CC BY
32
А. А. ШИКОВ старший преподаватель кафедры оперативно-розыскной
A. A. SHIKOV
деятельности юридического факультета ВЮИ ФСИН России, майор внутренней службы
Тайное содействие лиц, содержавшихся в тюрьмах, сыскным органам Российского государства в период с середины XVI до начала XX века
Secret assistance of the persons in prisons to detective bodies
of the Russian state during the period from the middle of XVI before the beginning of the 20th century
Аннотация. В статье рассмотрены вопросы, раскрывающие зарождение и развитие института содействия лиц, содержавшихся в тюрьмах, сыскным органам Российского государства в период с середины XVI до начала XX века.
Ключевые слова: Российское государство, история оперативно-розыскной деятельности, тайное содействие, тюрьма, уголовно-исполнительная система.
Annotation. In the article the questions opening origin and development of the institute of assistance of the persons in prisons, to detective bodies of the Russian state during the period from the middle of XVI before the beginning of the 20th century are considered.
Key words: Russian State, history of operational search activity, secret assistance, prison, penal correction system.
Развитие оперативно-розыскной деятельности в уголовно-исполнительной системе России тесно связано с осуществлением агентурной работы в старейших пенитенциарных учреждениях - тюрьмах. Ее история
имеет множество белых пятен и к настоящему времени является малоисследованной. Во многом это объясняется тем, что фонды, содержащие секретные ведомственные инструкции и циркуляры, регламентировавшие вопросы использо-
62
vedomosti.fsin@list.ru www.or.fsin.su
вания органами сыска тайного содействия граждан, длительное время оставались доступными лишь для узкого круга профессиональных исследователей, в число которых, как правило, входили штатные сотрудники государственных архивов. Негативным фактором, осложняющим изучение и развитие института негласного сотрудничества в тюремных учреждениях, является и малое число мемуарных литературных источников, содержащих хоть и нарративное знание, но способных проиллюстрировать исторические события и факты, не охваченные служебной документацией сыскных органов и пенитенциарных учреждений.
Зарождение агентурной работы как одного из средств борьбы с преступностью в Древнерусском государстве произошло в период с IX до середины XVI века. В это время основными субъектами правоохранительной деятельности являлись представители феодальной власти, наделенные широкими административно-управленческими полномочиями, использовавшие для поиска преступников исключительно гласное содействие отдельных представителей общины.
Появление в середине XVI века тюремных учреждений, обеспечивающих изоляцию преступников, явилось закономерным итогом развития правоохранительных институтов Российского государства. Заключение в тюрьму было введено в систему наказаний Судебником 1550 года, хотя изоляция отдельных лиц в темнице по решению светских и духовных властей применялась издревле [1]. Принудительное содержание в тюрьме соединяло в себе изоляцию подозреваемого на период следствия и последующее наказание осужденного преступника. Кроме того, в тюрьмах
Ведомости уголовно-исполнительной системы № 7/2019
проводился сбор сведений о преступных действиях отдельных лиц, как правило с применением пытки.
Обострение классовых противоречий, развитие общеуголовной преступности и других правонарушений, а также усложнение общественной жизни в Московском государстве повлияли на развитие и расширение сети органов, выполнявших функции полиции, а также арсенала средств и методов, применявшихся в борьбе с преступностью [2]. В частности, в XVII веке Разбойный приказ, заведовавший тюрьмами, стал широко использовать тайное содействие представителей низших слоев населения, обладавших ценной информацией о преступниках и совершенных ими правонарушениях. Полагаем, что тюрьма, как место наиболее концентрированного нахождения преступников, также не могла быть не охвачена вниманием указанного сыскного органа, равно как и заключенные выступали инициаторами доносов.
«Слово и дело государево» - первая законодательно закрепленная формула сообщения о политическом преступлении, появившаяся в непростой «бунташ-ный» XVII век, что явилось следствием признания особой опасности государственных преступлений, выявление которых ложилось на плечи добровольных «помощников», а сбор доказательств вины - на специализированные органы политической полиции. Подать адресованный властям донос мог любой человек вне зависимости от своего социального положения: посадский человек, холоп или колодник, находящийся в тюрьме.
Сообщение «слова и дела государева» в обязательном порядке проверялось пыткой. Пытка являлась универсальным
63
инструментом получения «истины» - ей подвергался не только заявитель, но и свидетели с предполагаемым преступником, в отношении которого поступало сообщение. Антигуманность применения пытки тем не менее позволяла компенсировать частую надуманность сообщений «слова и дела государева», исходящих в том числе от обитателей тюрем. Так, С. В. Карпенко отмечает, что больше всех Преображенскому приказу и Тайной канцелярии, а равно и местным властям досаждали «колодники и каторжные невольники», объявлявшие «слово и дело» во время розысков, казней и на каторге. Руководители и служители политического сыска быстро осознали пагубную сторону многоверстных пересылок под караулом колодников с их делами: пересылки те чаще всего ничего не давали, кроме «убытка деньгам и турбации людям». Анна Иоанновна в своем указе от 10 апреля 1730 года повелевала за ложный донос «со злости казнить смертью», колодники должны были утвердиться в доносе с трех попыток, а объявлению «слова и дела» при казнях верить запрещалось [3].
Протоколы Тайной канцелярии за 1761 год свидетельствуют, что из Санкт-Петербургской розыскной экспедиции поступило 77 ложных доносов колодников. Мотив у всех один: «долговременное», до трех лет, содержание в тюрьме и «помирание голодной смертью», ибо деньги на «корм» не отпускались. Эти ложные «объявления слова и дела за собой» были, по сути, протестом против порядков тогдашнего уголовного сыска и судопроизводства [3]. Закономерной реакцией на сообщения о государственных преступлениях от лиц, находящихся в тюрьме, больше походившие на оговор, явилось издание манифеста «Об уничто-
жении Тайной розыскной канцелярии» от 21 февраля 1762 года, запрещавшего принимать «доношения от тяжких преступников» [4]. Таким образом, содействие, оказывавшееся заключенными органам политического сыска, было неэффективным при большом числе сообщений о якобы имевшихся преступлениях, «умыслом или делом направленных против государя».
Органы полиции, появившиеся в первой четверти XVIII века в ходе реформ Петра I, продолжили практику сбора сведений о преступлениях среди заключенных, находящихся в тюремных учреждениях. Ярким примером применения агентурного метода в местах лишения свободы является работа тобольского казака Григория Левшутина, добровольно посещавшего тюрьмы и остроги в целях выведывания у заключенных информации «об их злодеяниях» [5]. В Наказе сыщику о поимке воров и разбойников и об исследовании их преступлений 1710 года были заложены основы сыскной работы в отношении преступников, находящихся в тюрьме. Единого типа тюремных учреждений не существовало, и для их обозначения применялись различные термины: «тюрьма», «темница», «съезжий двор», «колодничья изба», «острог», «тюремный замок». Два последних названия встречались наиболее часто [4]. Тюрьма по-прежнему оставалась местом предварительного заключения преступников на период следствия, обеспечивающим не только их изоляцию, но и применение мер воздействия в обстановке полной секретности в целях получения признания своей вины.
В XVIII веке тюремные учреждения стали популярным местом изоляции политических противников. Шлиссель-бургская и Петропавловская крепости -
64
vedomosti.fsin@list.ru www.or.fsin.su
первые отечественные тюрьмы, длительное время выполнявшие функции мест заключения особо опасных государственных преступников: в Петропавловской крепости арестанты находились до окончания дознания, следствия или суда, в Шлиссельбургской - до казни либо до помещения в темные и сырые камеры на бесконечно долгие годы [6]. Указанное, впрочем, не отменило значение тюрем как места содержания лиц, совершивших общеуголовные преступления. «Не следует, однако, думать, - пишет А. С. Пругавин, - что башни и казематы Шлиссельбурга в первый период его существования наполнялись исключительно представителями родовитой знати, придворными вельможами и членами императорской фамилии. Напротив, главную массу заключенных составляли все-таки представители народной массы, русского крестьянства» [7].
В этот период институт содействия получил дальнейшее развитие: царскими указами устанавливалась обязанность каждого подданного не только тайно доносить, но и гласно уведомлять полицейские органы по широкому кругу вопросов. Изменился и подход к поощрению лиц, оказавших результативную помощь в борьбе с преступностью. За «правые доносы» сулилась материальная награда, крепостным крестьянам и кабальным холопам обещалось самое желанное - освобождение [3], что ранее не применялось в качестве мер стимулирования тайного содействия. Основной массой доносчиков оставались представители низших слоев населения.
Обязанность доносить была закреплена в Уставе благочиния, или Полицейском 1782 года, устанавливавшем права и обязанности органов полиции и детально регламентировавшем их де-
Ведомости уголовно-исполнительной системы № 7/2019
ятельность. А. В. Федоров и А. В. Шахматов отмечают, что уголовная ответственность за недонесение сохранялась до середины XIX века, что позволяло государству с помощью законодательства и судебной практики создавать условия, при которых не доносить без риска понести суровое наказание было нельзя [8].
Таким образом, в конце XVIII века было положено начало созданию широкой осведомительской сети на всей территории Российской империи, управлявшейся централизованными сыскными органами, позволявшей негласно собирать значимые сведения и применять их в деле борьбы с политической и общеуголовной преступностью. Универсальность агентурного метода дала возможность эпизодически использовать тайное содействие отдельных лиц для выведывания значимой информации у заключенных, находившихся в тюрьмах, агентурная работа носила непрофессиональный характер и не была нормативно закреплена.
В первой половине XIX века несовершенный характер проводимой агентурной работы, примитивность применявшихся методов получения информации, отсутствие действенного контроля поведения конфидентов и сыщиков, а также правовых рамок указанной деятельности показали неспособность отечественных полицейских органов в полном объеме выполнить стоящие перед ними задачи. Ярким примером провала органов политического сыска стало восстание декабристов. Однако ошибки, допущенные в организации агентурной работы отечественных сыскных органов, властью были учтены. Оказавшись на троне после подавления восстания декабристов, Николай I немедленно приступил к реорганизации и созданию новых органов
65
политического сыска. Сформированный 28 апреля 1827 года Корпус жандармов начал приносить основную информацию о предполагаемых политических преступлениях, к которой добавлялись сведения, полученные от секретных агентов, путем перлюстрации корреспонденции, допросов арестованных, сообщений чиновников местной администрации и общей полиции, а также платных и добровольных доносчиков [9].
Основным полицейским органом, проводившим агентурную работу в тюрьмах, стало III отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии - указом Николая I от 3 июля 1826 года на него возлагалось «заведывание наблюдательное и хозяйственное всех мест заточения, в кои заключаются государственные преступники» [10]. В структуре III отделения была создана Вторая экспедиция, занимавшаяся расколом, сектантством, политическими, должностными и уголовными преступлениями, в ее ведении находились Секретный дом Алексеевского равелина Петропавловской крепости, Шлиссельбургская крепость, Суздальский Спасо-Евфимиевый монастырь и другие места заточения политических преступников [9].
III Отделение впервые ввело в практику агентурной работы в тюрьмах ведение постоянного наблюдения за особо опасными заключенными с использованием конфидентов не только во время следствия, но и в период отбывания наказания. Проводимая работа дала положительные результаты: камерная агентура позволила предотвратить побег декабристов и всех каторжан Нерчинского округа [11]. Вели агентурную работу в тюрьмах и преемники III отделения - охранные отделения, обладавшие большим
числом тайных «помощников», в частности из числа священнослужителей, предпринимавших попытки открытого склонения заключенных к явке с повинной: «Священнику поручено было приносить религиозное утешение, но главным образом вызвать на признание» [12].
Священнослужители оказывали содействие сыскным органам в борьбе с преступностью не только в государственных тюрьмах, но и в монастырях, выполнявших с XVI до XIX века функцию мест заключения наиболее опасных государственных преступников и отличавшихся обширной географией и удаленностью от крупных административных центров страны, а также тяжелыми условиями содержания [4]. В монастырских тюрьмах использовался весьма оригинальный способ выведывания информации: священнослужители доносили до сведения сыскных органов информацию, полученную на исповеди [13]. Нередким явлением в монастырских тюрьмах было и сообщение «слова и дела государева», но особым указом предписывалось такие заявления не принимать [7]. Следует заключить, что в монастырских тюрьмах также велась агентурная работа, приносившая положительные результаты в борьбе с преступностью.
Вторая половина XIX века стала периодом формирования законодательной базы деятельности отечественных сыскных органов, выработки эффективных форм и способов ведения агентурной работы, в частности в тюрьмах, закрепления специальных категорий лиц, привлекаемых к негласному содействию полицейскими органами. Возникновение и развитие народничества как одного из самых мощных и радикальных общественных движений второй половины XIX века поставило перед государством зада-
66
vedomosti.fsin@list.ru www.or.fsin.su
чу поиска эффективных методов борьбы с революционным террором. Основное число нормативных актов, регламентирующих ведение агентурной работы, относилось к деятельности политической полиции, нацеленной исключительно на борьбу с революционным движением. Универсальность агентурного метода, а также его действенность были по достоинству оценены полицейскими органами: тюремная агентура, изначально применявшаяся для борьбы с политической преступностью, все больше обеспечивала информацией органы, ведущие розыск уголовных преступников.
В 1866 году в Санкт-Петербурге было создано подразделение сыскной (уголовной) полиции. В приказе министра внутренних дел от 31 декабря 1866 года говорилось, что для производства розысков по важнейшим преступлениям и изыскания общих мер предупреждения и пресечения преступлений учреждается сыскная часть, которая может производить дознание «посредством розысков, словесными расспросами и негласным наблюдением», в том числе в тюрьмах. Бурный рост уголовной преступности, изменение форм и методов совершения преступлений обусловили развитие использовавшихся ранее методов ведения агентурной работы в тюрьмах. В. А. Коробков отмечает, что к концу XIX века в работе сыскной полиции Российской империи все чаще стали применяться психологические знания, в том числе при ведении агентурной работы в тюрьмах. Так, одной из профессиональных задач сотрудников сыскной полиции являлось своего рода обучение психологическим приемам общения, которыми они впоследствии пользовались бы в процессе внутрикамерных разработок [14].
Ведомости уголовно-исполнительной системы № 7/2019
К содействию сыскным органам привлекались не только заключенные, но и тюремный персонал. 11 декабря 1879 года в составе МВД было учреждено Главное тюремное управление, ставшее отдельным органом управления тюрьмами, при этом не наделенным полномочиями ведения сыска в пенитенциарных учреждениях. Инструкцией по организации и ведению внутренней агентуры 1914 года органам полиции предписывалось набирать секретную агентуру из числа чинов тюремного ведомства. В связи с изложенным представляется спорным мнение ряда ученых, в частности А. В. Агаркова [15] и А. Ю. Крипуле-вич [16], полагающих, что основными субъектами агентурной работы в пенитенциарных учреждениях (прежде всего в тюрьмах) являлись сотрудники тюремного ведомства. Анализ различных источников убедительно доказывает, что субъектами указанной деятельности в тюрьмах являлись отечественные органы политического и общеуголовного сыска.
Наиболее передовые формы и методы ведения агентурной работы, накопленные жандармскими и полицейскими сыскными органами, были закреплены в Инструкции Департамента полиции по организации и ведению внутреннего наблюдения в жандармских и розыскных учреждениях 1914 года. Масштабная осведомительская сеть сыскных органов включала и тюремную агентуру, работа с которой основывалась на общих приемах и способах руководства негласными сотрудниками.
Таким образом, к началу Февральской революции произошло окончательное оформление организационных и тактических подходов к использованию отечественными сыскными органами тайного
67
содействия заключенных и тюремного персонала, закрепленных в закрытых ведомственных инструкциях и циркулярах. К 1917 году в тюремном ведомстве не было создано специализированных подразделений, занимавшихся сыскной работой и обладавших специализированной тюремной агентурой. ф
1. Нарышкина Н. И. Неправовые основания тюремного заключения в Российском государстве: исторический аспект // Уголовно-исполнительное право. 2016. 4. С. 49-50.
2. Мулукаев Р. С., Малыгин А. Я., Епифанов А. Е. История отечественных органов внутренних дел : учебник для вузов. М., 2005. С. 6, 43.
3. Карпенко С. В. Михаил Хрущов, Степан Шешковский и «преображенье» Тайной канцелярии в Тайную экспедицию // Новый исторический вестник. 2010. № 24. С. 62, 63, 65, 69-71.
4. Аладьина Л. С., Ковалев О. Г., Шабанов Г. Х. Российская уголовно-исполнительная система: исторические этапы формирования. М., 2007. С. 14-18, 29, 43, 52, 57.
5. Анисимов Е. В. Русская пытка. Политический сыск в России XVIII века. СПб, 2004. С. 100.
6. Реуф В. М., Захарченко Г. В. Эволюция уголовно-исполнительной системы в процессе исторического развития Российского госу-
дарства // Ведомости уголовно-исполнительной системы. 2016. № 1. С. 29.
7. Пругавин А. С. Монастырские тюрьмы // Право. 1903. № 7. С. 438.
8. Федоров А. В., Шахматов А. В. Правовое регулирование содействия граждан органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность. СПб., 2005. С. 51-52.
9. Лурье Ф. М. Политический сыск в России. 1649-1917. М., 2006. С. 54, 57.
10. Жаров С. Н. История правового регулирования оперативно-розыскной деятельности в России (XI - начало XX вв.). Документы и материалы : учебное пособие. Челябинск, 2007. С. 22.
11. Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 2. М., 1951. С. 161.
12. Декабристы рассказывают... М., 1975. С. 221.
13. Крывелев И. А. Религии и церкви в современном мире. М., 1961. С. 60.
14. Коробков В. А. Историческая ретроспектива применения психологических приемов и методов в оперативно-розыскной деятельности // Вестник Владимирского юридического института. 2014. № 2. С. 26-27.
15. Агарков А. В. Исторический и организационно-правовой аспекты развития оперативных подразделений в местах лишения свободы : монография. Владимир : ВЮИ ФСИН России, 2010. С. 57-58, 71-72.
16. Крипулевич А. Ю. Ретроспективный анализ правовых основ становления института привлечения к негласному сотрудничеству лиц в уголовно-исполнительной системе // Вестник Воронежского института ФСИН России. 2018. № 1. С. 174-178.
68
vedomosti.fsin@list.ru www.or.fsin.su
