CC BY
695
Кубякин Евгений Олегович
доктор социологических наук, начальник кафедры философии и социологии Краснодарского университета МВД России (e-mail: [email protected])
Тужба Эмир Нодариевич
доктор социологических наук, доцент,
доцент кафедры социологии, правоведения и работы с персоналом Кубанского государственного технологического университета (e-mail: [email protected])
Теоретические подходы к анализу международных отношений
В статье рассмотрены основные подходы к пониманию сложившейся системы международных отношений в современном мире.
Ключевые слова: глобализация, геополитика, биполярный мир, многополярный мир, конфликт цивилизаций, диалог культур.
Е.О. Kubyakin, Doctor of Sociology, Head of a Chair of Philosophy and Sociology of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; e-mail: [email protected];
E.N. Tuzhba, Doctor of Sociology, Assistant Professor, Assistant Professor of a Chair of Sociology, Jurisprudence and Work with Stuff of the Kuban State Technological University; e-mail: [email protected] Theoretical approaches to the analysis of international relations
The paper describes the main approaches to understanding of the current system of international relations in the modern world.
Keywords: globalization, geopolitics, bipolarworld, multipolarworld, conflict of civilizations, dialogue of cultures.
В современной структуре международных отношений просматриваются три четких подхода. Первый подход признает однополярность, означающую конец широкомасштабного конфликта в глобальной политике и возникновение одного относительно гармоничного мира, который связывается с доминированием Запада во главе с США. Это идеология современных лидеров североамериканской и западноевропейской цивилизаций, желающих таким образом закрепить на будущий век господство западной цивилизации. Критики однополюсной модели полагают, что США просто не имеют необходимых ресурсов для выполнения функций мирового лидера. Современный мир слишком сложен, чтобы с позиций какой-либо одной идеологии им можно было управлять. Второй подход отстаивает идею биполярности как наиболее устойчивую структуру международных отношений, означающую раздел мира на две части по культурному признаку. Биполярный подход также не идеален, т.к. мир слишком сложен, чтобы его можно было разделить в экономическом плане на Север и
Юг и в культурном - на Восток и Запад. Третий подход основан на идеях многополярности, его сторонники настаивают на том, чтобы США признали необоснованность своих претензий на мировое лидерство и начали партнерский диалог с другими центрами силы. В свою очередь, противники многополярности подчеркивают, что подобная модель не принесет стабильности в международных отношениях, т.к. она исходит из видения системы международных отношений как поля вечной конкуренции между крупными державами, что неизбежно приведет к конфликтам и постоянным переделам сфер влияния.
Можно, предположить, что биполярный мир, трансформировавшийся в однополярный, должен, в конечном счете, преобразоваться в многополярный, и для этого существуют определенные основания. Конец XX в. характеризуется усилением политического самосознания локальных цивилизаций. Различия между этими крупными цивилизациями порождены их многовековой культурой, историей и религией. Они более глубоки, чем различия политических идеологий.
256
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2014 • № 1 (47)
Сама идея столкновения цивилизаций (С. Хантингтон) [1] связывается с экспансией Запада, которая приобрела в настоящий момент беспрецедентный характер. В современном мире поднимается мощная волна антизападных настроений, при этом главным водоразделом будет борьба между западной и незападными цивилизациями. И для этого существуют объективные основания: после 1945 г. США более 300 раз прибегали к силе или угрозе ее применения, в том числе 200 раз совершали прямую вооруженную агрессию на территории других стран.
Это давление Запада и выступает сегодня основным индикатором конфликта цивилизаций, но не его причиной. Причиной является та объективно сложившаяся ситуация, порожденная глобализацией, которая сталкивает внутри единого общемирового социокультурного пространства различные, зачастую несовместимые элементы культурного и цивилизационного многообразия. Основным условием конфликта цивилизаций у С. Хантингтона выступает противостояние традиционных ценностей на пути процессов глобализации, столкновение ценностей, мировоззренческих идей. Из-за этого утверждения автор подвергается критике теми, кто само наличие конфликта признает, однако в основу его вместо ценностей и идей выставляет политические и экономические интересы государств. В связи с этим уместно привести высказывание В.М. Межуева: «Нынешние конфликты, в том числе и военные, порождены не разностью цивилизаций, а противоречиями мирокапиталистической системы. Война в Ираке - не столкновение цивилизаций, а борьба центра системы с периферией за обладание мировыми ресурсами. Терроризм тоже не война цивилизаций, а ответная реакция отставшей в своем развитии периферии на гегемонистские притязания центра. Если цивилизации и сталкиваются сегодня между собой, то в качестве неравноправных частей мировой капиталистической системы, позволяющей одним странам обогащаться за счет других» [2, с. 38].
В.А. Авксентьев полагает, что теория американского мыслителя действительно не приемлема для анализа прошлого, когда мир еще не был глобальным. Однако для анализа настоящего и будущего данная теория вполне операциональна. Чем интенсивнее будут развиваться процессы глобализации, тем более ожесточенные и бескомпромиссные формы будет принимать конфликт цивилизаций, тем острее будет стоять проблема обеспечения региональной безопасности. Что касается
оснований конфликта цивилизаций, то на данном этапе его протекания «реалистические» интересы, на самом деле, преобладают над аксиологическими, однако существует тенденция постепенной «аксиологизации» конфликта. Если сегодня «конфликт ценностей» нередко служит по преимуществу риторическим прикрытием для «конфликта интересов», причем в первую очередь это касается западной цивилизации, то завтра ситуация вполне может измениться, и «конфликт ценностей» перестанет быть поводом и превратится в подлинную, глубинную, фундаментальную причину глобального столкновения цивилизаций [3, с. 34].
Итак, на геополитической арене, которая переживает трансформацию, все более просматривается борьба двух взаимоисключающих моделей: монополярного атлантизма и многополярной модели. Можно сказать, вопрос о возможности глобального мира и в его теоретических моделях, и в реально практикуемых жизненных программах рассматривается вокруг доминирования западноевропейских ценностей и диалога культур, ориентированного на национально-культурное разнообразие.
Установка на диалог культур, по-видимому, является тактикой, которая диктуется политико-экономической слабостью, за нее выступают те, у кого нет возможности доминировать. По-лицентричность не приведет человечество к гармоничному и непротиворечивому состоянию. Теоретически «многополярность» может быть устойчивой при равных возможностях центров сил, при их балансе. Но такая идеальная ситуация противоречит закону неравномерного развития государств. В реальности непременно какое-то государство или группа государств вырвутся вперед. Этот новый центр силы, достигнув экономической и военной мощи, равной или превосходящей потенциал ведущих государств мира, начинает претендовать на соответствующий статус, означающий передел сфер мирового влияния. Все предпринимавшиеся когда-либо попытки осуществить универсализацию мира, включая современные попытки США и их союзников, несостоятельны и преходящи.
Помимо трех подходов, существует и глобальная (утопичная) модель, согласно которой международная безопасность может быть по-настоящему обеспечена лишь только на глобальном уровне, когда все члены мирового сообщества принимают участие в ее создании. В одном варианте создание этой модели возможно только тогда, когда все страны и народы будут разделять минимум общечеловеческих
257
ценностей и возникнет глобальное гражданское общество с единой системой управления. В другом варианте подобная модель явится результатом постепенной эволюции уже существующей системы режимов международной безопасности и организации при ведущей роли ООН. Противники этой модели подвергают критике ее за отсутствие продуманного механизма создания подобной системы безопасности.
Существуют и другие подходы. Например, Э.Н. Баталов определяет современный мир как «бесполюсный», понимая под полюсами мощные контрарные мировые подсистемы, образующие крайние точки глобальной оси, на которой держится (вращается) миросистема. Полюса представляют разные цивилизации, социальные, политические и экономические системы; они - воплощение разных, вплоть до взаимоисключающих, идейных и ценностных ориентаций. Полюса симметричны и соизмеримы по силам и оперативному потенциалу, что позволяет им уравновешивать друг друга, выступая одновременно в качестве гарантов мирового порядка и законодателей правил политической игры, которых вынуждены придерживаться все или почти все акторы, выступающие на мировой политической арене. Отношения между полюсами строятся по принципу взаимопритяжения и взаимоотталкивания. Они нуждаются друг в друге для поддержания внутреннего и внешнего статус-кво и стремятся устранить друг друга как соперника. Но с уничтожением одного полюса автоматически исчезает и другой, а вместе с ними и весь старый миропорядок, что случилось в конце 1980-х - начале 1990-х гг. [4, с. 4-13].
О том, что уже существует новая биполярная система со сложными полюсами, пишет А.Г. Яковлев, утверждающий, что на смену идеологической биполярной системе пришла новая биполярная система, в которой существуют два полюса: Запад, мыслящий себя и уже фактически являющийся достаточно монолитным, и весь остальной мир - весьма рыхлый, состоящий из автономных компонентов, из самостоятельных, независимых, пока еще не спаянных четким пониманием высшей приоритетности общих интересов и строгими организационными формами центров силы, или полюсов местного значения, хотя некоторые из них (Россия, Китай, Индия) реально и потенциально являются влиятельными факторами в системе международных отношений в целом [5].
Интересны доводы В.Б. Тихомирова против «однополярности». Ученый полагает, что «од-нополярности» не может быть по определению,
поскольку о наличии полюсов принято говорить при условии, если имеются «противоположности». С этих позиций тем более ни о каком многополярном мире речи быть не может, поскольку даже у Земли всего два полюса. Следовательно, «на глобальном уровне мировая общественная система всегда была и остается в первом приближении биполярной, что проявляется в ее структуре-инварианте» [6, с. 212].
А.Н. Косолапов, соглашаясь с идеей би-полярности, называет современную систему международных отношений «постсоветской», характеризуя ее как зародышево-авторитарную в политическом отношении при бесспорном доминировании Запада. Проявлением нарастающего авторитаризма он называет усиление роли НАТО и все более откровенное стремление США поставить Североатлантический альянс выше международного права, ООН и Совета Безопасности [7]. Такая биполярность отношений «центра» и «периферии» будет постепенно трансформироваться в иной, «трехмерный» тип отношений, что будет вызвано развитием процессов глобализации. Критическим, по мнению автора, окажется отрезок с 2012 до 2025 г.
Свой вариант аналитического расчленения общей геополитической ситуации на несколько относительно независимых областей с последующим выявлением распределения сил в рамках каждой из них предлагает В.Л. Цымбурский, акцентирующий внимание на том обстоятельстве, что современный миропорядок существенно отличается от идеала традиционной геополитики. И основное отличие состоит в том, что в Северном полушарии в силу ряда исторических оснований произошло формирование не единого, а «многосоставного» баланса мощи и влияния. Фактически к концу XX в. возникли и оформились два относительно независимых друг от друга расклада мощи и влияния - военно-политического и хозяйственного. «Сейчас можно говорить об оборонных и хозяйственных больших пространствах, но комплексные гроссраумы пребывают пока только в наметках, навеянных классической геополитикой» [8, с. 147].
Среди различных подходов в вопросах внешней политики России сформировалось несколько направлений. Первое направление, связанное с традицией «западников», исходящих из центрального положения Европы, играло особую роль в начале 90-х гг., когда преобладали идеи о совместной общеевропейской безопасности. Привлекательными для этого направления выступают активность промышленности и демократичность Запада. Они отдают предпочтение прозападной ориентации, утверждая,
258
что исторически Россия принадлежит западной (христианской) цивилизации и, следовательно, российская дипломатия должна ориентироваться, главным образом, на Запад.
Второе направление исходит из того, что Россия не связана серьезно с Западом, и никогда не ориентировалась длительное время исключительно на европейскую культуру. Е.М. Примаков, сторонник многополярного мира, полагает, что России необходимо избегать крайних, опасных для ее будущего концепций русского национализма, неоевразийства и западничества. Следует ориентироваться на геополитическую самостоятельность страны, реализм и прагматизм внешней политики, эффективно использовать имеющиеся у нее возможности влияния на глобальную геополитическую ситуацию. Это направление учитывает многочисленные неевропейские народы, народности и культуры, которые проживают на территории современной России, образуя относительное гармоничное равновесие между европейской и азиатской частью. Автор видит стратегическую задачу в том, чтобы стать центром самостоятельного полюса в международном силовом поле, а не ставить в качестве стратегической цели интеграцию в существующие евроатлантические структуры, потому что при этом возникает опасность быть включенными в определяемый Западом однополюсный мир. Политика в отношении Запада и политика в отношении Востока должны находиться в сбалансированном состоянии, чтобы не появлялось односторонней зависимости [9].
Свое видение российских внешнеполитических приоритетов предлагает К.С. Гаджиев. Автор предлагает переформулировать само понятие геополитического пространства и рассматривать, наряду с территориальным пространством, «пространства экономическое, культурно-цивилизационное, информационное и т.д.» [10, с. 41-42]. Ученый рассматривает Россию в качестве ключевого государства центрально-евразийского местоположения и не связывает культурную идентичность России исключительно с Европой и Западом. К. Гаджиев выступает за понимание Евразии не только как геоэкономического, но и независимого политического и культурного пространства. Роль России состоит не только в создании транспортного или коммерческого «моста» между Европой и Азией, но и в соединении и умиротворении европейской и азиатской цивилизаций, а также в поддержании хрупкого этнического равновесия в регионе. Евразия должна стать пространством взаимообогащающего диалога и экономического
и политического сотрудничества. Иными словами, К. Гаджиев видит Евразию как открытое, но, вместе с тем, независимое политическое, экономическое и культурное пространство. При этом он указывает на необходимость для России сотрудничать как с Западом, так и с Китаем, Индией, Кореей и другими крупными государствами региона, ставя вопрос о формировании системы коллективной безопасности в Евразии и за ее пределами.
Третье направление, представители которого отказываются соглашаться с распадом советской империи, исходит из необходимости восстановления национального величия России, аппелируя к ее духовно-культурной миссии в мире. Сторонники этой концепции склоняются к мысли, что конфигурация системы международных отношений определяется фундаментальным дуализмом, противостоянием отличных друг от друга геополитически детерминируемых сил (сухопутных и морских), четко локализуемых географически.
В связи с этим Г.Г. Почепцов отмечает, что основные параметры традиционной геополитики были сформулированы в рамках географического детерминизма. Власть прошлого реализовалась именно по этим параметрам. «Цивилизация моря строится на внешних индикаторах управления, цивилизация Суши - на внутренних. Отсюда стремление к универсальным требованиям - в первом случае, и тенденция держаться за свое - во втором. В качестве обоснованности этого подхода, автор приводит в пример постепенную трансформацию религиозных систем, которую прошел Запад. В свою очередь, Россия как Восток сохранила в неизменности свою религиозную систему православия» [11, с. 155].
Российский геополитик А.Г. Дугин акцентирует внимание на уникальной исторической территории Российского государства, его цивилизаци-онной миссии и самодостаточности его политической целостности. Потеря территорий и отказ России от политики «собирания Империи» непременно будут замечены мировым сообществом. Континентальную миссию Heartland начнут брать на себя новые державы или блоки государств. В таком случае просторы России будут основной стратегической целью для тех сил, которые объявят себя новой «цитаделью Евразии» [12, с. 172]. Статус «региональной державы», навязываемый сегодня России Западом, для русской нации равнозначен самоубийству и отказу от идентичности России, имперской в своей основе. Потеря империи для А. Дугина означает провал участия России в мире, поражение ее духовной и куль-
259
турной системы ценностей, оживлявшей многие поколения русского народа и дававшей силы и энергию для подвигов, созидания, борьбы, преодоления невзгод [12, с. 193-213]. Взгляды А. Дугина нельзя признать полностью. Однако, как справедливо отмечает А.Д. Богатуров, «сколько бы ни подчеркивались общие и параллельные интересы Москвы и Вашингтона, США принципиально заинтересованы в "геополитическом разукрупнении России''» [13, с. 91].
Стратегическая задача США - заставить мир принять однополярную диктатуру. Следовательно, для того чтобы побудить известную часть человечества принять американскую диктатуру, его необходимо напугать и одновременно пообещать гарантии от этой угрозы. В этом американская однополярная стратегия получает свою конкретизацию.
В идеях А.С. Панарина «Евразийский проект предполагает решение двух основных задач: восстановление целостности постсоветского пространства и восстановление духовного тонуса нации» [14, с. 66]. Перед Россией, по мнению ученого, встала чрезвычайно жесткая дилемма: восстановить утраченное «большое пространство», причем в новом духовном, моральном и экономико-технологическом качестве, или скатиться в «третий мир», окончательно утратив всякие перспективы. Проблемы восстановления Союза видятся единственно возможным рецептом выхода из крайне неблагоприятной внешнеполитической ситуации. Между тем противостояние суши и моря является определяющим и для его концептуальных построений. При этом суша становится средоточием всего «настоящего» (почти в буквальном смысле слова - «земная твердь мира - прибежище всего реального и обеспеченного наличностью, в отличие от океанических хлябей, породивших виртуальную экономику и прочие виртуальные псевдореальности»), в то время как морские цивилизации и державы определяются не иначе как «глобальные пираты» [15, с. 372-402]. Центральным для А. Панарина становится трансформация возникшего на руинах биполярного мира однополярного миропорядка в нечто иное - в торжество многополярности, в новую биполярную структуру мира. Принципиальным является восстановление системы сдержек и противовесов в мировом масштабе, недопущение выстраивания откровенно гегемо-нистской модели мироустройства. Суть проекта для России состоит в развитии всесторонних контактов с Индией, Китаем, мусульманскими странами. Только в единении и сотрудничестве с ними Россия сможет создать подобие альтер-
нативного полюса притяжения и будет способна противостоять проискам Запада.
Рассуждая о будущем России, С.Н. Бабурин соглашается с невозможностью возврата к старому порядку, но то, что должно занять его место, «связано с исторической миссией России». Псевдозападные реформы должны быть заменены на «русский путь» хозяйствования, который соответствует российским потребностям: функции управления, как и распределение материальных благ, переходят к государству. Возвращение потерянного положения мировой державы, необходимость реинтеграции страны в объеме Советского Союза (включая Прибалтику) и отказе от западной культуры для него - ключевая цель [16, с. 17].
Помимо неоевразийских, достаточно широкое распространение получили «популистские» интерпретации геополитики. Они оказались наиболее влиятельны в политическом плане и представляли собой весьма эклектическое, ситуативно обусловленное сочетание элементов традиционной геополитики, неоевразийства, этноцентризма, а также предвыборной риторики тех или иных политических лидеров [17, с. 267]. Яркий пример тому - лидер ЛДПР В.В. Жириновский, то отмечавший в качестве основы геополитического процесса позаимствованную у С. Хантингтона идею борьбы основных цивилизаций [18, с. 231-236], то видевший основное направление противостояния на современном этапе развития человечества по линии Север - Юг (и, соответственно, предлагавший «меридиа-нальную» структуру передела мира) [19, с. 20-21]. Ядро внешнеполитической идеологии этой партии составляет возрождение величия России как империи. Это, в свою очередь, предполагает: восстановление роли России как военной сверхдержавы через щедрые вливания в ВПК и агрессивную внешнюю политику, расширение территории в границах СССР или царской России, демонтаж федерации в пользу унитарного устройства, предпочтение авторитарного правления демократическому.
Существенное внимание геополитическим вопросам уделяется в работах лидера КПРФ Г.А. Зюганова. По мнению Э.Г. Соловьева, российские коммунисты начали с попыток переложить на понятный для их собственного электората язык основные положения предложенной А. Дугиным версии евразийства [17, с. 267].
В центре коммунистической геополитики оказываются понятия «державность», «социализм» и «российская государственность». Лучший и наименее конфликтный сценарий развития
260
ситуации в современных условиях - это многополярный мир с несколькими центрами силы, которые юридически закрепляют существующий баланс сил и принимают общие правила игры, обязательные для всех. Взаимоотношения России и Запада рассматриваются как изначально конфликтные. Каждый раз, когда Россия пыталась отстаивать собственные национальные интересы, она сталкивалась с враждебной коалицией европейских держав.
В качестве основного приоритета Москвы коммунисты видят СНГ и «ближнее зарубежье». Они утверждают, что распад Советского Союза не имел под собой легальной основы, и даже пытались способствовать воссоединению бывших Советских республик. Они отвергают возможность использования силы для восстановления Советского Союза. Восстановление СССР может быть осуществлено только на «добровольной основе». Предлагают восстановить российские связи с «традиционными друзьями и союзниками», такими как Ирак, Ливия, Северная Корея и Куба, с целью предотвращения американского неоспоримого мирового лидерства и обеспечения России дополнительными рынками для ее находящейся в кризисе военной политики [20, с. 86].
Итак, в основе международного политического процесса лежит традиционный геополитический постулат о контроле над пространством. Климат, ландшафт, особенности транспортных коммуникаций, и главное, пространственное местоположение определяют основные цели внешней политики государств и возможности их осуществления. Государство рассматривается в качестве своего рода географического или пространственно-территориального организма, обладающего особыми физико-географическими, климатическими, ресурсными и иными параметрами и свойствами и руководствующегося собственной волей и интересами. Поэтому любая осуществляемая государством геостратегия понимается всецело в терминах контроля (военного и политического) над соответствующими территориями. С целью сохранения, укрепления или создания баланса сил они вступают друг с другом в союзы, направленные на уравновешивание силы наиболее могущественного государства. Следовательно, в основе международных отношений лежат национальные интересы государств, а их регулятором выступают сила и баланс сил между большими державами. Малые государства не способны самостоятельно защитить свои национальные интересы и целиком зависят от воли больших держав, от соотношения сил между ними и от их интересов.
С окончания холодной войны мировая политика испытывает влияние новых процессов, которые развиваются в современном мире, прежде всего глобализации, демократизации, научно-технической революции. На смену противостоянию двух мировых систем пришло иное противоборство, в том числе локальных цивилизаций, выдвигающих заведомо взаимоисключающие требования, претензии, доктрины. На всем мировом пространстве произошло массовое вторжение нетрадиционных акторов в сферу мировой политики, возникло новое поколение конфликтов. Значительную роль в мировой политике стали играть цивилизационные, культурные, религиозные факторы. Наряду с государствами как главными акторами мировой политики, приходят цивилизации - культурные сообщества, различающиеся историей, языком, традициями, религией. Взаимоотношения цивилизаций остаются конфликтными, поскольку в основе цивилизационных различий лежат ценности и убеждения, которые примирить гораздо сложнее, чем экономические и политические интересы. Активизация цивилизаций, возможно, связана с тем, что достигнуты определенные пределы их выживаемости, обусловленные не сокращением их территорий, а в результате потери своего места в виртуальном пространстве, что в конечном счете может привести к постепенному сокращению их физической реализации в будущем.
Для подобных опасений существуют определенные основания. К примеру, по данным доклада Программы развития ООН, подготовленного в 2002 г., общий совокупный продукт 22 арабских стран меньше, чем валовой внутренний продукт Бельгии. При крайне низких темпах роста экономики (0,5% за год) производительность труда здесь фактически сокращается. Меньше одного процента населения имеет доступ к Интернету. Сегодня население региона составляет около 300 млн человек, к 2020 г., по прогнозам, оно вырастет до 500 млн человек. Безработица колеблется на уровне 15%. Регион «лидирует» среди других регионов мира по уровню политической несвободы [21, с. 242]. Касаясь этого же вопроса, А.Н. Данилов пишет: «Если бы любой район мира пожелал сейчас поднять производство, чтобы обеспечить населению такой же уровень потребления, как в странах Европы и США, мир, наверняка погубил бы себя в экологических конвульсиях» [22, с. 41].
Таким образом, стратегии перехода к тем или иным вариантам развития мира работают на множестве полей, их интересуют гораздо
261
большее число факторов, чем только факторы геополитического порядка. Однако геополитические факторы являются важным ресурсом, задающим определенные стабилизаторы картины мира. Различия в обладании властью и борьба за военные, экономические и институциональные ресурсы, как и прежде, будут основной
1. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М., 2003.
2. Межуев В.М. Диалог между цивилизациями как философская проблема // Вестн. Моск. гос. ун-та культуры и искусств. 2004. № 1.
3. Региональные конфликты и проблемы безопасности Северного Кавказа / отв. ред. Г.Г. Матишков, В.А. Авксентьев. Ростов н/Д, 2008.
4. Баталов Э.Я. Новая эпоха - новый мир // Свободная мысль. 2001. № 1.
5. Яковлев А.Г. И все же на горизонте двухполюсный мир // Проблемы Дальнего Востока. 2000. № 4.
6. Арин О.А. Мир без России. М., 2002.
7. Косолапов А.Н. Контуры нового миропорядка // Постиндустриальный мир: центр, периферия, Россия. Сб. 1: Общие проблемы постиндустриальной эпохи. М., 1999.
8. Цимбурский В.Л. Геополитика для евразийства Атлантиды //Pro et Contra. 1999. T. 4. № 4.
9. Независимая газ. 1996. 22 окт.
10. Гаджиев К.С. Введение в геополитику: учеб. М., 2000.
11. Почепцов Г.Г. Стратегический анализ. Киев, 2004.
12. Дугин А.Г. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. Мыслить Пространством. М., 1999.
13. Суверенитет: сб. / сост. Н. Гараджа. М., 2006.
14. Панарин А.С. Евразийский проект в ми-росистемном контексте // Восток. 1995. № 2.
15. Панарин А.С. Стратегическая нестабильность в XXI веке. М., 2003.
16. Россия и Европа: нации в эпоху глобализации / под ред. В.В. Афанасьева. М., 2006.
17. Российская наука международных отношений: новые направления / под ред. А.П. Цыганкова, П.А. Цыганкова. М., 2005.
18. Жириновский В.В. Геополитика // Политическая классика. М., 1996.
19. Жириновский В.В. Последний бросок на Юг. М., 2007.
20. Зюганов Г.А. География победы: Основы российской геополитики. М., 1997.
движущей силой мировой политики. Именно поэтому характер новой системы международной безопасности в значительной степени будет зависеть от того, насколько успешно ведущие державы мира выстроят военно-политические отношения, насколько им удастся не допустить угроз военного соперничества друг с другом.
1. Huntington S. Clash of Civilizations. M.,
2003.
2. Mezhuev V.M. Dialogue among civilizations as a philosophical problem // Bull. of the Moscow State University of Culture and Arts. 2004 № 1.
3. Regional conflicts and security problems of the North Caucasus /resp. ed. G.G. Matishkov, V.A. Avksentiev. Rostov-on-Don, 2008.
4. Batalov E.Ya. New era - new world//Free thought. 2001. № 1.
5. Yakovlev A.G. Neverthless on the horizon there is bipolar world // Problems of the Far East. 2000. № 4.
6. Arin O.A. World without Russia. M., 2002.
7. Kosolapov A.N. Contours of a new world order // Post-industrial world: the center, the periphery, Russia. Coll. 1: Common problems of post-industrial era. M., 1999.
8. Tsimbursky V.L. Eurasian geopolitics for Atlantis // Pro et Contra. 1999. Vol. 4. № 4.
9. Independent newsp. 1996. Oct. 22.
10. Gadziev K.S. Introduction to Geopolitics: textbook. M., 2000.
11. Pocheptsov G.G. Strategic analysis. Kiev,
2004.
12. Dugin A.G. Foundations of Geopolitics. Geopolitical future of Russia. Thinking Space. M., 1999.
13. Sovereignty: coll. / comp. by N. Garadzha. M., 2006.
14. Panarin A.S. Eurasian project in the context of the world-system // East. 1995. № 2.
15. Panarin A.S. Strategic instability in the XXI century. M., 2003.
16. Russia and Europe: nations in the era of globalization/ed. by V.V. Afanasyev. M., 2006.
17. Russian Science International Relations: new directions / ed. by A.P. Tsygankov, P.A. Tsygankov. M., 2005.
18. Zhirinovsky V.V. Geopolitics // Political classic. M., 1996.
19. Zhirinovsky V.V. Last Thrust to the South. M., 2007.
20. Zyuganov G.A. Geography of Victory: Basics of Russian geopolitics. M., 1997.
262
21. Международная безопасность: учеб. посо- 21. International Security: study aid for students / бие для студентов вузов /В.М. Кулагин М, 2006. V.M. Kulagin M., 2006.
22. Данилов А.Н. Переходное общество: Про- 22. Danilov A.N. Transition Society: Issues of блемы системной трансформации. Минск, 1998. systemic transformation. Minsk, 1998.
263
