CC BY
13
А.М.Локшина
ТЕНДЕНЦИИ СОЦИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ РЕГИОНОВ РОССИИ И СТРАН СНГ
Локшина Анна Михайловна -
научный сотрудник ИМЭПИ РАН.
В переходные 1990-е годы страны СНГ и их регионы оказались в чрезвычайно сложном положении. Экономический кризис - спад производства, рост безработицы, снижение доходов, ухудшение материального положения населения, обострение политической ситуации стали основными причинами падения уровня жизни населения включая социальное развитие бывших республик СССР. В это же время в большинстве развитых стран мира шли процессы гуманизации общества, когда человек рассматривается не только как производитель материальных ценностей, но и как важнейший фактор социального развития, как главный «потребитель» его результатов и достижений. Таким образом, Россия и страны СНГ оказались в стороне от базовых направлений мирового развития.
Огромное число показателей, отражающих уровень социального развития стран и регионов, различная размерность характеристик и отсутствие единой системы сбора данных существенно осложняют сравнительный анализ региональной дифференциации в странах СНГ. Между тем такой анализ крайне необходим, так как наметились тенденции интеграции между странами и построение новых взаимовыгодных отношений между отдельными регионами. К сожалению, большая часть используемых сегодня индексов в основном применяется для оценки экономического положения, а социальные характеристики, как правило, выступают в роли вспомогательных показателей. Однако экономические и социальные сферы жизни общества тесно взаимосвязаны. Так, низкий уровень образования и низкие показатели здоровья населения отрицательным образом сказываются и на производительности труда, и на доходах населения, и, в конечном итоге, на показателях валового внутреннего продукта (ВВП). И, наоборот, в слаборазвитых или кризисных экономиках у населения нет возможности для получения хорошего обра-
зования, так как на первом месте стоит необходимость элементарного выживания .
Количественное определение территориальных различий в социально-экономическом развитии осуществляется в мировой практике с помощью индекса развития человеческого потенциала (ИРЧП) или, как его часто называют -индекс человеческого развития (ИЧР) (второе название является дословным переводом международного термина «human development index» и более точно отражает суть концепции развития человека, разработанной Программой развития ООН в начале 90-х годов [1, 7] . Индекс рассчитывается на основе сопоставимых статистических данных и по единой методике, и на сегодняшний день является фактически единственным общепризнанным интегральным индикатором социального развитии. Он является средней арифметической величиной между тремя компонентами: индексами долголетия, уровня образования (складывается из уровня грамотности с весом в 1/3 и доли детей в возрасте 724 лет, обучающихся в учебных заведениях всех ступеней, с весом в 2/3) и среднедушевого ВВП, исчисленного по паритету покупательной способности (ППС) в долларах США.
Для исследования, результаты которого излагаются ниже, были отобраны1 четыре наиболее крупные по численности населения страны СНГ: Россия (145 млн. человек), Украина (49 млн.), Узбекистан (25 млн.) и Казахстан (15 млн. человек). Эти страны обладают дробной сеткой административнотерриториального деления, что позволяет более полно отслеживать происходящие изменения в социальном развитии отдельных регионов. Кроме того, эти страны входят в состав различных официальных правительственных и экономических организаций, таких как Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС), включающее Белоруссию, Казахстан, Киргизию, Россию, Таджикистан. Свое объединение создали Грузия, Узбекистан, Украина, Азербайджан и Молдова (ГУУАМ)1. Существует также организация региональной интеграции (ОРИ) с участием России, Украины, Казахстана и Белоруссии. Появилось Единое экономическое пространство (ЕЭП), членами которого являются Россия, Украина, Казахстан, Белоруссия.
* Конечно, на уровень и динамику социального развития как стран в целом, так и их регионов огромное влияние оказывает проводимая государством социальная политика. Однако в данной статье нет возможности рассмотреть эту проблему, представляющую предмет самостоятельного исследования.
1. В конце апреля 2005 г. Президент Узбекистана И. Каримов лично уведомил президента Молдавии о выходе его страны из ГУУАМ; формальным поводом послужило «сущеественное изсменение изначально объявленных целей и задач организации» (Российская газета. - М., 2005. - 6 мая).
Для выявления основных тенденций развития регионов в переходный период были использованы данные, опубликованные в международных и национальных докладах по человеческому развитию за период с 1996 по 2004 г. Особенности сбора и обработки статистического материала накладывают определенные ограничения: в международных докладах данные по среднедушевому ВВП печатаются с «запозданием» на три года, а в национальных - на два года. Так, в отчете за 1998 г. опубликована статистика за 1996 г., а в 2004 г. - за
2002 г. и т.д. Доклады по России и Казахстану издаются ежегодно (с 1995 г.), что позволяет оценивать региональную ситуацию в этих странах в динамике включительно по 2002 г. В Узбекистане последний отчет был издан в 2000 г. (с использованием региональных данных за 1999 г.), что несколько обедняет полную картину. В Украине отчет о человеческом развитии был опубликован в 1997 г. (статистика 1996 г.), отчет 1999 г. не содержит региональных данных. В выпущенном в 2002 г. представительством ПРООН новом отчете используется разработанная украинскими экспертами методика расчета ИЧР, в корне отличающаяся от общепринятой, что не позволяет сравнивать данные по регионам Украины за 2000-2001 гг. с регионами остальных стран. Поэтому при анализе по регионам Украины данные приводятся только на 1996 г., и даются они, в основном, справочно.
Региональная дифференциация социального развития
Показатели по отдельным компонентам и ИЧР в целом по регионам стран СНГ существенно различаются [2, 3, 4, 5, 6, 8, 9]. Наибольшей поляризованно-стью отличается индекс доходов. Разброс между максимальным положительным и отрицательным отклонениями составляет более 60 процентных пунктов. В 1996 г. среди всех 133 регионов богатейшей стала российская Тюменская область, а беднейшей - опять же российская республика Тыва. В Казахстане максимальный индекс доходов был достигнут в Восточно-Казахстанской области, а минимальные показатели были в Кжно-Казахстанской области, в Украине таковыми были соответственно Запорожская и Закарпатская области, а в Узбекистане - столица Ташкент и Сурхандарьинская область. В 2000-2002 гг. резко возросло количество регионов-середняков с минимальным отклонением - половина всех исследуемых территорий формирует срединную группу. При этом сокращается число регионов наиболее и наименее богатых, чьи отклонения от среднего составляют более 20% от среднероссийского уровня индекса доходов. Для того, чтобы региональная дифференциация по уровню доходов была более понятной, целесообразно выделить несколько основных групп регионов, сформированных по отклонению значения регионального индекса доходов от среднероссийского уровня и рассмотреть их подробнее.
К наименее экономически развитым регионам (отрицательное отклонение от среднероссийского уровня составляет более 20%) в середине 90-х годов относились регионы только трех стран - России, Узбекистана и Украины. Большинство регионов Украины оказались в данной группе за счет заниженного внутри-странового ППС и недоучета личного подсобного хозяйства в валовом региональном продукте (ВРП), т.е. реальные показатели уровня доходов в части регионов Украины могли бы быть значительно выше тех, которые опубликованы официально. Россия в данной категории представлена наименее развитыми аграрными республиками Северного Кавказа, Калмыкией, Республиками Тыва и Алтай, Читинской областью, а также Еврейской автономной областью. Аграрные и слаборазвитые области Узбекистана, например, Сурхандарьинская, На-манганская и некоторые другие также являются экономически неразвитыми. К 2000-2002 гг. наблюдается резкое сокращение числа столь бедных регионов, хотя часть территорий все же остается стабильно отсталой. В большинстве своем это аграрные области России (республики Северного Кавказа, Тыва, Калмыкия) и Узбекистана (республика Каракалпакия, Наманганская, Сурхандарьинская, Джизакская области). К ним присоединились наиболее экономически неразвитые Жамбылская, Кызылординская и Алмаатинская* области Казахстана. Отдельно стоит подчеркнуть, что российские республики Ингушетия и Тыва все годы поочередно занимают последние места в рейтинге по индексу душевого ВРП среди регионов всех четырех стран.
Группа регионов со средним уровнем доходов (отклонение показателей от среднероссийского уровня составляет от -20% до +20%) наиболее значительная: в 1996 г. в нее входило 75% территориальных единиц, а в 2002 г. - уже 91% регионов. В 1996 г. средним уровнем доходов отличались субъекты РФ (69 регионов), а также наиболее экономически благополучные области Украины (7 регионов), Узбекистана (9 регионов) и все без исключения регионы Казахстана (15 регионов). Среди этих территорий выделяются столицы (Киев, Ташкент и Алмаата) и промышленно развитые области, в том числе и экспортноориентированные (Навоийская область Узбекистана, Днепропетровская, Донецкая области Украины, Восточно-Казахстанская, Карагандинская и Мангиста-уская области Казахстана).
Это объясняется тем, что, например, в Украине был отмечен максимальный спад промышленного, сельскохозяйственного производства и ВВП в целом (падение составило около 60%) , который длился почти до конца 90-х годов, что стало причиной столь низких показателей ВРП.
* Имеется в виду только территория области, исключая первую столицу Казахстана - Алмаату.
К 2000 г. количество узбекских регионов со средним уровнем экономического развития сократилось с девяти до пяти (остались только Ташкент, Наво-ийская, Бухарская, Ташкентская и Хорезмская области), а остальные стали более экономически отсталыми. Стоит заметить, что экономический уровень развития Ташкента (крупнейший город страны с развитым машиностроением, химической промышленностью, высоким научным и культурным потенциалом) все годы существенно превосходит уровень развития остальных областей республики и разрыв между столицей и другими регионами стабильно увеличивается на протяжении второй половины 90-х годов за счет сильнейшей концентрации капитала в столице (аналогичные процессы шли и в остальных странах СНГ, однако экономические преимущества других столиц не были столь существенными). К 2000-2002 гг. наиболее богатые и обеспеченные экспортными природными ресурсами территории Казахстана, а также обе столицы (Алмаата и новая Астана) начинают еще более усиливать свое экономическое развитие, что повлекло существенные перестановки в рейтинге регионов Казахстана по уровню доходов. И если в 1996 г. лидерами были области, специализирующиеся в основном на добыче и производстве черных и цветных металлов (Восточно-Казахстанская и Карагандинская области), то к 2000 г. наиболее высокие темпы роста и достигнутый уровень среднедушевого ВРП отличает уже нефтедобывающие регионы (Атырауская, Мангистауская области). Основную часть регионов данной группы во все годы составляют области и республики России. Структура хозяйства российских субъектов со средним уровнем экономического развития различна - это и сельскохозяйственные районы юга РФ (Ставропольский край, Ростовская область), и регионы Черноземья (Воронежская, Курская области), и депрессивные промышленные территории (Тверская, Тульская и другие области), и области с высокой долей предприятий ВПК, которые оказались в кризисном состоянии в 90-е годы прошлого столетия (например, Новосибирская область).
Для второй половины 90-х годов была характерна тенденция увеличения межрегиональной поляризованности, что проявилось в росте числа регионов с высоким уровнем развития (отклонение от среднего по РФ более 20%) . В 19961999 гг. только одна область - Тюменская - характеризуется столь высоким превосходством над среднероссийским уровнем. А в 2000 г. наблюдается резкий экономический скачок двух казахстанских регионов, чьи экономики ориентированы на добычу и экспорт нефти - Атырауской и Мангистауской областей, которые смогли опередить Москву, а Атырауская область обогнала даже Тюменскую область, бывшую неоспоримым лидером на протяжении всех 90-х годов. В период 2001-2002 гг. произошел более резкий отрыв богатейших регионов от остальных территорий и в данной группе осталось только два нефтедобывающих региона (Тюменская и Атырауская области).
Стоит заметить, что в 1996 г. среди десяти богатейших территорий четырех стран Россию представляло восемь субъектов, к 2002 г. их стало шесть. Тюменская область и Москва на протяжении второй половины 90-х годов стабильно сохраняли за собой первые места как российского, так межгосударственного рейтинга регионов стран Содружества. Однако в 1998 г. Москва переместилась на четвертое место, уступив и первой столице Казахстана Алмаате и Атырауской области, а с 2000 г. Тюменская и Атырауская области имеют очень близкие показатели индексов доходов и поочередно занимают лидирующие позиции в рейтинге.
Поляризованность регионов по индексам доступности образования и продолжительности жизни значительно меньше, чем по уровню доходов. По уровню образования в 1996 г. ни один из 133 регионов не выходил за пределы 10%-ного отклонения от среднего уровня по России, а 129 субъектов - за пределы 5%-ного отклонения [2, 4, 5, 8, 9]. Это связано, в первую очередь, с используемой ПРООН методикой вычисления уровня образования, которая задает двойной вес уровню грамотности в итоговом индексе (при обязательном среднем образовании в СССР грамотность достигает 99% практически повсеместно). Вторая причина столь незначительных вариаций между регионами - особенности официальной статистической информации, особенно в Узбекистане, где даже наименее развитые регионы с максимальной долей сельских жителей имеют уровень образования выше среднестатистического по четырем странам. Тем не менее стоит сказать, что наиболее низкий уровень образования отмечен в Ингушской республике и Чукотском автономном округе, что в первую очередь связано с неразвитой сетью учебных заведений всех уровней. Все области Казахстана (кроме Алмааты) по уровню образования оказались ниже среднего показателя. Области Украины оказались разделены примерно пополам: часть аграрных западных и южных областей, а также республика Крым - имеют уровень образования ниже среднего, а промышленно развитые восточные, центральные области и западные - Львовская, Тернопольская и Хмельницкая области - выше, так как в них сконцентрированы высшие и средние профессиональные учебные заведения. По той же причине столицы анализируемых государств отличаются самыми высокими показателями уровня образования в своих странах, но все же первое место в рейтинге занимает Москва, а затем следуют Алмаата, Киев и Ташкент.
В последующие годы рейтинг регионов практически не изменился, так как социальные показатели более инертно реагируют на изменения в экономической, социальной и политической обстановке в стране. В Москве и Алмаате ежегодно растут индексы образования, что приводит к усилению отрыва от остальных территорий. Основной причиной такой ситуации стала низкая доля детей в общей численности населения при одновременном повышении престиж-
ности высшего образования и притока иногородних студентов. Статистически это выражается в том, что количество обучающихся во всех ступенях образования больше, чем численность детей и молодежи в возрасте от 7 до 24 лет, зарегистрированных (прописанных) в обеих столицах, т.е. доля учащихся становится выше 100%. Однако методика ПРООН не предусматривает значение индекса выше 1,000, что приводит к занижению реального уровня доступности образования в столицах России и Казахстана.
Подводя итог можно сказать, что в региональном разрезе уровень образования во всех странах дифференцирован одинаково. Максимальные показатели имеют кроме столиц и крупнейшие города (в России - Санкт-Петербург, в Украине - Харьков), где сконцентрированы учебные заведения. На следующей ступени стоят промышленно развитые территории, затем добывающие регионы и замыкают этот ряд аграрные субъекты, где система вузов не развита, а профессиональное образование имеет только местное значение. К ним следует отнести пристоличные регионы (Московская, Ленинградская, Алмаатинская области) за счет того, что местная молодежь обучается в столицах и статистически эти регионы имеют крайне низкий уровень доступности образования.
Продолжительность жизни, как интегрированный показатель здоровья населения, дифференцирован сильнее, чем уровень образования, но и по индексу продолжительности жизни не более десятой части всех регионов выходят за пределы 10%-ного отклонения от среднего значения, причем как в положительном, так и в отрицательном отклонении география регионов стабильна во все анализируемые годы [2, 3, 4, 5, 6, 8, 9].
Уровень долголетия определяется очень большим количеством факторов, причем среди них практически невозможно выделить главные и второстепенные . Тем не менее анализируя сложную ситуацию в странах СНГ можно говорить об общих закономерностях, типичных для всех регионов. Наиболее проблемные, как в социально-экономическом (например, Республика Тыва, Еврейская АО), так и в экологическом отношении (Карагандинская область Казахстана) территории отличаются самой низкой продолжительностью жизни. Для субъектов РФ ситуация усугубляется еще и неблагоприятными климатическими условиями, а также самыми низкими показателями обеспеченности населения учреждениями здравоохранения, наиболее высокими показателями не только младенческой и материнской смертности, но и во всех других возрастных группах с повышенной долей внешних причин (травматизм, отравления и т.п.). Карагандинская область Казахстана отличается не только низкой продолжительностью жизни, но и высокими показателями заболеваемости населения, причина которых кроется в экологическом загрязнении территории области. К началу нового столетия в большинстве этих регионов продолжительность жизни немного увеличилась. Однако Республика Тыва остается самой проблемной
территорией среди всех регионов СНГ: продолжающееся сокращение продолжительности жизни (к 2002 г. она составила только 56,1 лет) делает ее отставание от остальных регионов еще более существенным.
Не намного лучше ситуация в большинстве регионов Сибири и Дальнего Востока, депрессивных Псковской и Новгородской областях и Республике Коми в России, а также в остальной части областей Казахстана. К 2000-2002 гг. аналогичные показатели стали наблюдаться в областях Центральной России с наиболее «старой» возрастной структурой населения (Ивановская, Тверская, Ленинградская и другие области), где резко снизились индексы продолжительности жизни, и по рейтингу они передвинулись вниз. Обратная ситуация сложилась в большинстве областей Казахстана, где индекс долголетия чуть улучшился. Однако следует отметить, что за период 1991-1995 гг. в Казахстане было зафиксировано резкое снижение долголетия (более чем на четыре года), а затем в 1996-2002 гг. его увеличение на 2,3 года. В целом ситуация продолжает оставаться критической. Эксперты ПРООН [5] выделяют несколько основных причин такого положения: низкое качество питьевой воды, сопровождающееся нарушением санитарно-гигиенических норм водоснабжения, снижение доступа и качества медицинских услуг, что приводит к росту таких заболеваний как туберкулез, ВИЧ/СПИД и т.д., а также сокращению продолжительности жизни.
Абсолютное большинство регионов стран СНГ характеризуются продолжительностью жизни, очень близкой к средним показателям по России (в 1991 г. -69 лет, в 1997 г. - 66,6 лет, а в 2001 г. - уже 65,3 года), причем на протяжении 1996-2002 гг. снижение происходило в основном параллельно в большинстве областей, отчего рейтинг практически не изменился. Интересно, что центральные и восточные регионы Украины отличаются средними значениями долголетия, но наиболее низкая продолжительность жизни наблюдается в Херсонской и Донецкой областях. Южные области Казахстана, традиционно характеризуемые наиболее высоким долголетием среди регионов страны, по отношению к другим регионам стран СНГ имеют средние значения. Кроме территорий Украины и Казахстана, средними значениями отличаются и многие субъекты Российской Федерации.
На протяжении второй половины 90-х годов ХХ в. и в начале XXI в. как и прежде самой высокой продолжительностью жизни характеризуются все области Узбекистана (в том числе и наиболее экологически загрязненная и экономически отсталая Республика Каракалпакия, что связано с особенностями, как национальной статистики, так и национальной культуры - меньшим влиянием внешних факторов (например, повышенного травматизма, алкоголизма) среди народов, исповедующих ислам, западные области Украины (что также связано с более здоровым образом жизни в этих регионах) и южные территории Казахстана с высокой долей казахов (Алмаата, Алмаатинская и Южно-Казахстанская
области). В России четко выделяются лидеры по продолжительности жизни -республики Северного Кавказа, которые за анализируемый период времени только усиливали свои позиции: ежегодный рост ожидаемой продолжительности жизни (ОПЖ) составлял практически полгода (однако это вызывает серьезные сомнения в достоверности опубликованных статистических данных). При этом максимально высокое значение долголетия (74,1 лет в 2002 г.) среди всех регионов четырех стран СНГ имеет Республика Ингушетия, сохраняющая первое место в рейтинге на протяжении 1997-2002 гг. Чуть меньше продолжительность жизни в 1996 г. была в республиках Татарстан, Мордовии, Белгородской области и Санкт-Петербурге, а в 2002 г. к ним присоединились Москва и Ставропольский край за счет того, что понижение индекса ОПЖ в них шло более медленными темпами, чем в целом по стране.
Региональная дифференциация индекса человеческого развития отражает тенденции описанных выше параметров: уровня доходов, доступности образования и индекса долголетия [2, 3, 4, 5, 6, 8, 9]. Во второй половине 90-х годов различия между лидерами и аутсайдерами усилились и, если в 1996 г. величина индекса колебалась в пределах от -19,0% до +7,8% (что составляет 26,8 процентных пункта), то в к концу века разброс составлял 30,2 процентных пункта, т.е. наиболее социально развитые регионы за анализируемое время улучшают свои показатели более быстрыми темпами, чем остальные регионы, а наименее развитые еще больше отстают, что и проводит к усилению региональной дифференциации. Однако абсолютное большинство регионов имеют очень близкие показатели уровня человеческого развития и образуют плотную срединную группу, которая за анализируемый период еще больше увеличилась.
В целом, распределение регионов по отклонению от среднего уровня в общих чертах повторяет картину, описанную для уровня среднедушевого показателя ВРП, так как именно эта составляющая, согласно корреляционному анализу, больше всех влияет на итог. К концу анализируемого периода только Москва отличается отклонением более 10% от среднего по РФ, а пятерку наиболее социально-развитых регионов (с отклонением более 5%) составляют Тюменская, Атырауская, Мангистауская области и Алмаата. Главной тенденцией второй половины 90-х - начала 2000-х годов в наименее социально развитой группе стало небольшое усиление отрыва от среднего по РФ. При этом, отстающие регионы по каждой стране отличаются стабильным низким уровнем всех компонентов ИЧР, что делает процесс их выхода из кризисного положения наиболее затруднительным.
Подводя итог, стоит еще раз обратить внимание на то, что наиболее высокие показатели имеют столицы, в которых сконцентрированы власть, капитал, научный, образовательный и культурный потенциалы, расположены штаб-квартиры крупнейших компаний. Нефтегазодобывающие регионы занимают относи-
тельно высокие позиции только благодаря индексу доходов, а их социальные индикаторы средние. Следом идут регионы перерабатывающей промышленности. Аграрные и слаборазвитые регионы являются аутсайдерами по ИЧР во всех рассматриваемых странах. Только в России пониженным ИЧР отличается группа депрессивных промышленных регионов, особенно в середине 90-х годов. Несмотря на доминирование экономического компонента человеческого развития, социальные индикаторы улучшают положение более урбанизированных и социально модернизированных регионов. Это еще раз подтверждает необходимость совместного рассмотрения социальных и экономических компонентов развития.
Диспропорции социального развития в регионах стран СНГ
Выявленные особенности зависимости итогового индекса человеческого развития от состояния экономик в регионах стран СНГ позволили предположить, что такая ситуация типична только для стран и регионов Содружества, как государств с переходным типом экономики. А для стран мира в целом характерна иная ситуация, когда при высоких доходах население отличается лучшими показателями здоровья и имеет больший доступ к образовательным учреждениям, чем в наименее развитых странах, где низкий душевой ВВП сопровождается низким уровнем здоровья и образования. Данное предположение было подтверждено корреляционным анализом между ИЧР и его составляющими по странам мира в разные годы: все коэффициенты корреляции оказались одинаково высокими [1, 7] .
Отличия регионов стран СНГ от этих тенденций обусловливаются тем, что в переходный период резкие изменения затронули в основном экономическую сферу, а социальные показатели оказались более инертными и устойчивыми к потрясениям. Несоответствия и разнонаправленные тенденции развития частных индексов (компонентов) человеческого развития между собой и по отношению к итоговому ИЧР для стран СНГ и их регионов и являются показателем диспропорций социального развития.
Для определения величины диспропорций компонентов ИЧР по регионам четырех стран СНГ и их динамики в период с 1996 по 2002 г. были использованы отчеты о человеческом развитии по регионам стран СНГ и странам мира. Глубина диспропорций для каждого конкретного региона определялась разницей между фактическим и смоделированным ИЧР. Так, например, если в регионе смоделированные ИЧР по продолжительности жизни и по уровню образования выше, чем фактический ИЧР, а рассчитанный по душевому ВРП, наоборот, ниже, то это говорит об отставании экономического развития по отношению к
социальному. Следовательно, в данном регионе кадровый потенциал населения не востребован и необходимо проведение мероприятий, направленных на создание рабочих мест, требующих высококвалифицированных специалистов и т. п.
В модели по продолжительности жизни наблюдается ситуация, когда большинство территорий отличается отстающими показателями продолжительности жизни. Во второй половине 90-х годов количество таких регионов еще больше увеличилось, и одновременно с этим несколько возрос разброс различий между фактическим и смоделированным индексом. Эти различия объясняются тем, что большинство территорий с высокими показателями продолжительности жизни относятся к слаборазвитым в экономическом отношении, причем по всем анализируемым странам: в России - это преимущественно республики Северного Кавказа, в Узбекистане - это сельскохозяйственные регионы юга страны, на Украине - также сельскохозяйственные западные области с преобладанием украинцев, а в Казахстане - южные аграрные регионы, в которых большую часть населения составляют казахи.
Одновременно с этим показатель долголетия населения слабо связан с уровнем развития здравоохранения. Максимально высокая ожидаемая продолжительность жизни и, что самое главное, ее рост за 1996-2002 гг., наблюдаемый в выше названных регионах, сопровождается существенным снижением обеспеченности населения, как медицинским персоналом, так и поликлиниками, и больницами. И, наоборот, в других регионах России, Украины, где показатели обеспеченности наиболее высокие среди стран СНГ и за десять лет они повысились еще более из-за сокращения численности населения, продолжительность жизни снизилась значительно (в некоторых областях до трех лет). Одним из объяснений может служить рост смертности от сердечно-сосудистых заболеваний и травматизма в 90-е годы, что усугубляется широким распространением алкоголизма (в основном мужского), а также объясняет огромную разницу в ОПЖ между мужским и женским населением. Более логичная и объяснимая картина сложилась в Казахстане, где регионы с улучшением показателей обеспеченности населения учреждениями здравоохранения и медицинским персоналом отличаются хоть и небольшим, но ростом долголетия.
Таким образом получается, что лидерство северокавказских республик России, южных аграрных областей Узбекистана и Казахстана, а также западных регионов Украины в сфере здоровья населения связано исключительно с исторически сложившимися особенностями, а не с правильно проводимой социальной политикой государств, не с развитой системой здравоохранения и даже не с качеством жизни населения этих регионов (в данном случае, под качеством жизни понимается широкая совокупность факторов от образования и обеспеченности жильем до уровня доходов и доли доходов, затрачиваемой на продукты питания). Стоит еще раз отметить, что продолжительность жизни, наравне с
уровнем образования, является сглаживающим фактором в региональной дифференциации социального развития анализируемых стран, где, как было сказано выше, основную роль играет индекс доходов.
Одной из отрицательных черт, отличающих ситуацию с долголетием населения в регионах четырех стран, стало то, что за анализируемый период времени с 1996 по 2002 г. более чем втрое сократилось число регионов, у которых показатель продолжительности жизни сбалансирован с достигнутым уровнем социального развития в целом. Это еще раз подтверждает усугубление диспропорции между здоровьем и другими сферами жизни населения.
В 1996 г. сбалансированными по продолжительности жизни оказались регионы всех четырех стран, причем это территории с совершенно разным экономическим и социальным укладом. Старопромышленные депрессивные регионы европейской части России (Владимирская область и ряд других), республики Северного Кавказа и экономически отстающие области Казахстана (Алмаатин-ская и Южно-Казахстанская) соседствуют со столицей Узбекистана и промышленно развитыми восточными областями Украины. В 2000 г. обе казахстанские области, а также республики Северного Кавказа смогли остаться сбалансированными по продолжительности жизни, а все остальные регионы стали показывать отстающий уровень долголетия. Сбалансированными в 2000 г. стали Чукотский АО, а также наиболее проблемная по всем показателям социально-экономического развития Жамбылская область Казахстана и одна из более развитых областей Узбекистана - Бухарская. Эти же территории России и Казахстана остались сбалансированными и в 2002 г.
Число регионов с отставанием индекса долголетия немного увеличилось за 1996-2002 гг. Одновременно с этим возросло количество территорий с экстремальным отставанием. Таким образом, наблюдается два процесса: с одной стороны., произошло увеличение величины диспропорций между долголетием и остальными компонентами ИЧР, а с другой - в большем числе регионов обнаружилось отставание в сфере здоровья населения.
Доступность образования, так же как и продолжительность жизни характеризует социальную сферу, качество населения и схожие с ними понятия. Опережающее развитие индекса образования говорит о том, что жителям регионов трудно реализовать свои знания. А это в свою очередь вызывает неудовлетворенность работой, социальную напряженность и не способствует повышению уровня экономического развития региона. Стоит еще раз подчеркнуть, что в целом по областям четырех стран СНГ уровень образования пока продолжает оставаться достаточно высоким несмотря на экономические трудности и социальную напряженность в некоторых регионах.
Для абсолютного большинства областей рассматриваемых стран типично опережающее развитие уровня образования по отношению к другим характери-
стикам, которое продолжает оставаться таковым и во второй половине 90-х годов и в 2002 г. Согласно проведенному исследованию в 1996 г. в 32 регионах уровень доступности образования значительно превосходил достигнутый уровень социального развития. Среди них более половины областей Украины (в основном это западные и южные территории) и наименее благополучные субъекты Узбекистана (в первую очередь, Каракалпакия, Сурхандарьинская, Самаркандская и Наманганская области). Но расчеты по регионам Узбекистана не могут в полной мере считаться достоверным из-за статистических особенностей завышения публикуемых данных. Интересно, что Россия представлена в этой категории наиболее проблемными регионами - республиками Северного Кавказа, депрессивной старопромышленной Псковской областью, кризисными территориями Сибири и Дальнего Востока (республики Алтай, Тыва, Еврейская АО). Это подтверждает тот тезис, что необходимо искать пути выхода регионов из экономического кризиса в соответствии со сложившейся социальной ситуацией и с учетом социальных потребностей населения, когда, например, высококвалифицированные рабочие кадры становятся безработными из-за закрытия предприятий и не желают работать по неквалифицированной специальности. К началу нового столетия число экстремально несбалансированных регионов сократилось до 14. В них входят только наиболее проблемные области Узбекистана . Из российских субъектов выделяются слаборазвитые национальные образования (республики Алтай, Бурятия, Марий Эл и Тыва, Еврейская АО) и две депрессивные области европейской части (Ивановская и Псковская). К 2002 г. среди регионов России и Казахстана только Республика Тыва сохранила сильное опережающее развитие уровня образования по отношению к остальным компонентам ИЧР.
Все выше названные регионы потенциально являются самыми опасными с точки зрения социальной напряженности, роста числа мигрантов из них (причем уезжать будут наиболее грамотные специалисты, люди с высшим образованием, так как у них нет возможности применять свои знания). Это в свою очередь приведет к снижению образовательного уровня населения, нехватке квалифицированных кадров и в конечном итоге повлечет еще большее ухудшение экономического положения этих уже на сегодняшний день неблагополучных регионов.
Высокий уровень образования, характерный для большинства регионов России, Казахстана, Украины и Узбекистана по сравнению с другими странами мира, с одной стороны, является чуть ли единственным неоспоримым преимуществом регионов стран СНГ перед остальными государствами мира в социальной сфере. Созданный еще в советский период задел по созданию обязательного среднего образования, широкой сети средних профессиональных и высших учебных заведений, а также престижность образования сохраняются до сих пор.
Однако это таит в себе и отрицательные предпосылки, проявляющие себя как раз в тех регионах, где не созданы условия для нормальной реализации имеющихся профессиональных качеств населения. К сожалению, таких регионов в период с 1996 г. и по сегодняшний день большинство.
Тем не менее в ходе исследования был выявлен очень важный положительный факт: постепенно с началом выхода из кризиса в наиболее экономически развитых регионах всех изучаемых стран уровень социального развития и уровень образования становятся адекватными друг другу и начинают характеризоваться синхронным и сбалансированным развитием (в отличие от уровня продолжительности жизни, где, как уже говорилось выше, ситуация в корне иная). В 1996 г. только одна Тюменская область отличалась сбалансированным показателем образования, а в 2002 г. таких регионов стало уже 25. Такая положительная тенденция была достигнута преимущественно благодаря высоким темпам экономического роста, который очень быстро «догоняет» высокие показатели доступности образования. К сбалансированным регионам впервые за переходный период стали относиться наиболее развитые в экономическом отношении субъекты: Москва, Республики Саха, Татарстан, Башкортостан, Липецкая, Атырауская и Мангистауская области. Таким образом, экономические преимущества данных территорий уже начали способствовать большему росту социальных показателей и сбалансированности развития основных сфер жизни.
Абсолютное большинство регионов в 1996 г. показывали отставание экономического развития (выраженное индексом доходов) по отношению к социальным характеристикам. К 2000 г. число отстающих регионов несколько сократилось, а в 2002 г. среди регионов России и Казахстана таких территорий осталось только 40%. Одновременно с этим за период 1996-2000 гг. разброс величины отклонения между фактическим и смоделированным ИЧР сократился, а за 2000-2002 гг. - увеличился. Это говорит о возрастании различий не только между фактическими показателями, о чем говорилось ранее, но и об увеличении диспропорций между экономикой и остальными компонентами ИЧР в части регионов.
Самая критическая ситуация с отставанием экономики от социальных показателей характерна для наиболее проблемных территорий. Если бы в этих регионах продолжительность жизни и уровень образования соответствовали мировым тенденциям для стран с таким же низким индексом доходов, то их ИЧР располагался на уровне наименее развитых стран Африки (Гвинея, ЦАР, Чад, Мали и т.д.), что соответствует низкому уровню человеческого развития. В 1996 г. семь регионов Узбекистана относились к таким территориям. При этом наихудшее положение отмечалось в Сурхандарьинской, Самаркандской областях и в Республике Каракалпакия, что при сравнении со странами мира соответствует уровню человеческого развития ЦАР и Гамбии. Такие низкие
показатели индекса отражали очень низкий паритет покупательной способности в странах СНГ в середине 90-х годов, по которому рассчитывается значение ВРП/человек (хотя свою роль здесь мог сыграть и неквалифицированный учет доходов ) . К 2000-2002 гг. ни один регион не попадает в данную категорию, так как минимальные показатели смоделированного ИЧР выросли, что привело к сокращению разрыва между моделью ИЧР и фактическими данными.
Тем не менее и на сегодняшний день все еще остается ряд территорий, которые имеют очень сильное отставание экономической составляющей. В России это и слаборазвитые в экономическом отношении сибирские регионы (например, Республика Тыва), республики Северного Кавказа, Марий Эл, Мордовия; в Казахстане - это наименее развитые Алмаатинская и Южно-Казахстанская области; в Узбекистане - практически все области, в том числе и добывающая Навоийская область; а в Украине - большинство областей за исключением трех восточных промышленных центров. К 2002 г. ситуация несколько улучшилась и среди регионов РФ и Казахстана столь сильное отставание индекса доходов стало характерно только для трех регионов (республики Ингушетия, Жамбылс-кой и Южно-Казахстанской областей).
В целом, однако, положительной тенденцией анализируемого периода времени стало увеличение количества территорий, в которых уровень доходов сбалансирован с уровнем социального развития. На протяжении 90-х годов Карагандинская, Самарская, Пермская области, Красноярский край и Республика Татарстан смогли сохранить статус экономически сбалансированных. К российским территориям присоединились добывающие и экспортно-ориентированные регионы (Башкирия, Иркутская область), а также Москва. В 2002 г. большинство выше названных территорий стали характеризоваться опережающим развитием, и только четыре казахстанские области сохранили статус экономически сбалансированных. При этом Россия оказалась представлена как активно развивающимися благополучными регионами (например, Московская область, Санкт-Петербург), так и промышленно депрессивными (Владимирская, Брянская области и др.) и слабо развитыми регионами (Алтай, Алтайский край, Еврейская АО и др.). Таким образом, можно говорить о начавшейся синхронизации экономического развития по отношению к социальному, что соответствует общемировым тенденциям, причем эти процессы одновременно затрагивают регионы с разными уровнями и темпами экономического развития.
Подводя итог анализу диспропорций между компонентами человеческого развития в странах СНГ, можно подчеркнуть следующее.
К 2002 г. четко проявилась тенденция к увеличению сбалансированности экономической составляющей, как наиболее динамичной и наиболее чутко реагирующей на изменения жизни стран и регионов по сравнению с более инерционными долголетием и образованием. Это говорит о том, что с течением
времени регионы все более адаптируются к условиям рыночной экономики и интегральный уровень социального развития постепенно не только все определеннее коррелирует с экономической составляющей, как было в середине 90-х годов, но и становится зависим непосредственно от показателей качества населения (здоровья и уровня образования). Вместе с тем ни один регион стран СНГ не является сбалансированным одновременно по всем трем компонентам ИЧР ни в 1996 г., ни в 2000 г., ни в 2002 г.
За прошедшее время сохранилась неравномерность регионального развития по отдельным компонентам ИЧР по сравнению с мировыми тенденциями. Опережающее развитие уровня образования характерно практически для всех регионов и в середине 90-х годов и в 2000-2002 гг. Число регионов с отстающим долголетием еще больше увеличилось, превысив в 2002 г. 90% от всех регионов. Иная ситуация складывается для индекса доходов: если в 1996 г. отставанием экономики по отношению к социальным компонентам отличалось 98% территорий, то в 2002 г. таких регионов осталось менее 40%.
Таким образом, в переходный период более сильные стороны развития регионов остаются такими же сильными (как в случае с уровнем образования), проблемные и слабые (продолжительность жизни) характеризуются еще большим отставанием, а наиболее динамичный показатель доходов из отстающего компонента трансформируется в опережающий и становится более сбалансированным.
Литература
1. Доклад о развитии человека за 2000 г. - Нью-Йорк, Оксфорд; Оксфорд юнивер-сити пресс, 2000.
2. Доклад о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации за 1997 г. / Под общ. ред. Ю.Е. Федорова - М.; Интурреклама, 1997.
3. Доклад о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации за 2002/
2003 годы / Под общ. ред. С.Н. Бобылева. - М.; Весь Мир, 2003.
4. Доклад о человеческом развитии. Узбекистан 2000, ПРООН, Ташкент, 2001.
5. Казахстан: Отчет о человеческом развитии. 2003. - Алматы: ПРООН, 2004.
6. Отчет о человеческом развитии. Казахстан 2002. - Алматы: ПРООН, 2002.
7. Human Development Report 2003, N.Y., Oxford, Oxford University Press, 2003.
8. Ukraine Human Development Report 1996, UNDP, Kyiv, 1997.
9. Ukraine Human Development Report 1998, UNDP, Kyiv, 1999.
