CC BY
73
ТЕНДЕНЦИИ ЕВРО-АТЛАНТИЧЕСКОЙ ИНТЕГРАЦИИ ГОСУДАРСТВ ЮЖНОГО КАВКАЗА
Сосси ТАТИКЯН
магистр по специальности «Международные отношения и разрешение конфликтов», в настоящее время по поручению правительства Армении занимает должность старшего сотрудника по политическим вопросам Миссии ОБСЕ в Косове (Ереван, Армения)
осле значительного расширения ЕС и НАТО, что произошло в 2004 году, Южный Кавказ стали рассматривать в качестве весьма важного ре-
гиона с точки зрения дальнейшего укрепления стабильности, безопасности и процветания на евро-атлантическом пространстве.
НАТО и Кавказ
Североатлантический альянс объявил о переориентации своих территориальных приоритетов в том, что касается евро-атлантического партнерства. В то время как дальнейшая стабилизация и интеграция государств, расположенных в западной части Балканского полуострова, по-прежнему остается для НАТО одной из основных геостратегических задач, Южный Кавказ и Центральная Азия выходят в число его новых географических приоритетов.
Альянс заявил, что готов переориентировать свои ресурсы на эти два региона, однако при этом не предлагая их странам перспективу членства в данной структуре. В то же время НАТО берет на себя обязательство оказывать содействие этим государствам в реформировании их оборонных институтов, в проведении с ними политических консультаций, а также участвовать в борьбе международного сообщества против терроризма и в уничтожении запасов устаревших боеприпасов. Хотя на Пражском саммите НАТО/ СЕАП, который состоялся в 2002 году, механизм Плана действий по индивидуальному партнерству (ПДИП) был формально предложен всем странам-партнерам, очевидно, что он прежде всего был адресован странам-партнерам на Кавказе, в Центральной Азии и Молдове. Впрочем, как и План партнерских действий по созданию оборонных институтов (РАР^1В), одобренный на Стамбульском саммите в 2004 году.
Во всех документах по евро-атлантическому партнерству, принятых на Стамбульском саммите НАТО/СЕАП, Центральная Азия и Кавказ присутствуют в одной «корзине». По итогам работы этого саммита Генеральный секретарь НАТО назначил своего заместителя по политическим вопросам и проблемам безопасности Роберта Симмонса
Мнения и точки зрения, представленные в данной статье, могут не отражать позиции Министерства иностранных дел Армении и ОБСЕ.
своим специальным представителем по странам Центральной Азии и Кавказа. Кроме того, он выделил двух сотрудников, которые должны обеспечивать взаимодействие с государствами этих регионов. В круг обязанностей специального представителя входит обеспечение политического диалога с высокопоставленными должностными лицами, а также ознакомление общественности с политической позицией Североатлантического альянса по различным вопросам посредством интервью и брифингов. А сотрудники, которым предстоит обеспечивать контакты с указанными регионами, уполномочены решать практические задачи, связанные с взаимодействием в сфере обороны и проведением реформ. Представитель, ответственный за связи со странами Южного Кавказа, будет главным образом находиться в Тбилиси и при этом совершать частые поездки в Ереван и Баку.
Назначение одного и того же лица специальным представителем Генерального секретаря НАТО и по Центральной Азии, и по Кавказу объясняется тем, что США считают эти два региона стратегически важными в борьбе против международного терроризма. Однако, несмотря на общее советское наследие, государства Южного Кавказа, особенно Грузия и Армения, не связывают себя с Центральной Азией, считают себя европейскими и уверены, что достигли более значимых успехов в вопросах демократизации и прав человека. К тому же события, последовавшие вскоре после принятия этих инициатив, продемонстрировали, что между данными двумя регионами имеются определенные различия.
Грузия, Азербайджан и Армения начали раньше республик ЦА сотрудничать с НАТО в рамках ПДИП. И в отношении стран Южного Кавказа Североатлантический альянс уже принял Планы действий по индивидуальному партнерству, которые в настоящее время находятся на стадии реализации. В них определены цели и намерения стран-партнеров по проведению политических консультаций с НАТО, касающихся вопросов реформ в сферах обороны, безопасности и военной политики, в том числе относительно возможностей взаимодействия с вооруженными силами НАТО (эти задачи уже решаются в формате ПАРП — Программы планирования и анализа процессов в контексте программы «Партнерство ради мира»). Кроме того, в этих Планах сформулированы задачи по демократическому управлению вооруженными силами, сотрудничеству с Альянсом по информационному обеспечению населения в области науки, экологии и планирования в рамках борьбы с чрезвычайными ситуациями. Страны-партнеры вправе определять свои индивидуальные цели и задачи, однако обязательными элементами ПДИП являются два ее компонента — политические консультации и реформирование оборонной сферы. Участие в ПДИП стало главным критерием, характеризующим уровень сотрудничества с НАТО тех стран-партнеров, которые не являются участниками МАР — Плана действий по подготовке к членству в НАТО.
Грузия, Азербайджан и Армения, претендующие на индивидуализированные взаимоотношения с НАТО, ставят перед собой разные цели. Грузия, будучи «пионером» ПДИП, официально объявила о своих стремлениях относительно членства в НАТО и ожидает, что ей будет предложено стать участницей МАР. Поскольку НАТО пока не торопится предоставить Грузии такой статус, официальный Тбилиси продолжает участвовать в ПДИП, что является для него промежуточной стадией. Грузия также пытается использовать механизм политических консультаций в рамках ПДИП с целью вовлечения государств-членов НАТО в урегулирование своих непростых отношений с Россией, главным образом по вопросу о Южной Осетии и Абхазии.
Восторженность союзников по Североатлантическому альянсу, вызванная «революцией роз», их намерение сделать Грузию образцом подражания для других государств региона, а также обеспокоенность в связи с возможной нестабильностью в этой стране в случае, если проводимые в ней реформы потерпят неудачу, заставили их оказывать поли-
тическую поддержку и практическую помощь Грузии. В то же время они не только хорошо знают о внутренних проблемах Грузии, но и понимают, что для решения этих проблем потребуется немало времени и упорства. Кроме того, они не очень-то горят желанием быть вовлеченными в урегулирование конфликтов в Абхазии и Южной Осетии. При этом их участие в снижении напряженности в российско-грузинских отношениях ограничивается тем, что они постоянно напоминают о необходимости выполнения [Россией] ее обязательств в отношении Грузии, прозвучавших на стамбульском саммите ОБСЕ, и высказываются за скорейший вывод российских войск из этой страны.
В целом же, что касается развития отношений со всеми тремя странами Южного Кавказа, НАТО старается осуществлять универсальный подход. Однако если официальный Тбилиси сумеет довольно быстро выполнить обязательства, взятые на себя в рамках ПДИП, Североатлантическому альянсу будет все сложнее игнорировать его настойчивые просьбы о предоставлении ему особого режима в обмен на четко сформулированную прозападную ориентацию. Так как Грузия все еще далека от стандартов НАТО, то ей может быть предложен механизм, подобный тому, который в свое время был запущен в случае с Украиной — налаживание более интенсивного диалога по вопросу о вступлении в НАТО и реализация реформ, связанных с этим процессом.
Если говорить об Азербайджане, то он пока не представил значимых подтверждений своего намерения стать членом НАТО, хотя высокопоставленные должностные лица страны весьма туманно называют евро-атлантическую интеграцию в качестве одной из задач республики. Ее нынешнее руководство заявляет, что вопрос о членстве в этой структуре не стоит на повестке дня и продолжает поддерживать хорошие отношения как с Россией, так и с Североатлантическим альянсом. И хотя последний дал ясно понять, что не намерен дублировать посредническую деятельность Минской группы ОБСЕ, официальный Баку, несомненно, попытается использовать механизм политических консультаций ПДИП для проведения антиармянской пропаганды, а также для защиты своей позиции по нагорно-карабахскому конфликту, что он неоднократно пытался делать на многочисленных совещаниях по вопросам евро-атлантического партнерства и на других международных форумах. Наряду с этим Азербайджан вместе с Грузией, по всей видимости, будут стремиться продвигать идею об участи НАТО в совершенствовании мер по охране Каспийского нефтепровода.
Заявление официального Еревана о намерении развивать партнерские отношения с НАТО на основе ПДИП, сделанное сразу после того, как с аналогичными заявлениями выступили Тбилиси и Баку, прозвучало несколько неожиданно, так как до недавнего времени Армения традиционно считалась пророссийским государством, а ее сотрудничество с Альянсом скорее было вызвано ее стремлением «сохранить лицо». Приверженность Армении Плану действий по индивидуальному партнерству стало явным воплощением уже давно провозглашенного принципа взаимодополняемости, который республика соблюдает в своей внешней политике. Это означает, что РА намерена поддерживать гармоничные, сбалансированные отношения со всеми силами, действующими на Южном Кавказе. Проводя такую политику, Армения также пытается продвинуться в плане европейской интеграции и подтвердить свое активное участие в международных делах в целом. Кроме того, за счет сотрудничества в формате ПДИП Ереван старается уравновесить инициативы Баку по нагорно-карабахскому конфликту и нейтрализовать неправильное восприятие политики Армении со стороны союзников по НАТО. В 2003—2005 годах многие должностные лица страны заявляли, что, хотя в настоящее время членство Армении в НАТО и не стоит на повестке дня, в отдаленном будущем такая перспектива не исключается. Тем не менее План действий по индивидуальному партнерству для Армении может в какой-то степени утратить свою актуальность из-за ее растущей зависимости от российских энергоресурсов.
После того как все три страны Южного Кавказа заявили о своих намерениях установить индивидуальные отношения с НАТО на основе ПДИП, их примеру последовали Казахстан и Молдова. Узбекистан объявил о своем желании присоединиться к ПДИП еще раньше, однако развитие взаимоотношений между официальным Ташкентом и Альянсом в рамках этой Программы было заморожено еще на самой ранней ее стадии, что обуславливалось нарушением прав человека в Узбекистане. А впоследствии развитие отношений и вовсе прекратилось из-за событий в Андижане. Другие же государства Центральной Азии не проявили интереса к механизму ПДИП.
Хотя каких-либо серьезных расхождений между уровнями практического сотрудничества трех кавказских государств с НАТО больше не существует, стиль этого сотрудничества постоянно меняется. В то время как Грузия стремится присоединиться ко всем инициативам НАТО, сопровождая практические действия в рамках своего сотрудничества соответствующими публичными политическими заявлениями, Азербайджан осуществляет активную риторику лишь в связи с его желанием вовлечь Североатлантический альянс в урегулирование нагорно-карабахского конфликта. Армения же действует прагматично: проявляет сдержанность в публичных заявлениях и тщательно обдумывает все новые инициативы НАТО, перед тем как взять на себя определенные обязательства, за что и приобрела хорошую репутацию в том, что касается качества их практического выполнения. Из-за существующих различий в способе презентации своих обязательств, страны-члены НАТО по-разному воспринимают и степень сотрудничества этих трех государств. Так, если Грузия постоянно набирает политические очки за готовность выполнить все взятые на себя обязательства, то Армения зачастую проигрывает в этом отношении, с трудом пытаясь разрушить сложившийся стереотип: Армения как бы является пророс-сийским государством и сотрудничество с НАТО для нее отнюдь не главное. Даже если должностные лица, работающие в штаб-квартире НАТО, будут отдавать РА должное за качественное выполнение их рекомендаций, необходимо иметь в виду, что о хорошей репутации не всегда становится известно практикам и аналитикам в столицах государств-членов Альянса.
Кроме того, страны Южного Кавказа пытаются продемонстрировать, что они не только являются потребителями безопасности, но и ее поставщиками. Ведь они обеспечивают (в пределах своих возможностей или скорее амбиций) проведение миротворческих операций под руководством или при поддержке НАТО. Все эти государства входят в состав миротворческих сил в Косове (КФОР) и участвуют в операциях в Ираке. А за участие в Международных силах по обеспечению безопасности в Афганистане официальный Баку получил высокую оценку союзников по Альянсу.
Вместе с тем НАТО, со своей стороны, пытается объяснить странам-партнерам, что евро-атлантическое партнерство подразумевает не только сотрудничество в оборонной сфере, участие в миротворческих акциях и проектах, но и способность разделять ценности и уважать принципы Совета евро-атлантического партнерства, а также программы «Партнерство ради мира». Например, в 2004 году Североатлантический альянс отменил совместные учения «Best Effort», которые должны были пройти в Баку в рамках программы «Партнерство ради мира», из-за постоянных попыток властей Азербайджана помешать Армении принять участие в них. Этим Альянс продемонстрировал, что не допустит нарушения основных принципов партнерства, один из которых — толерантность. В связи с решением отменить эти учения престиж НАТО в Армении значительно повысился, что (по крайней мере, частично) поставило под сомнение убеждение, полностью разделяемое общественностью страны: ввиду того что Турция является членом НАТО, Североатлантический альянс всегда будет предвзято относиться к Еревану и потворствовать Баку.
Более стремительные действия (по сравнению со странами Центральной Азии) государств Южного Кавказа, направленные на демонстрацию своей приверженности предложенному формату ПДИП, подтвердили их повышенную готовность (или, по крайней мере, желание) начать необходимые реформы согласно требованиям Плана действий по индивидуальному партнерству. Уже имея опыт отношений с Советом Европы, они, похоже, более открыты для выслушивания критических замечаний по поводу необходимости проводить в своих странах надлежащую политику в таких сферах, как внутреннее управление, организация выборов, соблюдение правовых норм и прав человека. Несмотря на то что лишь выполнение всех требований ПДИП продемонстрирует Североатлантическому альянсу, насколько искренней и твердой является заинтересованность этих трех стран в реформировании оборонной политики (особенно из-за участия каждой из них в нерешенных конфликтах), вероятнее всего, именно они больше других готовы к столь деликатному и дорогостоящему предприятию.
ЕС и Кавказ
Наряду с процессами, происходящими в рамках евро-атлантического партнерства НАТО, получила дальнейшее распространение и программа «Политика европейского соседства» (ПЕС). Она разработана Европейским союзом в контексте значительного расширения ЕС и предназначена для ближайших соседей его стран-членов, в том числе для государств Южного Кавказа, с которыми Болгария и Румыния (страны-кандидаты в члены ЕС, ранее присоединившиеся к ПЕС) и Турция (также кандидат в члены Евросоюза) имеют общую морскую или сухопутную границу. Другие ближайшие соседи стран-кан-дидатов на вступление в ЕС (например, Хорватия и Бывшая Югославская Республика Македония) не получили предложения присоединиться к ПЕС, так как уже являются участниками другой программы — «Процесс стабилизации и ассоциации» (ПСА), специально разработанной для государств, расположенных в западной части Балканского полуострова и предполагающей полную интеграцию этих стран в Европейский союз. В отличие от этой программы «Политика европейского соседства» не обещает перспективу членства, однако она направлена на углубление политических отношений и экономической интеграции ближайших соседей стран-членов ЕС на основе их приверженности демократии и правам человека, принципам верховенства закона, основам надлежащего внутреннего управления, рыночной экономики и устойчивого развития. Если в урегулировании конфликтов на Кавказе будет достигнут заметный прогресс, индивидуальные Планы действий по партнерству с ЕС и индивидуальные Планы действий по партнерству с НАТО подвергнутся серьезной корректировке, причем особое внимание будет уделено вопросам регионального сотрудничества.
Программа «Процесс стабилизации и ассоциации» осуществляется на основе соответствующих двусторонних соглашений между Европейским союзом и его участниками. В целях выполнения задач в рамках ПЕС Евросоюз также предложил использовать двусторонние инструменты — индивидуальные Планы действий по партнерству с ЕС для каждой их соседних стран. В 2005 году Комиссия Европейского союза рекомендовала разработать такие Планы действий для всех трех государств Южного Кавказа. Цель этих планов действий состоит в том, чтобы определить пути развития отношений данных стран с Европейским союзом на последующие три или пять лет с учетом специфических потребностей и возможностей этих государств.
Переговоры по разработке Планов действий ЕС с Арменией, Грузией и Азербайджаном еще не закончены. Однако следует отметить, что одобрение Плана действий
ЕС-Азербайджан зависит от того, насколько успешно будет урегулирован спор между Азербайджаном и Кипром по вопросу установления воздушного сообщения между Азербайджаном и Турецкой Республикой Кипр. В связи с этим, учитывая региональный подход Евросоюза к Южному Кавказу, Планы действий ЕС с Арменией и Грузией могут быть также заморожены. Перспектива того, что реализация Планов действий ЕС-Арме-ния и ЕС-Грузия может быть поставлена под угрозу из-за существующей двусторонней проблемы Азербайджана со страной-членом ЕС, вызвало недовольство Армении и Грузии и заставило их потребовать более индивидуализированного подхода Европейского союза к странам региона.
Евросоюз выбрал Тбилиси в качестве местонахождения его первой и пока единственной миссии на Кавказе, обладающей всеми необходимыми полномочиями. Кроме того, в 2003 году ЕС назначил своего специального представителя на Южном Кавказе. В начале 2006 года срок пребывания на этой должности посла Хейкки Тальвитие из Финляндии истек, и его сменил шведский дипломат Питер Семнеби. При этом было заявлено, что меняется не только посол, но и его мандат: ЕС наделил своего нового представителя необходимыми полномочиями для урегулирования конфликтов на Кавказе. Следует также отметить, что оба представителя Евросоюза в данном регионе — выходцы из скандинавских стран, как и глава Миссии ООН в Косове, посланник ООН для наблюдения за выполнением Плана «Стандарты для Косово», и специальный посланник ООН для решения вопроса о будущем статусе Косова. Этот выбор мог быть обусловлен сложившейся репутацией скандинавов как беспристрастных посредников.
В настоящее время должностные лица ЕС выражают общее удовлетворение деятельностью ОБСЕ в разрешении конфликта по Нагорному Карабаху и не стремятся ни изменять, ни дублировать ее посреднические усилия. По имеющимся сообщениям, ныне рассматривается возможность развертывания сил ЕС по поддержанию мира (после подписания мирного соглашения в контексте мирных переговоров по Нагорному Карабаху). В Южной Осетии и Абхазии Евросоюз реализует программу экономической помощи и периодически проводит мероприятия по укреплению взаимного доверия. Кроме того, Европейский союз обещал предоставить более широкую помощь в восстановлении инфраструктуры после урегулирования конфликтов на всей территории Кавказа.
Как и в случае с членством в НАТО, Грузия стремится опередить другие государства Южного Кавказа в том, что касается перспективы членства в ЕС, в частности пытаясь ассоциировать себя с Балтийским регионом, а не с Кавказом. Тбилиси поставил перед собой стратегическую задачу в ближайшей перспективе полностью интегрироваться в Европейский союз, тогда как для Еревана европейская интеграция представляет собой долгосрочную цель. Эта ориентация отражает признание грузинами и армянами того факта, что их национальные особенности и культурные корни исторически связаны с Европой. Основное различие между стремлениями Армении и Грузии к евроинтеграции заключается в том, что Армения не стремится стать членом НАТО сиюминутно, в то время как политика практически всех стран Центральной и Восточной Европы направлена на интеграцию в ЕС и в НАТО. Что касается Азербайджана, то он выразил намерение стать членом Европейского сообщества, будучи членом Организации Исламская конференция (ОИК). При этом он рассматривает себя неотъемлемой частью исламского мира с его историческим прошлым, включая религиозные и культурные ценности. Таким образом, стремление официального Баку к европейской интеграции имеет еще более туманные перспективы, нежели его планы в отношении евро-атланти-ческой интеграции.
Взаимодополняемость, сдерживающие факторы и неопределенность
Очевидно, что стратегии ЕС и НАТО на юге Кавказа носят взаимодополняющий характер. Они исходят из таких принципов, как ориентация на демократические и экономические реформы, соблюдение прав человека, приверженность основным свободам и верховенству закона. Можно сказать, что между ЕС и Североатлантическим союзом произошло своего рода «разделение труда» в целях продвижения реформ в регионе и в контексте европейской интеграции его стран, основанной на сравнительных преимуществах каждой из стратегий. Общность задач и даже частичное совпадение Планов действий по индивидуальному партнерству НАТО с Планами действий ЕС весьма заметны, что позволяет поставить вопрос о необходимости их синхронизации. Обе Программы базируются на аналогичных (упомянутых выше) ценностях: приверженности демократическим преобразованиям, верховенстве закона, соблюдении прав человека и основных свобод. Задача же стран, участвующих в этих программах, — продемонстрировать то, в каком объеме они разделяют эти ценности. При том, что обе программы предусматривают не расширение, а углубление партнерства.
Серьезными препятствиями для евро-атлантической интеграции государств Южного Кавказа остаются нерешенные конфликты в Нагорном Карабахе, Южной Осетии и Абхазии, отсутствие добрососедских отношений между Арменией и Турцией, а также дефицит культуры регионального сотрудничества.
Несмотря на то что есть перспектива достижения компромисса по вопросу о территориальной целостности и самоопределении путем предоставления условной независимости Косову (даже если такое решение потребуется навязать Сербии), государства-члены ЕС и НАТО, вовлеченные в данный процесс, пытаются избежать создания аналогичного прецедента в отношении других нерешенных конфликтов на евро-атлантичес-ком пространстве. Однако это нежелание скорее обусловлено вовлеченностью России в конфликты в Абхазии, Южной Осетии и Приднестровье, при том, что РФ является заинтересованной стороной. В случае же с нагорно-карабахским конфликтом ситуация совершенно иная.
Кроме того, отношения между Ереваном и Анкарой остаются последним оплотом «железного занавеса» на евро-атлантическом пространстве. Армения надеется, что НАТО и ЕС (особенно) окажут давление на Турцию в вопросе об установлении дипломатических отношений с Арменией и открытии границы. Однако НАТО проводит политику невмешательства в двусторонние отношения между его членами и партнерами, в то же время обеспечивая их общую безопасность, в надежде, что это приведет к снижению напряженности. Европейский союз включил довольно расплывчатый пункт в структуру переговоров о присоединении Турции к ЕС, требуя установить добрососедские отношения (что фактически является повторением соответствующего Копенгагенского критерия), не называя при этом Армению и не конкретизируя сути проблемы.
Региональное сотрудничество на Южном Кавказе стало своего рода заложником нерешенных конфликтов. По мнению Армении, для того чтобы начать процесс сотрудничества, не следует ждать, когда те или иные конфликты будут урегулированы. Перспективы взаимодействия необходимо обозначить не после того, как конфликты будут разрешены, а одновременно с политическим процессом их решения, что позволит синхронизировать диалог по политическим и экономическим вопросам, а также по проблемам безопасности. Однако Баку выступает против начала какого-либо сотрудничества в регионе с
участием Еревана до тех пор, пока не будет урегулирован нагорно-карабахский конфликт, пытаясь таким образом исключить Армению из региональных проектов и инициатив. Г рузия, когда у нее возникает необходимость отстаивать свои политические и экономические интересы, время от времени кооперируется то с Азербайджаном, то с Арменией. При этом, как показывает проект по строительству трубопровода Баку — Тбилиси — Джейхан и присоединение к ГУАМ, Тбилиси в подобных вопросах чаще объединяется с Баку, чем с Ереваном.
Кроме того, Грузия приступила к реализации совместного с Турцией проекта по строительству железной дороги Тбилиси — Ахалкалаки — Карс. По расчетам грузинской стороны, она должна заменить существующий участок между Тбилиси и Карсом, проходящей через Гюмри, который не функционирует уже более 10 лет из-за блокады Турцией автомобильного и железнодорожного сообщения с Арменией. Европейская комиссия заявила, что не будет финансировать данный проект, так как он противоречит духу регионального сотрудничества.
Довольно часто должностные лица ЕС и НАТО высказывают мысль о бесперспективности начала регионального сотрудничества на Южном Кавказе в краткосрочной перспективе. Однако, по мнению Армении, Евросоюзу и Альянсу не следует прекращать усилий, направленных на положительное решение этого вопроса, а продолжать попытки сдвинуть его с мертвой точки. При этом им необходимо усилить давление на Азербайджан и Турцию.
В последнее время в ЕС и в НАТО все чаще говорят о возможности сотрудничества в более инклюзивных, по сравнению с Кавказом, региональных образованиях, например в таких, как расширенный регион Черного моря или регион стран Балтии плюс кавказские государства. При сближении стран регионов Балтийского и Черного морей (которые уже прошли свой путь к евро-атлантической интеграции и вскоре завершат восхождение к европейской интеграции) с тремя кавказскими государствами есть все шансы создать благоприятную атмосферу для смягчения напряженности, расширения зоны мира и укрепления духа сотрудничества. Однако здесь имеются определенные сдерживающие факторы. Так, по мнению некоторых экспертов, вполне вероятно, что такое сближение будет способствовать главным образом не сотрудничеству между самими кавказскими государствами, а установлению более тесных отношений между отдельными кавказскими государствами и странами Балтийского или Черноморского регионов.
Кавказ, так же как и Балканы, всегда был «горячей точкой» более широкой Европы. Государства, расположенные в западной части полуострова, начали развивать и углублять региональное сотрудничество и налаживать добрососедские отношения только после того, как ЕС подтвердил готовность со своей стороны полностью поддержать перспективу их европейской интеграции, что произошло на встрече на высшем уровне, состоявшейся в Салониках в 2003 году. Однако даже если Евросоюз и будет следовать своему принципу условности по отношению к государствам Западных Балкан, то им будет отнюдь не просто отказаться от прежней политики и традиционного менталитета. Поэтому очень сложно предсказать, как будут развиваться события в регионе (стабилизируется ли там ситуация или, наоборот, дестабилизируется) после того, как окончательно определится статус Косова.
И все же политика ЕС и НАТО в контексте государств Южного Кавказа не всегда доступна пониманию и вызывает множество вопросов. Например, как следует действовать ЕС и НАТО, чтобы достичь еще большей взаимодополняемости в данном регионе?
Содержат ли предложенные Планы действий соответствующие стимулы для поощрения реформ? Что будет происходить после того, как эти Планы будут выполнены? Пос-
ле того как процесс большого расширения Евросоюза и Североатлантического альянса завершится, предложат ли данным странам инструменты, предваряющие процедуру их присоединения? Если да, то каким будет сценарий расширения на Южном Кавказе — возьмут ли эти две международные структуры за основу региональный подход, пытаясь интегрировать все три страны одновременно, или для этого будет использован индивидуальный подход — в зависимости от их готовности, линии поведения и состояния межгосударственных отношений? Какими окажутся последствия распространения политики расширения на государства Южного Кавказа для ЕС, НАТО, для региона в целом и для отдельных его стран в частности? Все эти вопросы требуют ответов, которые должны дать не только Евросоюз и НАТО, но и все три государства региона.
