, как Ф. Джеймисон, Э. Лаклау и Ш. Муффе, а также такие представительницы постмодернистского феминизма, как Н. Фрезер и Л. Николсон. Существует, наконец, позиция, которая разделяется самим Смартом и согласно которой можно рассматривать модернизм и постмодернизм не как отдельные эпохи, а как участников длительных и
3 Там же. С. 399.
4 Kellner D. «Postmodernizm, Jameson, Critique». Washington, D. C.: Maisonneuve Press: p. 1-2.
5 См.: Тарнас Р. «История западного мышления». Пер. с английского Т. А Азаркович. Изд. «КРОН -ПРЕСС», М., 1995.
6 Ильин И. «Постмодернизм. От истоков до конца столетия. Эволюция научного мифа». Издательство «Интрада», М., 1998. С. 192.
7 Kellner D. «Postmodernizm, Jameson, Critique». Washington, D. C.: Maisonneuve Press: p. 2.
8 См.: Ритцер Д. «Современные социологические теории». Издательство «Питер», С.-П., 2002. С. 538.
9 См.: Ritzer G. «Postmodern Social Theory». The McGraw-Hill Companies, 1997.
10 См.: Smart B. «Postmodernity». London: Routledge, 1993.
непрерывных отношений, причем постмодернизм постоянно указывает на ограниченность модернизма. Хотя типология Смарта может быть полезной, постмодернисты, вероятно, ее бы отклонили как сильно упрощающую все разнообразие их идей и в ходе этого искажающую сами эти идеи.
Необходимо провести семантическое различие между терминами «постсовременность», «постмодернизм» и «постмодернистская социальная теория». Термин «постсовременность» относится к исторической эпохе, которую считают последующей за эрой современности; «постмодернизм» - к продуктам культуры, отличных от таковых в рамках модерна, а «постмодернистская социальная теория» - к методологии мышления, отличающейся от соответствующей социальной теории в модерне. В результате постмодерн в своем содержательном плане включает в себя новую историческую эпоху, новые произведения культуры и новый тип рефлексии о социальном мире. Каждый из этих аспектов предполагает, что в последние годы произошло нечто инновационное, что уже нельзя описать термином «модерн».
Что касается первого из этих понятий, широко распространено мнение, согласно которому современная эпоха заканчивается или уже завершилась, и мы вступили в новую историческую эпоху «постсовременности». 11 Второе понятие, «постмодернизм», связано с культурной сферой, в рамках которой утверждается, что наблюдается тенденция к вытеснению модернистских произведений продуктами постмодерна.12 Так, в сфере изобразительного искусства Ф. Джеймисон сопоставляет постмодернистские, почти фотографические и безэмоциональные изображения Мэрилин Монро Энди Уорхолом с модернистским и крайне впечатляющим «Криком» Эдварда Мунка. В сфере телевидения показ «Твин Пикс» обычно считают удачным примером постмодернизма, а в сфере кинематографа - «Бегущий по лезвию».
Третий аспект постмодерна - это возникновение постмодернистской социальной теории и ее отличия от теории модернистской. Модернистская социальная теория стремилась к универсальному, внеисторическому, рациональному обоснованию своего анализа и критики общества. Для Маркса таким фундаментом было существование вида, тогда как для Хабермаса эту роль играл коммуникативный разум. Постмодернистское мышление отвергает эти поиски основания и склоняется к релятивизму, иррационализму, нигилизму. Постмодернисты поставили такие обоснования под сомнение, считая, что при этом определенные группы ставятся в привилегированное положение, а значение других принижается; одни группы наделяются властью, а другие представляются безвластными.
Подобным же образом, постмодернисты отрицают представление о «больших повествованиях» или метанарративах (Жан-Франсуа Лиотар). Среди больших повествований, которые Лиотар связывает с модернистской наукой, присутствуют «диалектика Духа, герменевтика значения, освобождения
11 См.: Ритцер Д. «Современные социологические теории». Издательство «Питер», С.-П., 2002. Стр. 540.
12 Там же. С. 540-541.
рационального или трудящегося субъекта или создание благосостояния». Постсовременное знание предполагает отрицание больших нарративов. Социология в своем поиске различных синтезов более конкретного характера перешла от периода модерна к эпохе постмодерна. Большим нарративам модерна Лиотар предпочитает локализованные повествования. Если Лиотар отвергает большие повествования в целом, Бодрийяр отрицает идею большого повествования в социологии. Бодрийяр одновременно отвергает само понятие «социального» и приходит через факт элиминации к отрицанию социологического метаповествования, связанного с модерном. Великого организующего принципа, большого повествования Социального, находившего свое оправдание в идеях о гражданском обществе, прогрессе, власти более не существует. Постмодернистская социальная теория выступает за неприятие метаповествований в целом и больших повествований в социологии в
13
частности.
Постмодернистская социальная теория в значительной степени была созданием людей, не являвшихся социологами (Лиотара, Деррида, Джеймисона). Несмотря на свою склонность к критике больших повествований, создававшихся теоретиками модерна, постмодернистские социальные теоретики нередко предлагают собственные разновидности таких повествований. В своем анализе постмодернистские социальные теоретики часто критикуют общество модерна, однако эта критика обладает сомнительной обоснованностью, поскольку обычно не имеет нормативного фундамента, чтобы высказывать такие суждения. Вследствие отрицания значения субъекта и субъективности постмодернисты зачастую не формулируют теорию деятельности. Постмодернистским социологам нет равных в критике общества, но они имеют слабое представление о том, каким общество должно быть. Постмодернистская социальная теория ведет к абсолютному пессимизму.14
Создала ли постмодернистская теория ряд проницательных идей, способных оказывать на социальную теорию влияние в течение длительного времени? Во французской социальной теории, откуда происходят лучшие представители постмодернизма, можно обнаружить оптимальные попытки выйти за рамки данных концепций. Вследствие отрицания роли субъективности постмодернистов обвиняют в антигуманизме. Пост-постмодернисты стремятся спасти гуманизм и субъективность от постмодернистской критики. Проводятся попытки реабилитации универсальных рациональных норм в морали и политике. Другое направление «пост-постмодернистской социальной теории» включает в себя попытку восстановить значение либерализма вопреки проводимой постмодернистами атаке на либеральные ценности. Работы постмодернистов, даже когда облекались в чрезвычайно абстрактную форму, воспринимались французами как нападки на структуру в целом, в особенности на структуру либерального буржуазного общества. Вопросы, которые
13 См.: Ритцер Д. «Современные социологические теории». Издательство «Питер», С.-П., 2002. Стр. 542-543.
14 Ритцер Д. «Современные социологические теории». Издательство «Питер», С.-П., 2002. Стр. 557-559.
считались в период расцвета постмодернистской теории неактуальными, -права человека, конституционное правительство, представительство, класс, индивидуализм - вновь привлекли к себе внимание. Нигилизм постмодернизма был заменен целым рядом ориентаций, сочувствующих либерализму. Возрождение внимания к либерализму служит признаком возобновления интереса и сочувственного отношения к обществу модерна.15 Принимая во внимание описанные общие положения, можно перейти теперь к более конкретному рассмотрению крупнейшего представителя постмодернистской социальной теории - Жана Бодрийяра.
Эволюция творчества Жана Бодрийяра
Жан Бодрийяр стал одним из самых известных теоретиков постмодернизма. Он достиг статуса духовного учителя во всем англоязычном мире, а его работы переводятся до сих пор даже после его кончины. Приверженцы Бодрийяра превозносят его как «талисман» новой постмодернистской вселенной, как «чашу Грааля», которая теоретически питает постмодернистскую сцену, как супер-теоретика нового постмодерна. Бодрийяр в конце концов отождествил себя с постмодернистским поворотом. Бодрийяр разработал самую поразительную и экстремальную теорию постмодернизма из когда-либо созданных и оказал большое влияние на теорию культуры, а также дискуссии о современных медиа, искусстве, обществе. Итак, Жан Бодрийяр - один из наиболее радикальных и неистовых представителей постмодернистского направления. Хотя Бодрийяр получил социологическое образование, однако его творчество давно вышло за границы данной дисциплины; действительно, оно не сдерживается какими-либо дисциплинарными рамками, и Бодрийяр в любом случае вообще отрицал само понятие дисциплинарных границ. Следуя Д. Келлнеру16, попытаемся сделать обзор эволюции творчества Бодрийяра.
В своих ранних работах Бодрийяр теоретизировал современность с точки зрения анализа системы вещей, общества потребления, средств массовой информации, информационного общества, современного искусства, современной моды, сексуальности, виртуального пространства. Для его ранних работ, восходящих к кон. 1960-х гг., была характерна модернистская (Бодрийяр не использовал термин «постмодернизм» вплоть до 1980-х годов) и марксистская ориентация. В своих ранних произведениях Бодрийяр разрабатывал марксистскую критику общества потребления. Уже на эти произведения существенный отпечаток наложили лингвистика и семиотика, поэтому раннее творчество Бодрийяра лучше всего рассматривать как семиологическое дополнение к теории политической экономии Маркса. Однако это случилось незадолго до того, как Бодрийяр начал подвергать марксистский подход (а также структурализм) критике и, в конечном счете, отказался от него.
15 Там же.
16 Kellner D. «Jean Baudrillard: from Marxism to Postmodernism and Beyond». Cambridge: Polity Press, 1989.
Его первая опубликованная книга «Система вещей» (1968) исследует новый порядок массового потребления, связанный с беспрецедентным распространением потребительских товаров и услуг. Анализ основывается на принципе субъект-объектной диалектики, где субъект сталкивается с миром вещей и товаров, которые притягивают, очаровывают, а иногда и контролируют восприятие, мышление и поведение человека. Анализ предполагает теорию
«овеществления» повседневной жизни при капитализме, выдвинутую такими
18
мыслителями, как Д. Лукач, и семиологические теории (Р. Барт ), в которых вещи интерпретируются как знаки, организованные в семиотические системы Амбициозная задача Бодрийяра состоит в том, чтобы описать контуры и доминирующие структуры новой системы вещей, указав при этом, как они обусловливают и структурируют потребности, фантазии и поведение. «Система вещей» воодушевлена интуитивным ощущением, что Бодрийяр описывает новый социальный порядок, который он характеризует как «новый технический порядок», «новую среду», «новую область повседневной жизни», «новую мораль» и новую форму общества. «гиперцивилизации». Структура воспринимающего и желающего субъекта, столкнувшегося с миром вещей и знаков, определит траекторию мысли Бодрийяра в настоящем. Следовательно, его первая книга начинает его проект описания способов того, как система вещей и потребностей осуществляет контроль над субъектом в повседневной жизни.
Вторая книга Бодрийяра, «Общество потребления» (1970)19, изучает систему вещей, структурированных в обществе потребления, а «К критике политической экономии знака» (1972)20 пытается синтезировать марксистскую политическую экономию с семиологией и структурализмом. Его темы касаются таких современных явлений, как новая домашняя среда, кибернетика и современная архитектура, поп-арт и современная живопись, медиа и информация. Первые три работы Бодрийяра можно рассматривать как наброски для развития неомарксистской социальной теории, синтезирующей марксизм с семиологией. Тем не менее, Бодрийяр начинает дистанцироваться от марксизма в «Критике» и недвусмысленно порывает с ним в своей последующей книге «Зеркало производства» (1973) 21, где он утверждает, что марксистская политическая экономия не может быть ни применима к традиционным обществам, ни дать адекватный взгляд на современное общество
В работе «3еркало производства» Бодрийяр пришел к выводу, что марксистский подход является зеркальным отражением консервативной политической экономии. Иначе говоря, Маркс (и марксисты) придерживались такого же взгляда на мир, как и консервативные сторонники капитализма. По
17 См. Бодрийяр Ж. Система вещей / Пер. С. Н. Зенкина. М.: «Рудомино», 2001.
18 Барт Р. Основы семиологии. Структурализм: «за» и «против». - М., 1975, сс.114 - 163.
19 Бодрийяр Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры / Пер. Е. А. Самарской. М.: «Республика»; «Культурная революция», 2006.
20 См. Бодрийяр Ж. Бодрийяр Ж. К критике политической экономии знака / Пер. Д. Кралечкина. М.: «Библион -Русская книга», 2003.
21 См.: Baudrillard J. «The Mirror of Production». St. Louis: Telos Press, 1975.
мнению Бодрийяра, Маркс был заражен «вирусом буржуазной мысли»22. Конкретно, подход, применявшийся Марксом, был наполнен консервативными понятиями, такими как «труд» и «стоимость». Требовались новая, более радикальная ориентация и категориальный аппарат.
В текстах начала и середины 1970-х гг. Бодрийяр предполагает фундаментальную разделительную линию. История между символическими обществами, то есть обществами, в основе своей организованными вокруг символического обмена, такого как дарение подарков, праздники, религиозные ритуалы и т. д., и обществами-производителями (то есть обществами, организованными вокруг производства). Таким образом, он отвергает марксистскую философию истории, которая постулирует примат производства во всех обществах, и отвергает марксистскую концепцию социализма. Бодрийяр утверждает, что марксизм недостаточно радикально порывает с капиталистическими принципами, предлагая себя лишь как более эффективную и справедливую организацию производства, а не как совершенно иной тип общества с иной логикой, ценностями и жизненной деятельностью.
Бодрийяр высказал идею символического обмена в качестве альтернативы - и полного отрицания - обмену экономическому. Символический обмен включает в себя непрерывный цикл «приобретения и
23
возмещения, отдачи и получения», «цикл даров и встречных даров» . Это была идея, не попавшая в ловушку, расставленную Марксом; символический обмен явно был вне логики капитализма и противостоял ей. Понятие символического обмена подразумевало политическую программу, нацеленную на создание общества, характеризующегося таким обменом. Например, Бодрийяр выражает критическое отношение к рабочему классу и, кажется, более положительно настроен по отношению к новым левым, или хиппи. Вскоре, однако, он отказался от всех политических целей.24 В «Зеркале производства»25 Бодрийяр связывает символический обмен с освободительными движениями того времени, маркируя свой оппозиционный идеал в деятельности маргинальных групп (чернокожие, женщины, геи), которые подрывают установившийся расовых или половых различий. Тем самым, маргинальные группы являются более радикальными и подрывными, чем социалисты, действующие в рамках режима политической экономии. В то время как Бодрийяр призывал к культурной революции и тотальной революции, он прямо никогда ни формулировал никакого конкретного видения или праксиса революции, кроме некоторых размышлений о городских граффити как форме политического сопротивления.
Бодрийяр утверждал, что, участвуя в символическом обмене, который не связан ни с потребительной, ни с меновой стоимостью, можно избежать господства логики политической экономии и разрушить логику системы,
22 Baudrillard J. «The Mirror of Production». St. Louis: Telos Press, 1975. P. 39.
23 Baudrillard J. «The Mirror of Production». St. Louis: Telos Press, 1975. P. 83.
24 См.: Кравченко С. А. «Социология: парадигмы через призму социологического воображения». Издательство «Экзамен», М., 2003. Стр. 503-505.
25 Baudrillard J. «The Mirror of Production». St. Louis: Telos Press, 1975.
которая требует, чтобы всякая деятельность имела специфический характер ценности и цели. Бодрийяр предполагает, что символический обмен представляет собой вид деятельности, который более радикально подрывает ценности и логику капитализма, чем виды практик, отстаиваемых марксистами, которые являются не чем иным, как отражением «зеркала производства» (например, рабочий контроль, обобществление средств производства).
Бодрийяр обратил свое внимание на анализ современного ему общества, в котором, как он полагает, уже господствует не производство, а «средства массовой информации, кибернетические модели и системы управления, компьютеры, обработка информации, индустрия развлечений и знаний и т. д.»26. Из этих систем рождается подлинный взрыв знаков. Можно сказать, что мы перешли от общества, где господствовал способ производства, к обществу, контролируемому кодом производства. Цель сдвинулась от эксплуатации и получения прибыли к достижению господства с помощью знаков и производящих их систем. Кроме того, хотя когда-то знаки обозначали нечто реально существующее, теперь они не представляют собой практически ничего, кроме самих себя и других знаков; знаки стали самореферентными. Мы больше не можем говорить о том, что реально; различие между знаками и действительностью сократилось. В наиболее общем плане, мир постмодерна (потому что теперь Бодрийяр действует непосредственно в этом мире) - это мир, для которого характерно такое сжатие в противовес расширению (производственных систем, товаров, технологий и т.д.), которое было свойственно обществу модерна. Таким образом, аналогично тому, как модернистский мир претерпел процесс дифференциации, можно считать, что постмодернистский мир подвергается дедифференциации.
27
В работе «В тени молчаливого большинства, или конец социального»27 «бодрийяровское» социальное растворяется в массе. Такая социальная реалия как класс просто растворяется при создании огромной, недифференцированной
массы, которая мыслится им как статистическая категория, а не социальная
28
общность. В таком понимании социальное отмирает. 28 А если социальное отмирает, то с ним исчезает и классическая социология, предметом которой как раз является социальное. Тогда возникает потребность в новом типе теоретизирования окружающего мира. И Бодрийяр предпринимает такую попытку создания принципиально новой теории об обществе. Речь идет об «антисоциальной» теории с принципиально новыми понятиями. Бодрийяр свою теорию ассоциирует с «патафизикой» - «наукой воображаемых решений», заявляя, что это единственный путь отражения реальности, в которой сегодня
29
оказалось человечество.
26 Kellner D. «Jean Baudrillard: from Marxism to Postmodernism and Beyond». Cambridge: Polity Press, 1989. P. 61.
27 Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального / Пер. Н. В. Суслова. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2000.
28 См. о конце «истории» в интерпретации Ж. Бодрийяра: Кимелев Ю. А. «Жан Бодрийяр. Иллюзия конца, или прекращение событий». «Социологическое обозрение», том 1-й, № 1, 2001. Стр. 24-26.
29 См.: Кравченко С. А. «Социология парадигмы через призму социологического воображения». Издательство «Экзамен», М., 2003. Стр. 500.
При описании мира постмодерна Бодрийяр отмечает, что он
30
характеризуется подражательством; мы живем в «век притворства» . Процесс
31
подражания приводит к созданию симулякров , или «воспроизведений
32
объектов или событий» . Когда стирается различие между знаками и реальностью, все труднее становится отличить реальное от того, что его копирует. Бодрийяр, например, говорит о «растворении телевидения в жизни,
33
растворении жизни в телевидении» . В конечном счете, именно изображения реального, имитации занимают господствующее положение. Мы в плену этих симуляций, которые «образуют спиралевидную, круговую систему, не
34
имеющую начала и конца»34.
35
Бодрийяр35 характеризует этот мир как сверхреальность. Например, средства массовой информации перестают быть зеркалом действительности, они становятся этой действительностью или даже становятся более реальными, чем реальность. Низкопробные новостные шоу, которые так популярны сегодня на телевидении, служат наряду с «информационной мозаикой» хорошим примером этой ситуации, поскольку ложь и искажение фактов, которые они преподносят зрителям, - это больше, чем реальность; это сверхреальность. В результате, реальное ставится в подчиненное положение и, в конечном счете, вообще исчезает. Становится невозможно отличить реальность от спектакля. В сущности, «реальные» события все более принимают характер сверхреальных. В конечном счете, реальности больше нет, есть лишь сверхреальность.
Рассматривая описанные аспекты, Бодрийяр концентрирует свое внимание на культуре, в которой, как он считает, происходит массовая «катастрофическая» революция. Эта революция включает в себя все более возрастающую пассивность масс, а не их возрастающую мятежность, о которой говорили марксисты. Таким образом, масса представляется «"черной дырой" [которая] поглощает все значение, информацию, коммуникацию, сообщения и т.д., таким образом, делая их бессмысленными... массы угрюмо бредут своим путем, игнорируя попытки манипулировать ими»36. Слова «безразличие», «апатия» и «инертность» хорошо характеризуют массы, пронизанные символами СМИ, симулякрами и сверхреальностью. СМИ не манипулируют массами, но вынуждены удовлетворять их растущий спрос на вещи и зрелища. В определенном смысле общество само превращается в черную дыру, которой предстают массы. Резюмируя значительную часть этой теории, Келлнер заключает: «Развитие инертности, превращение значения в средства массовой информации, прекращение социального в массы, превращение масс в черную дыру нигилизма и бессмысленности - таково постмодернистское видение
37
Бодрийяра» .
30 См.: Baudrillard J. «Simulations». New York: Semiotext(e), 1983.
31 См.: Култыгин В. П. «Классическая социология». Изд. «Наука», М., 2000. Стр. 467.
32 Kellner D. «Jean Baudrillard: from Marxism to Postmodernism and Beyond». Cambridge: Polity Press, 1989. P. 78.
33 См.: Baudrillard J. «Simulations». New York: Semiotext(e), 1983. P. 55.
34 Kellner D. «Jean Baudrillard: from Marxism to Postmodernism and Beyond». Cambridge: Polity Press, 1989. P. 83.
35 См.: Baudrillard J. «Simulations». New York: Semiotext(e), 1983.
36 Kellner D. «Jean Baudrillard: from Marxism to Postmodernism and Beyond». Cambridge: Polity Press, 1989. P. 85.
37 Kellner D. «Jean Baudrillard: from Marxism to Postmodernism and Beyond». Cambridge: Polity Press, 1989. P. 118
Каким бы необычным ни казался такой анализ, в работе «Символический
38
обмен и смерть»38 Бодрийяр еще более странен, скандален, непочтителен, неразборчив, игрив или, как говорит Келлнер, «карнавален». Бодрийяр рассматривает современное общество как культуру смерти, где смерть является «образцом всякого социального исключения и дискриминации»39. Акцент на смерти также отражает бинарную оппозицию жизни и смерти. Напротив, общества, для которых характерен символический обмен, уничтожают бинарные оппозиции между жизнью и смертью (и с помощью этого также исключение и дискриминацию, которые сопутствуют культуре смерти). Именно страх смерти и исключения заставляет людей еще глубже погружаться в культуру потребления.40
Понимание символического обмена как предпочтительной альтернативы современному обществу стало казаться Бодрийяру41 слишком примитивным, и в качестве предпочтительной альтернативы он стал рассматривать соблазн, возможно, потому что это больше соответствовало возникавшему ощущению постмодернизма. Соблазн подразумевает очарование чистых простых игр, поверхностных обрядов42. Бодрийяр превозносит соблазн, который со всей его бессмысленностью, игривостью, поверхностностью, «абсурдностью» и иррациональностью превосходит мир, в котором господствует производство.
К концу 1970-х Бодрийяр позиционирует свою теорию как наиболее авангардную позицию. В ранний период творчества Бодрийяр использовал и цитировал работы М. Фуко, но в книге «Забудьте о Фуко» (1977)43 он провел агрессивную критику теоретических позиций фукианства. Это ключевой текст в развитии Бодрийяра, где он отказался от прежней приверженности политике символической трансгрессии и культурной революции, перейдя в негативистскую область, радикально поставив под сомнение обоснованность концепций критической социальной теории. В этом же тексте Бодрийяр также критикует фрейдо-марксистские теории желания, популяризированные Делёзом, Гваттари, Лиотаром.
«Забыть Фуко» также содержит новое понимание оппозиции между производством и соблазном - новую «стратегию» Бодрийяра, которая станет темой его следующей книги «Соблазн» (1979)44. Какое-то время термин «соблазна» заменил «символический обмен» в качестве привилегированного оппозиционного термина понятию производства. Бодрийяр противопоставляет «соблазн», как аристократический «порядок знаков и ритуалов», буржуазному идеалу производства. Бодрийяр возвышает искусство, видимость, игру, вызов,
38 См.: Baudrillard J. «Symbolic Exchange and Death». London: Sage, 1993; Бодрийяр Ж. «Символический обмен и смерть». Перевод с французского языка С. Н. Зенкина. М., 2000.
39 Kellner D. «Jean Baudrillard: from Marxism to Postmodernism and Beyond». Cambridge: Polity Press, 1989. P. 104.
40 См.: Кравченко С. А. «Социология: парадигмы через призму социологического воображения». Издательство «Экзамен», М., 2003. Стр. 503-505.
41 См.: Baudrillard J. «Seduction». New York: St. Martin's Press, 1990; Бодрийяр Ж. «Соблазн». Перевод с французского А. Гараджи. Издательство «AD MARGINEM», М., 2000.
42 Kellner D. «Jean Baudrillard: from Marxism to Postmodernism and Beyond». Cambridge: Polity Press, 1989. P. 149.
43 Бодрийар Ж. Забыть Фуко/ Пер. Д. Калугина. СПб.: «Владимир Даль», 2000.
44 Бодрийяр Ж. Соблазн / Пер. А. Гараджн. М.: «Ad Marginem», 2000.
противопоставляя их производственному труду. Бодрийяр интерпретирует соблазн в первую очередь как ритуал и игру со своими правилами, чарами, ловушками и приманками. Начиная с «Соблазна», бодрийяровские тексты становятся более идиосинкразическими, личными, фрагментарными, демонстрируя новую смесь метафизики и литературного нарратива. Бодрийяр отказывается от всех модусов радикальной политики и вступает в постполитическую фазу анализа.
В работах Бодрийяра после 1976 года политическая экономия, средства массовой информации и кибернетика объединяются, чтобы создать мир симулякров и новых технологий, которые можно интерпретировать как совершенно новый тип постмодернистского общества. Тем не менее до 1980 г. Бодрийяр продолжал описывать современную социальную сцену как «наше современное общество», «новое время» и «нашу современность». В статье «О нигилизме»45, впервые прочитанной в виде лекции в 1980 году, он впервые описывает свою собственную теорию как анализ «постмодерна». Здесь он представляет «современность» как «радикальное разрушение видимостей,
46
разочарование мира и его подчинение насилию интерпретации и истории»46.
В 1980-е годы, вместо того чтобы развивать теорию постмодернизма, Бодрийяр обратился к метафизике и постепенно заменил постмодернистский анализ метафизическими размышлениями о новых отношениях между субъектом и объектом в современной сцене. Его текст 1983 г. «Фатальные
47
стратегии» полон метафизических утверждений о природе вещей. Для Бодрийяра объекты (массы, информация, СМИ, товары) вышли за свои пределы и ускользнули от контроля со стороны субъектов. Бодрийяр интерпретирует великий разрыв в исторической судьбе современности с точки зрения перестановки соответствующих ролей субъекта и объекта, хотя его метафизические видения связаны с его анализом современной эпохи. «Фатальные стратегии» пытаются разработать т. наз. постмодернистскую метафизику. Философия субъективности утверждала превосходство субъекта над объектом, и современная метафизика узаконила это превосходство. По Бодрийяру, эта игра окончена, и субъект должен отказаться от своих претензий на доминат над объектным миром.
Такое развитие событий, очевидно, выводит Бодрийяра за пределы традиционной политики и вообще за пределы любой вообразимой политики. Хотя «Фатальные стратегии» - безусловно, самый странный текст Бодрийяра, он также оригинален и амбициозен. Его последующие работы, однако, либо повторяют, либо даже подделывают предыдущие позиции («Экстаз коммуникации», 1988 г.)48 и «Прозрачность зла» (1990 г.)49, или полностью отказаться от формы теоретической аргументации в пользу жанров отчетов о
45 См. Бодрийяр, Ж. Симулякры и симуляция [Текст] / - Перевод О. А. Печенкина. - Тула, 2013. С. 196 - 205.
46 Там же. С. 198.
47 См. Бодрийяр Ж. Фатальные стратегии / Жан Бодрийяр; [перевод с французского Качалова А. В.]. - Москва: РИПОЛ классик, сор. 2017.
48 Бодрийяр Ж. Экстаз коммуникации // Сборник статей. С. 129 - 146.
49 Бодрийяр Ж. Прозрачность зла / Пер. Л. Любарской и Е. Марковской. М.: «Добросвет», 2000.
путешествиях (Америка, 1987 г.)50 или мемуаров (Cool Memories, 1987 г.; перевод 1990 г.)51, которые наполнены случайными отступлениями, личными наблюдениями и афористическими прозрениями.
В конечном счете, Бодрийяр предлагает теорию неизбежного. Так, в одной из своих поздних работ под названием «Америка» он пишет, что при своем посещении этой страны «искал закопченную форму будущей катастрофы»52. Здесь нет надежды на революцию, как у Маркса. Здесь нет даже возможности реформирования общества, на что рассчитывал Дюркгейм. В противоположность этому, мы представляемся обреченными на жизнь среди копий, сверхреальности и сужения всего существующего в непостижимую черную дыру. Хотя в творчестве Бодрийяра обнаруживаются также такие смутные альтернативы, как символический обмен и соблазн, обычно он уклоняется от превознесения их достоинств или формулировки политической
53
программы по их осуществлению. В книге 1990 года «Прозрачность зла» Жан Бодрийяр подвергает философскому осмыслению современный мир и продолжает, в частности, тему философско-художественного эссе «Америка».54
Большая часть постмодернистской теории Бодрийяра включает концептуализацию конца или исчезновения производства, реального, социального, исторического. Он постоянно цитирует замечания Канетти о том, что в определенный момент человечество выпало из истории и вступило в новое постисторическое существование55. Обсуждение Бодрийяром конца истории иллюстрирует его одержимость способом исчезновения, описанием гибели ключевых концепций современности. Для современности история была ее сущностью и духом: современность была процессом изменений, инноваций, прогресса и развития. Более того, история была вместилищем надежд эпохи; она принесет демократию, революцию, социализм, прогресс и благополучие для всех. Все это теперь исчезло, полагает Бодрийяр, с концом истории.
Бодрийяр дает свое наиболее подробное описание конца истории и предлагает три различных интерпретации того, как может закончиться история. Его первая гипотеза исходит из астрофизики и связана с тем, что увеличивающаяся скорость, с которой расширяется Вселенная, ускорит движение истории до такой степени, что в конце концов она исчезнет «в гиперпространстве, где она потеряет всякий смысл». Его вторая гипотеза также исходит из физических наук, но сценарий противоположен первому. Опираясь на понятие энтропии, Бодрийяр предполагает, что, если общество, массы, достигнут состояния абсолютной пассивности и скуки, история взорвется в состояние инерции и застоя. Его третья гипотеза исходит из технологии и предполагает, что в ситуации технологического совершенства многие
50 Бодрийяр Ж. Америка / Пер. Д. Калугина. СПб.: «Владимир Даль», 2000.
51 Baudrillard J. Cool Memories, Paris: Galilee. 1987.
52 См.: Бодрийяр Ж. Америка / Пер. Д. Калугина. СПб.: «Владимир Даль», 2000. С. 8.
53 Кравченко С. А. «Социология: парадигмы через призму социологического воображения». Издательство «Экзамен», М., 2003. Стр. 501.
54 Ильин И. «Постмодернизм. От истоков до конца столетия. Эволюция научного мифа». Издательство «Интрада», М., 1998. Стр. 205-206.
55 Бодрийар Ж. Забыть Фуко/ Пер. Д. Калугина. СПб.: «Владимир Даль», 2000. С. 67.
феномены перестанут быть тем, чем они были раньше. Таким образом, музыка в том виде, в каком мы ее знаем сейчас, может исчезнуть по мере увеличения стереофонического совершенства. Точно так же могут исчезнуть и другие явления по мере их совершенствования.56 В результате мы вошли бы в качественно новую область опыта, поскольку мы оставляем реальное истории ради реальности симуляции.
Поздние работы раскрывает мысли Бодрийяра, сконцентрированные на видении энтропии и бесплодного повторения. Многие из статей Бодрийяра после «Холодных воспоминаний», как правило, представляют собой эксцентричные комментарии по актуальным вопросам, таким как Хайдеггер и нацисты, наркотики, французское студенческое движение 1986 года, биржевой крах 1987 года и современное искусство. В этих статьях острое социологическое понимание сочетается с повторением его излюбленных идей. Это симптоматично для работ Бодрийяра конца 1980-х годов - начала 1890-х гг.
Заключение
Большая часть ранних (вплоть до сер. 80-х гг.) работ Жана Бодрийяра чрезвычайно ценна для освещения социологических аспектов развития современных техно-капиталистических обществ. Его ранние работы содержат новый синтез неомарксистской политической экономии и семиологии, создавая политическую экономию знака. Его более зрелые работы о симуляции, гиперреальности и имплозии часто блестящи, и отражают поворот к симуляции и гиперреальности в современных капиталистических обществах. Эти категории оказались чрезвычайно продуктивными при анализе современных медиа и культурных тенденций. Однако, его экстремальная постмодернистская теория часто преувеличивает степень, в которой постмодернистская симуляция и гиперреальность составляют современное общество. Но стоит отметить, что степень социального внедрения в настоящее время новых форм симуляции, киберпространства, виртуальности в виде компьютерных игр, дизайнерских товаров, программ искусственного интеллекта, предполагает некоторые драматические прозрения, которые некогда были предвосхищены философскими категориями Жана Бодрийяра.
Жан Бодрийяр без сомнений является постмодернистом. В конце концов, его работа оказала глубокое влияние на постмодернистскую социальную теорию и оказала влияние на постмодернистов в самых разных областях. Большинство исследователей считают его не только постмодернистом, но и наиболее важным представителем этого подхода (Д. Келлнер). Однако статус Бодрийяра как социального мыслителя не так однозначен, как многие думают. Сам Бодрийяр редко использует термин «постмодерн» и иногда даже враждебно относится к нему как к описанию своей ориентации.
Хотя дебаты о том, является Бодрийяр постмодернистом или нет, интересны, но они неправильно отражают ситуацию, некорректно ставят вопрос. Гораздо более важными вопросами являются следующие: повлияла ли
56 Kellner D. «Jean Baudrillard: from Marxism to Postmodernism and Beyond». Cambridge: Polity Press, 1989. P. 120.
134
работа Бодрийяра на мышление тех, кто считает себя теоретиками постмодернизма? Полезны ли идеи Бодрийяра для размышлений о постмодернистском обществе? Ответ на оба этих вопроса - однозначное «да», и именно по этой причине мы можем считать Бодрийяра постмодернистским социальным теоретиком.
Литература
1. Барт Р. Основы семиологии. Структурализм: «за» и «против». - М., 1975, сс.114 - 163.
2. Барт Р. Система Моды. Статьи по семиотике культуры / Ролан Барт; Сост., пер. с фр. и вступ. ст. С. Зенкина. - М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2003 (ППП Тип. Наука). - 511 с.
3. Бодрийяр Ж. Войны в заливе не было // Художественный журнал. 1994. №3.
4. Бодрийяр Ж. Интервью Катрин Франблен с Жаном Бодрийяром: Об эстетике современного искусства [Беседа с фр. философом] / Пер. с англ. // Искусство. - 1993. - №1. С.14-15.
5. Бодрийяр Ж. Город и ненависть / Пер. В. Нарумова // Логос. - 1997. - №9. С. 107-116.
6. Бодрийяр Ж. Эстетика иллюзий, эстетика утраты иллюзий // Элементы, 1998. № 9.
7. Бодрийяр Ж. Экстаз и инерция // Аполлинарий. 1998. №5. С. 81 - 95.
8. Бодрийяр Ж. Реквием по масс-медиа / Пер. М. М. Фёдоровой // Поэтика и политика. (Альманах Российско-французского центра социологии и философии Института социологии Российской академии наук) / Под ред. Н. А. Шматко. СПб.: «Алетейя», 1999. С. 193-226.
9. Бодрийяр Ж. Америка / Пер. Д. Калугина. СПб.: «Владимир Даль», 2000. 206 с.
10. Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального / Пер. Н. В. Суслова. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2000. 96 с.
11. Бодрийяр Ж. Прозрачность зла / Пер. Л. Любарской и Е. Марковской. М.: «Добросвет», 2000. 257 с.
12. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть / Пер. С. Н. Зенкина. М.: «Добросвет» 2000. 387 с.
13. Бодрийар Ж. Забыть Фуко/ Пер. Д. Калугина. СПб.: «Владимир Даль», 2000. 92 с.
14. Бодрийяр Ж. Соблазн / Пер. А. Гараджн. М.: «Ad Marginem», 2000. 319 с.
15. Бодрийяр Ж. Система вещей / Пер. С. Н. Зенкина. М.: «Рудомино», 2001. 220 с.
16. Бодрийяр Ж. Вирус прозрачности. Беседа с Жаном Бодрийяром // Рыклин М. Деконструкция и деструкция. Беседы с философами. М., 2002. С. 61 - 80.
17. Бодрийяр Ж. Бодрийяр Ж. К критике политической экономии знака / Пер. Д. Кралечкина. М.: «Библион - Русская книга», 2003. 304 с.
18. Бодрийяр Ж. Меланхолический Ницше: интервью с Жаном Бодрийяром / Н. Архангельская // Эксперт: журнал. — 2002. — № 17 (324) (29 апрель).
19. Бодрийяр Ж. Пароли. От фрагмента к фрагменту / Пер. Н. Суслова. Екатеринбург: «У-Фактория», 2006. 200 с.
20. Бодрийяр Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры / Пер. Е. А. Самарской. М.: «Республика»; «Культурная революция», 2006. 269 с.
21. Бодрийяр Ж., Ясперс К. Призрак толпы. - М.: Алгоритм, 2007. - 272 с.
22. Бодрийяр, Ж. Симулякры и симуляция [Текст] / - Перевод О. А. Печенкина. - Тула, 2013. - 204 с.
23. Бодрийяр Ж. Фатальные стратегии / Жан Бодрийяр; [перевод с французского Качалова А. В.]. - Москва: РИПОЛ классик, сор. 2017. - 285, [2] с.
24. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть / Жан Бодрийяр; перевод с французского и вступительная статья С. Зенкина. - Изд. 3-е, испр. - Москва: РИПОЛ классик, 2021. - 510, [1] с.
25. Емельянова М.А. Семиотика искусства в зеркале французского постструктурализма: Барт и Бодрийяр: автореф. дис. ... канд. филос. наук. Белгород, 2009.
26. Зенкин С. Предисловие // Бодрийяр Ж. Система вещей / Пер. С. Н. Зенкина. М.: Рудомино, 2001.
27. История философии. Энциклопедия». Минск, Книжный дом, 2002.
28. Папушина Ю. О. Социологический анализ потребления в работах Ж. Бодрийяра: автореф. дис. ... канд. социол. наук. М., 2009.
29. Петровская Е. Вхождение в бесконечное. // Бодрийяр Ж. Соблазн / Пер. А. Гараджн. М.: «Ad Marginem», 2000.
30. Печенкина О. А. Этика симулякров Жана Бодрийяра: анализ постмодернистской рецепции этического: автореф. дис. ... канд. филос. наук. Тула, 2006.
31. Франц В. А. Концепция симуляции в политической философии Ж. Бодрийяра: автореф. дис. канд. полит. наук. Екатеринбург, 2011.
32. Baudrillard J. Cool Memories, Paris: Galilee. 1987.
33. Kellner D. «Jean Baudrillard: from Marxism to Postmodernism and Beyond». Cambridge: Polity Press, 1989.
Priest Maxim Mishchenko (Mishchenko Maxim Alexandrovich) Smolensk Orthodox Theological Seminary
Jean Baudrillard's theoretical hypercriticism in the context of postmodern social theory
Abstract: The article is a historical and philosophical study of the evolution of the critical concept of Jean Baudrillard in the context of postmodern social theory. The French thinker Jean Baudrillard is regarded as one of the leading authors of poststructuralist and postmodern discourse. Many contemporary cultural publications still refer to the French philosopher. The author tries to explain certain bond between Baudrillard's theories and above-mentioned concepts even though the trajectory of Jean Baudrillard's thought is intricate and unpredictable. The French thinker unwittingly calls for new allies to critique of the modern muted society in his critical description of the phenomena of late capitalism. The religious philosophers may be those allies who criticize the state of extreme secularization and depersonalization of the modern society of late capitalism.
Keywords: Jean Baudrillard, poststructuralism, postmodernism, postmodernist social theory, postmodernity, simulation, hyperreality
References
• Bart R. Fundamentals of semiology. Structuralism: "for" and "against". - M., 1975, pp. 114 -163.
• Bart R. System of Fashion. Articles on the semiotics of culture / Roland Barthes; Comp., trans. from fr. and intro. Art. S. Zenkin. - M.: Publishing house im. Sabashnikov, 2003 (PPP Type. Science). - 511 p.
• Baudrillard J. There was no war in the Gulf // Art magazine. 1994. No. 3.
• Baudrillard J. Interview with Catherine Franblaine Jean Baudrillard: On the aesthetics of contemporary art [Conversation with fr. philosopher] / Per. from English. // Art. - 1993. - No. 1. pp.14-15.
• Baudrillard J. City and hatred / Per. V. Narumova // Logos. - 1997. - No. 9. pp. 107-116.
• Baudrillard J. Aesthetics of illusions, aesthetics of the loss of illusions // Elements, 1998. No. 9.
• Baudrillard J. Ecstasy and inertia // Apollinary. 1998. No. 5. pp. 81 - 95.
• Baudrillard J. Requiem for mass media / Per. M. M. Fedorova // Poetics and Politics. (Almanac of the Russian-French Center for Sociology and Philosophy of the Institute of Sociology of the Russian Academy of Sciences) / Ed. N. A. Shmatko. St. Petersburg: Aleteyya, 1999. S. 193-226.
• Baudrillard J. America / Per. D. Kalugina. St. Petersburg: "Vladimir Dal", 2000. 206 p.
• Baudrillard J. In the shadow of the silent majority, or the end of the social / Per. N. V. Suslova. Yekaterinburg: Publishing house Ural, un-ta, 2000. 96 p.
• Baudrillard J. Transparency of Evil / Per. L. Lyubarskaya and E. Markovskaya. M.: Dobrosvet, 2000. 257 p.
• Baudrillard J. Symbolic exchange and death / Per. S. N. Zenkina. M.: Dobrosvet, 2000. 387 p.
• Baudrillard J. Forget Foucault / Per. D. Kalugina. St. Petersburg: "Vladimir Dal", 2000. 92 p.
• Baudrillard J. Temptation / Per. A. Garage. M.: "Ad Marginem", 2000. 319 p.
• Baudrillard J. The system of things / Per. S. N. Zenkina. Moscow: Rudomino, 2001. 220 p.
• Baudrillard J. Transparency virus. Conversation with Jean Baudrillard // Ryklin M. Deconstruction and destruction. Conversations with Philosophers. M., 2002. S. 61 - 80.
• Baudrillard J. Baudrillard J. To the criticism of the political economy of the sign / Per. D. Kralechkina. M.: "Biblion - Russian Book", 2003. 304 p.
• Baudrillard J. Melancholy Nietzsche: an interview with Jean Baudrillard / N. Arkhangelskaya // Expert: magazine. - 2002. - No. 17 (324) (April 29).
• Baudrillard J. Passwords. From fragment to fragment / Per. N. Suslova. Yekaterinburg: "UFactoria", 2006. 200 p.
• Baudrillard J. Consumer society. His myths and structures / Per. E. A. Samarskaya. M.: "Republic"; "Cultural Revolution", 2006. 269 p.
• Baudrillard J., Jaspers K. Ghost of the crowd. - M.: Algorithm, 2007. - 272 p.
• Baudrillard, J. Simulacra and simulation [Text] / - Translation by O. A. Pechenkin. - Tula, 2013. - 204 p.
• Baudrillard J. Fatal strategies / Jean Baudrillard; [translated from French by A. V. Kachalov]. -Moscow: RIPOL classic, sor. 2017. - 285, [2] p.
• Baudrillard J. Symbolic exchange and death / Jean Baudrillard; translation from French and introductory article by S. Zenkin. - Ed. 3rd, rev. - Moscow: RIPOL classic, 2021. - 510, [1] p.
• Emelyanova M.A. Semiotics of art in the mirror of French post-structuralism: Barthes and Baudrillard: author. dis. ... cand. philosophy Sciences. Belgorod, 2009.
• Zenkin S. Preface // Baudrillard J. The system of things / Per. S. N. Zenkina. Moscow: Rudomino, 2001.
• History of philosophy. Encyclopedia". Minsk, Book House, 2002.
• Papushina Yu. O. Sociological analysis of consumption in the works of J. Baudrillard: author. dis. ... cand. sociological Sciences. M., 2009.
• Petrovskaya E. Entry into the Infinite. // Baudrillard J. Temptation / Per. A. Garage. M.: "Ad Marginem", 2000.
• Pechenkina O. A. Ethics of Jean Baudrillard Simulacra: Analysis of the Postmodern Reception of the Ethical: Abstract of the thesis. dis. ... cand. philosophy Sciences. Tula, 2006.
• Franz V. A. The concept of simulation in the political philosophy of J. Baudrillard: author. dis. cand. polit. Sciences. Yekaterinburg, 2011.
• Baudrillard J. Cool Memories, Paris: Galilee. 1987.
• Kellner D. «Jean Baudrillard: from Marxism to Postmodernism and Beyond». Cambridge: Polity Press, 1989.
