CC BY
30
Примеры из лакского языка: К1интнил ахирданий хъудугьулт хъуру ду-гьлан гьан х1адур хьуна (А.М.) «В конце зимы готовились сеять поля». Султан-мурад ва Асият кинотеатрдануч1ан биеуна к1илчинмур киносуратрал ахирданий (З.А.) «Султанмурад и Асият дошли до кинотеатра к концу второй серии» и т. д.
Смысловые и синтаксические отношения представляют собой совершено различные аспекты внутренней стороны языкового факта, которые возникают в результате соединения слов в словосочетания и предложения. Смысловые отношения устанавливаются между компонентами словосочетания в каждом конкретном случае и во многом зависят от лексико-грамматических особенностей слов, входящих в их состав. В характере смысловых отношений отражается связь между предметом и его различными признаками, например, размер предмета: к1удияб рукъ «большой дом» (аварск. яз.), хъунмасса къатта «большой дом» (лакск. яз.); материал, из чего сделан предмет: ганч1ил рукъ «каменный дом» (аварск. яз.), чарттал къатта «каменный дом» (лакск. яз.); принадлежность: инсул рукъ «дом отца» (аварск. яз.), буттал къатта «дом отца» (лакск. яз.); цвет: баг1арабрукъ «красный дом» (аварск. яз.), ят1улсса къатта «красный дом» (лакск. яз.) и т. д.
Среди глагольных словосочетаний с временными отношениями существуют словосочетания, противопоставленные по отношению ко времени совершаемого действия. Это словосочетания со значениями «действие и время (другое действие), до которого оно происходило» и «действие и время (другое действие), по истечении которого оно осуществляется» [4, с. 76]. В аварском языке к компонентам, выражающим момент времени путем указания на его предшествование чему-либо, относятся имена существительные в местном падеже с послелогом цебе «перед, до, накануне, в канун»: Дур ц1аралъ буго бо /Цебе бачунеб (Р.Х1.) «Твои имя ведет вперед войско». Цинги дида цебе рогьел кинигин /Рагьун т1и-бит1ана т1огьол расалъи (А.) «Затем передо мною, как рассвет, распростерлась поляна цветов». Нилъ киналго налъулал /Гьаб дунялалда цере, - / Дунял налъ-улаб буго / Дир гьудулалда цебе (РХ1.) «Мы все в долгу перед миром, а мир в долгу перед моей подругой».
В аварском языке для выражения значения «действие и время (время другого действия), по истечении которого оно осуществляется» используются глагольные словосочетания с именами существительными в местном падеже или причастием с послелогом хадуб «после» [5, с. 104].
Словосочетания с первой названной конструкцией продуктивны вследствие того, что способны включать в свой состав обширный круг существитель-
Библиографический список
ных (как с временным, так и с не временным значением): Кват1ич1ого хасел ун, /Хадуб ц1ерги биина (АХК) «Скоро зима пройдет и затем лед растает». Бук1ана гьедин дун гьавизег1анги, / Гьединго хут1ила даим хадубги (а.) «Было так до моего рожденья, также останется и после». Кинан нилъер васал рагъда хвара-лан /Хадуб г1аламалъе бицана нуг1заз (Р.Х1.) «Как наши сыновья воевали, потом миру расскажут свидетели» [6, с. 128].
В лакском языке в словосочетаниях форма множественного числа существительного с временным значением указывает на неопределенную продолжительность действия или на его длительность, например: Х1урун ва Ибрагим цаннах ца лулттува буруглай, хавардай цимирагу ссятру ларгуна (А.А.) «Гурун и Ибрагим провели несколько часов в разговорах». Мирза ца т1ивт1усса лугу хьхьич1 бивхьуну шяивк1ун тамансса ч1ун ларгуна (З.А.) «Мирза, положив открытую книгу перед собой, провел много времени».
Характерной чертой структуры данного типа словосочетаний является наличие определяющего слова при существительном, обозначающим тот или иной отрезок времени (щаллусса «весь, целый», цаппара «несколько», тамансса «множество» и др.) Они не влияют на значение словосочетания, хотя в структурном отношении являются их необходимым компонентом.
Таким образом, глагол в словосочетании с временными отношениями в аварском и лакском языках выполняет организующую роль как поясняемое слово. Семантические ограничения со стороны глагола наблюдаются редко, так как всякое действие, состояние, процесс могут получить временную характеристику в зависимости от момента его совершения, длительности и повторяемости.
УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
А. - Адалло
А.А.- А. Амаев
А.М.- А. Мудунов
А.О. - А. Оьмаршаев
АХК - Аварские народные песни
Гъ.Гъ.- Гъ. Гъалбацов
З.А. - З. Айдамиров
М.А. - М. Ах1мадов
Ц1.Х1.— Ц1. Х1амзат
РХ1. — Р Х1амзатов
1. Магомедов М.И. Функциональная характеристика глагольных словосочетаний в аварском языке. Отглагольные образования в иберийско-кавказских языках. Черкесск, 1989: 156 - 160.
2. Сулейманова П.А. Глагольно-именные словосочетания в лакском языке и их изучение в школе. Махачкала: Дагучпедгиз, 1989.
3. Жирков Л.И. Лакский язык (фонетика и морфология). Москва: Изд-во АН СССР 1955.
4. Магомедов Д.М. Критерии дифференциации сложных слов, словосочетаний и фразеологических единиц в аварском языке. Вестник Института языка, литературы и искусства им. Г Цадасы. 2015; 8: 73 - 79.
5. Магомедов Д.М. Соотношение сложных слов и словосочетаний в аварском языке. Кавказские языки: генетико-типологические общности и ареальные связи: Тезисы докладов IV Международной научно-практической конференции Махачкала, 2014: 103 - 105.
6. Магомедов М.И. Выражение пространственных отношений превербно-послеложными словосочетаниями в аварском языке. Выражение пространственных отношений в языках Дагестана. Махачкала, 1990: 127 - 132.
References
1. Magomedov M.I. Funkcional'naya harakteristika glagol'nyh slovosochetanij v avarskom yazyke. Otglagol'nye obrazovaniya v iberjsko-kavkazskih yazykah. Cherkessk, 1989: 156 - 160.
2. Sulejmanova P.A. Glagol'no-imennye slovosochetaniya v lakskom yazyke i ih izuchenie v shkole. Mahachkala: Daguchpedgiz, 1989.
3. Zhirkov L.I. Lakskijyazyk (fonetika imorfologiya). Moskva: Izd-vo An SSSR, 1955.
4. Magomedov D.M. Kriterii differencial slozhnyh slov, slovosochetanij i frazeologicheskih edinic v avarskom yazyke. Vestnik Instituta yazyka, literatury i iskusstva im. G. Cadasy. 2015; 8: 73 - 79.
5. Magomedov D.M. Sootnoshenie slozhnyh slov i slovosochetanij v avarskom yazyke. Kavkazskie yazyki: genetiko-tipologicheskie obschnosti i areal'nye svyazi: Tezisy dokladov IV Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii Mahachkala, 2014: 103 - 105.
6. Magomedov M.I. Vyrazhenie prostranstvennyh otnoshenij preverbno-poslelozhnymi slovosochetaniyami v avarskom yazyke. Vyrazhenie prostranstvennyh otnoshenij v yazykah Dagestana. Mahachkala, 1990: 127 - 132.
Статья поступила в редакцию 23.03.19
УДК 81
Rudenko Yu.V, postgraduate, Department of Russian, Literature and Methods of Teaching Russian and Literature, South Ural State Humanitarian Pedagogical
University (Chelyabinsk, Russia), E-mail: ju.an@inbox.ru
FEATURES OF BIBLICAL INTERTEXTEME FUNCTIONING IN NOVELS BY A. BITOV AND J. FOWLES. The object of the research represented in the article concerns the analysis of the role that Biblical texts play in postmodern fiction and the ways they are actualized in Russian and English texts. The results show the writers' strategies of implementation intertextual devices (paraphrase, onomastic, lexical and semantic allusions, textual application, citation, ecphrasis) and the main functions of inclusion of Biblical texts into contemporary novel dimension, i.e. explication of human internal conflicts as an exposition of conceptual information. In the article the author establishes the proposition about the role of intertextuality in exposing disorder of cultural and moral information in a human consciousness in XX-th century. Bitov and Fowles exploit Biblical texts as tools of inner structuring of substantial conceptual information in the text and of forming textual coherence. In the novels "Pushkin House" and " The Magus" the writers raise similar issues of society through biblical intertextuality.
Key words: intertextuality, postmodernism, biblical intertextuality, allusion, citation, textual application, paraphrase, ecphrasis.
Ю.В. Руденко, соискатель каф. русского языка, литературы и методики обучения русскому языку и литературе, ФГБОУ ВО «Южно-Уральский
государственный гуманитарно-педагогический университет», г. Челябинск, E-mail: ju.an@inbox.ru
СВОЙСТВА ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ БИБЛЕЙСКИХ ИНТЕРТЕКСТЕМ В РОМАНАХ А. БИТОВА И Д. ФАУЛЗА
В данной статье проанализированы библейские интертекстемы, реализованные в постмодернистских художественных текстах русской и английской лингвокупьтур. Выявлены авторские стратегии активации интертекстуальных приемов (парафраза, ономастической, лексической и семантической аллюзий, текстовой аппликации, цитации, экфрасиса) и основные функции включения библейских текстов в современное пространство романа, а именно, экспликация внутреннего конфликта человека. Автор обосновывает тезис о роли интертекстем при демонстрации неупорядоченности культурной и духовной информации в сознании человека середины ХХ века. Битов и Фаулз эксплуатируют библейские тексты для внутреннего структурирования содержательно-концептуальной информации и создания когерентного текста. Посредством библейских интертекстем в романах «Пушкинский дом» и «Волхв» поднимаются схожие проблемы современного общества.
Ключевые слова: интертекстуальность, постмодернизм, библеизм, аллюзия, цитата, текстовая аппликация, парафраз, экфрасис.
Термин интертекстуальность продолжает фигурировать в научных трудах, посвященных анализу текста, оставаясь при этом спорным понятием из-за отсутствия четкого дифиниционного оформления и строгой классификации его составляющих. В данной статье интертекстуальность рассматривается как базисная категория текста в соответствии с определением данным в «Стилистическом энциклопедическом словаре русского языка» под редакцией М.Н. Кожиной, в котором на передний план выходят такие свойства и функции интертекстуальности, как «диалогическое взаимодействие» между текстами и «приращение смыслов» [1, с. 104]. Иными словами, интертекстуальность - это смысловое пространство между двумя и более текстами, позволяющее обогатить их подтексто-вое содержание. При этом одним из главных текстовых партнеров, порождающих данное пространство, является Библия, сюжеты которой, согласно британскому профессору Т.Р Райту (T.R. Wright), остаются самыми влиятельными и провокационными в современной художественной литературе [2, p. 2].
Высокий индекс интертекстуальной продуктивности библейского текста позволил многим филологам выделить в отдельную группу отсылки к данному пре-тексту Так, И.Р. Гальперин интегрировал библейские аллюзивные интертекстемы [3, с. 110], А.Г Мамаева, классифицируя аллюзивные эпитеты, также обособляет библейские эпитеты от литературных [4, с. 8]. В совокупности всех интертекстуальных приемов, а не только носящих аллюзивный характер, подходит к данному вопросу в своей диссертации Е.А. Попова, предлагая следующий термин - ин-тертекстема библейского происхождения [5]. В данной работе прослеживается исследование понятий, которыми оперируют отечественные филологи при анализе актуализированных в современных текстах библейских индексов. Основной термин, фигурирующий в работах, посвященных данной тематике, - библеизм (Т.В. Гончарова, Е.М. Верещагин, ГВ. Беликова и др.) [6; 7; 8]. Определение данного термина предложено доктором филологических наук В.М. Мокиенко: «Под библеизмами понимаются лексические, фразеологические и афористические единицы разного типа, вошедшие в русский язык из Библии или возникшие на её основе» [9, с. 7]. В нашей статье мы подходим к вопросу диалога современного художественного текста с Священным Писанием исключительно с точки зрения межтекстовых взаимодействий, рассматривая Библию как литературный артефакт, выступающий в качестве источника семантических трансформаций наряду с другими текстами. Священное Писание - один из наиболее частотных прецедентных текстов, поэтому понятие библеизм - экономичный способ обозначение межтекстового диалога с данным источником.
В зарубежных исследованиях отсутствует однословный термин, позволяющий указать на данный источник межтекстового взаимодействия. Тем не менее отсылки к Библии продолжают интересовать исследователей, разнопланово подходящих к анализируемому феномену. С точки зрения религиозного аспекта подходит к вопросу библейской интертекстуальности Л.О. Тейт (L.O. Tait) [10]; с точки зрение современной интерпретации, переработки наиболее амбивалентных сюжетов и процесса текстопорождения, т.е. позиции автора, рассматривает функционирование данных инетртекстем Т.Р. Райт (T.R. Wright) [2] и Ф. Маротти (F. Marotti) [11].
В центре нашего внимания способ реализации связи современного текста с библейским, какое влияние она оказывает на текст-реципиент и каким семантическим сдвигам его подвергает. Выстраивание параллелей со Священным Писанием присуще европейской литературе независимо от принадлежности к различным конфессиям и роста атеистических мировоззрений. Библейские сюжеты остаются актуальными и авторитетными для современных интерпретаций. Они раскрывают образ современного человека, оторванного от мистического мироощущения, отражающего рациональные взгляды на действительность. При этом интертекстуальные приемы становятся инструментом создания сложных связей внутри произведения, ключом к разгадке подтекста.
Если предмет анализа в данной статье - это библейские интертекстемы, то его объект - постмодернистский текст как наиболее явно аккумулировавший философско-эволюционные тенденции второй половины ХХ в. и начала XXI. Согласно современному британскому профессору Б. Найклу (B. Nicol) [12, p. xiv], постмодернистский художественный текст представляет собой вызов для читателя, в том смысле, что он заставляет вместо того, чтобы быть пассивным потребителем, активно участвовать в интерпретации его значений. С данным подходом согласны большинство теоретиков постмодерна (У. Эко, Л. Хатчеон и др.). Маркеры межтекстового взаимодействия, как правило, являются одними из самых
трудно декодируемых моментов текстового материала, вызывающих плюрализм интерпретаций.
В данной статье подвергаются анализу романы двух лингвокультур (русской и английской), относящихся к эпохи постмодернизма. По утверждению М. Липовецкого (M. Lipovetsky) «эстетический арсенал» («aesthetic arsenal») постмодернизма включает интертекстуальность, избыточное количество стилей, игровое взаимодействие между авторами и персонажами, открытость текста для интерпретаций [13, p. 181]. Оба текста, «Пушкинский дом» А. Битова и «Волхв» Д. Фаулза, отвечают перечисленным требованиям. Интертекстуальные приемы в данных романах являются конститутивными составляющими их индивидуальных стилей. Библейские интертекстемы играют значимую роль при порождении этих текстов, и несмотря на специфические особенности их реализаций в неродственных лингвокультурах, они актуализируют одни и те же библейские сюжеты и поднимают схожие темы. Недостаточное освещение интертекстуальных аспектов в романе Битова и отсутствие сопоставительного анализа художественных текстов, отражающих неродственные языковые ментальности, в интертекстуальном аспекте определяют актуальность данного исследования. Специфика интерпре-тативного, интертекстуального и контекстологического анализа в совокупности с когнитивным методом расширяют картину представлений о теории межтекстового взаимодействия и ту роль, которую библейские интертекстемы выполняют в современном художественном тексте.
Библейский аспект романа «Пушкинский дом» выражен такими интертекстуальными приемами как парафраз, лексическая аллюзия, текстовая аппликация, семантическая и именная аллюзия, цитата. Наиболее стилистически-выразительно диалог с главной книгой христианского мира представлен антитезой: «Бог есть» - «Бога нет». Медиатором теологического дискурса является дед главного героя Одоевцев Модест Платонович. Битов вводит в свой роман рукописи деда, прибегая к особой схеме ее интерпретации: «Хождение в Иерусалим (Записки гоя)» представлены читателю через призму Левы, т. е. тройным кодированием. Сами по себе данные рукописи - пример «текста в тексте» (Ю.М. Лотман, Н.С. Валгина), но т. к. они претерпели изменения в процессе конспектирования Левы, то они представляют три разных текста в форме: текст о тексте в тексте. Композиционно данные записи разбиты на главы, попеременно называемые то «Бог есть», то «Бога нет». Парафраз - первый интертекстуальный прием, выстраивающий сложный диалог с библейским прецедентом. Под парафразом в данной статье мы подразумеваем, вслед за Е.В. Кауновой и З.П Теучеж, «результат моделирования вторичного высказывания на основе частичного преобразования» формы и смысла прецедентного высказывания [14, с. 31]. Словосочетание «первородный обман» является «моделированным» вариантом словосочетания «первородный грех». Замена лексемы грех на обман маркирует интертекстуальный приём, локализует проблемный вопрос и создает критический диалог с библейским текстом. Данным стилистическим приемом обозначено негативное отношение Одоевцева к идее первородного греха как к интенсификатору «чувства неполноценности» в людях. Таким образом обуславливается заглавие данных рассуждений как «Бога нет».
В подобном ключе обыгрывается и текстовая аппликация «В начале было Слово...», аллюзия на которую будет повторятся и в дальнейшем («Вот к Сло-еу-то и надо, прежде всего, привить новое отношение, переставить его в конец житейского ряда, а „В начале было Слово." - отдать поэтам, под метафоры»). Под текстовой аппликацией мы имеем ввиду фрагмент чужого высказывания, представленный без атрибуции к источнику (В.П. Москвин [15, с. 78], Богатырев [16, с 76]). Противопоставление (в конец - в начало) отражает общую тенденцию Битова регулярно проводить параллели между понятиями, подчеркивать контрасты, вводя антонимичную лексику. В данном случае библейские интертекстемы выполняют содержательно-концептуальную функцию. В записях «Бога нет» текст Библии начинает читаться наоборот, как отражение в зеркале, и Слово в такой перспективе поставлено в конец, оно девальвируется и «отдается народу». Пафос Слова разрушен.
Заголовок «Бог есть» представляет обратную сторону размышлений М. Одоевцева: «Господи! каким молчанием бываю я наказан! шарю в темноте, пустоте, слепоте и звука шороха не слышу». Синестезия трех основных способов взаимодействия с миром (речь, зрение, слух) - семантическая аллюзия на Библейский текст, сигналом к дешифровке которой является обращение к По-споду. Отсутствие зрения, слуха и речи является символом сопротивления греху,
отрешения себя от греховного мира. Продолжает раскрываться вопрос о ценности Слова - «наказанием» названо «молчание». Данная цитата является вводной для реализации центрального мотива романа - пророка. Это своего рода вступление к актуализации трех стихотворений поэтов XIX века: «Пророк» А.С. Пушкина, «Пророк» М.Ю. Лермонтова и «Безумие» Ф.И. Тютчева. Данные стихотворения полностью процитированы в тексте романа и подвергнуты критическому анализу, в очередной раз представленному посредством квази-чужого текста (в роли критика выступает Лева). Тема пророка является и композиционным решением Битова, еще одним примером «кольцевого» повтора в романе. Поднята она в первом разделе, во втором получает широкое ярко эксплицированное освещение, а в третьем разделе представляет собой еще один пример семантической аллюзии, которая в ретроспективной проекции выполняет функцию автореминисценции. В третьем разделе романа предстает вниманию читателя иронический вариант пророка ХХ века - Исайя Бланк.
В романе Фаулза «Волхв», помимо именных и лексических аллюзий, существенную роль для интерпретации основных интенций автора играет экфрасис или экфраза. Под эфрасисом мы понимаем «воспроизведение одного искусства средствами другого» [17, с. 13]. В данном исследовании такими искусствами являются архитектура и живопись, переданные языковыми средствами в тексте романа. В речи одного из главных персонажей Кончиса доминируют отсылки к произведениям мировой литературы. Его речь лаконична, предложения разбиты на короткие, семантически нагруженные синтагмы:'Шел you grow old. The annunciation in reverse" He grimaced. "Not to be" - «Когда ты становишься старым. Благовещеннее предстает наоборот. - Он сгримасничал. - Не быть». В приведенном примере сочетаются два интертекстуальных приема: библейская лексическая аллюзия (annunciation - благовещение) и текстовая аппликация на гамлетовскую фразу ("not to be" - «не быть»). Лексема благовещение итеративна, она повторяется в дальнейшем при знакомстве Николаса с виллой Кончиса. Хозяин раскрывает книгу с репродукцией Фра Анджелико «Благовещение», чтобы показать сходства элементов архитектуры, изображенных на алтарном образе с греческой виллой, куда приглашен Николас. В данном случае комбинируются приемы экфрасис и лексическая аллюзия. Также экфрастическим проявлением в тексте романа является описание заброшенной часовни как символа атеистического мироощущения главного героя.
Открытая референция на Священное Писание появляется в 44 главе, в которой наиболее полно эксплицирована философско-религиозная проблема Бог есть и Бога нет: «He had brought a Bible to table, with two reference slips in it; and we had got on to God and no-God». - «На столе лежала Библия с двумя выглядывающими закладками, и мы перешли на тему: Бог есть и Бога нет».
Обратим внимание на совпадение антитезы Бог есть - Бога нет, с тем, что было проанализировано выше. Герой Фаулза категорически отказывается от возможности существования Бога, в то время как в романе Битова данный вопрос анализируется главным героем с обеих сторон. При этом в качестве определяющего оппозицию слова выступают в английском варианте специфическое использования отрицательного местоимения «no» в функции определения, а в русском варианте предикатив «нет».
Библейские цитаты из Ветхого Завета введены в повествование посредством «текста в тексте», а именно через рассказ Кончиса: One was from Exodus: 'They encamped in the edge of the wilderness. And the Lord went before them by day in a pillar of cloud, and by night in a pillar of fire'. - Одна была взята из Исхода: «Они расположились станом на краю пустыни. И Господь шел пред ними днем в облачном столпе, а ночью в огненном столпе». Цитата из Библии создает мистическую атмосферу (номинация the Lord, несколько повторов), а также референция «Исход» - все это порождает специфических анахронизм в современном тексте. В последствии лексическая аллюзия pillar of fire (огненный столп) повторяется несколько раз и является одним из значимых элементов, связующих текст и организующих его поступательное развитие.
Библиографический список
Обратим внимание на то, как библейские интертекстемы порождают схожие экзистенциальные вопросы в романах неродственных лингвокультур. Ниже представлены примеры, отражающие последовательное прозрение главных героев, значимого для раскрытия основных интенций авторов:
От искушения ведь и можно лишь выкрутиться, преодолевать - нельзя. Преодолевать - потерпеть поражение, потому что признать. Не признать искушение - вот победить его! И в Писании так!... Мы чувство, вызываемое в нас, стали принимать за содержание того, что вызвало чувство, - вот наша неспособность любить другого. Как же иначе стали мы читать Евангелие -для удовольствия! А то бы поняли... «Искушение от диавола», - сказано в Писании, - ведь не диаволом же!
My monstrous crime was Adam's, the oldest and most vicious of all male selfishnesses: to have imposed the role I needed from Alison on her real self. Something far worse than lèse-majesté. Lèse humanité. - Мое ужасное преступление - преступление Адама, самый древний и самый жестокий из всех мужских пороков. Я навязал ту роль, которая мне была нужна, на Алисон. Это гораздо хуже, чем государственная измена. Измена человеку.
Основа идиостиля автора, выраженная кольцевыми и цепными повторами позволяет выстроить ритм нетолько данного сверхфразового единства, но и всего произведения в целом. Синтаксические приемы обрамляют интертекстуальные вкрапления (референции, цитаты). Пунктуационные маркеры усиливают эмоциональное напряжение. Интертекст выполняет связующую и акцентно-выделитель-ную функции. Устаревшая форма написания лексемы диавол в совокупности с другими языковыми средствами усиливает эмотивность данного высказывания. Интерпретация библейского текста организует метатекстовое пространство, обуславливающее культурно-идеологические аспекты эпохи.
Пример из романа «Волхв» иллюстрирует схожие черты современного человека, укоренившиеся посредством самообмана. Если Лева объясняет свою неспособность любить, тем, что он изначально идеализировал объект своей любви и влюблен был в этот образ, то в случае с Николасом получается наоборот, он не смог полюбить, потому что изначально «навязал» определенную «роль» на Алисон и за этой ролью не видел саму девушку Герои - жертвы своих иллюзий, обманутых надежд. В англоязычном примере при помощи ономастической аллюзии проводится параллель с Адамом, позволяющая вместе с тем по-новому прочесть Ветхий завет Заметим, что у Фаулза присутствует повтор-подхват и парцелляция, которые в своей совокупности отражают эмоциональное состояние героя по аналогии с текстом Битова.
Фаулз и Битов, несмотря на отнесенность к разным лингвокультурам, актуализируют в своих текстах библейские мотивы посредством схожих авторских стратегий. Эксплицируя антитезу «Бог есть» - «Бога нет», которая также является отражением расщепленности личности главного героя как представителя своей эпохи, авторы раскрывают интересующие их темы и возвращаются к ним при помощи интертекстуальных приемов в дальнейшем. Таким образом, библейские интертекстемы становятся не только источниками порождения вертикального контекста - диалога между двумя текстами, но и способами создания горизонтального контекста; интертекстемы участвуют в построении связного текста, т.е. являются примерами ассоциативной и лексической когезий.
Интертекстемы играют ведущую роль в постмодернистском художественном тексте, являются кодами критического диалога с культурой. Сопоставление обращений к Библейскому тексту позволяет не только определить специфику авторских стратегий, но и выявить архетипические основы, европейской культуры.
Деконтектуализация библейских «реалий», их внедрение в современную прозу, усиливает гетерогенность семантического уровня текста, его под-текстовой составляющей. Статус Священного Писания как одного из наиболее эксплуатируемых источников семантических трансформаций в современном тексте подтверждена на материале художественных текстов неродственных лингвокультур.
1. Интертекстуальность. Стилистический энциклопедический словарь русского языка. Москва, 2006: 104.
2. Wright T.R. The genesis of fiction: Modern novelists as Biblical interpreters. Aldershot: Ashgate, 2007.
3. Пальперин И.Р Текст как объект лингвистического исследования. Москва: КомКнига, 2006.
4. Мамаева А.П Лингвистическая природа и стилистические функции аллюзии (на материале английского языка). Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Москва, 1977.
5. Попова Е.А. Ментальные характеристики интертекстем библейского происхождения в контексте русской языковой картины мира. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Елец, 2006.
6. Гончарова Т.В. О некоторых аспектах изучения языковой личности в рамках культурологии. Антропоцентризм современной лингвистической ситуации. Липецк: ЛППУ 2002: 28 - 36.
7. Верещагин Е.М. Библейская стихия русского языка. Русская речь. Москва: Наука, 1993; 1: 90 - 99.
8. Беликова П.В. Библеизмы как способ актуализации русско-французского межкультурного диалога. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Ярославль, 1999.
9. Мокиенко В.М. Библеизмы в современной русской речи. Как их правильно понимать и употреблять. Москва: Центрполиграф, 2017.
10. Tait L.O. Gathering the Lord's Words into One: Biblical Intertextuality in the Doctrine and Covenants. In You Shall Have My Word: Exploring the Text of the Doctrine and Covenants. Salt Lake City: Deseret Book, 2012: 92 - 107.
11. Marotti F., Goodblatt C. Religious Diversity and Early Modern English Texts: Catholic, Judaic, Feminist, and Secular Dimensions. Detroit: Wayne State University Press, 2013.
12. Nicol B. The Cambridge introduction to postmodern fiction. Cambridge: Cambridge University Press, 2009.
13. Lipovetsky M. Post-Soviet Literature between Realism and Postmosernism. The Cambridge companion to twentieth-century Russian literature. Cambridge: Cambridge University Press, 2011: 175 - 193.
14. Каунова Е.В. Парафраз как фигура интертекста (на материале поэтических произведений А. Еременко и И. Иртеньева). В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии. Новосибирск: СибАк, 2013: 10 (29): 29 - 36.
15. Москвин В.П. Интертекстуальность. Понятийный аппарат. Фигуры, жанры, стили. Москва: Либроком, 2011.
16. Богатырев А.В. Функциональные возможности аппликации в текстах юридического дискурса. Электронный научно-образовательный журнал ВГСПУ «Грани познания». Волгоград: 2015: Выпуск 5: 78 - 80.
17. Геллер Л. Воскрешение понятия, или Слово об экфрасисе. Экфрасис в русской литературе. Труды Лозаннского симпозиума. Москва: Изд-во «МИК», 2002: 5 - 22.
References
1. Intertekstual'nost'. Stilisticheskij 'enciklopedicheskij slovar' russkogo yazyka. Moskva, 2006: 104.
2. Wright T.R. The genesis of fiction: Modern novelists as Biblical interpreters. Aldershot: Ashgate, 2007.
3. Gal'perin I.R. Tekstkakob'ektlingvisticheskogo issledovaniya. Moskva: KomKniga, 2006.
4. Mamaeva A.G. Lingvisticheskaya priroda i stilisticheskie funkcii allyuzii (na materiale anglijskogo yazyka). Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 1977.
5. Popova E.A. Mental'nye harakteristiki intertekstem biblejskogo proishozhdeniya v kontekste russkoj yazykovoj kartiny mira. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Elec, 2006.
6. Goncharova T.V. O nekotoryh aspektah izucheniya yazykovoj lichnosti v ramkah kul'turologii. Antropocentrizm sovremennoj lingvisticheskoj situacii. Lipeck: LGPU, 2002: 28 - 36.
7. Vereschagin E.M. Biblejskaya stihiya russkogo yazyka. Pusskaya rech'. Moskva: Nauka, 1993; 1: 90 - 99.
8. Belikova G.V. Bibleizmy kaksposob akiualizaciirussko-francuzskogo mezhkul'turnogo dialoga. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Yaroslavl', 1999.
9. Mokienko V.M. Bibleizmy v sovremennoj russkoj rechi. Kak ih pravil'no ponimat' i upotreblyat'. Moskva: Centrpoligraf, 2017.
10. Tait L.O. Gathering the Lord's Words into One: Biblical Intertextuality in the Doctrine and Covenants. In You Shall Have My Word: Exploring the Text of the Doctrine and Covenants. Salt Lake City: Deseret Book, 2012: 92 - 107.
11. Marotti F., Goodblatt C. Religious Diversity and Early Modern English Texts: Catholic, Judaic, Feminist, and Secular Dimensions. Detroit: Wayne State University Press, 2013.
12. Nicol B. The Cambridge introduction to postmodern fiction. Cambridge: Cambridge University Press, 2009.
13. Lipovetsky M. Post-Soviet Literature between Realism and Postmosernism. The Cambridge companion to twentieth-century Russian literature. Cambridge: Cambridge University Press, 2011: 175 - 193.
14. Kaunova E.V. Parafraz kak figura interteksta (na materiale po'eticheskih proizvedenij A. Eremenko i I. Irten'eva). V mire nauki i iskusstva: voprosy filologii, iskusstvovedeniya i kul'turologii. Novosibirsk: SibAK, 2013: 10 (29): 29 - 36.
15. Moskvin V.P. Intertekstual'nost'. Ponyatijnyj apparat. Figury, zhanry, stili. Moskva: Librokom, 2011.
16. Bogatyrev A.V. Funkcional'nye vozmozhnosti applikacii v tekstah yuridicheskogo diskursa. 'Elektronnyj nauchno-obrazovatel'nyjzhurnal VGSPU «Granipoznaniya». Volgograd: 2015: Vypusk 5: 78 - 80.
17. Geller L. Voskreshenie ponyatiya, ili Slovo ob 'ekfrasise. 'Ekfrasis v russkoj literature. Trudy Lozannskogo simpoziuma. Moskva: Izd-vo «MIK», 2002: 5 - 22.
Статья поступила редакцию 30.03.19
УДК 81'347
Aleksandrova E.V., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Murmansk Arctic State University (Murmansk, Russia), E-mail: aevea@mail.ru
TRANSLATING AUDIODESCRIPTION AS AN ALTERNATIVE TO CREATING NEW DESCRIPTIONS. The article looks at translation of audio description of foreign films into Russian as an alternative to creating a new description. Creation of audio description is researched nowadays within the framework of audiovisual translation studies. Audiodescription as an area of research is a new field for Russia where the law on providing accessibility for audiovisual products came into force in 2016. Translation of AD is viewed as a cost-cutting strategy that allows to produce a good quality audio description as it is already performed by professionals in the original languages. The translation strategy should take into consideration the standards for writing audio description in order to meet the modern requirements for good quality AD. The strategy is illustrated by the translation of AD for the Netflix series "The Crown" which describes the life of the British royal family. Special attention in the article is paid to such criteria of AD production as the scenes sequence, pauses between conversation exchanges and text length. The stages of creating audiodescription are viewed in comparison with the stages of AD translation. The author discusses the solutions to possible problems which might arise from the explicitness of the Russian language compared to English and suggests strategies for translating information about extralinguistic cultural references with the reference to the experience of foreign (mostly European) researchers.
Key words: audio description, translation, cultural reference, understanding, accessibility, audiovisual translation, translation strategy, footage.
Е.В. Александрова, канд. филол. наук, доц. каф. иностранных языков, Мурманский арктический государственный университет, г. Мурманск,
E-mail: aevea@mail.ru
ПЕРЕВОД АУДИОДЕСКРИПЦИИ
КАК АЛЬТЕРНАТИВА СОЗДАНИЯ НОВОГО ОПИСАНИЯ
Статья посвящена вопросу возможности перевода аудиодескрипции иностранных фильмов как альтернативы создания нового описания. Создание аудиодескрипции во всем мире изучается в русле исследований по аудиовизуальному переводу, который в России находится на стадии становления. Особое внимание аудиодескрипция (тифлокомменитрование, АД) привлекла в РФ после принятия закона о создании благоприятных условий для доступа слепых и слабовидящих к аудиовизуальным произведениям в 2016 году. Перевод аудиодескрипции в современной практике представляет собой способ сокращения затрат на создание дорожки с описанием, так как профессиональное описание уже выполнено на языке оригинала фильма. Рассматривается специфика понимания перевода аудиодескрипции. Предлагается стратегия работы переводчика с учетом требований к созданию аудиодескрипции. Автор рассматривает стратегию работы переводчика на примере одной из серий британского сериала о королевской семье «Корона», уделяя особое внимание таким критериям, как заполненность кадра, длина паузы между репликами героев, лаконичность текста. Рассматриваются этапы создания аудиодескрипции в сопоставлении с этапами создания ее перевода. Предлагаются возможные решения проблем, связанных с большей эксплицитностью русского языка по сравнению с английским, а также стратегии перевода культурных реалий с учетом опыта зарубежных исследователей.
Ключевые слова: аудиодескрипция, перевод, культурная реалия, понимание, доступная среда, аудиовизуальный перевод, стратегия перевода, видеоряд.
В последнее время необходимость создания доступной среды для слепых и слабовидящих в России привлекла внимание не только практиков и теоретиков, занимающихся созданием доступных продуктов, но и сторон, которые напрямую могут поспособствовать созданию такой среды: государственные учреждения, учебные заведения, средства массовой информации и другие организации. Достаточным примером может служить тот факт, что 25 марта 2016 года Государственная Дума Российской Федерации приняла законопроект, цель которого - создать более благоприятные условия для доступа слепых и слабовидящих к аудиовизуальным произведениям. Теперь художественные и анимационные фильмы, получившие государственную поддержку, обязаны
предоставить тифлодорожку и скрытые субтитры к готовому продукту [1; 2; 3]. Однако проблема доступности аудиовизуальных произведений не может быть решена только таким образом: как известно, фильмы с господдержкой составляют небольшой процент от общего потока видео, доступного по телевидению и в интернет-пространстве.
Аудиодескрипция - описание значимых визуальных элементов произведений искусства или медиа-продукции, что позволяет лицам с нарушением зрения воспринимать их форму и содержание. В России такое описание, как правило, называют тифлокомментированием (термин был введен основателем этого направления в России Сергеем Николаевичем Ваньшиным), однако при более де-
