125Оксана Мороз
Доцент НИУ ВШЭ, МВШСЭЧ, ЕАНХ-иГ® '-,
аш
■'V/ "
и этика
ЯШ
ДА;"-:
К*
ШШШШШШ1 ля
£ ■ 'А 'Ш-;::" •Ц'РШ!! - *'
Щ5; : -"Гч^,
* л -4^:4,.- г '■ *
*■ | ' .¿ЧЛ • ЕЖ: Й
Жж - к .....
п ' - у- т -л т
г/' 'К Й/.'ж #
' ? ШЖ
Л \ \ ' ) л -М- • ЛЧЗЖ:
Л Л1 ЖяшЬ
ч Т- ,1 II »[| ГГ1 1Т1Г
ВьБ ,
1
2 Ж'лГ-!
ЯН,. ■
шр
• I
s a. о
о a
Цифровую среду довольно сложно описывать как единое пространство, скорее, это архипелаг, совокупность цифровых экосистем, в которых «обитают» устройства, программное обеспечение, пользователи, сервисы, алгоритмы, базы данных. Весь этот архипелаг держится на практике производства смыслов, т. е. систем, разделяемых сообществами значений, которые «озвучиваются» и проверяются на прочность лидерами мнений. Потому так важно различать, какие стратегии и субъекты производства смыслов пока только виднеются на горизонте инноваций, но вскоре могут стать лидерами индустрии вычислительных технологий. В следующем ниже тексте предпринята попытка картировать будущее субъектов и платформ этих экосистем и стоящих за ними этических решений. Важной составляющей этого анализа оказывается внимание к потенциалу участия гражданских активистов в новых практиках распространения социально
§ значимых повесток.
Вместо предисловия. Постановка вопросов
Цифровые технологии умножили возможности общения, и коммуникационные сервисы сделались одним из массово используемых типов инструментов44. Они же — в виде социальных сетей, мэтчинговых сервисов, блогин-говых и микроблогинговых площадок, мессенджеров — стали для многих точкой входа в цифровое пространство. Для иллюстрации этой нехитрой идеи достаточно привести список популярных в мире в 2019 году соцсетей, мессенджеров и стриминговых сервисов, состоящий как минимум из старожилов рынка Facebook, YouTube, Twitter, более молодых и рассчитанных на относительно юную аудиторию Instagram, Snapchat, TikTok, LIKEE,
44 Некоторый дайджест статистики по пользованию коммуникационными сервисами см. URL: https://www.brandwatch.com/blog/amazing-social-media-statistics-and-facts/#section-2 (дата обращения 31.07.2019).
13 а еще пользующихся большим интересом в тех или
| иных «локальных интернетах» — сетях Tumblr, Linkedin,
£ стриминговом сервисе Twitch.
Л
J Неудивительно, что в такой ситуации значительная
часть программного обеспечения и девайсов оказались сфокусированы на удовлетворении социальных потребностей пользователей. Например, на удовлетворении запроса на обнаружение тех, с кем было бы полезно/интересно/необходимо поговорить/обменяться контентом. В определенной мере именно эти инструменты с присущими им интерфейсами, системами аффордансов и «темных паттернов»45 выступают сегодня гарантом состояния «connectivity»46, ощущения глобальной онлайн связанности индивидов.
Потенциально это ощущение можно считать глубоко позитивным явлением, поскольку его переживание создает уверенность в возможности обнаружения «своих» сообществ и решения адекватных этим группам (и «мне») проблем. Между тем коммуникация невозможна без производства сообщений (мнений, суждений47) и, следовательно, частного конструирования, массового производства и трансляции потенциально влиятельных смыслов.
В таком случае возникает вопрос: кто сегодня в цифровом пространстве может считаться субъектом произ-
45 Аффорданс — свойство объекта или среды, которое позволяет с этим объектом или средой совершать определенные манипуляции. В веб-дизайне аффордансы используются повсеместно, они вписаны в интерфейсы. Самые известные и знакомые аффордансы — виртуальные кнопки. Темный паттерн — такой тип пользовательских интерфейсов (совокупности средств и методов взаимодействия пользователя и вычислительного устройства), которые существуют для специального управления интересами и активностями человека. Самый простой пример «темных паттернов» — это, например, манипуляции с подпиской на рассылки, которая зачастую по умолчанию оформляется пользователю того или иного онлайн сервиса.
Подробнее о феномене «темных паттернов» см.: Мороз О. (2017) Что такое темные паттерны? // Постнаука [Электронный ресурс]. URL: https:// postnauka.ru/faq/80989 (дата публикации 01.11.2017).
46 Подробнее про понятие «connectivity» см.: Van Dijck J. (2013) The culture of connectivity: A critical history of social media. Oxford: Oxford University Press.
47 Про сущность понятия «суждения» см. ставшую классической работу Ханны Арендт: Арендт Х. (2013) Ответственность и суждение. М.: Издательство Института Гайдара.
« водства хотя бы контекстуального и локального контента
Й и, следовательно, инфлюэнсером48? И какие именно пло-
з щадки в ближайшие годы станут местом производства
§■ максимально влиятельных сообщений? Пожалуй, на эти -еЙ вопросы есть ожидаемые ответы. Довольно несложно,
^ скажем, проследить тенденции становления YouTube как
л
* нового образовательного и просветительского поля49. Или увидеть в ультрасовременных соцсетях (вроде
* Snapchat, TikTok, LIKEE, позволяющих легко создавать
га
| короткие музыкальные видео, прямые эфиры и пересы-
| лать сообщения) и стриминговых сервисах потенциал
§ конструирования деятельностных или партиципаторных
| сообществ50, вместе производящих относительно консо-
а. лидированные суждения об этике совместного действия,
§ а значит, о нормах социального поведения. § В этих кейсах уже обнаруживается масса вызовов
| для гражданского общества, требующих включения (ки-
0 бер) активистов разных мастей. Например, нужно ли
к
1 осваивать сетевые пространства конкретных сервисов
Л
о для вовлечения все большей аудитории в те или иные
| проекты? Или эта активность приводит к ненужной трате
| ресурсов, их распылению — с минимальными видимыми
* эффектами для роста активного сообщества? Кто именно | может стать в этих системах лидерами мнения, инфлю-§ энсерами?
48 Про влияние инфлюэнсеров на доверие к брендам и релевантному контенту социальных медиа см.: Evans D. (2010) Social media marketing: the next generation of business engagement. Hoboken: John Wiley & Sons; Fre-berg K. et al. (2011) Who are the social media influencers? A study of public perceptions of personality //Public Relations Review. Т. 37. № 1. С. 90-92; Lou C., Yuan S. (2019) Influencer marketing: How message value and credibility affect consumer trust of branded content on social media // Journal of Interactive Advertising. Т. 19. №. 1. С. 58-73.
49 С кратким обзором подобной позиции можно ознакомиться в научно-популярном тексте: Мороз О. Мои YouTube-университеты // Новая Этика [Электронный ресурс]. URL: https://etika.nplus1.ru/education/youtube (дата обращения 31.07.2019).
50 Партиципаторные (или в данном случае деятельностные) сообщества предполагают возможность совместного участия людей в производстве какого-то действия, непосредственном создании или участии в создании какого-то продукта. Про партиципаторную культуру (или культуру соучастия) см.: Jenkins H. (2009) Confronting the challenges of participatory culture: Media education for the 21st century. Cambridge: MIT Press.
д Последний вопрос особенно важен, если пере-
| формулировать его в обсуждение того, возникнут ли
3 в цифровой экосистеме новые влиятельные авторы со-
Л
| общений? Например, скорее относимые к машинным
субъектам (алгоритмы, виртуальные инфлюэнсеры), чем к знакомой фигуре актора-человека? И каким образом гражданское общество (в лице НКО и, возможно, иных более или менее институциализированных агентов) может поспособствовать формированию новых этических норм, мешающих превращению этих технологий производства влиятельных смыслов в источник алармизма и хаоса перепроизводства суждений?
Контекст и проблемы
Как утверждали лингвисты и философы Джордж Лакофф и Марк Джонсон еще в 1980-е годы, повседневная жизнь, мышление и деятельность пронизаны метафорами. Следуя гипотезе лингвистической относительности Сепи-ра-Уорфа (согласно которой структура языка влияет на мировосприятие носителей), авторы в своей работе «Метафоры, которыми мы живем» продолжали «уорфиан-ские» традиции. Они утверждали следующее: «обыденная понятийная система, в рамках которой мы думаем и действуем, по сути своей метафорична». Следовательно, именно концептуальная система определяет реалии повседневного мира, создает языковые факты, которые служат структурированию опыта человека51.
За время существования Интернета как массового продукта сменилось множество мод на метафорические и абстрактные концепты, с помощью которых описывался создаваемый технологиями эффект конституирования особого социального или как минимум межличностного пространства.
51 Лакофф Дж., Джонсон М. (2008) Метафоры, которыми мы живем. М.: ЛКИ. 54
s a. о
Периодически буквально маятниковым образом актуализируется и переживает легитимацию метафора «кибер-пространства», пришедшая еще из научной фантастики 1980-х годов. Писатель Уильям Гибсон впервые упомянул это слово в рассказе «Сожжение Хром» в 1982 году, но f. и до сих пор оно в ходу — в том числе в пределах властных
л
* систем. Так, в 2018 году президент США Дональд Трамп ю подписал «Национальную кибестратегию — 2018», начи-
* нающуюся фразами: «Protecting America's national secura
§ rity and promoting the prosperity of the American people
I are my top priorities. Ensuring the security of cyberspace
§ is fundamental to both endeavors»52. Похожую, хотя и не
з идентичную судьбу имеет концепт «виртуальная реаль-tt
J. ность». Предложенный в конце 1980-х годов изобретате-
§■ лем и футурологом Джароном Ланье, сегодня этот термин
§ существует не в виде абстрактной идеи, а как означающее
| конкретных популярных технологических решений, со-
о ставляющих континуум состояний «виртуальность — ре-
Ü альность»53. Сложная судьба самого понятия «Интернет»
Л
0 и узнаваемых в нем смыслов также описывается в одной
1 из глав настоящей книги54.
| Вообще, для дальнейших внятных рассуждений о се-
| тевых инфлюэнсерах как субъектах, а также площадках
| реализации их гражданских интенций крайне важно об-
g ратить внимание на подходы к определению ключевых
х
£ понятий: спатиальности (пространственности) и «вирту-
ального». Без них апелляция к сетевым пространствам создания и дистрибуции смыслов будет опираться ис-
52 Перевод: «Защита национальной безопасности Америки и содействие процветанию американского народа — мои главные приоритеты. Обеспечение безопасности киберпространства существенно для обоих направлений деятельности» (перевод — Мороз О.). URL: https://www.white-house.gov/wp-content/uploads/2018/09/National-Cyber-Strategy.pdf (дата обращения 31.07.2019).
53 См. ставшую классической работу о дополненной и виртуальной реальности (более или менее знакомые даже по современным маркетинговым описаниям AR, VR), дополненной виртуальности (augmented virtuality, AV) и смешанной реальности (Mixed reality, MR): Milgram P., Kishino F. (1994) A taxonomy of mixed reality visual displays // IEICE TRANSACTIONS on Information and Systems. Т. 77. №. 12. С. 1321-1329.
54 См. главу П. Колозариди (2020) Интернеты будущего: чем они могут быть для гражданского общества.
13 ключительно на бытовой, повседневный, эмпирически
I опытный взгляд на предмет. Между тем концептуализа-
£ ция «пространственности» и «виртуальности» балан-
Л
J сирует между привычкой к техноцентристским и био-
логическими метафорами. И кажется, с помощью этой эквилибристики теоретики и практики пытаются наконец освободиться от патовой по своему характеру дискуссии о соотношении «культурного-природного», ведущейся со времен античных философов.
Итак, есть «онлайн пространство», объединяющее инструменты, сервисы и агентов, включенных техническим образом во взаимодействие — подключенных к сети, к компьютеру и т. д.55 А есть «цифровые экосистемы», создаваемые, в том числе, деятельностью платформ и объединяемые в «среду обитания» современных субъектов56. Именно в этой среде люди (по крайней мере те из нас, кто подключен к глобальному Интернету57) сегодня живут. Они, скажем, не всегда имеют возможность разделить статус «онлайн» (что значит — «на связи, подключен» и одновременно — «нахожусь в особом, виртуальном месте») и «офлайн».
Чтобы оценить релевантность этого обобщения, достаточно интроспективно проанализировать персональные практики взаимодействия активного пользователя с мобильным устройством. Хотя девайс может отображать весьма небольшой объем затраченного экранного времени, субъективные переживания могут соотноситься скорее с ощущением постоянной подключенности «к сети». И при этом многие привычные действия опо-
55 См. определения из статусных и более демократичных, давно существующих и относительно новых словарей и энциклопедий, URL: https://tech-terms.com/definition/online, https://www.techopedia.com/definition/658/ online, https://www.lexico.com/en/definition/online, https://www.merriam-webster.com/dictionary/online, https://www.macmillandictionary.com/dicti-onary/british/online.
56 Dobrin S. I. (ed.) (2019) Digital Environments. London: Routledge.
57 Отдельно стоит говорить о феномене «цифрового неравенства» (digital divide), обсуждение которого переживает за последние десятилетия известную трансформацию: DiMaggio P. et al. (2004) Digital inequality: From unequal access to differentiated use // Social inequality. Russell Sage Foundation. С. 355-400; Warschauer M. (2004) Technology and social inclusion: Rethinking the digital divide. Cambridge: MIT press.
га средованы программным обеспечением мобильных
Й устройств, иных гаджетов и буквально оцифрованы. Так
з что в ряде случаев оказывается не вполне ясно, в со-
§■ стоянии ли человек сегодня совершить ряд простейших
-& „
Й повседневных действий — заказать такси, оплатить счет
с
f. в банке или кафе, приготовить еду, да хотя бы прочитать
л
* или написать текст — без необходимости жить в мульти-платформенных цифровых экосистемах, гарантирован* ных монополистами: компаниями Google, Amazon, Facera
§ book, Apple и Яндекс, к примеру.
I Заметим, при всеохватности деятельности моно-
§ полий производимые ими экосистемы принципиально
з множественны — как множественны пространства быто-tt
J. вания сообществ, совершающие с помощью цифровых
§■ инструментов те или иные поступки и принимающие те
§ или иные коллективные решения. Экосистемы создают
I не единую «цифровую среду», а некий архипелаг «лока-
о ций», «обитатели» которых имеют определенные антро-
Ü пологические, социальные, экономические, культурные
Л
0 и проч. привычки. А эти привычки отражаются в произ-
1 водстве смыслов, конструировании публичной повестки I и, в конце концов, создании конкурирующих норматив-I ных представлений. Потому применение для описания I этого пространства взаимодействий биологической g метафорики оказывается довольно выигрышным ходом: £ вместо того чтобы беспокоиться о «технологиях», можно подумать о «людях». В какой-то мере это даже коррелирует с общей современной озабоченностью темой экологии. Порождаемый дискурс персональной «осознанности» и коллективной «ответственности», который в самом общем виде можно считать изводом eco-friendly повестки, тоже хорошо ложится на дискуссии о том, как работают технологии конструирования смыслов и кто выступает их субъектом.
Подобные споры можно полагать контекстом интересующих нас исследовательских и прагматических проблем. Их же можно облечь в форму вопросов. Кого считать производителями смыслов в современном Ин-
13 тернете и его популярных сервисах? Каким образом
Л и насколько платформы, которыми пользуются эти «про-
3 изводители» (люди или нет?), конструируют желаемое
Л
| и нежелательное будущее? И какие тренды и тенденции
остаются при этом не замечаемыми и почему? Добавлю, что эти проблемы обладают актуальностью как для конкретных пользовательских сообществ, так и для гражданских активистов.
Слабые сигналы. Новые субъекты смыслов: от роботов/AI до усопших
Если мы говорим о цифровых экосистемах, то необходимо задаться вопросом о специфике субъектов их населяющих. Особенно интересна такая категория сетевого субъекта, как инфлюэнсер, лидер мнения, способный производить интересный и полезный для других контент. И тут стоит в первую очередь отказаться от нормативного антропоцентризма, предполагающего, что только люди (пользователи, представители бизнеса и властных структур), а никак не субъекты иной, например, машинной среды, могут выступать обитателями этих экосистем, теми, кто производит смыслы и принимает решения. Чтобы доказать неадекватность такого антропоцентризма настоящему и нарождающемуся на наших глазах будущему цифровых экосистем, можно привести пример, только на первый взгляд далекий от обсуждаемой темы.
Согласно статистике Международной федерации робототехники (International Federation of Robotics), количество продаваемых сервисных роботов увеличивается с каждым годом58. Из чего следует, что современные социальные роботы (машины, способные в автономном или
58 Executive Summary World Robotics 2018 Industrial Robots // International Federation of Robotics [Электронный ресурс]. URL: https://ifr.org/down-loads/press2018/Executive_Summary_WR_2018Jndustrial_Robots.pdf; Executive Summary World Robotics 2018 Service Robots // International Federation of Robotics [Электронный ресурс]. URL: https://ifr.org/downloads/ press20WExecutive_Summary_WR_Service_Robots_2018.pdf.
5 а. о
полуавтономном режиме взаимодействовать с людьми) все чаще воспринимаются в качестве существ, достойных статуса объекта моральных отношений59. А где социальный робот — там и ПО, позволяющее машине общаться с человеком в самых разных формах, форматах и контек-f. стах. Значит, в обществе постепенно формируется новое
л
g отношение к машине как неживому субъекту, с которым
ю тем не менее возможны межличностные отношения. * Это наблюдение позволяет изымать последующие
га
§ дискуссии из поля бесполезных споров о соответствии
g того или иного актора качествам морального «агента»
§ (способного совершать действия и нести за них от-
з ветственность) или «субъекта» (которому может быть tt
нанесен вред или, напротив, польза). Получается, что
§■ субъектность обитателя цифровых экосистем и, сле-
§ довательно, вероятностного производителя локальных
| смыслов лежит вне пределов обычных бинарных оппози-
о ций — основы той метафорической системы, на которой
к
Ü зиждется формирование (почти) любых представлений
Л
0 о нормативном.
1 Значит ли это, что сам факт возможного существова-g ния активных роботических субъектов (и девайсов, и са-
2 мообучающихся технологий, на применении которых они | построены) формирует некие слабые сигналы (а они объ-g ективно существуют — вспомним про чат-боты, массово
х
ß вошедшие в жизнь пользователей с ICQ)? А эти сигналы
подсказывают, как будут выглядеть будущие стратегии и инструменты производства важного контента, формирующего повестку тех сообществ, что полагают себя частью «гражданского общества»?
В пользу этого предположения работают несколько фактов разной степени репрезентативности. С одной стороны, как подсказывают юристы, работающие с японской правовой системой (а Япония, напомню, является страной, внедряющей концепцию «Общество 5.0», кото-
59 Cappuccio M. L, Peeters A., McDonald W. (2019) Sympathy for Dolores: Moral Consideration for Robots Based on Virtue and Recognition // Philosophy & Technology. № 33. С. 9-31.
13 рая предполагает большое внимание к проблеме взаимо-
| действия человека и роботов, а также самообучающихся
£ интеллектуальных систем60), увеличение количества ро-
Л
J ботов и соответствующего ПО требует трансформации
представления о машинах. И как минимум — внедрения обновленных законов, направленных на регуляцию отношений между людьми и тем, что раньше считалось их бездушным технологическим окружением.
Возможно, потребуются и дискуссии о том, что такое «роботическая идентичность» и какие шаги надо предпринять для признания «роботических субъектов» в контексте правовых решений, принимаемых международными организациями61. Скажем, как будут работать рекомендации Совета Организации экономического развития и сотрудничества, касающиеся Руководства по защите неприкосновенности частной жизни и трансграничной передаче персональных данных62, на защиту прав роботов и людей одновременно?
С другой стороны, юристы и сторонники робоэтики могут еще долго пытаться выработать новые правовые конвенции и социальные пакты, которые будут стыковаться с прежними антропоцентричными практиками. Сама же среда насыщенной и активной дистрибуции контента — те же соцсети и имплементированные в их пространство бизнесы — уже сейчас подкидывает свидетельства бытования активных субъектов роботической «природы». Они зачастую выступают как откровенные лидеры мнений и инфлюэнсеры, т. е. в качестве произ-
60 Мороз О. (2019) Робот, который (не) может танцевать хаку // Новая Этика от N + 1 [Электронный ресурс]. 2019. 7 февраля. URL: https://nplus1.ru/ma-terial/2019/02/07/robohands (дата обращения 31.07.2019).
61 JonesC. P. A. (2019)Robotrights:FromAsimovtoTezuka//TheJapanTimes[Элек-тронный ресурс]. URL: https://www.japantimes.co.jp/community/2019/03/ 06/issues/robot-rights-asimov-tezuka/#.XUGHYZMzZmA (дата обращения 03.06.2019).
62 Рекомендации Совета, касающиеся Руководства по защите неприкосновенности частной жизни и трансграничной передаче персональных данных (2013) // Digital.Report [Электронный ресурс]. URL: https://digital. report/rekomendatsii-soveta-kasayushhiesya-rukovodstva-po-zashhite-ne-prikosnovennosti-chastnoy-zhizni-i-transgranichnoy-peredache-personal-nyih-dannyih/.
s a. о
водителей значимого для какого-то комьюнити контента/ системы сообщений.
Пожалуй, самый актуальный пример — виртуальная модель, IT-girl Lil Miquela, за достаточно короткое время (с апреля 2016 года) ставшая виртуальным инфлюэнсе-f. ром с 1,9 миллиона подписчиков в Instagram63. За время,
л
* прошедшее с установления ее «машинного» статуса64, ю Lil Miquela смогла продемонстрировать свою конвенцио-
* нальную нормативность относительно мира европоцен-
(Z
§ тричных микроселебрити — во многом благодаря демон-
| страции нормативного для западных «звезд» публичного
§ поведения. Lil Miquela не только фиксирует принятые
з нормы потребления и производства культурных объек-tt
J. тов (записывает музыку, снимается в рекламе), но и слу-
§■ жит амбассадором либеральной ценностной модели65.
§ Например, в некоторых интервью модель рассказывает,
| что предлагаемая ею вовне репрезентация (19-летней де-
о вушки с бразильскими и испанскими корнями, которая
к
Ü живет в Лос-Анджелесе и работает моделью) в сочетаЛ
0 нии с отстаиваемыми ею принципами (защиты интересов
1 ЛГБТИК + сообщества, беженцев, других миноритариев) | позволяет начинать публичный диалог о несправедливо-
2 сти, отстаивании прав «других» и вообще о бесполезно-
о 63 Аккаунт модели в сети Instagram: https://www.instagram.com/lilmiquela/
х В дальнейшем в описании виртуальной модели мы будем описывать ее
ь- как самостоятельный действующий субъект. Такое решение принято
из-за неустановленной принадлежности Lil Miquela какой-то корпорации или разработчику, которым можно было бы вменить ответственность за публичные действия, совершаемые в конкретном аккаунте или в релевантных рекламных кампаниях. Следовательно, Lil Miquela точно не может быть описана как «фейк» — альтернатива «настоящему» человеку, ведущему персональный аккаунт (подобная аттестация модели была для многих пользователей сети первой реакцией на увиденное в ее профиле).
64 Oppenheim M. (2016) Lil Miquela: The Instagram model with tens of thousands of followers who do not know if she is real // Independent [Электронный ресурс]. 2016. 6 сентября. URL: https://www.independent.co.uk/ news/people/lil-miquela-the-instagram-model-whose-fans-cannot-decide-whether-she-is-real-or-fake-a7228271.html (дата обращения 31.07.2019).
65 Косвенно это подтверждается случаем взлома аккаунта @LilMiquela трам-пистским Instagram-троллем тоже «виртуального происхождения»: Koebler J. (2018) A Computer-Generated, Pro-Trump Instagram Model Said She Hacked Lil Miquela, Another CGI Instagram Model // Vice [Электронный ресурс]. 2018. 17 апреля. URL: https://www.vice.com/en_us/article/43bp79/lil-miquela-insta-gram-allegedly-hacked-bermuda (дата обращения 31.07.2019).
13 сти бинарной метафорики «своих» и «чужих», на которой
| до сих пор стоит мир66.
£ Интересно, что эта позиция — равно как и онтологи-
Л
J ческий статус виртуальной модели — делает Lil Miquela
чуть ли не идеальным обитателем цифровых экосистем, которые, как описывалось выше, самим своим существованием аккуратно утверждают ценность множественности, в том числе действующих субъектов. И не стоит забывать, что виртуальная IT-girl действует как инфлюэнсер не только в этическом поле; она вполне успешна и в бизнесе. Так, в апреле 2019 года она запустила собственный бренд одежды, и, судя по тому факту, что журнал Time включил Lil Miquela в список 25 онлайн-инфлюэнсеров67, можно полагать будущее этого пока нишевого бренда вполне перспективным.
Второй кейс, еще в большей степени демонстрирующий силу слабых сигналов, обнаруживается в истории с созданием чат-ботов и 3D-моделей на основе цифровых следов умерших людей. Сегодня уже существует несколько коммерческих проектов, работающих с этой своего рода трансгуманистической идеей68. Но есть и некоммерческие цифровые объекты вроде Dadbot, также продвигающие ценности снятия табу с обсуждения вопросов смерти и представляющие собой акт терапевтического переживания ухода из жизни близких69.
66 Chang E. (2017) @LilMiquela Is an Instagram It Girl, Social Influencer, and Recordi ng Artist — She's Also a Digital Simulation // Vogue [Электронный ресурс]. 2017. 17 августа. URL: https://www.vogue.com/article/ lilmiquela-miquela-sousa-instagram-it-girl-digital-simulation (дата обращения 31.07.2019).
67 The 25 Most Influential People on the Internet // Time [Электронный ресурс]. 2018. 30 июня. URL: https://time.com/5324130/most-influential-in-ternet/ (дата обращения 31.07.2019).
68 Hamiltom I.A. (2018) These 2 tech founders lost their friends in tragic accidents. Now they've built AI chatbots to give people life after death // Business Insider [Электронный ресурс]. 2018. 17 ноября. URL: https:// www.businessinsider.com/eternime-and-replika-giving-life-to-the-dead-with-new-technology-2018-11 (дата обращения 31.07.2019).
69 How a Man Turned His Dying Father Into AI // WIRED [YouTube-канал]. 2017. 18 июля. URL: https://www.youtube.com/watch?v=oQ7V74s6e04 (дата обращения 31.07.2019).
s
Если наблюдать за развитием этих технологий из поля активистки настроенных социальных наук, сложно не увидеть, как их внедрение работает на цели death §■ awareness movement70 — движения за превращение
Й смерти из замалчиваемой и удаляемой из обычной жиз-
f. ни практики (в больницы, социальные сервисы) в тре-
л
* бующую критического осмысления повседневность. Однако эти технологии дают еще один слабый сигнал
* о приближении сразу нескольких подрывных технолога
| гий, фиксируемых современными учеными-футуролога-
| ми71. Благодаря работе с воссозданием дискурсивных
§ привычек умерших разработчики приближают период,
з когда повседневностью станут автономные «машин-
m
а. ные» компаньоны, умеющие различать и воспроизво-
§ дить эмоции роботические системы и искусственное
g сознание (хотя бы в версии «сильного искусственного
I интеллекта»).
§ Наверное, здесь уместно задаться вопросом: хоро-
шо, уже сейчас существуют виртуальные инфлюэнсеры, развивается рынок цифровой борьбы со смертью, который в перспективе позволяет «оцифровывать» сознание умерших, но можно ли говорить, что эти технологии действительно влияют на производство смыслов? Да, разумеется. Для начала, все представленные примеры как будто искусственных субъектов, естественным образом населяющих цифровые экосистемы, производят оригинальный контент, высказывания.
Довольно часто, как в случае с Lil Miquela, эти высказывания включаются в популярную повестку и становятся дополнительным драйвером ее имплементации. Но — что, кажется, важнее — эти субъекты, демонстрирующие за счет декларируемой автономности возможности уча-
70 Подробнее об этом движении см.: Bregman L. (2003) Death and Dying, Spirituality, and Religions: A Study of the Death Awareness Movement. Bern: Peter Lang Inc., International Academic Publishers.
71 Table of Disruptive Technologies // Imperial College London [Электронный ресурс]. URL: https://www.imperial.ac.uk/media/imperial-college/ad-ministration-and-support-services/enterprise-office/public/Table-of-Dis-ruptive-Technologies.pdf.
13 стия в моральных отношениях, активно артикулируют на-
| личие персональной идентичности. Они буквально пред-
£ ставляют себя как «я» или «мы». А ведь еще философ,
Л
J автор теории сообществ Жан-Люк Нанси уверял своих
читателей: смысл учреждается желанием субъекта. Там, где есть субъект, есть смысл, он бытиен72. Иными словами, если мы видим и признаем акторные возможности неживых существ, то нам придется признать и их притязание на то, чтобы быть источниками смысла. Упакованного в разного рода сообщения.
Резонно возникает и следующий вопрос: какое же место в этой системе остается гражданским активистам? Пока, как показывает наблюдение за самыми известными кейсами виртуальных инфлюэнсеров, именно гражданские киберактивисты и другие сообщества, чувствительные к вопросам защиты людей от любых форм дискриминации, выступают той силой, которая фиксирует возникающие — чаще «по недосмотру» — этические нарушения73. Используя практики объединения в деятельностные комьюнити (иногда, правда, достигающие амбивалентного результата74), киберак-тивисты могут устраивать социальные кампании в формате флешмобов, наличие которых оказывается критическим публичным, а значит, значимым высказыванием. Что же изменится?
НКО или иные институциализированные агенты гражданского общества смогут создавать своих виртуальных персонажей-амбассадоров той или иной релевантной повестки. Та же Lil Miquela уже выступает проводником некоторого количества правозащитных
72 Подробный анализ философских традиций исследования феномена «смысла» см.: Смирнов И. П. (2015) Превращения смысла. М.: Новое литературное обозрение.
73 Например, случай квирбейтинга с участием Lil Miquela: Calvin Klein извинился за рекламу с Беллой Хадид и виртуальной моделью // Wonder-zine [Электронный ресурс]. 2019. 20 мая. URL: https://www.wonderzine. com/wonderzine/style/stylenews/243339-calvin-klein-bella-hadid-scan-dal (дата обращения 31.07.2019).
74 Шекебаев Д. Словарь терминов цифровой травли // Новая Этика [Электронный ресурс]. URL: https://etika.nplus1.ru/persecution/term (дата обращения 31.07.2019).
г а о
смыслов (в частности, выступает против расовых, сек-систских и гомофобных стереотипов). Так почему бы не инвестировать ресурсы в виртуальных персонажей, которые будут в полной мере работать на просвещение общества в вопросах защиты человеческого достоин-^ ства или борьбы за конкретные ценности гуманизма?
л
* Чат-боты, 3D-модели на основе цифровых следов ю умерших людей тоже могут активно продвигать уста* новки прогрессисткой повестки. Уже сейчас представ-§ ляется возможным «оживлять» известных в прошлом
* людей ради развлечения (скажем, Тупака Шакура в ходе
§ концерта Coachella-2012). Значит, вполне возможно ис-
з пользовать подобные технологии ради более фундамен-
о. тальных целей. -е-
§■ Пока сообщество производителей смыслов обнов-
§ ляется за счет автоматизированных, но во многом уже
| автономных субъектов и остается при этом не слишком
0 интересно большому рынку. И именно в этот момент
к
1 и именно гражданские активисты могут стать первыми
Л
о людьми, образующими новое сообщество обитателей
| цифровых экосистем, построенное на принципах лояль-
§ ного и равноправного партнерства с машинными акто-
| рами. Так, кстати, удастся победить и алармизм, возни-
| кающий как следствие отношения к «цифровому миру»,
с
§ которое построено на делении его практик, интенций
и участников на «живых» субъектов, «людей» и машинные, механические объекты.
Вероятностное, желаемое и нежелательное будущее технологий производства смыслов. Платформы, форматы, технологии
Субъекты производства смыслов действуют в определенных цифровых экосистемах. А, как мы уже указывали ранее, цифровые экосистемы организуются посредством закрепления опыта пользования определенными
13 мультиплатформенными сервисами75. Эти сервисы, часто
| связанные с задачами коммуникации — та самая видимая
£ часть цифровых инфраструктур, о которых осведомлен
Л
J любой потребитель. Потому на основе наблюдения за
их развитием можно довольно легко рисовать картины неминуемо приближающегося будущего цифрового присутствия гражданского общества, а также искать в их абрисе образы вероятные, желаемые и нежелательные.
1. Пока самый очевидный и вероятный вариант развития платформ, пользователи которых заняты общением, а значит, производством смыслов (в том числе социально значимых), можно восстановить по судьбе YouTube. Сегодня мы воспринимаем эту платформу чаще как пространство распространения визуального контента. Однако нельзя отрицать значимость общения, производимого вокруг визуальных объектов и внутри аудиторий мейкеров, и потребителей, а также любопытствующих наблюдателей (bystanders).
Этот видеохостинговый сайт, которому скоро исполнится аж 15 лет, в последние годы благодаря действиям своих пользователей стал полноценной блогинговой площадкой. Несмотря на появление нативных видеоформатов в более современных сервисах (Facebook Watch, IGTV)76, а также экспериментальных приложений типа Vine от Twitter и относительно стабильных Snapchat, Tik-Tok и LIKEE, периодическое блокирование сервиса (принадлежащего компании Google) в Китае77, YouTube не теряет позицию одной из самых влиятельных площадок
75 Подробнее про революционную и подрывную для старых организационных систем логику платформ и платформенной революции см.: Parker G. G., Marshall V. A. W, Choundry S. P. (2017) Platform Revolution: How Networked Markets Are Transforming the Economy and How to Make Them Work for You. NY: W. W. Norton & Company.
76 Нативным форматом в данном случае стоит считать такой формат предоставления информации, который «естественен» для площадки. Скажем, в течение какого-то времени Facebook не имел своего нативного формата постинга видео, и пользователи должны были размещать ссылки на видео YouTube, Vimeo и т. д., если хотели поделиться именно видео. Сейчас же у Facebook сервис Facebook Watch, позиционируемый как конкурент YouTube и одновременно провайдер нативного для соцсети видеоформата.
77 С полным списком стран, заблокировавших сервис, можно ознакомиться здесь, URL: https://en.wikipedia.org/wiki/Censorship_of_YouTube.
« для влогинга. А значит, продолжает выступать локацией, Й элементом экосистемы от Google, где люди привыкли дез литься опытом, знаниями и переживаниями. §■ Да, с течением времени YouTube стал использовать-Й ся людьми, возможно, не совсем в соответствии с тем
с
f. сценарием, который предполагался желаемым его сол
* здателями в 2005 году. Например, стал чем-то большим, ю чем просто видеохостинговым сайтом. Однако сегодня,
* в 2019-м, он выполняет важную роль фасилитационной
га
§ и значимой с точки зрения маркетинга площадки, объеди-
s няя производителей и потребителей смыслов и каждого
§ потенциально превращая в просьюмера78. Тот, кто пользу-
з ется YouTube — на самом деле, в любом качестве, — уже
m
о. преодолел разделение на продюсеров сообщений и объ-
§■ ектов их влияния и стал важным участником перманент-
§ ного производства смыслов в виде UGC-контента.
| При этом YouTube часто и довольно давно называют
о платформой, дизруптивно повлиявшей на профессио-
ü нальные рынки79. Все-таки установка на производство
Л
о контента не могла не сказаться на появлении таких про-
| фессионалов, как видеографы (не путать с режиссера-
| ми и операторами). Да и компетенции дизайнеров, про-
2 дюсеров, специалистов в области SMM, так или иначе,
| развиваются почти у всех людей, создающих сообщения
g и выступающих, таким образом, контент-менеджмен-
£ том80. Кстати, если бы каждый участник сообщества ютьюберов держал в голове, что любой контент оказывается элементом строительства самой площадки, можно было бы надеяться на утверждение норм менее дискриминационного онлайн-общения.
78 См. определение понятия «просьюмер»: Bruns A. (2016) Presumption, pro-dusage // The international encyclopedia of communication theory and philosophy. С. 1-5. URL: http://snurb.info/files/2016/Prosumption,%20Produsage. pdf (дата обращения 31.07.2019).
79 Alexander J. Is YouTube a «Real Job»? // Huffpost [Электронный ресурс]. 2016. 24 сентября. URL: https://www.huffpost.com/entry/is-youtube-a-real-job_b_57e00b57e4b0d5920b5b31bb (дата обращения 31.07.2019).
80 Phillpott S. How to Make a Career on YouTube in 11 Easy Steps // CareerAd-dict [Электронный ресурс]. URL: https://www.careeraddict.com/success-ful-youtuber (дата обращения 31.07.2019).
13 Интерес к блогингу как технологии документации
| частной повседневности и возможного продвижения
£ «лучших» (с точки зрения производителя смыслов) прак-
Л
J тик в определенной мере продиктован бурным развити-
ем и долгим присутствием на рынке таких сервисов, как YouTube. Это некий status quo, настоящее. Вероятностное же будущее можно построить, если в этом контексте усилить присутствие описанных выше слабых сигналов.
Например, в Японии с 2018 года появляется рынок VTubers — виртуальных влогеров81. Его развитие не только потенциально способствует росту осведомленности пользователей о новой не антропоцентричной ситуации цифровых экосистем, но и приводит к росту вложений в другие индустрии и технологии, например, индустрию видеоигр и VR-технологий.
Эти индустрии, довольно часто остающиеся неоцененными традиционными социальными институтами, институциями и культурными индустриями, могут быть интересны гражданским активистам и НКО. Через как будто рекреационные пространства, близкие им практики производства и трансляции смыслов (например, видеоигры82) можно организовывать партнерские сети взаимопомощи и иные проекты peer-to-peer поддерживающего взаимодействия равных с равными. И для развития будущего, в котором рекреационные экосистемы смогут выполнять еще и роль поддерживающих безопасных пространств, необходимо уже сейчас работать над этикой рекреационного поведения производителей смыслов — реальных и виртуальных — в тех средах, что максимально доступны широкой аудитории. Только так уже популярные и знакомые технологии, форматы и плат-
81 Nagata K. (2018) Japan's latest big thing: 'virtual YouTubers' // The Japan Times [Электронный ресурс]. 2018. 17 апреля. URL: https://www.japantimes. co.jp/news/2018/07/17/national/japans-latest-big-thing-virtual-youtubers/#. XUNilZMzZmA (дата обращения 31.07.2019).
82 См. подробнее про применение подходов гейм-индустрии для помощи детям с диагностированным расстройством аутистического спектра: Malinverni L. et al. (2017) An inclusive design approach for developing video games for children with autism spectrum disorder // Computers in Human Behavior. Т. 71. С. 535-549.
г а о
формы смогут обрести большую значимость в вопросах утверждения не сиюминутной, а фундаментальной социально ответственной прогрессистской повестки.
2. Желаемый вариант будущего цифрового присутствия гражданского общества, который можно с легко-^ стью сконструировать на основе представленного выше
Л
* вероятного, связан с умножением количества дистрибу-ю тирующих контент платформ, которые оказываются на* страиваемы под нужды тех или иных пользователей.
га
§ В дальнейшем возможны как минимум два варианта
| развития событий (хотя на самом деле точек бифурка-
§ ций может быть значительно больше). Заметим, каждый
з из них не свободен от возможности превращения буду-
Л щего в своеобразную цифровую антиутопию.
§■ Итак, доминировать могут те мультифункциональ-
§ ные платформы, которые будут предлагать публикацию
| контента в увеличивающемся количестве нативных для
0 площадки форматов и при этом будут развиваться как
к
1 монополисты отрасли. И именно в этих пространствах
Л
о будут появляться самые сильные — «живые» или вирту-
| альные — инфлюэсеры. Такими монополистами можно
| считать Facebook в США или УКо^а^е в России и точно
* к такому статусу стремится компания Яндекс.
| Минусом такого сценария оказывается формирова-
§ ние своего рода «созависимых отношений» между кли-
х
£ ентами сервиса и самой площадкой. Их наличие часто
приводит к повышенному интересу к платформам со стороны разных властных агентов и государства в целом, полагающего возможным введение цензурного законотворчества в отношении сетевых взаимодействий вообще и их конкретных репрезентаций в конкретных соцсетях в частности83. Впрочем, если подобное за-
83 В перспективе можно говорить и о таком государственном присвоении технологий, которое позволяет создавать своих виртуальных инфлюэн-серов, и обходиться они могут — при выходе на более или менее серийное производство — даже дешевле «фабрик троллей». Понятно, что такие футурологические спекуляции требуют большой аккуратности. В частности, из-за возникающего алармистского эффекта, который, в первую очередь, порождается интуитивно доступным анализом властных решений в России, а не технической и технологической грамотно-
13 конотворчество служит интересам защиты прав поль-
| зователей — например, права на сохранность персо-
3 нальных данных или защиты чести и достоинства, то
со
| в таком случае площадки становятся более вниматель-
ными к коммуникационному микроклимату, в котором обитают сообщества. С превращением этого микроклимата из «токсичного» в «безопасный» монополисты, и так популярные среди пользователей, обретают еще большие мощности.
В этой точке желаемое будущее цифрового присутствия гражданского общества смыкается с вероятностным: если большие и крайне популярные сервисы смогут стать площадкой для обсуждения и реализации этики гуманного онлайн поведения, то ответственная самопрезентация и диалог свободных граждан/сообществ окажутся нормой. Как гарант качества этого диалога может выступать — возвращаясь к вопросу о субъектности обитателей цифровых пространств — присутствие машинных, виртуальных производителей смыслов как значимых участников коммуникации.
Другой вариант выглядит, как мечта либертарианца: будет развиваться более конкурентная ситуация, при которой рынок платформ, обеспечивающих общение и, следовательно, обмен смыслами, будет расти. Значит, у потребителей коммуникационных услуг будет возможность выбирать площадку (а еще и интерфейс, систему функций и аффордансов) без опасения подвергнуться остракизму, стигматизации и цензуре. Этот вариант предполагает и постепенный уход пользователей от представления о жесткой принадлежности привычной цифровой экосистеме той компании, которая является владельцем релевантного сервиса.
Техническая проблема, которую предстоит решить при реализации такого сценария, — это ограниченность возможности трансляции и восприятия любых сообщений и смыслов алгоритмически провоцируемыми пузы-
стью. Именно поэтому эту спекуляцию мы оставляем за скобками нашего текущего разговора.
« рями фильтров и эхо-камерами84. Ведь уже сейчас при Й умножении платформ наблюдается, увы, удивительная з «сегрегация» населения цифровых экосистем (вспоён мним, как относятся «прогрессивные» пользователи Й VKontakte к пользователям сети «Одноклассники»85).
с
f. Подобное дробление пользователей на комьюнити
л
* зачастую указывает на успехи маркетинговых усилий компаний-монополистов, желающих оставить за собой
* определенные платформы, определенных же пользова-
| телей и за их счет развивать те или иные экосистемы.
| Или — что вероятнее — на удобство конкретных, со-
§ циально безответственных программистских решений,
з которые хорошо работают на реализацию конкретных tt
а. бизнес-задач.
§ Наиболее заметным примером здесь можно счи-
g тать платформу TikTok, изначально в формате соцсети
| Douyin — китайского происхождения. Это приложение
о имеет интерфейс в 38 языковых вариантах — Китай
к
х все-таки активно продвигает свой, весьма авторитарный,
Л
о подход к «цифре» в постколониальном, но все еще зача-
| стую европоцентричном мире. На 2018 год приложение
g TikTok насчитывало более 500 млн пользователей в 150
* странах мира (для сравнения: это больше, чем аудито-| рия более или менее известных Twitter, Tumblr, Linkedin, g Snapchat, Pinterest или стримингового сервиса Twitch на
X
£ тот же период86). И при этом значительное количество представителей нецелевой для проекта аудитории — т. е. «взрослых» (старше 16-17 лет) — может вообще не знать
84 Про названные феномены см. работы: Bruns A. (2017) Echo chamber? What echo chamber? Reviewing the evidence // 6th Biennial Future of Journalism Conference (FOJ17). 2017. 14-15 сентября. Cardiff, UK. (Unpublished) URL: https://epNnts.qut.edu.au/113937/VEcho%20Chamber.pdf (дата обращения 31.07.2019).
Pariser E. (2011) The filter bubble: What the Internet is hiding from you. UK: Penguin UK.
85 Елистратов В. (2014) Другая Россия // TJournal [Электронный ресурс]. 2014. 5 июня. URL: https://tjournal.ru/internet/51138-filial-odnoklassnikov (дата обращения 31.07.2019).
86 37 TikTok Statistics // Influencer Marketing Hub [Электронный ресурс]. URL: https://influencermarketinghub.com/tiktok-statistics/ (дата обращения 31.07.2019).
13 о нем87. А TikTok между тем предлагает своим пользова-
I телям как раз безопасный микроклимат (в нем проще
g зарабатывать искомое одобрение и позитивные реакции
Л
J окружающих) и доступные в пользовании, хотя и слож-
ные по эффектам инструменты производства контента.
TikTok чаще всего не распознается как источник большого и значимого сообщества и экосистемы, в первую очередь, в связи с привычной для общества десубъективацией молодых пользователей. Так что строительство образа желаемого будущего цифрового присутствия гражданского общества по либертарному образцу требует отказа не только от простых бизнес-решений, но и от разных схем лишения пользователей — для начала, привычных «живых», а не виртуальных — субъектности.
Впрочем, в любом случае, какой бы желаемый вариант или сценарий развития мультиплатформенного производства смыслов и экосистем не оказался бы реализован, как вероятности они требуют тщательного внимания со стороны гражданских активистов.
Во-первых, в ситуации мультиплатформенности обладание умением создавать репрезентативные материалы на важных для аудитории площадках, владение навыком сбора активных сообществ вокруг контента в онлайн пространстве — важнейшие конкурентные преимущества. Если голос НКО или других комьюнити, неравнодушных к наблюдаемым социокультурным проблемам и недостаточностям, звучит на разных площадках, это повышает шанс быть замеченным. А если этот голос умеет пользоваться преимуществами этих площадок (всеми инструментами создания нативного контента или виртуальных персонажей, например), знает их различия, разницу «аборигенных» публик, то в таком случае появляется возможность быть и услышанным, и увиденным, и воспринятым любыми другими доступными
87 Tait A. (2019) TikTok Has Created a Whole New Class of Influencer // Vice [Электронный ресурс]. 2019. 14 мая. URL: https://www.vice.com/en_ca/arti-cle/597dbn/tiktok-what-uk-stars-influencer (дата обращения 31.07.2019).
« способами. И, возможно, объединить эти публики в еди-
Й ное сообщество, не ограниченное рамками конкретных
з сетевых площадок.
§■ 3. Наконец, остается вариант нежелательного буду-
Й щего, который не так сложно обозначить, если обратить
^ внимание на возможности опасных трендов, уже мельком
Л
* перечисленные выше.
Самым очевидным трендом становится увеличение
* количества коммуникационных сервисов и трансмедиа-
га
| ции контента. На индивидуальном уровне на этом фоне | возникает эффект информационного перегруза88. Одна-§ ко на уровне социальных взаимодействий это может приз вести либо к формированию довольно мощного лобби §. неолуддитов89, либо, напротив, к развитию слактивизма90 § («диванного активизма» — привычки к «экспертным» он-§ лайн-действиям с минимальным результатом). | Последняя практика означает реификацию и коммо-
0 дификацию91 — по сути, превращение в товар, торгуе-
К
1 мое благо — активизма как борьбы за справедливость.
Л
о Уже сейчас многие консервативно настроенные критики
| полагают, что за киберактивизмом часто стоит желание
| ограничить свободу высказывания и ввести новые цен-
| зурные ограничения92. И если намерение ввести «обще-
| ственный контроль» обернется формированием привыч-
§ ки к нового типа дискурсивным общественным судам,
88 Чумакова В. В центре циклона: какие этические вызовы ставит информационная перегрузка? // Новая Этика от N + 1 [Электронный ресурс]. URL: https://etika.nplus1.ru/privacy/storm (дата обращения 31.07.2019).
89 Jones S. E. (2013) Against technology: From the Luddites to neo-Luddism. London: Routledge.
90 См. подробнее про феномен и амбивалентность практики: Lee Y. H, Hsieh G. (2013) Does slacktivism hurt activism?: the effects of moral balancing and consistency in online activism // Proceedings of the SIGCHI Conference on Human Factors in Computing Systems. ACM. 2013. С. 811-820; Rotman D. et al. (2011) From slacktivism to activism: participatory culture in the age of social media // CHI'11 Extended Abstracts on Human Factors in Computing Systems. ACM.2011. С. 819-822.
91 Для работы с терминами см. классический текст: Jameson F. (1979) Reificati-on and utopia in mass culture // Social text [Электронный ресурс]. №. 1. С. 130148. URL: https://pdfs.semanticscholar.org/6792/293a584e2793f6486e5f59-63b57c43cc34d8.pdf (дата обращения 31.07.2019).
92 Goad J. (2017) The New Church Ladies: The Extremely Uptight World of «Social Justice». Obnoxious Books.
13 полиции лайков93 и прочим репрессивным практикам,
| построенным на демонстрации микрофизики власти, то
£ любые попытки избавиться от потенциально стигмати-
со
J зирующей бинарной метафорики «цифры» превратятся
в свою полную противоположность. И вместо устроения относительно безопасного пространства производства множественных смыслов, право на которые закреплено за любыми субъектами моральных отношений, мы получим новый тип сегрегации. И построен он будет на апелляции к этическим нормам, которые еще даже не имеют более или менее понятных рамок и репрезентаций.
Вместо заключения. Известные неизвестные, или Новая цифровая этика и гражданский активизм
Как полагают философы, подлинное будущее — это не то, что станет с нами, а то, что будет без нас. То, что произойдет с нами, — простое продолжение нашего настоящего94. Поэтому любые футурологические предположения формируются теми представлениями, которые мы сегодня предполагаем нормальными и нормативными. Наши известные неизвестные — это те тени возможного завтра, которые мы видим сегодня и для которых пока не придумали регуляций (но уже предполагаем по старой привычке институциализации, что они пригодятся).
Будущее конструирования смыслов — да и самого наступающего завтра — неразрывно связано с ведущимися сегодня боями за этику совместного действия, моральные и нравственные (само)ограничения со-бытия. Очевидно, что уже сейчас гражданские активисты в полной мере вовлечены в релевантную деятельность как субъекты. Очевидно же, что для достижения лучших результатов
93 Мороз О. (2019) «Как будто это что-то плохое»: полиция лайков и онлайн травля // YouTube канал Президентского центра Бориса Ельцина. 2019. 2 апреля. URL: https://www.youtube.com/watch?v=d3mn700Bhqo (дата обращения 31.07.2019).
94 Смирнов И. П. Указ. соч. С. 41.
в вопросе установления «своих» повесток им необходимо обратить внимание на те слабые сигналы и потенциально сильные конструктивные и креативные решения, которые подбрасывает цифровая среда в виде формирующихся экосистем, их субъектов и платформ.
Не очень понятно, впрочем, как именно мы размечаем границы этических решений. Насколько готовы сводить воедино этическую и любую иную оценку публичных активностей? В какой мере сможем защитить любых субъектов производства смыслов (что тех, к которым привыкли, что новых, рождающихся в «машинной» среде)? И можем ли вообще сконцентрировать свои гражданские усилия не на решении знакомых задач, но на о. обсуждении проблем, которые только обретают актуаль-
ность и для различения которых нужно обладать известной привычкой к сканированию горизонтов?
