CC BY
86
писатели, позволяет мне надеяться, что и моя просьба будет уважена» [6, с. 554].
Таким образом, жанр «письмо вождю», имеющий довольно глубокие корни, находит свое отражение и развитие в эпистолярном наследии Е.И. Замятина. В «письмах вождю» писателя, с одной стороны, заметны характерные тенденции жанра: иерархичность, некоторая напряженность по отношению к адресату, черты официального документа и юридической речи, установка на открытость. Но, с другой стороны, в этих посланиях находим и оригинальные стороны жанра «письмо вождю». Это, прежде всего, свободная манера изложения, вольный тон послания и лексика, «раскрашенная» каламбурами.
1. Макогоненко Г.П. Письма русских писателей XVIII века. М., 1980. С. 6.
2. Суровцева Е.В. Жанр «письма вождю» в тоталитарную эпоху: дис. ... канд. филол. наук. М., 2006. С. 33.
3. Лившин А.Я., Орлов И.Б. Письма во власть. 1917-1927. Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и большевистским вождям. М., 1998. С. 11.
4. Анненков Ю.П. Дневник моих встреч: Цикл трагедий: в 2 т. М., 1991. Т. 1. С. 272-273.
5. Рукописное наследие Евгения Ивановича Замятина // Рукописные памятники. СПб., 1997. Вып. 3. С. 358.
6. Замятин Е.И. Собр. соч.: в 5 т. М., 2003. Т. 2. С. 550.
Поступила в редакцию 16.05.2008 г.
Igumenova O.N. Genre «letter to leader» in Zamyatin’s epistolary heritage. The article deals with special epistolary genre «letter to leader». The author of article defines this term as letter to high-ranking persons. The distinctive features are hierarchy, publicistic traits, character of «opened letter». The article casts a new light on the problem of the rise of the genre and its place in Zamyatin’s epistolary heritage.
Key words: Zamyatin, epistolary heritage, genre «letter to leader».
ТЕНДЕНЦИИ СОВРЕМЕННОГО ЗАМЯТИНОВЕДЕНИЯ (ПО СТРАНИЦАМ НОВЕЙШИХ РАБОТ)
О.В. Толмачева
Дан обзор новейших, наиболее значимых публикаций, посвященных исследованию творчества Е.И. Замятина. Рассматриваемые издания свидетельствуют, что диалог о «возвращенном» писателе ведется в русле актуальных тенденций литературоведения ХХ-ХХ1 вв.
Ключевые слова: современное отечественное замятиноведение, творческий метод, традиция.
Современное отечественное замятиноведение ведет свой отсчет со второй половины 1980-х гг., когда впервые с конца 1920-х гг. в России (Воронеж) вышел сборник прозы писателя, а на страницах журнала «Знамя» был опубликован роман «Мы» [1, 2]. За последние двадцать лет созданы многочисленные работы о писателе как общего, так и частного характера. Прежде всего это монографические исследования Т.Т. Давыдовой, В.Н. Евсеева, Н.Ю. Желтовой, Н.Н. Комлик, Л.В. Поляковой, И.М. Поповой, Е.Б. Скоро-спеловой и др. [3-14].
Можно сказать, уже позади то время, когда писали: «Роман «Мы» - самое читаемое произведение Евгения Замятина. По роману
судят обычно о мировоззрении писателя, его творческом методе и художественной манере» [15]. Сегодня российских и зарубежных замятиноведов все больше привлекают вопросы, связанные с теоретическими аспектами всего творческого наследия, с прояснением философских и эстетических взглядов писателя. Об этом свидетельствуют работы о Замятине последних 2-3 лет.
Предметом исследования в монографии М.А. Хатямовой «Творчество Е.И. Замятина в контексте повествовательных стратегий первой трети ХХ в.: создание авторского мифа» [16] является многообразие повествовательных форм в творчестве Е.И. Замятина: «характерный» и орнаментальный сказ, сти-
лизация, «текст в тексте», персональное повествование. Каждый из названных типов повествования становится объектом рассмотрения в отдельной главе. Хронологически охвачены все периоды творческой эволюции писателя - от ранней прозы до неоконченного романа «Бич Божий». Исследователь отмечает, что такое пристальное внимание к способам организации художественного текста проявляется в переломные периоды и характерно не только для прозы Е.И. Замятина, но и для литературного процесса начала ХХ в. в целом: «Сосуществование разнокачественных и разнонаправленных повествовательных стратегий (преобразованного реализма, символизма, постсимволизма и авангарда), свидетельствует о том, что не только вопрос о судьбе России, но и проблема истинного искусства, конгениального кризисной современности, становится полем яростных схваток» [16, с. 3].
Одним из новых и перспективных направлений анализа М.А. Хатямовой представляется попытка прояснить эстетические взгляды писателя, которые во многом оказываются схожими с эстетикой акмеизма. Рассматривая повествование «как организующий принцип прозы» [16, с. 7] писателя, томский исследователь приходит к выводу о том, что «Замятин в своей концепции «диалогического языка» отстаивает не реалистический, а модернистский тип творчества, близкий к акмеизму» [16, с. 171]. При этом исследователь оговаривается, что несмотря на сделанный вывод, а также на косвенные указания на связь с акмеизмом в некоторых публицистических работах Замятина, следует помнить о том, что сам писатель не называл себя акмеистом.
Вопрос о взаимосвязи творчества Замятина с модернистскими течениями, и в том числе с акмеизмом, уже поднимался в замя-тиноведении (см., например, работу В.В. Де-сятова [17]), но это не уменьшает, а, пожалуй, даже усиливает актуальность «нового» взгляда на творчество писателя, поскольку «проблема эстетико-теоретической близости Замятина к акмеизму остается неразработанной, тогда как именно схождение с акмеистической концепцией творчества, как и отталкивание от нее, может пролить свет на неповторимую и, одновременно, глубоко
укорененную в современности эстетическую доктрину Е.И. Замятина» [16, с. 9-10].
С акмеистами эстетическую позицию Е.И. Замятина сближает, по мнению автора монографии, «установка на сохранение и использование традиции с цитатностью и цен-тонностью в поэтике, отношение к художественному творчеству как «мастерству», актуализация проблемы читателя как со-творца, представление о мире как органическом единстве и продукте творчества как рождении органического целого» [16, с. 171].
Исследование М. А. Хатямовой органично вписывается в современный диалог о творческом методе Е.И. Замятина, в котором на первый план выходит проблема соотношения реализма и модернизма в нем. На сегодняшний день возможно выделить три направления в решении вопроса о природе за-мятинского творчества: Замятин-реалист,
Замятин-модернист, либо речь идет о синтезе реализма и модернизма. В любом случае, по утверждению Л.В. Поляковой, необходимо избегать категоричности суждений и учитывать, что Замятин и «реалист особый и модернист своеобразный» [7].
При решении вопроса о том, что понимать под неореализмом (так назвал собственный метод Е.И. Замятин), реализм или модернизм, М.А. Хатямова однозначно говорит: модернизм, приводя следующую систему аргументов: «1) художники, творчество которых Замятин причисляет к неореализму, - это - в большинстве - модернисты: Пикассо, Серра, Гоген <...>; 2) включение всех акмеистов в неореализм, 3) в «Записных книжках», обозначая философскую базу неореализма, Замятин признает преобладание авторского сознания над реальностью в символизме и неореализме, в отличие от классического реализма <...>» [16, с. 32].
Исследуя уникальность творческого почерка Е.И. Замятина, М.А. Хатямова не преследует цели закрыть эту проблему, а, наоборот, открывает новые перспективы для исследования сложнейшего вопроса литературного процесса ХХ в. в целом.
И еще об одном монографическом исследовании. Оно выполнено в русле давно оформившейся и сложившейся в замятино-ведении тенденции выявления преемственных связей художественной литературы: Борода Е.В. «Отечественная фантастика как
реализация эстетического ресурса русской литературы начала ХХ в.: братья Стругацкие и Евгений Замятин» [18]. Здесь творчество Е. Замятина осмысливается через эстетическую категорию замкнутости, которая, по мнению Е.В. Бороды, является сюжетообразующим компонентом наследия писателя, а также важным средством характеристики героев. Предметом анализа становится как географическая обособленность, так и «уклад жизни, навязывающий человеку определенный стереотип поведения» [18, с. 60]. Исследователь пишет о том, что «мир догм и правил может стать ограниченным миром» [18, с. 60], и иллюстрирует эту мысль на примере повести «Островитяне» и романа «Мы», подводя тем самым к главному разговору о «ре-сурсности» творчества Замятина, которая преимущественно проявляется в параллели Благодетель - Прогрессор.
Е.В. Борода, акцентируя внимание на ан-тропоцентричности творчества Е.И. Замятина и братьев Стругацких, считает, что их произведения, отдаленные во времени, объединяет интерес к схожей проблематике: личность и государство, «бытие человека перед лицом технического прогресса» [18, с. 109110]. Рассмотрение же писателями проблем разное: «Представители разных временных периодов, они не могли оценивать действительность одинаково. Замятин наблюдал становление советского Левиафана, Стругацкие стали свидетелями его агонии» [18, с. 58]. В решение вопроса о техническом прогрессе, по мысли Е.В. Бороды, «Стругацкие вносят принципиально новые акценты, что совершенно естественно для писателей иной эпохи. Эпохи, которая тем не менее органически вытекает из предыдущей. И если у Замятина его произведения с апокалиптическими нотами - это именно и пока что предупреждения, то у Стругацких в полной мере звучит обреченность мира сего» [18, с. 110]. В трактовке темы сверхчеловека, «конечно, Стругацкие показывают иную сторону этого масштабного характера. Не стремление к власти и принятие третьего искушения, искушения властью, руководят им, а невозможность пройти мимо страданий человека. Модификация образа свидетельствует о похожем способе художественного проникновения у писателей разных периодов, а также о прежней актуальности данной темы» [19].
Особого разговора в связи с этой монографией, на наш взгляд, заслуживает вопрос об используемой автором терминологии. Представляется неоправданным, избыточным введение в замятиноведение нового термина «ресурсность», тем более, что в работе не прослеживается его этимология. Ни один из привлеченных нами словарей не дает его трактовки. Явление, о котором говорит Е.В. Борода, вполне укладывается в рамки уже существующей терминологии: «традиция», «преемственность».
Е.В. Борода разделяет понятия ресурса и традиции: «Ресурс - это первичный материал, сырье, потенциал, ценный прежде всего тем, во что он может развиться. Традиция же -полноправное и сознательно функционирующее явление» [18, с. 9]. Складывается ощущение, что исследователь совершенно упускает из виду, что под традицией, в том числе, подразумевается «инициативное и творческое (активно-избирательное и обогащающее) наследование культурного (и, в частности, словесно-художественного) опыта, которое предполагает достраивание ценностей, составляющих достояние общества, народа, человечества» [20]. И в этой связи традиция становится своего рода ресурсом для последующих поколений художников.
В одной из предшествующих монографии работ, размещенной на официальном сайте братьев Стругацких, Е.В. Борода пишет: «Итак, тема прогрессорства в творчестве братьев Стругацких в какой-то мере продолжает замятинскую тему Благодетеля. В художественном мировоззрении Замятина эта идея - одна из составляющих. У А.Н. и Б.Н. Стругацких ее можно назвать константой всего творчества. Сверхчеловек, Великий инквизитор, Благодетель, Прогрессор - все это варианты одного и того же архетипа» [19]. И, таким образом, возможно, все-таки следует говорить об архетипической форме проявления традиции в творчестве писателей, т. е. о выявлении «мировоззрения, концепции, идеи, уже бытующих как во внеху-дожественной реальности, так и в литературе» [20, с. 355]. Тем более, что сам исследователь в своей работе активно оперирует понятием «архетип».
На наш взгляд, теоретическая часть исследования требует основательной доработки. В частности, необходимо уточнение тер-
мина «традиция» и привлечения таких понятий, как «нереализованная традиция», «особая форма реализации традиции».
По результатам работы заочного международного Интернет-семинара (ноябрь, 2006) в Тамбове издан очередной, четырнадцатый, том коллективной монографии «Творческое наследие Е.И. Замятина: взгляд из сегодня» [21]. Уже стало традицией на страницах этого уникального издания объединять работы российских и зарубежных исследователей, а также работы известных замятиноведов и начинающих исследователей творческого наследия писателя.
Заявленная проблематика «Теория синтетизма Е.И. Замятина и художественная практика писателя: эстетический ресурс русской литературы ХХ-ХХ1 веков» предполагала дискуссию по одному из наиболее уязвимых, сложных вопросов замятиноведения: эстетико-философская концепция наследия писателя.
О сложности и необходимости трактовки этой части творческого сознания писателя свидетельствует открывающая сборник статья Л.В. Поляковой. При расстановке акцентов в непростом вопросе о творческом методе Е.И. Замятина для исследователя представляется принципиальным разграничить понятия «синтетизма» и «неореализма» (по наблюдениям исследователя, даже опытные ученые отождествляют их): «Очевидно, синтетизм и неореализм - разные понятия, явление синтетизма включает в себя более обширные и общие изменения в искусстве, чем рождение нового типа реализма - неореализма. Неореализм и синтетизм - проявляют себя на разных уровнях бытования феномена искусства. С одной стороны, внутри конкретного, одного из многих, художественного направления, с другой, в искусстве в целом как форме общественного и индивидуального сознания. <...> Н е о р е а л и з м -это путь, один из возможных путей реализации синтезирующих потенций искусства литературы» [21, с. 10, 11].
Резонность предложенного угла зрения на творчество писателя подтверждается и в работе А.И. Ванюкова, который считает, что синтетизм - это «прежде всего сущностная характеристика самой природы личности Е.И. Замятина, смысл «генеалогического дерева» творческой индивидуальности писате-
ля, «герольдический» знак его жанровостилевой системы, замятинского слова, замя-тинского образа» [21, с. 56].
На страницах коллективной монографии представлены работы общего плана, в которых эстетическая позиция писателя высвечивается через призму его критико-публицистического наследия (Л.В. Полякова, А.И. Ванюков, Н.Ю. Желтова), и частного характера, где анализируются отдельные элементы поэтики, с одной стороны, являющиеся неотъемлемыми частями концепции синтетизма писателя, а с другой - в своей совокупности образующие единое неделимое художественное целое.
Материалы, опубликованные в сборнике, в очередной раз убеждают, что для такого писателя, как Е.И. Замятин, нет мелочей, будь то пейзажная деталь (Е.В. Моисеева), использование цвета (Е.М. Гуделева, О.С. Погодаева), звуковая организация текста (К.В. Дьякова) или интегральный образ (Т.В. Иванова).
На страницах XIV тома коллективной монографии обращают на себя внимание работы зарубежных коллег. Статья Л. Геллера продолжает ряд публикаций, в которых устанавливается фундаментальное значение чисел в романе «Мы». Исследователь обнаруживает некую причастность Е. Замятина к эзотерической литературе, и это позволяет швейцарскрму ученому предложить нам оригинальное прочтение произведения и вести речь об особой повествовательной системе -«цифровом тексте» в романе, «где Замятин обращается к эзотерическим кодам, заставляя их соревноваться с другими поэтическими системами» [21, с. 43].
Интересные наблюдения над повестью «Русь» провела польский исследователь А. Гильднер. Вновь подняв вопрос о творческих взаимоотношениях Замятина и Кустодиева, она проясняет природу их взаимодействия на примере повести писателя и цикла акварелей «Русские типы».
На страницах рассматриваемого издания широко представлена тамбовская замятино-ведческая школа. В поле зрения учеников профессора Л.В. Поляковой наиболее актуальные, малоизученные отрасли современной науки о Е.И. Замятине, в частности, прояснение философских взглядов писателя, вопросы драматургии и позднего творчества,
переписка Замятина с женой, поэтика отдельных произведений.
Не обойдено вниманием в сборнике и относительно новое направление замятиноведе-ния: связь с творчеством писателя произведений писателей-постмодернистов Т. Толстой, Л. Петрушевской (Г.З. Горбунова, Д.В. Рыкова).
Исследовательские изыскания, предложенные в новейших работах о Е.И. Замятине, свидетельствуют об укрепляющемся интересе к наследию писателя. Наверное, было бы ошибочно предполагать, что основной разговор о творчестве Е.И. Замятина впереди. Написаны десятки докторских и кандидатских диссертаций, издаются монографии. И все же каждый исследователь находит свою нишу, заполнение которой выводит Замятина за рамки только его времени и вписывает творческие находки писателя в контекст русской литературы ХХ-ХХ1 вв.
1. Замятин Е.И. Повести. Рассказы / сост. О.Н. Михайлова. Воронеж, 1986.
2. Замятин Е.И. Мы // Знамя. 1988. № 4, 5.
3. Давыдова Т.Т. Творческая эволюция Евгения Замятина в контексте русской литературы первой трети ХХ века: монография. М., 2000.
4. Евсеев В.Н. Проза Е.И. Замятина (вехи творчества, поэтика, опыт анализа рассказа «Пещера»): Ишим, 2000.
5. Желтова Н.Ю. Проза Е.И. Замятина: пути художественного воплощения русского национального характера: монография. Тамбов, 2003.
6. Комлик Н.Н. Творческое наследие Е.И. Замятина в контексте традиций русской народной культуры: монография. Елец, 2000.
7. Полякова Л.В. Евгений Замятин в контексте оценок истории русской литературы ХХ века как литературной эпохи: курс лекций. Тамбов, 2000.
8. Попова И.М. «Чужое слово» в творчестве Е.И. Замятина (Н.В. Гоголь, М.Е. Салтыков-Щедрин, Ф.М. Достоевский). Тамбов, 1997.
9. Попова И.М. Литературные знаки и коды в прозе Е.И. Замятина: функции, семантика, способы воплощения: курс лекций. Тамбов, 2003.
10. Скороспелова Е.Б. Замятин и его роман «Мы». В помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам. М., 1999.
11. Gildner A. Proza Jewgienija Zamiatina. Krakow, 1993.
12. Goldt R. Thermodynamik als Textem. Der Ent-ropesatz als poetologische Chiffre bei E.I. Zam-jatin. Mainz, 1995.
13. Scheffler L. Evgenij Zamjatin. Sein Weltbild und seine literarische Thematik. Köln; Wien, 1984.
14. Новое о Замятине: сб. материалов. М., 1997.
15. Любимова М.Ю. Биография Е.И. Замятина: Источники для реконструкции // Евгений Замятин и культура ХХ века: исследования и публикации / под ред. Л. С. Гейро. СПб., 2002. С. 8.
16. Хатямова М.А. Творчество Е.И. Замятина в контексте повествовательных стратегий первой трети ХХ века: создание авторского мифа: монография. Томск, 2006.
17. Десятов В.В. «Мы, Адамы» (Замятин и акмеизм) // Творческое наследие Евгения Замятина: взгляд из сегодня. Научные доклады, статьи, очерки, заметки, тезисы: в 14 кн. / под ред. проф. Л.В. Поляковой. Тамбов, 1997. Кн. V.
18. Борода Е.В. Отечественная фантастика как реализация эстетического ресурса русской литературы начала ХХ века: братья Стругацкие и Евгений Замятин: монография. Тамбов, 2007.
19. Борода Е.В. От благодетеля к Прогрессору: модификация образа в отечественной фантастике ХХ века Режим доступа: http://www. rusf.ru/ abs/rec/bor_otbl.htm.
20. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 2000. С. 353.
21. Творческое наследие Евгения Замятина: взгляд из сегодня: коллективная монография: в 14 кн. / под общ. ред. проф. Л.В. Поляковой. Тамбов, 2007. Кн. XIV.
Поступила в редакцию 2.07.2008 г.
Tolmachova O.V. The tendencies of the modern Zamyatin studies (looking through the latest works). The article represents the survey of the latest significant papers dedicated to the research of Zamyatin's works. The editions analyzed provide the evidence to the effect that the dialogue concerning the «returned» writer is led according to the actual tendencies of the literary science of the XX-XXI centuries.
Key words: modern Russian Zamyatin studies, art method, tradition.
