CC BY
5«...Так и хочется сказать словами песни Аллы Пугачевой: "Правы, вы оба правы!"»
Мишаткина Татьяна Викторовна
д.ф.н., проф.; Международный государственный экологический университет им. А. Д. Сахарова (Республика Беларусь)
mtv@aichyna.com
А: В качестве «прогноза» считаю такой подход весьма продуктивным для дальнейшего развития прикладной этики и самоопределения вновь вступающих на эту стезю адептов. Однако классификация сценариев - «черно-белая». Представляется, что «диагноз» ситуации более сложен. Во-первых, и в «инерционном сценарии» могут присутствовать определенные элементы инноваций, по крайней мере, «целенаправленная ориентация на роль "непосредственной производительной силы"». Во-вторых, «инновационный сценарий», как мне кажется, сам выступает «второй серией», логическим продолжением сценария инерционного. С одной стороны, он нуждается в предшествующем опыте «приложения», анализа «открытых проблем» и даже «аппликации», которые и являются стимулом к осознанию необходимости поиска «инновационных технологий» и совершения «научно-практических изобретений». С другой - «инновационный сценарий» не может не содержать в себе тех «открытых проблем» и аппликаций, которые как раз и требуют технологических инноваций для своего решения.
Кроме того, предпринятое авторами экспертного опроса разделение сценариев далеко от беспристрастности: авторы явно симпатизируют второму сценарию, принижая значение первого, что, на мой взгляд, не справедливо. По-моему, не следует их противопоставлять, лучше искать продуктивные связи между ними и те возможности, которые эти связи могут предоставить для развития прикладной этики. Так и хочется сказать словами известной песни Аллы Пугачевой: «Правы, вы оба правы». И это желание становится
еще сильнее при анализе классификации парадигм этико-прикладного знания, предлагаемой авторами анкеты (кстати, представляется, что эти парадигмы - и особенно реплики авторов к ним - коррелируют со сценариями и также не беспристрастны).
Б: О парадигме № 1. Не считаю прикладную этику современной разновидностью практической этики, но, по-моему, и авторы, и адепты этой парадигмы тоже так не считают. Другое дело, что прикладная этика понимается как «область знания и поведения, предметом которой являются практические моральные проблемы, имеющие пограничный и открытый характер» (А.А. Гусейнов1), т.е. «практи-ко-ориентированность» рассматривается в этой парадигме как одна из характеристик прикладной этики, выражающая ее интенции. А это разные подходы: одно дело - считать прикладную этику разновидностью практической этики и совсем другое - считать ее предметом практические моральные проблемы.
Строго говоря, практичность - вообще атрибутивное свойство этики, прежде всего благодаря ее специфическому взаимодействию со своим предметом - моралью. Воплощаясь в нормативных формах знания, преобразуемых затем в систему практической морали, этика способствует разработке наиболее общих понятий морали, установлению субординации моральных ценностей, их обоснованию и оценке. Тем более практичность характерна для этики прикладной, что отнюдь не умаляет достоинства последней и не мешает ей (ПЭ) осуществлять приложение этического знания как «процесс морального творчества, процедуру конкретизации, акт морального выбора» (В.И. Бакштановский и Ю.В. Согомонов2).
Полностью солидарна с авторами в том, что прикладная этика не просто использует (в качестве аппликации) теоретические этические наработки; приложение превращает их в специфическую, новую систему знаний, творчески преобра-
зованную для нужд конкретной практической деятельности или ситуации. Причем отправным моментом в исследовании сущности, содержания и структуры прикладной этики является именно то, что основная ее особенность - конкретизация общечеловеческих моральных норм и принципов применительно к данным ситуациям, для отдельных групп людей, с учетом специфики их жизнедеятельности. Но почему при этом надо противопоставлять «приложение» и «практичность» - непонятно. И почему идентификация экологической этики, биоэтики и т.п. как «новый образ этики», «новые морально-философские проблемы» исключает применение характеристики «прикладная», а авторам и сторонникам этой парадигмы должно быть «достаточно идентифицировать ее как разновидность практической этики» (реплика авторов анкеты к парадигме № 1)? Представляется, что это - вольная интерпретация «иной» позиции и «приписывание» авторам и сторонникам этой парадигмы того, чего они и не хотели сказать. Возможно, некоторые исследователи действительно предпочитают понятию «прикладная этика» понятие «практическая этика». Либо из-за неудовлетворенности аппликационным смыслом первого из них; либо из-за концентрации внимания на том общем, что есть у «практической этики» с этикой прикладной; либо из-за взаимного недопонимания и чересчур вольной интерпретации смыслов. Но, на мой взгляд, никто не хочет умалить значение понятия, связанное с актом собственно приложения применительно к связи этического знания с практикой морали.
Вместе с тем, безусловно соглашаясь с «открытым», «пограничным» характером прикладной этики, который придает ей особый статус и «возвеличивает» ее, хотелось бы высказать свое понимание вопроса. Так, обоснование открытости проблем прикладной этики тем, что «они всегда единичны и требуют каждый раз частных, одноразовых решений» (А.А. Гусейнов), на мой взгляд, не так уж очевидно. «Прикладная этика акцентирует внимание на поступке как
индивидуализированном, каждый раз единственном акте. Прикладную этику поступок интересует не с точки зрения его универсальной основы, которая задается общими моральными принципами, и не с точки зрения частных обстоятельств, которые фиксируются в привычных для соответствующих ситуаций поведенческих схемах, а с точки зрения его индивидуального облика, который принципиально не поддается расчету», - утверждает А.А. Гусейнов. При всем интересе к «индивидуальному облику [поступка], который принципиально не поддается расчету», запрет смертной казни, например, и допущение эвтаназии предполагают как раз наличие «универсальной основы, которая задается общими моральными принципами», и требуют не «частного», «одноразового», а единого, желательно законодательно закрепленного решения.
Вызывает также сомнение указание на необходимость в прикладной этике взаимоисключающих точек зрения, на отсутствие согласия на нормативном уровне (А.А. Гусейнов). Например, деловая этика, относящаяся к прикладным этикам, предполагает как раз единство или близость регулятивных норм. Кроме того, если моральный выбор при решении этико-прикладных проблем и осуществляется на индивидуальном уровне, то его реализация переходит на уровень коллективной значимости. Утверждение А.А. Гусейнова, что прикладные проблемы «возникают в публичных сферах жизни, в зонах институционального поведения, где поступки по определению имеют осознанный и общественно вменяемый характер», представляется недостаточно корректным. Совсем не обязательно, на мой взгляд, что это -«такие проблемы, судьба которых ... зависит от сознательно выраженной воли общества, воплощенной в соответствующей институциональной организации жизни» (кстати, это противоречит его же утверждению об «индивидуальном облике поступка»). Например, такие сферы регуляции, как этика секса, любви, семейных отношений, носят не публичный, а интимный характер и их довольно сложно воплотить «в
соответствующей институциональной организации жизни», если только не переходить на уровень правовой регуляции.
Отдавая должное парадигме этики открытых проблем, считаю, что этот подход - отнюдь не перекладывание «бремени» выбора на плечи субъекта (мой ответ на реплику 2). С одной стороны, «бремя» действительно имеет место - согласно Э. Фромму, выбор - всегда «бремя» свободы. С другой стороны, это «бремя» дает моральному субъекту неизмеримо большее: оно и делает его моральным субъектом, личностью, принимающей моральное решение, апробирующей на нем свою моральность. «Бремя» дает простор для плюрализма точек зрения и подходов, их сравнения и конкретизации альтернатив, для творчества, принятия инновационных решений.
Вместе с тем парадигма этики открытых проблем не всегда согласуется с идеей целенаправленного воздействия на моральную практику средствами этического знания (ответ на реплику 3). Последняя инициируется социальными институтами и является центральным моментом парадигмы №4, согласно которой этическая инфраструктура должна поддерживать не столько моральный выбор субъекта, сколько объективированные ценности, с чем я полностью никак не могу согласиться.
* О парадигме № 2. Авторы проекта задаются вопросом: «Нужна ли здесь характеристика "прикладная"? Может быть, достаточно характеристики "практическая этика"?». И опять мы сталкиваемся с желанием авторов обязательно противопоставить эти понятия. Но зачем? А что, если попробовать соединить их по принципу комплементарности? Или как единичное и общее? Тем более, что Р.Г. Апресян считает «предметным полем прикладной этики... императивно-ценностное содержание конкретных, профессионально и предметно определенных социальных практик». Применяя понятие практической этики3, задачу ее (как мне представляется) он видит «в нормотворчестве, этической рационализации, обсуждении различных моральных
практик», которые не являются профессиональными (и в этом я с ним полностью согласна) и в то же время не относятся к области «прикладных» (в чем я с ним не могу согласиться). Выстраивая в один ряд нормативно-этические системы, связанные с различными видами практической деятельности, Р. Г. Апресян объединяет их понятием «практическая этика», которую он рассматривает как «совокупность разнообразных систем моральных норм - с различной степенью систематизированности, рационализиро-ванности, композиции (соотношения принципов и правил) и институциональной поддержки», подчеркивая «непрофессиональный», «некорпоративный» характер таких видов практической этики, как этика войны, экологическая этика, биоэтика или этика освоения и использования космического пространства (Р. Г. Апресян условно называет их «отраслевой этикой», вероятно, имея в виду, что «они возникают на почве обособленных по предмету, но не по профессии, организации или ведомству деятельности»). И в этом смысле с ним можно полностью согласиться.
Но возникает вопрос: как соотносятся практическая этика и прикладная? Можно ли считать, что, вводя понятие «практической этики» и дистанцируя ее от профессиональной, Р.Г. Апресян положительно отвечает на свой вопрос «возможна ли прикладная этика вне приложения к конкретной профессии»? Я бы ответила «да» и тем самым включила бы «его» практическую этику в прикладную. Однако сам Р.Г. Апресян, опять-таки справедливо отмечая, что «существуют области практики, как публичной, так и частной, не связанные с профессиями, но по отношению к которым возникают и развиваются специализированные моральные требования», тут же отказывает им быть причисленными к области прикладной этики: «.не как прикладная область исследований, а именно как некоторые требования и правила, регулирующие отношения [практические?] в той или иной области».
Я же, отвечая на реплику инициаторов проекта: «нужна ли здесь характеристика "прикладная" и, может быть, достаточно характеристики "практическая этика"», скажу: не стоит подменять одно другим; одной характеристики «практическая этика» явно недостаточно; понятие «прикладная этика» шире и вполне может вмещать в себя и профессиональную, и практическую этики как подсистемы или малые системы (В.И. Бакштановский, Ю.В. Согомонов).
Считаю, что данная парадигма - при условии понимания «практической этики» как элемента (наряду с профессиональной) прикладной этики - вполне совместима с разработкой и применением таких современных технологий приложения, как моделирование, проектирование, экспертиза и «ситуационный анализ». Последний особенно продуктивен в процессе изучения прикладной этики, когда обучаемый «погружается» в ситуацию морального выбора, приобщаясь тем самым к поиску «правильного» морального ответа.
* О парадигме № 3. В данной парадигме усматриваю акцент, в первую очередь на том, что прикладная этика ситуационна - она использует общеэтические концепции «для решения конкретных практических ситуаций» и применяет принципы, ценности, идеалы для оценки практики «по этическим основаниям». Не берусь анализировать такой подход «применительно к истории этической мысли», возможно, в таком контексте, действительно, следует говорить о практической этике (но что, если она - элемент прикладной, как я предлагаю считать?). Что же касается актуального анализа конкретных проблем прикладной этики, например, экологической, считаю, что ситуативность - одна из ее сторон, не умаляющая ее значение, а являющаяся проявлением ее конкретизации. Так, при общей ориентации на швейцеровский принцип «благоговения перед жизнью» и, следовательно, запрет на убийство любого живого, не является аморальным убийство животного в конкретной ситуации самозащиты или удовлетворения витальных потребностей.
Такое понимание, на мой взгляд, ничуть не противоречит концепции В.И. Бакштановского и Ю.В. Согомонова, а фиксирует внимание на одной из сторон прикладной этики.
* О парадигме № 4. Данная парадигма привлекательна для меня тем, что, полностью разделяя концепцию прикладной этики, выдвинутую В.И. Бакштановским и Ю.В. Со-гомоновым, ее авторы и последователи акцентируют момент разработки и предоставления прикладной этикой средств для получения морально значимых ответов на современные вызовы; тем, что, наряду с применением традиционных методов морального воздействия, она «вырабатывает методологически обоснованные инструменты для внедрения конкретизированных моральных ценностей в практику». Прекрасно. В данном случае разрабатывается инст-рументалистская, операциональная и институциональная стороны прикладной этики. Иными словами, это не еще одна парадигма, а ее (до)развитие и разработка.
Я соглашаюсь с таким подходом и отдаю должное работе, проделанной в этом направлении Н. Васильевене. Но дальше. возникает больше вопросов, чем ответов. Так, «в случаях угроз, обнаруживающих конфликт должного и сущего, прикладная этика рекомендует современные способы инструментального внедрения ценностей: "информирование совести", обоснование норм, введение стандартных процедур и процессов организационной этики, формирование функциональных кодексов поведения с системой их поддержки всей инфраструктурой институциональной этики и т.д.». Остается не совсем ясно, каковы эти современные способы инструментального внедрения и каким образом (технологически) должны внедряться эти ценности «в случаях угроз». Как конкретно «операционализация этических инструментов помогает целенаправленно институционализировать такие ценности, как ответственность, "законопослушность", честность, прозрачность, доверие и т.п.». Но самое главное - и в этом я полностью солидарна с авторами проекта, - что ситуация риска предполагает отказ от этиче-
ского обоснования «свободы выбора» в пользу общепринятых стандартов, норм и принципов, если это может гарантировать овладение риском, значительно снижает статус индивида как субъекта морального выбора.
* О парадигме № 5. Отношение к этой парадигме у меня сложное. Скрупулезное изучение монографии В.И.Бакшта-новского и Ю.В. Согомонова и их статьи в «Вопросах философии» заставляло меня в очередной раз оценить глубину их позиции и утверждаться во мнении, что их концепция, безусловно, продуктивна и работоспособна. Могу сказать, что разработка (и, по-моему, достаточно продуктивная) таких направлений прикладной этики, как этика гражданственности, этика делового и межличностного общения, биоэтика, экологическая этика, педагогическая этика и др., осуществляемая мной и моими коллегами 4, всецело базировалась на данной концепции. Считаю прорывом утверждение авторов, что «конкретизация морали в "малых системах" предполагает не просто "дополнительные" нормы или "отступления" от норм общей этики, а (до)развитие морали. Акт приложения-конкретизации выступает как акт креации прикладной этики (морали)». По мере сил и возможностей я старалась следовать такому пониманию прикладной этики (иногда это получалось, например, при попытке выдвинуть, сформулировать и обосновать моральные принципы экологической этики).
Я в принципе принимаю идею о том, что «проектно-ориентированная парадигма этико-прикладного знания предполагает различение практичности и собственно приложения - целенаправленной ориентации специально производимого (а не "употребления готового") этического знания на роль "непосредственной производительной силы" относительно той или иной профессиональной или надпро-фессиональной практики».
Но относительно идеи о том, что этико-прикладное знание выступает в роли «непосредственной производительной силы», я, с одной стороны, согласна и убеждена,
что оно должно стать «непосредственной производительной силой», способствующей решению конкретных моральных проблем; с другой стороны, как и в парадигме № 4, не уверена, что мы (по крайней мере - я) четко знаем, как это делать. Речь идет о «производительной силе», «обеспечиваемой инновационными технологиями приложения, научно-практическими изобретениями». А какими они должны быть? В чем они заключаются? Здесь, наверное, и сказывается моя собственная ограниченность рамками «инерционного сценария» и требующая выхода за эти рамки.
Ставят в тупик и предлагаемые для данной парадигмы алгоритмизированные вопросы. Часть из них (что? - к чему? - зачем? - во имя чего?) понятны и сами собой разумеются. А вот вопрос каким образом? и, главное, ответ на него - погружают (меня, во всяком случае) в состояние прострации. Я еще могу понять, что - «за счет производства этико-прикладного знания, методологический арсенал которого оснащен этико-философскими и этико-социологичес-кими средствами познания императивно-ценностных подсистем общества». Но вот в чем заключается потенциал «проектно-ориентироанного знания и фронестических технологий приложения», а также, какими могут быть этические ноу-хау - затрудняюсь ответить. Если это рациональный анализ ситуаций морального выбора, этическое проектирование, этическое моделирование, этическая экспертиза и консультирование - тогда согласна, это, действительно, технологии продвижения прикладного знания, которые способствуют «исследованиям и целенаправленным преобразованиям в "малых системах"».
В: Ответом являются мои комментарии к предыдущим вопросам и представленным на экспертизу парадигмам. В этих же комментариях содержится, пусть и не совсем четко сформулированная, редакция этих парадигм. Основной смысл моих «редакторских» замечаний: рассматривать представленные парадигмы не как противостоящие и конкури-
рующие, а как взаимодополняющие друг друга, способные в своей совокупности и взаимодополняемости создать полную (насколько это возможно) картину прикладной этики.
Г: Отдавая должное парадигмам № 4 и № 5 и считая, что они вполне могут быть отнесены к инновационному сценарию развития прикладной этики, должна с сожалением признаться: как разработчик, преподаватель, практик я, скорее всего, действую в контексте парадигм № 1, № 2 и №3. Действую в своей собственной «редакции» этих парадигм: элиминирую моменты, меня не устраивающие, с которыми я не согласна, и отбираю то, на мой взгляд, ценное, что может способствовать склонности к моральной рефлексии и моральному выбору в сфере конкретных «открытых» проблем тех людей, перед которыми я раскрываю эти проблемы и вместе с которыми мы ищем «правильные» варианты их решений. Эти люди - мои студенты.
И поскольку я идентифицирую себя в первую очередь как преподаватель, то и технологии приложения у меня - в основном - педагогические. В зависимости от ситуации и специфики «малой системы» это могут быть: и рациональный анализ ситуаций морального выбора; и «case study»; и этическое моделирование (кстати, в учебном процессе приближающееся к «case study»); и этическая экспертиза, особенно уместная при анализе конкретных ситуаций в экологической этике и биоэтике; и ситуационные и деловые игры; и консультирование (например, в деятельности биоэтических комитетов).
Что касается того, с какими ноу-хау связаны «мои» технологии приложения и чем они отличаются от традиционных способов связи философской этики с практикой, то ответить на эти вопросы затрудняюсь. При этом я вовсе не полагаю рефлексию на тему ноу-хау излишней, просто, как мне кажется, я плохо представляю себе ноу-хау (или смысл этого термина) применительно к прикладной этике.
***
Благодарю инициаторов проекта за возможность «остановиться на бегу», «заглянуть в себя» и самоопределиться: «где ты и с кем ты».
1 Здесь и далее ссылки на А.А. Гусейнова даются по его статье «Размышления о прикладной этике» (Профессиональная этика. Ведомости. Вып. 25 / Под ред. В.И. Бакштановского, Н.Н. Карнаухова. Тюмень: НИИ ПЭ, 2004. С.148-159).
2 Здесь и далее ссылки на В. И. Бакштановского и Ю.В. Согомонова даются по статье «Прикладная этика: идея, основания, способ существования» (Вопросы философии. 2007. № 9; электрон. версия).
3 Здесь и далее ссылки на Р. Г. Апресяна даются по его статье «Вид на профессиональную этику» (Профессиональная этика. Ведомости НИИ ПЭ. Вып. 25. С.160-181).
4 См.: Мишаткина Т.В., Бороздина Г.В. Культура делового общения. Учеб. пособие. Минск: Лоция, 1997; Мишаткина Т.В., Яскевич Я.С. Феномен общения в философии и культуре ХХ века. Минск: РИВШ, 2000; Биомедицинская этика. Учеб. пособие / Под ред. Т.В. Мишат-киной, С.Д. Денисова, Я.С. Яскевич. Минск: ТетраСистемс, 2003; Мишаткина Т.В. Педагогическая этика. Учеб. пособие. Россия-Минск: ТетраСистемс, 2004; Мишаткина Т.В., Беляева Е.В. Этика гражданственности. Учеб.-метод. пособие. Минск: РИВШ, 2006; Основы экологической этики. Учеб. пособие / Под ред. Т.В. Мишатки-ной, С.П. Кундаса. Минск: МГЭУ им. А.Д. Сахарова, 2008.
