CC BY
78
теоретические проблемы демократизации
современной российской государственности
Михайлов М.В. *
...Возникла обща власть в народе, соборный всех властей удел. Ей общество во всем послушно, повсюду с ней единодушно; Для пользы общей нет препон. Во власти всех своей зрю долю,
Свою творю, творя всех волю: вот что есть в обществе закон...
А.Н. Радищев. Ода «Вольность»
The mentioned article takes up theoretical democratization's problems of the modern Russian statehood.
Классическая теория демократии, явившаяся непосредственным продуктом эпохи Просвещения и ставшая знаменем политической борьбы с абсолютизмом и тиранией, представляла собой «идеальную» модель организации власти (применительно к конкретной исторической эпохе), сконструированную методом противопоставления существовавшей. Она исходила из способности народа к рационально-нравственному самоопределению и волеобразованию. Ее основу составляла идея суверенитета народной воли, делегирования полномочий избранным представителям в законодательных учреждениях, руководствующихся общими интересами и общим благом.
Анализ научной литературы позволяет сформулировать основные составляющие демократии1:
• высший законодательный орган должен быть избран народом;
• наряду с ним должны существовать избираемые органы власти и управления менее высоких уровней, вплоть до местного самоуправления;
• избиратели должны быть равны в правах, а избирательное право должно быть всеобщим;
• выборы должны совершаться на всех уровнях большинством голосов;
• решение большинства ограничивает права меньшинства;
• представительный орган власти должен пользоваться доверием других органов власти и населения, т. е. быть легитимным;
• отношения общества и избираемых им органов власти должны быть взаимными и симметричными с гарантированной законом избирательной ответственностью делегированных им носителей власти;
• демократия существует под непрерывным и пристальным контролем общественности;
• государство и общество вырабатывают действенные механизмы предотвращения и изживания конфликтов на всех уровнях: между разделенными властями, между большинством и меньшинством, социальными группами и нациями и т. д.
Указанные выше элементы демократии являются идеальными и в силу своей утопичности «в полном объеме не существуют ни в одном государстве»2. Однако стремление к их полноценному воплощению в жизнь характерно для уникальных государственностей.
Переход к демократии обычно предполагает дилемму: реформа существующего строя (если он вообще поддается реформированию) или разрыв с ним. На самом деле глубокая подлинная демократизация сочетает в себе и реформу институтов государства, и разрыв с прежней политической практикой, и отказ от прежних методов управления. Как правило, «демократизация бывает вызвана глубоким внутренним кризисом экономических, политических структур общества, изношенностью идеологии или системы ценностей»3, и поэтому напрямую связана с проблемами модернизации и является ее инструментом.
Однако нет и не может быть жестко определенного пути демократизации государственности. В разных странах смена авторитарных режимов происходит различными путями, и именно особенности путей перехода формируют основные черты будущей демократии.
Три волны демократизации прокатились в последние два десятилетия по миру, вызвав глубокие перемены: «Середина
Проректор по учебной работе Башкирского государственного педагогического университета им. М. Ак-муллы, заведующий кафедрой права и обществознания, кандидат юридических наук, доцент.
CJ
OI
О) О О CJ
о о о
Q.
со
S
н о
0
1
о я с о
т ф
VO >5
о *
о ф
У S
2
0
1
о *
о
2
ф
d
я *
<
*
S I
н
о ф
со
СЧ
Ol
Z
0) о о сч
о о о
Q. С[ CQ
s
I-
о
0
1
о я с о т ф VO >s о
о
ш у
S
2
0
1
о *
о
2 ф d
я *
<
S I
н
о ф
со
70-х гг. отмечена демократическими преобразованиями политических институтов в странах Южной Европы (Испания, Португалия, Греция, Турция); в начале 80-х гг. демократия восторжествовала в Бразилии, Аргентине, Чили, Уругвае; конец 80-х — начало 90-х гг. были отмечены глубокими демократическими переменами в странах бывшего социалистического лагеря и бывшего СССР»4. Одновременно демократизация затронула страны Африки, Южной и Юго-Восточной Азии, Океании. Эти процессы продемонстрировали, что судьба мировой демократии отныне решается и на так называемой демократической периферии. На фоне этих процессов проявляется как прочный запас потенциала демократических ценностей, выработанных уникальными (атипичными) государственностями, так и очевидные слабые места универсального (типичного) пути развития, не выдерживающего проверку временем.
В настоящей статье под «атипичным» в развитии общества и государственности понимается уникальный генезис взаимоотношений между обществом и государством, основанный на равноправии и партнерстве, взаимном уважении и неукоснительном соблюдении правил этого взаимодействия, конечным итогом которого является незыблемое «вплетение в правовую ткань государственности» принципов правового государства и гражданского общества5. Типичный путь развития общества и государства автор определяет как возникновение, становление и развитие вертикальных и горизонтальных механизмов соотношения общества и государства, характеризующихся верховенством приемов и способов воздействия государства над обществом и структурной схемой «подчиненности» общественных интересов государственным, свойственных определенным государственно-правовым ареалам прошлого и современности6.
Новое государственное устройство было привнесено в Россию с «цивилизованного Запада». Причем его восприятие носит сугубо прагматический характер. Институты и процедуры демократической правовой государственности рассматриваются как некие механизмы, способные обеспечить процветание общества. Их самоценность не осознается, и отсутствие быстрого эффекта (в первую очередь — экономического) сразу порождает сомнения в целесообразности и разумности политических форм, стремление заменить их чем-либо более подходящим. Причина такого отношения к новой
государственности в ее заимствованнос-ти. Более того, никогда прежде не осуществлялись ни переход, ни попытка перехода от государственного социализма к капитализму и либеральной демократии.
В основе будущего, каким оно представляется, находятся отнюдь не модели, взятые из собственного прошлого нашей страны или же задуманные, исходя из местных условий, — образ будущего был заимствован. Формула, выражающая суть общества, которое в России надлежит построить, заключается в том, что мы хотим быть «нормальным» обществом, т. е. обществом, которое отвечает стандартам и достижениям стран Западной Европы и Северной Америки и признается как «современное» общество. Достижения современных атипичных государств такие, как гарантированность государством индивидуальных прав и свобод, экономических прав и свобод, прав частной собственности и рыночной экономики, служат ориентирами в процессе трансформации. Они были восприняты в качестве таковых не потому даже, что отсутствовали разработанные на месте альтернативы, но прежде всего в силу того факта, что именно эта комбинация стандартов и идеалов атипичных государственностей выдвигалась в качестве предварительного обязательного условия предоставления столь необходимой помощи и поддержки со стороны западных партнеров (частных компаний, банков, правительств, Европейского Сообщества и МВФ) на двусторонней и многосторонней основе.
Становление свободных экономических и политических институтов в атипичных государственностях осуществлялось поэтапно в течение длительного периода времени и при поддержке различных социальных и политических сил, видевших ценность этих институтов, прежде всего, в них самих, в России политика внедрения этих институтов диктуется элитой и носит прикладной характер. К тому же введение новых институтов надлежало осуществить в предельно короткие сроки. Сходство содержания в данном случае лишь подчеркивает отличие формы и способа воплощения в жизнь. Являются ли форма и содержание не зависящими друг от друга? Возможно ли указом либо распоряжением сверху создать свободные институты? Иными словами, «типичная» логика имплементации меняет содержание того, что имплементируется, предопределяя тем самым существенное различие между «оригиналом» и «имитацией».
С известной долей преувеличения мы можем утверждать, что восприятию «атипичных» политических и экономических институтов с точки зрения их эффективности и потенциала, стимулирующего процветание общества (т. н. «ожидаемых» от них благ), предшествовало отстаивание этих институтов прежде всего в силу внутреннего нравственного потенциала, присущего этим институтам, в частности, — их способности содействовать достижению согласия и равенства в обществе.
В силу абсолютной неподготовленности и глубокого раскола в обществе, явившихся следствием тех обстоятельств, при которых произошло крушение старых режимов, не существовало никакой реальной альтернативы тому прагматичному, управляемому сверху, элитарному и прикладному «кратчайшему пути» в сторону «атипичных институтов», по которому пошла Россия и некоторые другие государства с типичным путем развития (например, страны Восточной Европы). Однако этот же «путь» стал причиной того, что в типичных государственностях культурные основы новых институтов, их сознательное восприятие и разделяемая обществом философия поддержки этих институтов должны были формироваться следом за фактическим введением уже начавших функционировать новых институтов рынка и демократии. «До тех пор пока не сложились соответствующий "дух народа" и политико-экономическая культура, на которые можно было бы опереться, мало что может обезопасить новые демократии и рыночные системы от возможных искажений, эрозии, оппортунизма и нарушений нововведенных правил»7.
Если данные институты оказываются не столь продуктивными, как ожидалось, обеспечить неизменное признание действенности и уважение этих институтов способна лишь глубоко укоренившаяся система убеждений, которая отстаивает эти институты, поскольку они не просто полезны (по крайней мере, на данный момент), но прежде всего потому, что это надлежащие институты и уже по своей сути заслуживают поддержки. Но если не достигнуто последующее воплощение нового устройства в ценности и идеалы, которым предано население, институциональная реорганизация типичных государс-твенностей не может считаться успешно завершенной. Демократия и капитализм будут оставаться «случайными» и теоретически подвержены замене чем-то иным, с прагматической точки зрения более под-
ходящим до тех пор, пока они принимаются и отстаиваются лишь в надежде на желаемые последствия и результаты.
Представляется, что одной из активно реализуемых идей демократизации в России должно стать обеспечение условий (законодательных, политических и, конечно же, социально-экономических) для создания гражданского общества, отличающегося на первых порах от «атипичного». В атипичных государственнос-тях гражданское общество традиционно противопоставляется государству. В условиях же «переходного периода от типичного к атипичному пути развития», «именно государство, единственное (кроме культурного наследия) ценное национальное достояние после демонтажа социализма, должно было бы стать гарантом демократических преобразований»8. Гражданское общество заинтересовано в том, чтобы в государственной политике доминировали демократические тенденции и по возможности была нейтрализована авторитарная тенденция.
Естественно, формирования одного лишь гражданского общества недостаточно для необратимости демократических преобразований. Необходимо учитывать еще и такие факторы, как: существование рыночной экономики; неотчуждаемость частной собственности; роль права как катализатора демократических преобразований, политическое сознание граждан и многое другое. Без учета указанных факторов сохраняется опасность возвратного движения к еще более жестким формам тоталитаризма.
Таким образом, можно заключить, что стратегия государственной политики в отношении к формирующемуся демократическому обществу в России станет одним из основополагающих факторов его успешного развития и укрепления, она может ускорить или замедлить этот процесс.
Доверие и поддержка политико-правового режима государственности связаны прежде всего « ...с признанием законных путей и средств, используемых им»9. Далее, необходим широкий доступ представителей всех слоев и групп к политическому процессу и властным структурам; признание эффективности и надежности предпринимаемых начинаний, социальных, политических и правовых программ. И, наконец, — стабильность политико-правового режима, которая в значительной мере опирается на поддержку всех уровней структуры: личности, социальной группы и общества в целом.
сч
О!
О) О О
сч
о о о о.
со
н о
0
1
о я с о
т ф
ю
>5
о *
о ф
У
2
0
1
о *
о
2
ф
13
я <
I
н
о ф
со
Литература и примечания
1. Баранов В.М. Действие права и развитие демократии / Демократия и законность: проблемы развития и соотношения. — Самара, 1991; Бергер А.К. Политическая мысль древнегреческой демократии. — М.: Наука, 1966; Борисов В.Н. Демократизация общества и преодоление бюрократизма (социально-политический аспект). — М.: МГУ, 1990; Галкин А.А., Красин Ю.А. Россия на перепутье. Авторитаризм или демократия: варианты развития. — М.: Весь мир, 1998; Даль Р. О демократии. — М.: Аспект Пресс, 2000; Ковлер А.И. Кризис демократии? Демократия на рубеже XXI века. — М.: ИГП РАН, 1997; Мигранян А. Демократия и нравственность. Индивид — общество-государство. — М., 1989; Салмин А.М. Современная демократия: очерки становления. — М.: Изд-во «Аё Ма^пет», 1997; Токвиль А. Демократия в Америке. — М.: Прогресс, 1992; Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. — М., 1992; Четвернин В.А. Демократическое конституционное государство: введение в теорию. — М., 1993; Красин Ю.А. Долгий путь к демократии и гражданскому обществу // Политические исследования. — М., 1992.
2. Салмин А.М. Указ. соч. - М.: Изд-во «Аё Мащтет», 1997. С. 12.
3. Там же. С. 17.
4. Пастухов В. Политический режим и конституционный кризис в России // Конституционное право: восточноевропейское обозрение. 1998. № 2. С. 56.
5. Хабибулин А.Г., Михайлов М.В. Российское общество и государство: теоретико-методологические аспекты взаимодействия: монография. - Уфа: ОН и РИО УЮИ МВД РФ, 2003. С. 8-13.
6. Там же. С. 28-34.
7. Оффе К. Культурные аспекты консолидации: заметки об особенностях посткоммунистической трансформации // Конституционное право: восточноевропейское обозрение. 1998. № 1. С. 11.
8. Ковлер А.И. Кризис демократии? Демократия на рубеже XXI века. — М.: ИГП РАН, 1997. С.75.
9. Драма российского закона / отв. ред. В.П. Казимирчук — М.: «Юридическая книга», 1996. С. 37.
Эффективность правоприменения:
формирование понятия
Пономарев К.Н.
The article builds up the categorical conception of the following definitions like "efficiency" and "law enforcement" on the base of the distinguish features of definitions like "efficiency" and "law enforcement".
В современной науке широко используется понятие «эффективность». Его употребляют в речи, говоря о науке в целом, ее самостоятельных направлениях, а также отдельных категориях, включая правовые. Все это позволяет отнести «эффективность» к общенаучным дефинициям. К сожалению, на сегодняшний день не выработано единого, приемлемого для всех областей знаний определения термина «эффективность». Данный факт вызывает дополнительные сложности при изучении эффективности юридической наукой, что делает необходимым уточнение рассматриваемой категории. Признавая малую степень изученности эффективности, можно отметить общую тенденцию в обосновании понятия «эффективность». Она проявляется в использовании для осмысления сути данной категории таких понятий, как «цель», «результат», «действенность». Согласно смысловому содержанию Словаря синонимов русского языка, слово «эффективность» означает действенный, дающий необходимый, обычно положительный результат1. Боль-
шая Советская энциклопедия определяет эффективность как результат, следствие каких-либо причин, а прилагательное эффективный - как дающий эффект, но не любой, а заранее намеченный, приводящий к нужным результатам, что позволяет мыслить эффективность только в рамках результативности целенаправленного действия и признать разработанность понятия эффективности почти исключительно с количественной стороны. Данный подход к понимаю эффективности отразил основной путь осмысления и изучения рассматриваемого явления, как в общенаучных, так и частных научных теориях2.
В целях изучения эффективности как общенаучной категории предлагаю обратиться к ряду положений, разработанных философией. Публикации в философской литературе по проблеме эффективности появились в середине 1980-х гг. и касались в основном эффективности научных исследований3. Понятие эффективности в последнее время признается рядом философов одним из важнейших,
Соискатель Казанского государственного университета им. Ульянова-Ленина.
