CC BY
26
УДК 343.01:343.2/7:340.5 DOI: 10.12737/jflcl.2022.047
Суверенитет государства — правовая основа действия уголовного закона в пространстве
Ольга Ивановна Семыкина
Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, Москва, Россия, semykola@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0002-2557-8648
Аннотация. В рамках процессов трансформации традиционной концепции суверенитета государства раскрыты внешние и внутренние аспекты «правового суверенитета» Уголовного кодекса Российской Федерации. В частности, дан обзор положений документов интеграционных объединений СНГ, ОДКБ и ШОС, касающихся суверенитета как основополагающего принципа международных отношений и «правового суверенитета» на определение пределов национальной юрисдикции уголовного закона, криминализации и пенализации деяний.
Цель исследования — раскрытие конституционных основ Российской Федерации, касающихся «правового суверенитета» государства на определение пределов национальной юрисдикции уголовного закона, криминализации и пенали-зации деяний. Разрешается задача проведения сравнительно-правового анализа «правового суверенитета» уголовных кодексов Российской Федерации и государств — участников СНГ к закреплению принципа экстерриториального действия уголовного закона за преступления экстремистской направленности и террористического характера, а также к введению наказаний в виде лишения гражданства и выдворения за пределы государства в случае совершения таких деяний.
Ключевыми средствами и способами достижения поставленной цели является исследование подходов к изучению суверенитета государства на регулирование сферы уголовного законодательства с использованием диалектического метода познания, общенаучных методов системности, детерминизма, моделирования, анализа и синтеза, а также специальных юридических методов — сравнительно-правового, логико-юридического, контент-анализа документов.
Ключевые слова: суверенитет государства, национальная безопасность, уголовный закон, уголовный кодекс, экстерриториальное действие, стратегия борьбы с преступностью, преступления террористического характера, преступления экстремистской направленности, лишение гражданства, выдворение
Для цитирования. Семыкина О. И. Суверенитет государства — правовая основа действия уголовного закона в пространстве // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2022. Т. 18. № 4. С. 37—47. DOI: 10.12737/ jflcl.2022.047
Sovereignty of the State — the Legal Basis for the Operation of the Criminal Law in Space
Olga I. Semykina
Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation, Moscow, Russia, semykola@ yandex.ru, https://orcid.org/0000-0002-2557-8648
Abstract. The author, within the transformation processes of the traditional concept of state sovereignty, reveals the external and internal aspects of the "legal sovereignty" of the Criminal Code of the Russian Federation. In particular, the article reviews the provisions of the documents of the integration associations of the CIS, the CSTO and the SCO, relating to sovereignty as a fundamental principle of international relations and "legal sovereignty" to determine the limits of national jurisdiction of the criminal law, criminalization and penalization of acts.
The purpose of the study is to reveal the constitutional foundations of the Russian Federation relating to the "legal sovereignty" of the state to determine the limits of national jurisdiction of the criminal law, criminalization and penalization of acts. The task of conducting a comparative legal analysis of the "legal sovereignty" of the criminal codes of the Russian Federation and the CIS member states is resolved to consolidate the principle of the extraterritorial effect of the criminal law for crimes of an extremist orientation and a terrorist nature, as well as to introduce penalties in the form of deprivation of citizenship and expulsion from the state in case of such acts.
The key means and ways to achieve the goal is to study approaches to the study of state sovereignty to regulate the sphere of criminal law using the dialectical method of cognition, general scientific methods of consistency, determinism, modeling, analysis and synthesis, as well as special legal methods: comparative legal, logical and legal, content analysis of documents.
Keywords: state sovereignty, national security, criminal law, criminal code, extraterritorial action, strategy for combating crime, crimes of a terrorist nature, crimes of an extremist nature, deprivation of citizenship, expulsion
For citation. Semykina O. I. Sovereignty of the State — the Legal Basis for the Operation of the Criminal Law in Space. Journal of Foreign Legislation and Comparative Law, 2022, vol. 18, no. 4, pp. 37—47. (In Russ.) DOI: 10.12737/jflcl.2022.047
Введение. Суверенитет — важнейший признак го - ституции РФ). В общей теории государства и права сударства. «Суверенитет Российской Федерации рас- суверенитет определяется как самостоятельность и пространяется на всю ее территорию» (ч. 1 ст. 4 Кон- независимость государства в осуществлении им сво-
ей политики в пределах собственной территории и в международном отношении при условии ненарушения суверенитета других государств1.
Однако время не стоит на месте. В современную эпоху процессов глобализации, цифровой трансформации и многополярного сотрудничества государств переплетаются внутренние и внешние функции государства и права, модернизируется моноцентрич-ная дефиниция суверенитета государства. Как отмечает Ю. А. Тихомиров, «человечество давно привыкло измерять свои жизненные действия и перемещения. Не случайно территория как признак любого государства отражает пределы его суверенной деятельности, а в теории права сохраняет свое значение формула "действие закона во времени, пространстве и по кругу лиц". Причем понятие "пространство" чаще всегда отождествляется с государственной территорией, что исторически вполне объяснимо. И лишь в последние десятилетия масштабные процессы глобализации порождают другие явления и адекватные понятия»2.
Научное понятие «суверенитет» обновляется и расширяется в русле конституционализации, межгосударственной интеграции, технологических революций, споров юрисдикций и на основе принципа верховенства права. Классическая концепция суверенитета государства дополняется категорией «правовой суверенитет»3, и такой ее важнейший признак, как территория, требует исследования в динамике «правового пространства»4, простирающегося над территориями различных государств и в разных пространственных измерениях5 (трансграничном, информационном, виртуальном, космическом). По определению Ю. А. Тихомирова, правовой суверенитет — «особая сфера правового регулирования территориального, межтерриториального и надтер-
1 См., например: Тихомиров Ю. А. Правовой суверенитет: сферы и гарантии // Журнал российского права. 2013. № 3. С. 5; Дмитриев Ю. А., Казьмин И. Ф., Лазарев В. В. и др. Общая теория права: учебник для юридических вузов / под общ. ред. А. С. Пиголкина. 2-е изд. М., 1996. С. 57.
2 Тихомиров Ю. А., Головина А. А., Плюгина И. В. и др. Правовое пространство: границы и динамика: монография / отв. ред. Ю. А. Тихомиров. М., 2019. С. 15.
3 Подробнее см.: ТихомировЮ. А. Указ. соч. С. 5—20; Ар-замасов Ю. Г., Баранов В. М., Варламова Н. В. и др. Теория го -сударства и права в науке, образовании, практике: монография / пред. ред. совета Т. Я. Хабриева. М., 2016. С. 180—183.
4 Подробнее см.: Тихомиров Ю. А., Головина А. А., Плюгина И. В. и др. Указ. соч. С. 31—50; Капустин А. Я., Авха-деев В. Р., Головина А. А. и др. Формирование современной международно-правовой концепции исследования и использования космического пространства: монография / отв. ред. А. Я. Капустин. М., 2021. С. 43—45, 50—61.
5 Подробнее см.: Тихомиров Ю. А., Головина А. А., Плюги-
на И. В. и др. Указ. соч. С. 15—16.
риториального характера, формируемого с помощью системы национально-правовых и международно-правовых регуляторов и структурных институтов»6.
Еще в 2016 г. Т. Я. Хабриева отмечала актуальность трансформации традиционной концепции суверенитета, констатировав: «Активизация мировых интеграционных процессов влечет необходимость выработки единых международно-правовых стандартов в различных сферах, в частности в вопросах обеспечения прав человека и основных свобод. Вместе с тем в условиях усиления международной конкуренции, появления новых угроз международной безопасности и мирному демократическому развитию человечества повышается внимание к сохранению и укреплению суверенитета России и ее территориальной целостности. Расширение гуманитарного сотрудничества государств, в том числе в Европе, требует оптимизации механизмов взаимодействия международного и внутригосударственного права при обеспечении прав человека. В связи с этим становится актуальным вопрос о совершенствовании процедур исполнения решений Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) на основе верховенства Конституции РФ7. А в общей теории государства и права актуализируется традиционная проблема суверенитета»8.
В новом конституционном цикле Российская Федерация выработала свою национальную модель конституции, соответствующую новым требованиям государственной безопасности страны. Возрождение суверенной государственности, защита территориальной целостности, укрепление и охрана суверенитета Российской Федерации путем уточнения взаимоотношений нашей страны с международным правопорядком было включено в число поправок к Конституции РФ9, одобренных в ходе общероссийского голосования 1 июля 2020 г.
6 ТихомировЮ. А. Указ. соч. С. 16.
7 См. постановление КС РФ от 14 июля 2015 г. № 21-П по делу о проверке конституционности положений ст. 1 Федерального закона «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней», п. 1 и 2 ст. 32 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации», ч. 1 и 4 ст. 11, п. 4 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ, ч. 1 и 4 ст. 13, п. 4 ч. 3 ст. 311 АПК РФ, ч. 1 и 4 ст. 15, п. 4 ч. 1 ст. 350 КАС РФ и п. 2 ч. 4 ст. 413 УПК РФ.
8 Цит. по: Арзамасов Ю. Г., Баранов В. М., Варламова Н. В. и др. Указ. соч. С. 286.
9 См. Закон РФ о поправке к Конституции Российской Федерации от 14 марта 2020 г. № 1-ФКЗ «О совершенствовании регулирования отдельных вопросов организации и функционирования публичной власти»; Хабриева Т. Я., Клишас А. А. Тематический комментарий к Закону Российской Федерации о поправке к Конституции Российской Федерации от 14 марта 2020 г. № 1-ФКЗ «О совершенствовании регулирования отдельных вопросов организации и функционирования публичной власти». М., 2020. С. 19—20.
Президент РФ В. В. Путин подчеркнул: «Обновленная Конституция определила фундаментальные принципы нашего государства — историческую преемственность, моральные устои общества, надежные социальные и юридические гарантии прав граждан... Она позволяет на современном уровне обеспечить условия для устойчивого развития России как демократического, суверенного, социального государства, в котором высшей ценностью являются права и свободы человека, его достоинство и благополучие»10.
«Правовой суверенитет» государства в международных правовых актах и документах региональных интеграционных объединений. В универсальных международных правовых актах (Уставе ООН 1945 г.; Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, 1970 г.) и документах региональных интеграционных объединений (Уставе СНГ 1993 г.; Законодательных основах Концепции устойчивого развития для государств — участников СНГ 2021 г.; Уставе ОДКБ 2002 г.; Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом 2001 г.) принципы целостности, неприкосновенности государственной территории и суверенитета признаны основополагающими.
Приоритетное значение приобрело сотрудничество Российской Федерации в сфере борьбы с преступностью на евразийской территории. Взаимодействие в рамках интеграционных объединений СНГ, ОДКБ и ШОС стало одним из полюсов межгосударственного сотрудничества в сфере обеспечения внутренней и внешней безопасности государств-членов от угроз экстремизма и терроризма. Правовые механизмы, разработанные в этой области, нацелены на сближение правовых систем государств — членов евразийской интеграции и гармонизацию уголовного законодательства.
Например, одним из важнейших международных актов, регламентирующих межгосударственное взаимодействие Российской Федерации в области противодействия сепаратизму, является Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом. Эта Конвенция относит к сепаратизму любое деяние, направленное на нарушение территориальной целостности государства, в том числе на отделение от него части его территории, или дезинтеграцию государства, совершаемое насильственным путем, а равно планирование и подготовку такого деяния, пособничество его совершению или подстрекательство к нему, преследуемое в уголов-
10 Цит. по: Хабриева Т. Я., Андриченко Л. В., Нанба С. Б., Помазанский А. Е. Комментарий к Конституции Российской Федерации (постатейный): с учетом изменений, одобренных в ходе общероссийского голосования 1 июля 2020 года / под ред. Т. Я. Хабриевой. М., 2021. С. 286—287.
ном порядке в соответствии с национальным законодательством сторон (преамбула, подп. 2 п. 1 ст. 1).
При этом Шанхайская конвенция предоставляет сторонам «правовой суверенитет» в криминализации проявлений сепаратизма. В частности, Конвенция не только не препятствует государствам-участникам предусматривать в своем национальном законодательстве положения о более широкой интерпретации сепаратизма, но и обязывает их принимать такие меры, которые могут оказаться необходимыми, в том числе в соответствующих случаях в области национального законодательства, для обеспечения того, чтобы сепаратизм ни при каких обстоятельствах не подлежал оправданию по соображениям исключительно политического, философского, идеологического, расового, этнического, религиозного или иного аналогичного характера и влекли наказание сообразно степени их тяжести.
Конституционные основы суверенитета государства на установление национальной юрисдикции уголовного закона, криминализацию и пена-лизацию общественно опасных деяний. В части 2 ст. 4 Конституции РФ провозглашено верховенство Конституции России и федеральных законов на всей территории Российской Федерации. В части 1 ст. 15 Конституции РФ определена высшая юридическая сила Конституции России, ее прямое действие и применение на всей территории Российской Федерации. В приведенных положениях раскрыт принцип соблюдения национальной конституционной идентичности, на основании которого строится вся система правоотношений внутри национального правопорядка, определяются отдельные виды суверенных полномочий Российской Федерации, включая регламентацию уголовного права, и обеспечивается суверенитет государства11.
В части ч. 4 ст. 15 Конституции РФ сохранена приверженность общепризнанным принципам и нормам международного права и международным договорам Российской Федерации. При этом ст. 79 Конституции РФ дополнена положением, в силу которого решения межгосударственных органов, принятые на основании положений международных договоров Российской Федерации в их истолковании, противоречащем Конституции России, не подлежат исполнению в Российской Федерации12.
«Российская Федерация обеспечивает целостность и неприкосновенность своей территории» (ч. 3 ст. 4 Конституции РФ). В статье 71 Конституции РФ закреплена устойчиво сложившаяся предметная деятельность государства в различных областях общественной жизни, необходимая и достаточная для
11 Подробнее см.: Хабриева Т. Я., Клишас А. А. Указ. соч. С. 88—99.
12 Подробнее см.: Хабриева Т. Я., Андриченко Л. В., Нан-
ба С. Б., Помазанский А. Е. Указ. соч. С. 15—16.
установления и защиты государственного суверенитета, обороны страны и безопасности государства13. Говоря о суверенном праве государства на установление национальной юрисдикции уголовного закона, подчеркнем исключительное ведение Российской Федерации в следующих сферах: регулирование и защита прав и свобод человека и гражданина, гражданство Российской Федерации (п. «в»), организация публичной власти (п. «г»); установление основ федеральной политики и федеральных программ (п. «е»); обеспечение безопасности личности, общества и государства при применении информационных технологий, обороте цифровых данных (п. «м»); определение статуса и защиты государственной границы, территориального моря, воздушного пространства, исключительной экономической зоны и континентального шельфа Российской Федерации (п. «н»); уго -ловное и уголовно-исполнительное законодательство, амнистия и помилование, процессуальное законодательство (п. «о» ст. 71).
На основании вышеприведенных извлечений из ст. 71 Конституции РФ можно сделать вывод, что криминализация и пенализация общественно опасных деяний являются суверенным правом Российской Федерации. При этом императив введения некоторых уголовно-правовых запретов и наказаний за их нарушение закрепляется непосредственно в Конституции России. Классическим примером, на наш взгляд, может быть криминализация пыток, конституционный запрет на применение которых установлен в ч. 2 ст. 21 Конституции РФ14.
Но как бы ни была важна сфера регулирования и защиты прав и свобод человека и гражданина, сегодня, по истечении более 80 лет с момента начала Второй мировой войны, особенно высока актуальность криминализации нарушений территориальной целостности Российской Федерации и, более того, придания УК РФ экстерриториального действия за такие посягательства. В части 21 ст. 67 Конституции РФ провозглашено: «Российская Федерация обеспечивает защиту своего суверенитета и территориальной целостности. Действия (за исключением делимитации, демаркации, редемаркации государственной границы Российской Федерации с сопредельными государствами), направленные на отчуждение части территории Российской Федерации, а также призывы к таким действиям не допускаются».
Эта конституционная норма гарантирует независимое развитие России и ее территориальное верховенство, устанавливает недопустимость отчуждения территории Российской Федерации любыми спосо-
13 См.: Хабриева Т. Я., Клишас А. А. Указ. соч. С. 55—64.
14 Подробнее см.: Семыкина О. И. Принцип гуманизма как средство обеспечения запрета пыток // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2021. Т. 17. № 5. С. 52—65. DOI: 10.12737/Щс1.2021.053.
бами и запрещает призывы к таким действиям15. Относительно конституционности призывов к нарушению территориальной целостности Конституционный Суд РФ определил: «Предлагаемое установление в статье 67 (часть 21) Конституции Российской Федерации запрета не только действий... направленных на отчуждение части территории Российской Федерации, но и призывов к таким действиям, являясь ограничением свободы слова, тем не менее согласуется с конституционно значимыми целями такого рода ограничений, в качестве критерия конституционной приемлемости которых необходимо рассматривать не только положения статьи 29 (часть 2) Конституции Российской Федерации, но и положения ее статьи 13 (часть 5), запрещающей создание и деятельность общественных объединений, чьи цели и действия направлены, в частности, на нарушение целостности Российской Федерации. При этом даже безотносительно к данным положениям в силу статьи 4 (часть 3) Конституции Российской Федерации, согласно которой Российская Федерация обеспечивает целостность и неприкосновенность своей территории, закрепление такого рода ограничений является допустимым»16.
В предписаниях, провозглашенных в ч. 2 ст. 4, ч. 1 и 4 ст. 15, ч. 21 ст. 67, ст. 71 и 79 Конституции РФ, уточнены границы «правового суверенитета» Российской Федерации. Причем построение национальной правовой системы на основе тех или иных правовых идей, концепций, потребностей и традиций страны раскрывает внутренний аспект «правового суверенитета», а межгосударственное взаимодействие — внешний17.
Конституционно-правовые гарантии охраны суверенитета Российской Федерации, защиты его территориальной целостности и недопустимости вмешательства во внутренние дела государства закреплены в ст. 791 Конституции РФ. Эта норма формулирует конституционные основы национального законодательства, прежде всего Уголовного кодекса РФ, и документов стратегического планирования, в частности Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, утв. Указом Президента РФ от 2 июля 2021 г. № 400, и Концепции внешней по-
15 Подробнее см.: Хабриева Т. Я., Клишас А. А. Указ. соч. С. 29-33.
16 См. Заключение КС РФ от 16 марта 2020 г. № 1-З «О соответствии положениям глав 1, 2 и 9 Конституции Российской Федерации не вступивших в силу положений Закона Российской Федерации о поправке к Конституции Российской Федерации "О совершенствовании регулирования отдельных вопросов организации и функционирования публичной власти", а также о соответствии Конституции Российской Федерации порядка вступления в силу статьи 1 данного Закона в связи с запросом Президента Российской Федерации».
17 Там же. С. 6—7.
литики Российской Федерации, утв. Указом Президента РФ от 30 ноября 2016 г. № 640.
Так, в указанной Стратегии национальной безопасности подчеркивается, что на фоне реализации целенаправленной политики по сдерживанию Российской Федерации жизненно важное значение приобретают укрепление суверенитета, независимости, государственной и территориальной целостности нашего государства, обеспечение безопасности и недопущение вмешательства во внутренние дела Российской Федерации. Стратегия в числе национальных интересов Российской Федерации на современном этапе называет защиту конституционного строя, суверенитета, независимости, государственной и территориальной целостности Российской Федерации. Охрана этих объектов включена в цель обеспечения государственной и общественной безопасности. Для достижения указанной цели в государственной политике необходимо обозначить задачи предупреждения и пресечения террористической и экстремистской деятельности организаций и физических лиц, преступлений коррупционной направленности, легализации преступных доходов и финансирования терроризма, совершаемых с использованием информационно-коммуникационных технологий, использования в противоправных целях цифровых валют и реализации принципа неотвратимости наказания за совершенное преступление.
Таким образом, противодействие глобальным угрозам территориальной целостности, неприкосновенности и суверенитету является первоочередной задачей, стоящей перед Российской Федерацией. В связи с этим федеральным органам власти важно не допускать существования и распространения идей терроризма, экстремизма и сепаратизма, нацеленных на подрыв общественного спокойствия, национальной безопасности, конституционного строя и суверенитета Российской Федерации, предпринимать адекватные меры пресечения совершения таких деяний и призывов к ним. Охрана конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств включена в число первоочередных задач, стоящих перед УК РФ (ч. 1 ст. 2). Одним из способов защиты приведенных конституционных гарантий и реализации задач уголовного законодательства является установление оснований ответственности и наказания за опасные для государства деяния (ч. 2 ст. 2, ст. 8 УК РФ).
Для раскрытия «правового суверенитета» Российской Федерации на установление национальной юрисдикции действия Уголовного кодекса РФ в пространстве, криминализации и пенализации общественно опасных деяний обратимся к правовым позициям Конституционного Суда РФ.
1. Внешний аспект «правового суверенитета» Российской Федерации на построение системы уголовного права на основе тех или иных правовых идей,
концепций, потребностей и традиций страны. Как отмечает Конституционный Суд РФ, Конституция России, исходя из того, что Российская Федерация как демократическое правовое государство обязана обеспечивать признание, соблюдение и защиту прав и свобод человека и гражданина, единство статуса личности на всей ее территории, защиту таких конституционных ценностей, как суверенитет и государственная целостность Российской Федерации, единство системы государственной власти, разграничение предметов ведения и полномочий между Российской Федерацией и ее субъектами, единство экономического пространства, и что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц, предусматривает возможность ограничения прав и свобод в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства18.
«Правовой суверенитет» Российской Федерации на введение уголовно-правовых ограничений прав и свобод при соблюдении разумного баланса между обеспечением прав и свобод человека и национальной безопасностью согласуется с универсальными международными правовыми стандартами — Конвенцией о защите прав человека и основных свобод 1950 г. (ст. 9, 10), Всеобщей декларацией прав человека 1948 г. (ст. 18, 19, п. 2 ст. 29) и Международным пактом о гражданских и политических правах 1966 г. (ст. 19). Провозглашая право каждого человека на свободу мысли, совести и религии, право беспрепятственно придерживаться своих убеждений и право на свободное выражение своего мнения, включая свободу искать, получать и распространять всякого рода информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ, приведенные международные правовые акты одновременно устанавливают, что осуществление этих прав и свобод может быть сопряжено с определенными ограничениями, предусмотренными законом и необходимыми в демократическом обществе, в частности в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, прав других лиц.
На этих же позициях основывается прецедентная практика Европейского суда по правм человека. Например, относительно вопросов, касающихся практики защиты персональных данных, их хранения и раскрытия, ЕСПЧ неоднократно подчеркивал,
18 См., например: определение КС РФ от 28 марта 2017 г.
№ 665-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы Р. Р. Кашапова на нарушение его конституционных прав
ст. 2801 УК РФ.
что за национальными властями должно сохраняться определенное поле усмотрения для установления справедливого равновесия между конкурирующими публичными и частными интересами, в том числе в уголовном судопроизводстве. Но пределы такого усмотрения должны зависеть от природы и важности интересов, зависящих от исхода дела, степени вмешательства и подлежать эффективному контролю, обеспечиваемому судебной властью19.
Рассмотрение внешнего аспекта «правового суверенитета» будет неполным, если не коснуться возможных ограничений в национальном уголовном праве в период действия чрезвычайного или особого положения (ситуации), введенного в том или ином государстве в связи с распространением пандемии COVID-19. В этих кризисных условиях принимаемые государствами меры носят исключительный характер, что требует отступления от конвенционных обязательств. При этом «каждое государство должно самостоятельно оценить, оправдывают ли принимаемые им меры такое отступление»20. ЕСПЧ предоставил государствам значительную свободу усмотрения в этой области, указав: «Именно государствам — участникам Конвенции, на которых возложена ответственность за "жизнь нации", надлежит определять, угрожает ли обществу серьезная опасность, и если да, то какие меры должны быть предприняты для ее устранения. Непосредственно и постоянно сталкиваясь с опасными реалиями сложившейся ситуации, национальные власти находятся в принципе в лучшем положении, чем международный судья, для того чтобы установить наличие такой опасности и определить характер и пределы отступления от обязательств по Конвенции, необходи-
19 См., например: постановление ЕСПЧ от 25 февраля 1993 г. по делу «Функе (Funke) против Франции» (§ 55); mutatis mutandis решение от 26 сентября 1996 г. по делу «Мануссакис (Manoussakis) и другие против Греции» (§ 44); постановление ЕСПЧ от 25 февраля 1997 г. по делу «Z. (Z) против Финляндии» (§ 99); постановление ЕСПЧ от 6 июня 2013 г. по делу «Авилкина и другие (Avilkina and Others) против Российской Федерации» (§ 46). Подробный обзор практики ЕСПЧ о сборе персональных данных, перехвате сообщений, прослушивании телефонных разговоров и тайном наблюдении, мониторинге использования компьютера работниками, получении образцов голоса, видеонаблюдении, хранении и об использовании личных данных, в том числе о состоянии здоровья, см.: Алимов Э. В., Алимова Д. Р., Гаджиев Х. И. и др. Защита данных: научно-практический комментарий к судебной практике / отв. ред. В. В. Лазарев, Х. И. Гаджиев. М., 2020. С. 152—172.
20 Соблюдение принципов демократии, верховенства права и прав человека в условиях эпидемиологического кризиса COVID-19. Руководство для государств-членов: информационные документы SG/Inf(2020)11 (7 апреля 2020 г.). С. 2. URL: https://rm.coe.mt/sg-mf-2020-11-toolkit-for-member-states-during-the-covid-19-sanitary-/16809e3992.
мые для ее преодоления. В этом отношении пункт 1 статьи 15... предоставляет национальным властям широкую свободу усмотрения»21. Несмотря на возможность таких отступлений, ЕСПЧ подчеркивает, что ни при каких обстоятельствах ограничения не могут противоречить требованиям законности и соразмерности22.
Таким образом, в мировой практике допускаются сегодня (и имели место ранее) отступления государств-членов от обязательств в соответствии с ч. 2 ст. 15 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Как отмечает А. И. Ковлер, «примеров "вольного" обращения с понятием margin of appreciation применительно к абсолютным правам можно привести немало. Так, власти Италии, Великобритании, Греции и других стран уже настаивают на том, что запрещение обращения, противоречащего ст. 3 Конвенции, не должно иметь "всеобщий характер" в том, что касается, например, выдворения иностранцев (см.: Saadi v. Italy [G. C.], 28 February 2008). Нелишне напомнить, что еще в 1992 г. Суд установил: "Потребности следствия и неоспоримые трудности в борьбе с преступностью, в особенности в случае, когда речь идет о терроризме, не могут ограничить защиту физической целостности человека (Tomasi c. France, 27 August 1992, § 115)"»23.
Подчеркнем (и это принципиально в рамках нашего исследования): когда речь идет о преступлениях террористического характера, некоторые государства, руководствуясь международным принципом «либо выдай, либо суди» (aut dedere aut iudicare), расширяют пространственные пределы национальной юрисдикции уголовного закона. Но судя по действующей редакции ст. 11 УК РФ, российский законодатель пока еще не акцентирует пристальное внимание на принятии указанных мер24. Кроме того, пределы территориального действия уголовного закона в отношении иностранных граждан и лиц без гражданства, совершивших преступление вне пределов Российской Федерации, ограничивает и ч. 3 ст. 12 УК РФ25.
21 Подробнее см.: Mehmet Hasan Altan v. Turkey (§ 94, 210); §ahin Alpay v. Turkey (§ 78, 180).
22 Подробнее см.: Соблюдение принципов демократии, верховенства права и прав человека в условиях эпидемиологического кризиса COVID-19. Руководство для государств-членов: Информационные документы SG/Inf(2020)11 (7 апреля 2020 г.). С. 3-13.
23 Ковлер А. И. Европейская Конвенция: проблемы толкования и имплементации: монография. М., 2019. С. 33.
24 Подробнее см.: ЕсаковГ. А. Экстратерриториальное действие уголовного закона: современные мировые тенденции // Закон. 2015. № 8. С. 82—89.
25 Подробнее см. постановление ЕСПЧ от 7 января 2010 г.
по делу «Ранцев (Rantsev) против Республики Кипр и Рос-
сийской Федерации» (жалоба № 25965/04).
Сегодня как никогда актуальна необходимость пересмотра «пасторального» подхода к «правовому суверенитету» УК РФ в пространстве и по кругу лиц. Подобный опыт уже имеется в уголовном праве некоторых государств, входящих вместе с Российской Федерацией в интеграционное объединение СНГ. Например, согласно ст. 12.3 Уголовного кодекса Азербайджанской Республики 1999 г. уголовной ответственности и наказанию по национальному уголовному закону подлежат граждане Азербайджанской Республики, иностранные граждане и лица без гражданства, совершившие преступления против мира и человечности, военные преступления, терроризм и финансирование терроризма, а также иные преступления, предусмотренные международным договором, независимо от места их совершения26.
В Уголовном кодексе Республики Казахстан (РК) 2014 г. нормы об экстерриториальном характере внедрены в усеченном виде27. Согласно ч. 1 ст. 8 УК РК, если иное не установлено международным договором в отношении граждан Республики Казахстан и лиц без гражданства, постоянно проживающих на территории страны, положения национального уголовного закона применяются независимо от места совершения террористического или экстремистского преступления. В УК РК конкретизируется действие национального уголовного закона в отношении иностранных граждан и лиц без гражданства, постоянно не проживающих на территории страны, но совершивших преступления вне пределов государства. В соответствии с ч. 4 ст. 8 УК РК такие лица привлекаются к ответственности на территории Республики, если совершенное ими деяние направлено против интересов Республики Казахстан либо предусмотре -но международным договором, и они не были осуждены в другом государстве. Как видно, в отличие от ч. 1 ст. 8 УК РК положение, предусмотренное ч. 4 ст. 8, близко по содержанию к ч. 3 ст. 12 УК РФ.
2. Внутренний аспект «правового суверенитета» Российской Федерации на формирование запретов уголовного закона на основе правовых идей, концепций, потребностей и традиций государства. Криминализация свидетельствует о достижении соответствующим деянием такого уровня общественной опасности, который требует со стороны государства применения надлежащих сил и средств в целях восстановления нарушенных общественных отноше-ний28. При этом государство обладает «правовым суверенитетом» на установление уголовной ответственности за общественно опасные деяния, причи-
26 URL: https://base.spinform.ra/show_doc.fwx?rgn=2670.
27 URL: http://adilet.zan.kz/rus/docs/K1400000226.
28 См.: Зайцев О. А., Нудель С. Л. Уголовно-правовая ситуация в области обеспечения экономической безопасности: состояние и перспективы // Вестник Томского государственного университета. Право. 2021. № 42. С. 39—40.
няющие существенный вред, если таковые невозможно предотвратить другими правовыми средствами29.
Но при этом Конституционный Суд РФ формулирует требования, предъявляемые к качеству криминализации уголовного закона. Так, преступность и наказуемость деяния надлежит четко определять в законе таким образом, чтобы исходя из текста уголовно-правовой нормы либо с помощью ее судебного толкования каждый мог предвидеть уголовно-правовые последствия своих действий (бездействия)30. В целях эффективного применения уголовно-правовых запретов к неограниченному числу конкретных правовых ситуаций при формулировании норм УК РФ допускается использование оценочных или общепринятых категорий31.
Пенализация общественно опасных деяний в отличие от криминализации, реализуемой в рамках законотворческой деятельности, имеет более широкую направленность, охватывая и определение характера наказуемости деяний, и установление их фактической наказуемости согласно данным правоприменительной практики32. Пенализация, таким образом, позволяет избежать «инфляции» уголовно-правовых запретов. Как замечает Я. И. Гилин-ский, «преступление и преступность — понятия релятивные (относительные), конвенциональные ("договорные": как "договорятся" законодатели), они суть социальные конструкты, лишь отчасти отражающие отдельные социальные реалии: некоторые люди убивают других, некоторые завладевают вещами других... Но ведь те же самые по содержанию действия могут не признаваться преступлениями: убийство врага на войне... завладение веща-
29 См., например, постановление КС РФ от 25 апреля 2001 г. № 6-П по делу о проверке конституционности ст. 265 УК РФ.
30 См., например, постановления КС РФ от 27 мая 2008 г. № 8-П по делу о проверке конституционности положения ч. 1 ст. 188 УК РФ, от 13 июля 2010 г. № 15-П по делу о проверке конституционности положений ч. 1 ст. 188 УК РФ, ч. 4 ст. 4.5, ч. 1 ст. 16.2 и ч. 2 ст. 27.11 КоАП РФ, от 17 июня 2014 г. № 18-П по делу о проверке конституционности ч. 4 ст. 222 УК РФ и ст. 1, 3, 6, 8, 13 и 20 Федерального закона «Об оружии».
31 См., например, определения КС РФ от 25 ноября 2010 г. № 1561-О-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы А. В. Петренко на нарушение его конституционных прав ч. 1 ст. 285 и ч. 1 ст. 292 УК РФ, от 21 апреля 2011 г. № 572-О-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы С. И. Лука-шина на нарушение его конституционных прав ч. 1 ст. 161, ч. 1 ст. 162 УК РФ, п. 1—7 ч. 1 ст. 73 и п. 1—5 ч. 1 ст. 299 УПК РФ; от 5 марта 2013 г. № 323-О по жалобе С. В. Газа-ряна на нарушение его конституционных прав ч. 2 ст. 167 УК РФ; от 26 мая 2016 г. № 1142-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы И. Ю. Полещук на нарушение ее конституционных прав ст. 90 УПК РФ, а также ч. 4 ст. 159 и ч. 1 ст. 201 УК РФ.
32 См.: Зайцев О. А., Нудель С. Л. Указ. соч. С. 41.
ми другого по решению суда»33. Именно в связи с этим важно избежать феномена «преступного закона», одним из видов которого, по мнению Д. А. Ше-стакова, является разрушение суверенитета, территориальной неприкосновенности и целости собственного государства34.
Пенализация выражает «правовой суверенитет» государства в определении наказуемости деяния. Этот тезис подтверждается практикой Европейской комиссии за демократию через право (Венецианской комиссии), например относительно введения в нацио -нальные уголовные законы такой дополнительной санкции, как утрата (лишение) гражданства за совершение преступлений экстремистской направленности и террористического характера. Показательно в этом плане заключение Венецианской комиссии от 11—12 марта 2016 г. по проекту Конституционного закона Французской Республики «О защите нации»35, в котором, на наш взгляд, заложены основы «правового суверенитета» национального уголовного закона на пенализацию преступлений террористического характера.
Воспринимая современные акты терроризма как атаки на нацию, Венецианская комиссия указывает, что государство в данном случае воздействует на лиц, подозреваемых в совершении террористических атак, путем существенного ограничения прав и свобод личности. Но характер таких ограничений должен корреспондироваться с принципами соразмерности и объективной необходимости, законности и временными рамками. В части допустимости лишения гражданства Венецианская комиссия отметила, что такое существенное последствие возможно после признания гражданина виновным в совершении тяжкого преступления, включая совершение террористического акта, на основании приговора суда. При этом лишение гражданства может применяться только судом в качестве дополнительной уголовно-правовой меры (санкции) к основному виду наказания36.
Тенденции ограничения конституционных прав и свобод осужденных путем установления санкции в виде лишения гражданства активизировались в на-
33 Гилинский Я. И. Криминология: теория, история, эмпирическая база, социальный контроль. 2-е изд. СПб., 2009. С. 37.
34 См.: Шестаков Д. А. Введение в криминологию закона. СПб., 2011. С. 20, 24—42, 62.
35 Protection of the Nation: Opinion on the Draft Constitutional Law on of France adopted by the Venice Commission at its 106th Plenary Session (Venice, 11—12 March 2016). URL: https://www. venice.coe.int/webforms/documents/?pdf=CDL-AD(2016)006-e.
36 Подробнее см.: Каширкина А. А., Морозов А. Н. Теоретические подходы Европейской комиссии за демократию через право (Венецианской комиссии) к оценке законодательства о противодействии терроризму: международно-правовой дискурс и проблемы имплементации // Всероссийский криминологический журнал. 2020. Т. 14. № 3. C. 413—416.
циональном праве государств — участников СНГ37. Например, в ст. 50-1 УК РК лишение гражданства определяется как дополнительный вид наказания, состоящий в принудительном прекращении государством с осужденным лицом, достигшим 18-летнего возраста, устойчивой политико-правовой связи. В соответствии с предписаниями п. 2 ст. 10 Конституции Республики Казахстан от 30 августа 1995 г.38 и ст. 20-1 Закона РК от 20 декабря 1991 г. «О гражданстве Республики Казахстан»39 лишение гражданства Республики Казахстан допускается исключительно по решению суда за совершение террористических преступлений, а также иных преступлений, причиняющих тяжкий вред жизненно важным интересам Республики Казахстан. К числу таких преступлений УК РК отнес, в частности, создание, руководство экстремистской группой или участие в ее деятельности (ч. 3 ст. 182), акт терроризма (ч. 3, 4 ст. 255), создание, руководство террористической группой и участие в ее деятельности (ч. 1, 3 ст. 257)40.
В статье 256 Уголовного кодекса Кыргызской Республики (КР) 2021 г.41 установлена ответственность за участие гражданина в вооруженных конфликтах или военных действиях на территории иностранного государства или прохождение террористической подготовки за пределами Республики. Однако кроме наказания в виде лишения свободы предусмотрены также и иные последствия. Так, в п. 1 ст. 26 Закона КР от 21 мая 2007 г. № 70 «О гражданстве Кыргызской Республики»42 содержатся императивные нормы об утрате гражданства вследствие прохождения за пределами Кыргызской Республики подготовки, направленной на приобретение умений и навыков совершения террористического или экстремистского преступления; участия в вооруженных конфликтах или военных действиях на территории иностранного государства, за исключением случаев исполнения официальных обязанностей по поддержанию международного мира и безопасности. Дополнительно в ст. 31 Закона
37 Подробнее см.: Голованова Н. А., Семыкина О. И. Правовые последствия судимости (сравнительно-правовое исследование) // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2021. Т. 17. № 3. С. 45. DOI: 10.12737/ jflcl.2021.028; Исмагулов К. Е. Некоторые проблемы совершенствования законодательства Республики Казахстан о противодействии терроризму // Вестник Института законодательства Республики Казахстан. 2017. № 3(48). С. 91—93.
38 URL: http://adilet.zan.kz/rus/docs/K950001000.
39 URL: http://adilet.zan.kz/rus/docs/Z910004800.
40 Подробнее см.: Кашепов В. П., Голованова Н. А., Грави-на А. А. и др. Криминализация и декриминализация как формы преобразования уголовного законодательства: монография / отв. ред. В. П. Кашепов. М., 2018. С. 244—245.
41 URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/ 112309?cl=ru-ru.
42 URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/202103.
КР от 21 июля 1997 г. № 57 «О государственном пенсионном социальном страховании»43 установлен запрет на выплату с момента вступления в законную силу обвинительного приговора суда до освобождения от отбывания наказания начислений и пенсий лицам, находящимся в перечне причастных к террористической и экстремистской деятельности или распространению оружия массового уничтожения. Причем решением Конституционной палаты Верховного суда КР от 29 марта 2017 г. № 5-р по делу о проверке конституционности ст. 6 Закона КР «О внесении изменений в некоторые законодательные акты в сфере противодействия терроризму и экстремизму» эти ограничения были признаны не противоречащими Конституции Кыргызской Республики44.
Ометим еще один уголовно-правовой механизм, направленный на охрану суверенитета государства, — выдворение за пределы государства иностранных граждан и лиц без гражданства, совершивших преступления экстремистской направленности и террористического характера. Президент РФ В. В. Путин на расширенном заседании коллегии МВД России, состоявшемся 17 февраля 2022 г., особо подчеркнул остроту общественной опасности преступлений, связанных с экстремизмом, и необходимость своевременной оценки рисков возможных экстремистских проявлений и выработки на этой основе эффективных и самых жестких мер противодействия, включая высылку45.
Обратимся к современным реалиям — опыту включения в уголовные законы государств — участников СНГ наказания в виде выдворения осужденных за отдельные виды преступлений за пределы страны. Например, в ст. 52 УК Азербайджанской Республики определена юридическая природа дополнительного вида наказания, состоящего в принудительном выдворении за пределы Республики иностранного гражданина или лица без гражданства, осужденного к лишению свободы на срок более одного года. Однако вклю -чая такой вид наказания в национальный уголовный закон, важно учитывать международный принцип невыдворения. Так, в ст. 52.2.7 содержится указание, запрещающее судам назначать данное наказание в тех случаях, когда имеются достаточные основания предполагать, что соответствующее лицо будет подвержено пыткам или преследованию в государстве, принимающем его после выдворения.
Заключение. Принцип «правового суверенитета» Уголовного кодекса РФ означает, во-первых, его верховенство на всей территории Российской Федерации; во-вторых, невозможность уступки «правового
43 URL: http://cbd.mmjust.gov.kg/act/view/ra-ra/557?d=ra-ra.
44 URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/ 9680?cl=ru-ru.
45 Подробнее см.: URL: http://www.kremlin.ru/events/
president/news/67795/.
суверенитета» государства в сфере уголовного законодательства, в-третьих, возможность экстерриториального действия уголовного закона при внутренних и внешних угрозах национальной безопасности Российской Федерации, направленных на нарушение территориальной целостности, независимости, верховенства и суверенитета Российской Федерации. Необходимость принятия адекватных мер, направленных на защиту суверенитета Российской Федерации, а также обязанность государства по установлению правовых механизмов, в максимальной степени способствующих обеспечению общественной безопасности, вытекает непосредственно из основ конституционного строя, закрепленных в Конституции РФ46.
Еще один аспект связан с расширением экстерриториального характера УК РФ — принятием необходимых мер по установлению национальной юрисдикции в отношении отдельных видов преступлений, в частности экстремистской направленности и террористического характера на основе принципа «либо выдай, либо суди» (аШ dedere аШ ^юаге). В действующих редакциях ст. 11 и ч. 3 ст. 12 УК РФ этот подход реализован в усеченном варианте. Полагаем возможным исследовать научную и практическую составляющие экстерриториального характера привлечения к уголовной ответственности за совершение преступлений данных категорий. На актуальность расширения национальной юрисдикции УК РФ (прежде всего, за преступления экстремистской направленности и террористического характера, сопряженные с нарушениями суверенитета Российской Федерации) указывают конституционные предписания — ч. 21 ст. 67 во взаимосвязи с ч. 3 ст. 4, ч. 5 ст. 13, ст. 29 Конституции РФ.
Однако принятие соответствующих изменений в ст. 11 и ч. 3 ст. 12 УК РФ — не сиюминутный процесс. Реализация конституционных принципов и норм не должна повлечь экстенсивной криминализации уголовного законодательства. Как отмечает Т. Я. Хабриева, «конституционализация законодательства может потребовать длительного времени, когда путем принятия нового законодательства и в практической деятельности происходит разностороннее оформление и утверждение измененного или нового конституционно-правового института»47.
Распространение юрисдикции УК РФ не только на граждан Российской Федерации, но и на иностранных граждан и лиц без гражданства, совершивших преступления экстремистской направленности и тер-
46 См., например, определение КС РФ от 19 февраля 2009 г. № 137-О-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы Э. Д. Бзаровой, Э. Л. Кесаевой, В. А. Назарова и Э. Л. Тагае-вой на нарушение их конституционных прав положением п. 2 ст. 14 Федерального закона «О борьбе с терроризмом».
47 Хабриева Т. Я. Конституционная реформа в современном мире: монография. М., 2016. С. 196.
рористического характера независимо от места таких деяний, должно базироваться на устойчивой док-тринальной и практической почве. Конечно, этот шаг требует глубокого сравнительно-правового анализа регулирования аналогичной сферы общественных отношений в уголовных законах зарубежных государств, прежде всего членов евразийской интеграции. Но куда более важны синхронные исследования нюансов расширения национальной юрисдикции УК РФ в доктрине отечественного уголовного права и правоприменении, поскольку «рассинхрониза-ция» научного обеспечения и правотворчества ведет к кризису уголовной политики48.
В частности, необходимо исключить правовую неопределенность в квалификации тех деяний, которые
48 Подробнее см.: Маликов С. В. Темпоральные уровни уголовного закона: значение для теории и практики // Lex russica. 2019. № 4. С. 104—116.
совершаются иностранными гражданами и лицами без гражданства вне пределов Российской Федерации в соучастии с должностными лицами международных организаций. Корректировка ст. 11 и ч. 3 ст. 12 УК РФ корреспондируется с положениями части пятой «Международное сотрудничество в сфере уголовного судопроизводства» УПК РФ. Не менее важна практическая составляющая этого вопроса. Полагаем, в данном случае изменения и дополнения должны коснуться постановлений Пленума ВС РФ, в частности от 22 декабря 2015 г. № 58 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания», от 28 июня 2011 г. № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» и от 14 июня 2012 г. № 11 «О практике рассмотрения судами вопросов, связанных с выдачей лиц для уголовного преследования или исполнения приговора, а также передачей лиц для отбывания наказания».
Список литературы
Алимов Э. В., Алимова Д. Р., Гаджиев Х. И. и др. Защита данных: научно-практический комментарий к судебной практике / отв. ред. В. В. Лазарев, Х. И. Гаджиев. М., 2020.
Арзамасов Ю. Г., Баранов В. М., Варламова Н. В. и др. Теория государства и права в науке, образовании, практике: монография / пред. ред. совета Т. Я. Хабриева. М., 2016.
Гилинский Я. И. Криминология: теория, история, эмпирическая база, социальный контроль. 2-е изд. СПб., 2009.
Голованова Н. А., Семыкина О. И. Правовые последствия судимости (сравнительно-правовое исследование) // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2021. Т. 17. № 3. DOI: 10.12737/ jflcl.2021.028.
Дмитриев Ю. А., Казьмин И. Ф., Лазарев В. В. и др. Общая теория права: учебник для юридических вузов / под общ. ред. А. С. Пиголкина. 2-е изд. М., 1996.
Есаков Г. А. Экстратерриториальное действие уголовного закона: современные мировые тенденции // Закон. 2015. № 8.
Зайцев О. А., Нудель С. Л. Уголовно-правовая ситуация в области обеспечения экономической безопасности: состояние и перспективы // Вестник Томского государственного университета. Право. 2021. № 42.
Исмагулов К. Е. Некоторые проблемы совершенствования законодательства Республики Казахстан о противодействии терроризму // Вестник Института законодательства Республики Казахстан. 2017. № 3(48).
Капустин А. Я., Авхадеев В. Р., Головина А. А. и др. Формирование современной международно-правовой концепции исследования и использования космического пространства: монография / отв. ред. А. Я. Капустин. М., 2021.
Кашепов В. П., Голованова Н. А., Гравина А. А. и др. Криминализация и декриминализация как формы преобразования уголовного законодательства: монография / отв. ред. В. П. Кашепов. М., 2018.
Каширкина А. А., Морозов А. Н. Теоретические подходы Европейской комиссии за демократию через право (Венецианской комиссии) к оценке законодательства о противодействии терроризму: международно-правовой дискурс и проблемы им-плементации // Всероссийский криминологический журнал. 2020. Т. 14. № 3.
Ковлер А. И. Европейская Конвенция: проблемы толкования и имплементации: монография. М., 2019.
Маликов С. В. Темпоральные уровни уголовного закона: значение для теории и практики // Lex russica. 2019. № 4.
Семыкина О. И. Принцип гуманизма как средство обеспечения запрета пыток // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2021. Т. 17. № 5. DOI: 10.12737/jflcl.2021.053.
Тихомиров Ю. А. Правовой суверенитет: сферы и гарантии // Журнал российского права. 2013. № 3.
Тихомиров Ю. А., Головина А. А., Плюгина И. В. и др. Правовое пространство: границы и динамика: монография / отв. ред. Ю. А. Тихомиров. М., 2019.
Хабриева Т. Я. Конституционная реформа в современном мире: монография. М., 2016.
Хабриева Т. Я., Андриченко Л. В., Нанба С. Б., Помазанский А. Е. Комментарий к Конституции Российской Федерации (постатейный): с учетом изменений, одобренных в ходе общероссийского голосования 1 июля 2020 года / под ред. Т. Я. Хаб-риевой. М., 2021.
Хабриева Т. Я., Клишас А. А. Тематический комментарий к Закону Российской Федерации о поправке к Конституции Российской Федерации от 14 марта 2020 г. № 1-ФКЗ «О совершенствовании регулирования отдельных вопросов организации и функционирования публичной власти». М., 2020.
Шестаков Д. А. Введение в криминологию закона. СПб., 2011.
References
Alimov E. V., Alimova D. R., Gadzhiev Kh. I. et al. Data protection: scientific and practical commentary on judicial practice. Ed. by V. V. Lazarev, Kh. I. Gadzhiev. Moscow, 2020. 176 p. (In Russ.)
Arzamasov Yu. G., Baranov V. M., Varlamova N. V. et al. Teoriya gosudarstva i prava v nauke, obrazovanii, praktike. Ed. by T. Y. Khabrieva. Moscow, 2016. 480 p.
Dmitriev Yu. A., Kaz'min I. F., Lazarev V. V. et al. General theory of law. Ed. by A. S. Pigolkin. 2nd ed. Moscow, 1996. 384 p. (In Russ.)
Esakov G. A. Ekstraterritorial'noe deystvie ugolovnogo zakona: sovremennye mirovye tendentsii. Zakon, 2015, no. 8, pp. 82—89.
Gilinskiy Ya. I. Kriminologiya: teoriya, istoriya, empiricheskaya baza, sotsial'nyy kontrol'. 2nd ed. St. Petersburg, 2009.
Golovanova N. A., Semykina O. I. Legal Consequences of Conviction (Comparative Research). Journal of Foreign Legislation and Comparative Law, 2021, vol. 17, no. 3, pp. 36—49. (In Russ.) DOI: 10.12737/jflcl.2021.028.
Ismagulov K. E. Nekotorye problemy sovershenstvovaniya zakonodatel'stva Respubliki Kazakhstan o protivodeystvii terrorizmu. Vestnik Instituta zakonodatel 'stva Respubliki Kazakhstan, 2017, no. 3(48).
Kapustin A.Ya., Avkhadeev V. R., Golovina A. A. et al. Formation of a Modern International Legal Concept for the Exploration and Use of Outer Space. Editor-in-chief A.Ya. Kapustin. Moscow, 2021. 264 p. (In Russ.)
Kashepov V. P., Golovanova N. A., Gravina A. A. et al. Criminalization and decriminalization as a form of transformation of criminal legislation. Ed. by V. P. Kashepov. Moscow, 2018. 280 p. (In Russ.)
Kashirkina A. A., Morozov A. N. Theoretical Approaches of the European Commission for Democracy Through Law (the Venice Commission) to the Assessment of Anti-Terrorism Legislation: International Legal Discourse and Implementation Problems. Russian Journal of Criminology, 2020, vol. 14, no. 3, pp. 411—422. (In Russ.)
Khabrieva T. Y. Constitutional reform in the modern world. Moscow, 2016. 320 p. (In Russ.)
Khabrieva T. Y., Klishas A. A. Thematic commentary to the Law of the Russian Federation on the Amendment to the Constitution of the Russian Federation of March 14, 2020 No. 1-FKZ "On improving the regulation of certain issues of the organization and functioning of public authorities". Moscow, 2020. 240 p. (In Russ.)
Khabrieva T. Y., Andrichenko L. V., Nanba S. B., Pomazansky A. E. Commentary on the Constitution of the Russian Federation (article by article): with account of the amendments approved by the all-Russian vote on July 1, 2020. Ed. by T. Y. Khabrieva. Moscow, 2021. 368 p. (In Russ.)
Kovler A. I. European Convention: Problems of Interpretation and Implementation. Moscow, 2019. 400 p. (In Russ.)
Malikov S. V. Temporal'nye urovni ugolovnogo zakona: znachenie dlya teorii i praktiki. Lex russica, 2019, no. 4, pp. 104—116.
Semykina O. I. The Principle of Humanism as a Means of Ensuring the Prohibition of Torture. Journal of Foreign Legislation and Comparative Law, 2021, vol. 17, no. 5, pp. 32—65. (In Russ.) DOI: 10.12737/jflcl.2021.053.
Shestakov D. A. Vvedenie v kriminologiyu zakona. St. Petersburg, 2011.
Tikhomirov Yu. A. Legal Sovereignty: Spheres and Guarantees. Journal of Russian Law, 2013, no. 3, pp. 5—20. (In Russ.)
Tikhomirov Yu. A., Golovina A. A., Plyugina I. V. et al. Legal Space: Boundaries and Dynamics. Ed. by Yu. A. Tikhomirov. Moscow, 2019. 240 p. (In Russ.)
Zaytsev O. A., Nudel' S. L. The criminal legal situation in ensuring economic security: the state and prospects. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Pravo, 2021, no. 42, pp. 34—49. (In Russ.)
Информация об авторе
О. И. Семыкина, ведущий научный сотрудник центра уголовного, уголовно-процессуального законодательства и судебной практики Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, кандидат юридических наук
