CC BY
64
УДК 801.731(=511.131) А.Г. Шкляев
«ТАНГЫРА» В КОНТЕКСТЕ УДМУРТСКИХ ЭПИЧЕСКИХ СКАЗАНИЙ: ПАРАЛЛЕЛИ И ОТЛИЧИЯ
Г ероический эпос М.Г. Атаманова «Тангыра» рассматривается как самый поздний вариант удмуртского героического эпоса, вобравший в себя опыт и устных народных сказаний, и литературных эпосов. «Тангыра» рассматривается как мифопоэтическая история народа, взывающая к самосохранению этноса в условиях глобализации. Раскрывается художественное своеобразие «Тангыры» в контексте истории удмуртской литературы.
Ключевые слова: финно-угорская общность, Ватка, Чепца, Кильмезь, Эгра, Идна, Югра, тангыра, батыр, героический эпос, мифологема «красный бык», роуч, удмурт.
Если посмотреть все последние научные публикации и выступления Д.А. Яшина, поэта, фольклориста и одного из учителей М.Г. Атаманова, то мы не можем не заметить в них целеустремленную работу по изучению всего эпического хозяйства удмуртского народного творчества. Д.А. Яшин же подготовил и издал эпос М.Г. Худякова, назвав его «Песнь об удмуртских батырах». Он же, следуя опыту венгерского академика Г езы Кепеша, посмотрел на записанную Кедра Митреем легенду «Эштэрек» как на ритмически организованный текст и убедился, что это есть героический поэтический эпос и дал легенде новую жанровую жизнь. Но работа Д.А. Яшина шла с большим трудом, потому что смежные с фольклористикой науки (археология, этнография, топонимика, антропонимика) не имели еще тех достижений в изучении удмуртского этноса, какие имеются сегодня. И если бы при жизни Д.А. Яшина появилось такое многообъемлющее повествование, как «Тангыра», работа ученого могла достигнуть больших результатов. «Тангыра» - самый поздний вариант удмуртского героического эпоса, последнее по времени создание из цикла «батыриада», вобравшее и предшествующий художественный опыт в поэтическом осмыслении истории удмуртского народа, и накопленные научные знания. Поэма в мифопоэтической форме охватывает весь пройденный до кон. XVII века исторический путь народа, и это стало возможным потому, что автор «Тангыры» - человек
широких интересов и огромной эрудиции. Кроме того, он - живая этнография, и его самого можно изучать как первоисточник, то есть непосредственного носителя фольклорной культуры.
Тема удмуртского героического эпоса в фольклористике началась с того времени, когда Б. Мункачи записал «Калмез бакатыръёс» («Калмезские богатыри») в д. Шактапи на территории нынешнего Селтинского района и когда Кедра Митрей (в 1911 г.) записал легенду «Эштэрек» в д. Нижний Казес, на территории нынешнего Шарканского района. О пристальном интересе Кедра Митрея к героическому эпосу хорошо пишет Петер Домокош в своей «Истории удмуртской литературы», считающий, что весь материал «исторической трилогии» Кедра Митрея, по существу, эпический и что недаром третью часть своего создания он уже написал в стихах, что более соответствовало пафосу героических историй. Этот интерес был подхвачен Кузебаем Г ердом, который записал зачины эпосов от Опоча Эле и, более того, написал (или собирался написать) свой вариант эпоса, который в одном месте называл «Удовала», в другом - «Докъявыл». В 1920-е гг., в пору возрождения удмуртского этноса и его великих надежд, интерес к этому жанру был велик. К нему обратился и И. Яковлев в поэме «Вормонтэм батыр» («Непобедимый батыр»), опубликованной в 1928 г. со следующим объяснением от издательства: «Вашкала удмуртъёслэн улэмзы сярысь чыры-пыры чогем пусъёс вань ке но, соос туж ожыт возьмато. Соосъя гинэ история быдэсак пормытыны шуг. Соин ик та «Вормонтэм батыр» поэма, оло, коня ке удмурт история пушкы пырыны ыбес усьтоз шуыса поттыны кариським. Та книгаын верамъя лыдзисьёс но тэкшерытэк уз кыле, дыр» [1]. ’Хотя о жизни древних удмуртов кое-что из написанного есть, они очень мало содержательны. Только по ним трудно восстановить историю. Поэтому мы решились издать эту поэму, надеясь, что она откроет хотя бы небольшую калитку в историю. Наверное, и читатели не останутся равнодушными и поговорят о поэме’.
Далее, интерес к жанру героического эпоса был притушен той исторической эпохой, когда интерес к национальным проблемам расценивался как «буржуазный национализм». Во вт. пол. 1930-х гг. была поставлена задача воспитания патриотизма на героических началах национальных историй: широко праздновался юбилей «Слова о полку Игореве», Михаил Петров перевел отрывки из «Слова...», из «Калевалы» и «Давида Сасунского». Позднее он напишет легенду о Ленине «Великий охотник», стилизуя ее под фольклор и скрывая свое авторство. Героический эпос просился в литературу. Но в это же время многие писатели были репрессированы, возник страх прикосновения к болезненной теме. Эпическую форму приспособили к воспеванию новых вождей как богатырей. В этом особенно отличился казахский акын Джамбул Джабаев.
Эпическую форму в удмуртской литературе стал осваивать Прокопий Чайников (ему, бездомному и бесфамильному сироте, согласно существующей легенде, в свое время дал свою фамилию Кузьма Чайников, взяв себе псевдоним Герд). Так вот, П. Чайников писал стихи о вождях, в частности, в одном из стихотворений: «Сталин вера ке, гурезь куашка, шуръёс вошто оръёссэс». ’Если Сталин говорит, то рушатся горы, и реки меняют русла’. Очевидный эпический образ. Но интересно, что в одном из произведений военных лет П. Чайников
«Тангыра» в контексте удмуртских эпических сказаний: параллели и отличия
вспомнит имена Идны и Янтамыр-батыра, хотя дальше не пойдет. Таким образом, сказания о батырах были востребованы временем, но то же самое время не позволило реализовать эту потребность. Эпическую поэму мог бы создать и Михаил Коновалов, если бы писал стихи: его роман «Г аян» обрамляется образом крезьчи и представляет собой повествование - рассказ гусляра.
Интерес к эпосу возобновится в кон. 1950-х гг. - я имею в виду поэму Николая Байтерякова «Эштэрек», в которой героический сюжет изложен в лирическом ключе. Чуть позже линию П. Чайникова в осовременивании батыров подхватит А. Бутолин, создав цикл поэм, первые из которых посвящены действительно фольклорным батырам, а последние - советским политическим деятелям: Ленину и Иосифу Наговицыну. Получилась та же история, что с «Россиядой» М.М. Хераскова, которую В.Г. Белинский охарактеризовал как потуги задним числом создать свою «Илиаду» и «Одиссею». Правда, В.Г. Белинский объяснил неудачу Хераскова не тематикой или жанром, а отсутствием сильного художественного дарования. А. Бутолин мог бы иметь успех даже при «осовременивании» сюжета, но ему не хватало поэтического дара.
На пути к «Тангыре» удмуртская литература прошла через неоднократно возобновлявшийся интерес к эпосу М. Худякова. После публикации Д. Яшина (с купюрами) текст был полностью опубликован С. Васильевым и В. Шибановым в их книге «Тень Зэрпала». Затем русский текст М. Худякова был переведен В. Шибановым на удмуртский язык. Но прежде того авторизованный перевод ее представил В. Ванюшев, дав эпосу новое название - «Дорвыжы», кроме того, были добавлены микросюжеты, художественные детали, так что контурно данные этюды предстали в виде развернутых картин. На пути к «Тангыре» была еще одна поэма - обширное поэтическое повествование Анатолия Перевозчикова о Донды-батыре и его сыновьях: известный сюжет о Донды-батыре был еще больше архаизирован и превращен в сказку, что отнюдь не умаляет достоинств этого произведения. Написанная ярким образным языком, поэма-сказка А. Перевозчикова еще ждет своего осмысления.
Научный интерес к героическому эпосу удмуртов был вызван 150-летним юбилеем «Калевалы». Но это - внешний фактор. Глубинные же причины -в возрождении национального самосознания удмуртской интеллигенции.
«Парад эпосов» - иронично сказал молодой исследователь о «Тангыре», имея в виду появление удмуртских эпосов и сетуя одновременно на читательское равнодушие к ним. Но любой эпос читается не как роман с сюжетом, а скорее -как энциклопедия: фрагментарно, по необходимости. Вряд ли кем-то читались или читаются в один присест, от корки до корки, «Одиссея», «Илиада» или та же «Калевала».
Рукотворные героические эпосы - явление не только локальное, а всеобщее для финно-угорских литератур Поволжья и Урала. Думаю, и для других этносов во всем мире. Чуть раньше они появились в Мордовии, Марии Эл и др. Вопрос о том, насколько правомерно сегодня создание героических эпосов, возник уже с появлением поэмы «Сияжар», и затем дискуссии возникали не раз. Но поскольку подобные поэмы есть в разных финно-угорских литературах, этот факт мы должны осмыслить.
Создавая поэму в наше время, М. Атаманов не имитирует текст под написанный давно. Достаточных документальных источников нет, и он заявляет о своем праве творить мифопоэтическую историю народа в век научно-технической революции.
Куке дунне вылын тон но, мон но,
Со но ой на вал вордйськемын,
Ой на вал омыретй лобась Корт андан тылобурдоос,
Музъем вылтй ворттылйсь
Шаплы корт валъёс, корт питрано уробоос,
Зарезь ву вылтй, шуръёс кузя Уясь-поръясь туж бадзымесь пыжъёс...
Когда на свете не было еще и тебя, и меня,
И он еще не родился,
Не было еще
Летающих в небе железных птиц,
Скачущих по земле быстрых железных Коней и с железными колесами телег,
По воде моря, по рекам Плывущих огромных лодок...
(Подстрочный перевод).
Атаманов опирается на достижения исторической науки, тем более, что параллельно он создает научный труд «Происхождение удмуртского народа». Кроме того, он сам не только знаток, но и сам носитель фольклора.
В его поэме есть два повествователя, что соответствует наблюдению Д.С. Васильева-Буглая, утверждавшего, что удмуртские сказания исполнялись на крезях двумя рапсодами. Структура и особенности такого эпоса описаны в статьях, сопровождающих издание «Тангыры» (см. статьи М. Гришкиной, Г. Шушаковой, А. Арзамазова и др.).
Зачины некоторых глав традиционны для многих эпических сказаний (Кула Гали, Низами): автор обращается к Всевышнему с просьбой дать ему возможность закончить эту поэму, дать ему силы, благословить его на этот тяжелый труд.
Авторы предшествующих удмуртских эпосов опирались, в основном, на легенды о батырах, создавая текст путем контаминации, отсюда - отсутствие разнообразия. Они не давали большого материала для создания сколь-либо объемных эпосов. Так, поэма «Вормонтэм батыр» («Непобедимый батыр») И. Яковлева представляет собой рассказ в стихах о годовом цикле жизни удмуртов. Центральный эпизод - столкновения между порами и удмуртами, что завершается гибелью батыров с обеих сторон. Чтобы создать перспективу, И. Яковлев вводит в поэму еще двух батыров, мифологизируя в них силы тьмы и света: батыр в черном рубище - самогон, а другой - свет грамоты. Рассказывая сюжеты, связанные с Донды, А. Перевозчиков слишком архаизирует его врагов и заставляет героя биться с Уйшором - мифическим существом -образом Севера, холода, которому посвящено название стихотворения Герда «Ветру Уйшора».
«Тангыра» в контексте удмуртских эпических сказаний: параллели и отличия
М.Г. Атаманов для своего эпоса избирает тот переломный момент, когда финно-угорская общность распадается, и каждый из выделившихся этносов начинает жить изолированно друг от друга, а будучи изолированными, изгоняются внешними силами из своих земель.
В каждом из литературных эпосов вспоминается идиллический мир, когда народы пребывали, живя в равенстве, богатстве и справедливости. Это общее место - воспоминание о «золотом веке» - ассоциируется с образом первобытного коммунизма. Так, сказитель из «Вормонтэм батыра» так и говорит: « “Коммунист ” кылэз тодытэк, коммунаен улйзы». ’Не зная слова “коммунист”, коммуною жили’.
Магистральный сюжет «Тангыры», вбирающий множество микросюжетов, основывается на прибытии представителей рода Югры к своим сородичам в Ваткакар, который вскоре будет завоеван роучами. И далее повествуется об исходе удмуртских родов из своего городища и главного святилища Ваткакар по берегам Чепцы, Кильмезя - вслед за своими тотемами-быками. Каждый из этих родов останавливается там, где в бессилии падает красный бык, данный Ватка-батыром, что вполне соответствует представлениям древних: «В ряде мифологий. обнаруживаются разнообразные связи быка и соответствующего ему мифологического образа: полное их тождество, бык как земное воплощение бога или как его атрибут и др.» [2].
М.Г. Атаманов не боится мотивировать поступки героев мифологическими представлениями, в отличие от Кедра Митрея, который, соответственно своему богоборчеству и атеизму, снимал мотивации с поступков древних героев, излишне их модернизируя и делая акцент на вине жрецов в неудачах удмуртских племен.
М. Атаманов отошел от сложившихся стереотипов и взглянул на события исторически панорамно: он рассказал о расселении удмуртских родов как героическом и трагическом акте своего выживания и самосохранения. Замечательны сюжеты чествования гостей с Югры (похожие на нынешние парады в честь прибытия государственных деятелей). Запоминаются сцены боев при защите своего Ваткакара и казней удмуртских предводителей. Интересен выбор направления предстоящего пути с помощью пущенной стрелы. Ярко представлены циклы обрядов, перечисление царских кушаний, описания воинского снаряжения, все-удмуртского съезда и молений. Впечатляющи картины следования каждого из родов за своими путеводителями - красными быками.
Органично включаются в эпос интонации современных удмуртских поэтов. Так, когда гости впервые видят Ваткакар и восклицают: «Тйни кыче тон вылэмед!». ’Вот каким ты оказался!’, - нельзя не вспомнить восклицания К. Герда: «Таче-таче вылэм тон, Ленинград!». ’Таким, таким ты был, оказывается, Ленинград!’.
Михаил Атаманов не пытается создать историческую поэму, не осовременивает своих героев - он отдает их во власть представлений того времени, о котором ведет речь.
Эпос «Тангыра» актуален перед угрозами современной глобализации, когда самому существованию малых этносов грозит потеря и самобытности, и даже тех куцых форм государственности, которые у них есть.
Как заметила М.Г. Гришкина, эпические сказания объединены образом тангыры, набат которой должен быть услышан нашими современниками.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Азькыл // И. Яковлев. Вормонтэм батыр. Поэма на вотском языке. - Ижевск: Удкнига, 1928. - С. 3.
2. Мифы народов мира. Т. 1. - М.: Советская энциклопедия, 1987. - С. 203.
Поступила в редакцию 24.11.2010
A.G. Sklyaev
«Tangyra» in the context of the Udmurt epic legends: parallels and differences
The heroic epos «Tangyra» by M.G. Atamanov is considered in the article as the latest variant of the Udmurt heroic epos. It has incorporated experience of oral national legends, and also the eposes created by different authors. It is approved that «Tangyra» is mythopoetical history of the people; it calls for mobilization and self-preservation of the ethnos in the conditions of globalization. The artistic originality among the number of previous Udmurt heroic eposes is also shown.
Key words: Finno-Ugric community, Vatka, Cheptza, Kil’mez’, Egra, Idna, Yugra, tangyra, batyr, heroic epos, mythologem «red bull», Rouch, Udmurt
Шкляев Александр Григорьевич,
кандидат филологических наук ГОУ ВПО «Удмуртский государственный университет»
E-mail: skl-44@yandex.ru
