CC BY
77
Т. А. Агапкина (Москва)
Сюжетные схождения в области лечебных заговоров на территории русско-белорусского пограничья*
В статье рассматриваются элементы сюжетики восточнославянских лечебных заговоров, характерные для территории русско-белорусского пограничья. Устанавливаются объемы сюжетных схождений, территория, на которой они фиксируются, исследуется связь русско-белорусского пограничья с другими восточнославянскими фольклорными традициями. Ключевые слова: фольклор, традиционная культура, заговоры, русско-белорусское пограничье.
Задавшись целью рассмотреть сюжетные схождения между русскими и белорусскими заговорами, относящимися к территории русско-белорусского пограничья, мы столкнулись с определенными трудностями. Они связаны с тем, что сами по себе элементы заговорной сюжетики (будь то сюжеты, мотивы, формулы или приемы поэтического языка), вне зависимости от их принадлежности к той или иной национальной фольклорной традиции, обладают высокой распространяемостью. Иначе говоря, в восточнославянских заговорах едва ли можно найти элементы, которые будут фиксироваться на достаточно небольших, «узких», территориях собственно пограничья. В связи с этим вопрос о сюжетных схождениях в области заговорной сюжетики на территории русско-белорусского пограничья, по-видимому, имеет смысл перевести в несколько иную плоскость и рассматривать как часть более общей проблемы русско-белорусских фольклорных параллелей. По этой причине сюжетные схождения русско-белорусского пограничья понимаются нами не исключительно, а как элементы, общие для русских и белорусских заговоров и фиксируемые в том числе в зоне русско-белорусского пограничья.
Подходя в вопросу таким образом, мы можем сформулировать основные типы схождений, определяемые преимущественно мас-
Работа подготовлена в рамках проекта «Фольклорные нарративы белорусско-русского пограничья в контексте внутренних и внешних связей» (БРФФД — РГНФ 11-24-01002а/Ье1).
штабом и локализацией регионов, в которых фиксируются те или иные элементы заговорной сюжетики.
I. Во-первых, это схождения относительно узколокальные, которые базируются почти исключительно в районах русско-белорусского пограничья, понимаемого при этом достаточно широко (в такой трактовке пограничье захватывает всю территорию западнорусских и восточнобелорусских областей — Гомельской, Могилевской, Витебской, Брянской, Смоленской, Псковской). Рассмотрим этот случай более подробно.
К числу узколокальных параллелей можно, например, отнести одну характерную деталь известных у восточных славян заговоров от зубной боли. Имеются в виду тексты, которые начинаются с обращенного к месяцу вопроса о том, был ли он на «том» свете и видел ли мертвых. В заговорах пограничья этот общий вопрос может конкретизироваться за счет того, что вместо покойников вообще («Видел ли мертвых?») в тексте упоминаются реальные лица — близкие родственники и знакомые участников заговорного ритуала. Вот как может звучать такой вопрос в зоне белорусско-русского пограничья: маю бабу бачыу? (Могилевская обл. Быховский р-н)1; ты моего деда бачыу? (Брянская обл. Климовский р-н)2; Герасгма бачыу? (Гомельская обл. Калинковичский р-н)3 и т. д. Иногда в вопросе фигурирует имя последнего похороненного на данном кладбище покойника (Смоленская губ.)4. См. подобные вопросы в гомельском и брянском заговорах: Маладик маладой, у тебе рог залатой, а у Сони зуб сталяной. Ты ходиш па свету? — Хажу! — Бываеш на тому сьве-те? — Бываю. — Бачыу там нашую Вальку (хто помер з родины)? — Бачыу. — У Валькы губкы-зубкы не балять? — Не. — Так шчоб було й у Сони не балели (Грабовка Гомельский р-н)5; Маладик, маладик, ты на том свете був? — Був. — Маяго деда видав? — Видав. (Отец маткин, не батькин). — У него зубы не болят? — Нет. — Няхай и у мяне не болят (Челхов Климовский р-н Брянская обл.)6.
Другой пример более крупного масштаба — это уже целая формула невозможного, в основе которой лежит мотив «Песок не может взойти/прорасти». Такая формула встречается в заговорах от кровотечения и раны на территориях западнорусского и восточнобело-русского регионов, см. фрагменты заговоров: За морам дзеукг гулялг, зямлю аралг, пяском засыпалг. Как етаму пяску не усхадзгць, так г р.Б. и.р. крывг не выхадзць (Могилевская обл.)7; Вецер веець — пясок сеець; пясок ня узойдець — кроу ня пойдзець (Гомельская обл., переселенцы из Хойницкого р-на)8; Кров-кравица, красная дявица, по по-
люшку бегыла, пясочик сеила. Па этаму пясочку травы нирастать, р.Б. Ирины кровь ни праливать (Псковская обл.)9; Сеял мужик пясок на курицы. Как этому пяску не всхаживать, так у и.р. крови не хаживать (Новгородская обл.)10.
Еще один пример сюжетных схождений обнаруживается в заговорах от грыжи. Напомним, что у восточных славян лечение грыжи основано на представлении о ее «загрызании» — магическом приеме, широко практиковавшемся в традиционной медицине и заключающемся в том, что знахарка слегка прикусывала выступающую на теле ребенка грыжу. Поэтому и в самих заговорных текстах их персонажи обычно «загрызали грыжу», см. в вятском заговоре: В чистом поле стоит престол. На этом престоле сидит Пресвятая Богородица, моет, парит свято истинна Христа, заедает, и загрызает, и заговаривает семьдесят одну грыжу...11. В заговорах северо-востока Белоруссии и северо-западнорусских областей «загрызание» грыжи (понимаемое как ее уничтожение) стало трактоваться несколько иначе, в терминах приема пищи, в связи с чем у глаголов грызть/загрызать актуализировалось значение 'есть, питаться' и выстроился соответствующий этому значению ряд синонимов: грызть ~ есть/ съесть/переесть, питаться, перекусывать, закусывать, жрать/пожирать, проглатывать и т. д. Этот смысловой сдвиг выразился еще и в том, что на территориях русско-белорусского пограничья мотив «Некто загрызает грыжу» уступил место мотиву «Некто хочет есть и съедает грыжу» (варианты: «я есть хочу; я вчера не ела, а сегодня съем грыжу»; «я грыжу грызу и тем сыта бываю» и т. д.). См. примеры: Я хацу цябе зьесь. Я сягоньт нг абедала г уцора ня вяцорила — я цябе зьем, згаворам нг загавару — зубамг закушу (Витебская губ.)12; Вчарась-кась я ня ужинала, сяводни ни абедала. Грыжа, я исть хачу, я зъем тибя (Псковская обл.)13, ср. также: Грызь-грыжуха! У тебя зубы востры, а у меня, р.Б. и.р., еще вострей! Я вчера не ужинала, а сегодня не завтракала — я есть хочу! Я тебе перекушу! (Новгородская обл.)14.
И, наконец, последний пример, который мы здесь упомянем, относится к его заключительным формулам, которые закрепляют сказанное в заговоре и фиксируют границу лечебного ритуала. Эти формулы как бы ставят предел болезни, отсекают прошлое, нездоровое, состояние пациента, от будущего, здорового. Восточнославянским заговорам известно немало подобных формул, одна из которых встречается преимущественно на северо-востоке Белоруссии и северо-западе европейской России, реже — в других регионах Русского Севера. Это формула брось болеть по этот час, по мой
заговор, как бы устанавливающая для болезни одновременно две границы — временную (по сей час/день/секунду) и вербальную (по мой заговор/приговор/слово), см. соответствующие отрывки из заговоров: Вiдчыку-завiдчыку соль яму у вочы, траскучае палена у калена, нож яму пад бок, па сей час, па мой прыгавор, па ету секунду (Могилевская губ. Мстиславский у.)15; Раба Божия и.р. не сушы, не крушы па мой прыход, па мой прыгавор (Витебская губ.)16; Отстань, змея, отстань, проклятая, по сей день, по сей час, по мой заговор (Псковская обл.)17; Брось болеть по етот час, по мой заговор (юго-западные р-ны Калужской обл.)18; Помогают Пресвятая Богородица и сам Иисус Христос, Михаил Архангел по сей час, по весь приговор, по мое смертное слово (Новгородская обл.)19.
Рассмотренные узколокальные сюжетные схождения в области русско-белорусского пограничья несомненно принадлежат обеим национальным фольклорным традициям (русской и белорусской), поскольку фиксируются в каждой из них достаточно регулярно.
II. Второй случай несколько иного порядка. Речь идет о том, что в зоне русско-белорусского пограничья локализуются фольклорные явления большего масштаба, «выводящие» заговоры далеко за пределы собственно русско-белорусского пограничья, в том числе и в иноэтнические традиции. Приведем один, пожалуй, наиболее показательный пример.
В восточнославянских заговорах от кожных болезней, в частности, от рожистого воспаления, известен сюжет «Шел Христос, нес с собой три розы, эти розы погибли», который основан на символическом параллелизме рожи как недуга и розы как цветка. Сюжет о трех розах в руках Христа фиксируется на русском западе и северо-западе и в белорусской традиции, ср. примеры из разных областей: Сайшёл Иисус Христос с неба, ишёл по палю, устретил три рожи. Адну бил, другую задавил, третью с етава свету уничтожил, р.Б. и.р. добрая здаровья падал (Псковская обл.)20; 1шоу Хрыстос па полю, нёс тры розы: адна акамянела, другая адяр-вянела, трэцьця зьггнела, зьггнь г ты, боль, нячыстая рожа (Витебская губ.)21; Ишов Бог ракою, нёс три рожи рукою: одна бела, друга красна, третьця упала, и таа пропала. И ты, рожа, про-падзи (Могилевская губ.)22; Мацг Прачыстая... дзяржыць яна тры рожы у руках: рожу сгнюю, чорную, чырвоную. З чорнай рожы цвет сарвала, сцерла, змяла, у р.Б. и.р. рожу выганяла (Гомельская обл. Кормянский р-н)23.
В то же время, в отличие от рассмотренных выше случаев, география этого сюжета выходит далеко за рамки пограничья. С одной стороны, известен также на западе Белоруссии, на Виленщине, в Польше, Чехии, а также Германии (и имеет, скорее всего, германское происхождение24). С другой стороны, на восточнославянской территории он также распространяется вширь и фиксируется (хотя и редко) на самом северо-северо-западе (вплоть до Олонецкого края), а также на юге России.
Можно констатировать, таким образом, что в данном случае территория русско-белорусского пограничья является не только областью распространения этого сюжета, но и своего рода транзитной зоной, через которую русско-белорусское пограничье (в особенности в его северной части) связано с польской (и далее — с германской) традицией, с одной стороны, и с русским северо-западом — с другой.
III. И, наконец, в третьем случае (в некотором смысле являющемся продолжением предыдущего) русско-белорусское пограни-чье, протянувшееся с юга на север, оказывается своего рода вектором, вдоль которого некоторые фольклорные явления, известные на Украине, в Белоруссии, а также в южно- и юго-западнорусских областях «мигрируют» на русский северо-запад.
Так, один из сюжетов восточнославянских заговоров от зубной боли — «На небе, в море и на земле есть три брата/царя. Как им не сходиться, так у имярек зубам не болеть» — широко представлен на Украине, в южной России, на Виленщине и в Белоруссии, см., например: На горе дуб высоко, а в море камень глубоко, а на небе месяц высоко, и зберуца три брата, и будут за столами вино питы, тогда урожденого, благословеного будут зубы болеты (Житомирская обл.)25; Месяц на неби, мядзьведзь у леси, рыба на мори... Як им укучу не сходзитца, за 'дным столом не садзитца, с одные чары вина ня пиць, с одные чаши стравы ня есь, — так и Павлюковым зубам ня болець (Могилевская губ.)26. За пределами этих обширных территорий он встречается довольно редко, причем в основном на западе и северо-западе России (в Смоленской и Псковской обл.)27. Наиболее же ранняя запись такого заговора имеется в сборнике XVII в. из Олонецкого края28, где были сделаны и более поздние фиксации этого сюжета, см. такой заговор: Мисець новець и в земли мертвець и камень нутрець, когды эты три вещи вместо сой-дутсе, тогда у раба Божья зубы розгниютсе. Этым трём вещам в ми'стях не бывать, у раба Божья зубам не баливать. Вики повики,
отныни довики. Аминь (Враниковское, ныне Плесецкий р-н Архангельская обл.)29.
Другой пример — заговоры от змеиного укуса, в белорусских версиях которых одним из наиболее популярных является змеебор-ческий мотив: имярек требует от старшей змеи собрать всех змей и вынуть из раны человека яд, угрожая ей в противном случае попросить святого Георгия, архангела Михаила (или какого-нибудь другого святого) напустить на змей небесный огонь и сжечь их, см. соответствующий фрагмент такого заговора: ...пайду сама да Госпада Бога, да святога Юрья. Святый Юрэй сойде на зямлу и з залатой меччу. Громам будя бить, агнём палить, з лица зямли вас будя змятать, у чорнае морэ кидать (Присно Ветковский р-н Гомельская обл.)30. Помимо Белоруссии, эти заговоры широко известны в западнорусских областях, прежде всего на Смоленщине31, а также фиксируются севернее, в частности, в Карелии, см., например: ...А не соберешь ты всих змей-змеевичев. я пойду к самому Гавриилу да святому Николаю да попрошу их напустить грозного грому, грозну тучу, чтобы громом побило да молнией сожгло (Архангельская обл. Беломорский р-н)32.
Сформулированные выше наблюдения показали, что русско-белорусское пограничье, рассматриваемое сквозь призму сюжетики заговорных текстов, представляет собой не только достаточно широкую территорию, на которой фиксируются фольклорные явления, общие для обеих национальных фольклорных традиций, но также своего рода звено, связующее более удаленные восточнославянские и инославянские регионы. Установленные нами схождения почти никогда не бывают ограничены территорией сопредельных русских и белорусских областей и либо распространяются вовне, прежде всего в направлении русского северо-запада, либо обнаруживают связи с се-вернобелорусскими территориями и Виленщиной, а через их посредством — с польской фольклорной традицией, или, наконец, соединяют север восточнославянской традиции с ее югом. Русско-белорусское пограничье оказывается, таким образом, фрагментом целого ряда восточнославянских изодокс, выделяющих и охватывающих отдельные явления духовной культуры, в том числе фольклора.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Замовы / Уклад., сютэмат. тэкстау, камент. Г. А. Барташэвiч. Мшск, 1992. № 615.
2 Полесские заговоры в записях 1970-1990-х гг. / Сост. Т. А. Агапки-на, Е. Е. Левкиевская, А. Л. Топорков. М., 2003. № 496.
3 Таямнщы замоунага слова / Уклад. Ф. Штэйнера, В. С. Новак. Гомель, 1998. № 226.
4 Добровольский В. Н. Смоленский этнографический сборник. СПб., 1891. Ч. 1. С. 196.
5 Полесский архив Института славяноведения РАН. Москва.
6 Там же.
7 Замовы... № 479.
8 Таямнщы замоунага слова. № 160.
9 Народная традиционная культура Псковской области. СПб.; Псков, 2002. Т. 2. № 17. С. 338.
10 Традиционный фольклор Новгородской области. Сказки. Легенды. Предания. Былички. Заговоры (по записям 1963-1999 г.) / Изд. под-гот. М. Н. Власова, В. И. Жекулина. СПб., 2001. № 459.
11 Русские заговоры и заклинания. Материалы фольклорных экспедиций 1953-1993 гг. / Под ред. В. П. Аникина. МГУ, 1998. № 463.
12 Шлюбск А. Матэрыялы для вывучэння фальклору i мовы Вщебшчыны. Менск, 1927. № 17. С. 34.
13 Народная традиционная культура Псковской области. Т. 2. № 15. С. 338.
14 Разумовская Е. Н. Современная заговорная традиция некоторых районов Русского северо-запада (по полевым материалам 19731988 гг.) // Русская фольклор. СПб., 1993. Т. 27. № 9. С. 269.
15 Замовы. № 881.
16 ШлюбсК А. Матэрыялы. № 18.
17 Народная традиционная культура Псковской области. (год?) Т. 1. № 7. С. 221.
18 Русские заговоры и заклинания. № 1469.
19 Традиционный фольклор Новгородской области. № 459.
20 Народная традиционная культура Псковской области. Т. 2. С. 337.
21 Шлюбск А. Матэрыялы. № 9. С. 33.
22 Романов Е. Р. Белорусский сборник. Витебск, 1891. Вып. 5. № 224. С. 94.
23 Замовы. № 718.
24 См. об этом: Mansikka V. J. Über russische Zauberformeln mit Berücksichtigung der Blut- und Verrenkungssegen. Helsinki, 1909 (Annales
Academiae Acientiarum Fennicae. Ser. B. T. 1). S. 92.
25 Полесские заговоры... № 508.
26 Романов Е. Р. Белорусский сборник. С. 80. № 156.
27 Николаев П. Песни, поговорки, пословицы и пр., записанные во Псковской губернии // Труды Псковского археологического общества. Псков, 1912. Вып. 8. С. 204; НеклюдовМ. Н. Заговоры // Памятная книжка Смоленской губернии на 1909 г. Смоленск, 1908. Прил., № 7. С. 20.
28 Топорков А. Л. Русские заговоры из рукописных источников XVII — первой половины XIX в. / Сост., подгот. текстов, статьи и комментарии А. Л. Топоркова. М., 2010, Олонецкий сборник, № 43.
29 Мансикка В. Заговоры Пудожского уезда Олонецкой губернии // Sborník filologicky (III. Trída Ceské akademie ved a umení). Praha, 1926. Sv. 8. C. 1. № 129.
30 Полесский архив Института славяноведения РАН.
31 Добровольский В. Н. Смоленский этнографический сборник. С. 179; Неклюдов М. Н. Заговоры. С. 19.
32 Русские заговоры Карелии / Сост. Т. С. Курец. Петрозаводск, 2000. № 256.
Agapkina T. A. Convergences of Plots in the Field of Healing Spells on the Territory of Russian — Belorussian Border Zone
The article present elements of plots of East Slavic healing spells typical for the Russian — Belorussian border zone. The author define the volumes of convergences of plots, the territory where they are fixed, the connections of the Russian — Belorussian border zone with othe East Slavic folk traditions.
Key words: folklore, traditional culture, spells, Russian-Belorussian border zone.
