CC BY
11
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
А.И. Покровский
Сущность монтатизма и необходимость напряженной церковно-соборной борьбы с ним
Опубликовано:
Христианское чтение. 1913. № 11. С. 1341-1351.
@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
2009
»» >t> »ff ■■■+** WWW WWW '•••••WWW 'Mf Wf Ml M> «M
Сущность монтанизма и необходимость напряженной церковно-соборной борьбы съ нимъ *).
еіж $ і
«ОНТАНИЗМЪ и гностицизмъ выступили на борьбу съ церковной ортодоксіей почти одновременно; и это было большимъ благомъ для Церкви, потому что оба этихъ противоположныхъ движенія взаимно себя нейтрализо-вывали. Но было у нихъ нѣчто и такое, въ чемъ они оказывались солидарными и потому вдвойнѣ опасными. Несмотря на всю свою, почти полярную противоположность, гностицизмъ и монтанизмъ, какъ-бы оправдывая извѣстную поговорку: «крайности сходятся», совпали въ своемъ конечномъ результатѣ — именно, во взглядѣ на самихъ себя и въ характерѣ отношенія къ общецерковному ученію.
Гностицизмъ, какъ извѣстно, считалъ себя высшимъ религіознымъ вѣдѣніемъ, доступнымъ лишь для немногихъ, наиболѣе совершенныхъ христіанъ. Монтанизмъ тоже, какъ мы видѣли, свое новое пророчество считалъ высшей и болѣе совершенной ступенью религіознаго развитія («возрастъ зрѣлости» Церкви), отличающей «пневматиковъ» отъ «психиковъ». Отсюда у монтанистовъ какъ и у гностиковъ, развилось презрительно-высокомѣрное отношеніе къ великой Христовой Церкви, разсматриваемой не только со стороны ея цѣлаго объема,—гдѣ, конечно, многое могло быть и несовершенно,— но и со стороны самыхъ основъ ея ученія и жизни, т. е. въ
*) Продолженіе. См. октябрь.
отношеніи къ Св. Писанію и къ церковной іерархіи *). Мон-танизмъ, правда, не отрицалъ ни ветхозавѣтнаго, ни новозавѣтнаго канона (что дѣлалъ частично гностицизмъ); но онъ возвышалъ надъ нимъ свою «новую профетію», призванную якобы исправить и пополнить раннѣйшее откровеніе. «Поэтому совершенно справедливъ былъ упрекъ полемистовъ противъ монтанизма, упрекъ, можетъ быть, имѣющій основаніе въ какомъ-нибудь буквальномъ изреченіи монтанистическихъ писателей, что по воззрѣнію этихъ сектантовъ Св. Духъ гораздо болѣе (plura) сказалъ въ Монтанѣ, чѣмъ во всѣхъ пророкахъ и апостолахъ, и даже открылъ гораздо болѣе высокія тайны (meliora atque majora) въ монтанизмѣ и его пророчествахъ, чѣмъ Христосъ въ Евангеліи» 1 2).
Отсюда-же становится окончательно яснымъ, что монта-низмъ своей проповѣдью новаго, совершеннѣйшаго откровенія и его постояннаго дальнѣйшаго развитія, въ сущности ниспровергалъ все современное христіанство, низводя его на низшую, уже пережитую стадію религіознаго развитія, которую переросло теперь монтанистическое христіанство, христіанство «третьяго завѣта» и зрѣлаго возраста Церкви 3). Правда, все это монтанизмъ дѣлалъ почти безсознательно и не ведя, во всякомъ случаѣ, открытой, аггрессивной войны съ церковнымъ христіанствомъ. Но impiicite все это было, несомнѣнно, въ немъ заложено, а по временамъ даже пробивалось и наружу, въ особенности, въ полемикѣ съ православными по вопро-
1) „Оба этихъ движенія не столько отрицали церковь, не столько противополагали себя ей, какъ заблуждающейся, сколько ставили себя надъ нею, признавая у себя высшія истины, а въ церкви только низшія. Замѣчательно, что монтанисты, какъ и гностики, себя называли „пневма-тиками“—spirituales, а членовъ каѳолической церкви „психиками“, душевными. Здѣсь сказалось аристократически-гордое воззрѣніе на каѳолическую церковь, вообще... т. е. для нихъ каѳолическая церковь была не столько погрѣшающей, заблуждающейся, сколько церковью отсталою“. Проф. Болотовъ—367 стр.
2) Ibidem—366 стр. Срав. Pseudotertullianus: „in apostolis quidem di-cunt spiritum sanctum fuisse, paracletum non tuisse, et paracletum plura in Montano dixisse, quam Christum in evangelio protulisse“. Взято у Harnack'а Dogmengeschichte4, I, 430, n. 2.
3) Здѣсь невольно бросается въ глаза связь древняго монтанизма
съ современнымъ „богоискательствомъ“, доходящая чуть не до полнаго тождества ихъ терминологіи („апокалипсическая церковь“, „христіанство третьяго завѣта“, „церковь Логоса и Іоанна“, „мистическія переживанія“ и т. п.).
самъ нравственной дисциплины, гдѣ монтанисты открыто унижали церковь и упрекали ее «за порчу христіанства» 1). Такъ что Hergenröther, по нашему убѣжденію, вполнѣ правъ, когда причисляетъ монтанизмъ къ главнѣйшимъ врагамъ древней церкви, говоря о нихъ слѣдующее: «съ трехъ сторонъ церковь въ первые 150 лѣтъ своего существованія была угрожаема серьезными опасностями: со стороны крайняго іудео-христіанства (extremen Juden-Christentums), которое желало ввести іудейскій законъ, въ качествѣ основной части мессіанскаго царства; со стороны многообразнаго гностицизма (vielgestaltigen Gnosticismus), который стремился пропитать церковное ученіе и религіозную жизнь языческой теософіей и практикой мистерій; и со стороны монтанизма, который личную профетичѳскую инспирацію (вдохновеніе) отдѣльнаго человѣка противопоставлялъ церковному преданію и авторитету церковныхъ предстоятелей» 2).
Въ послѣднихъ словахъ Hergenröther’a мы усматриваемъ вторую, типичнѣйшую и опаснѣйшую черту монтанизма,— именно то, что монтанизмъ, какъ специфическій продуктъ псевдо-харисмы, былъ принципіально враждебенъ должностной іерархіи церкви. Но и здѣсь, такъ же какъ и раньше, этотъ принципіальный антагонизмъ больше внутренно чувствовался и выводился, чѣмъ выражался въ какихъ-либо открытыхъ, внѣшнихъ формахъ. Однако послѣдовательно логическое отрицаніе должностной іерархіи было въ монтанизмѣ самымъ сильнымъ и яснымъ. Въ самомъ дѣлѣ, если Христова церковь, достигшая возраста совершенной зрѣлости, должна руководиться только Самимъ Богомъ или Его Святымъ Духомъ (Параклетомъ), говорящимъ чрезъ своихъ избранныхъ пророковъ, то всякая другая начальственная іерархія, помимо пророческой, очевидно, не нужна и излишня въ церкви: а если и можетъ быть въ ней терпима, то только развѣ для несенія низшихъ служебныхъ обязанностей, на подобіе церковныхъ ordines
*) Всего яснѣе это сказалось въ полемикѣ Тертулліана съ рим. папой Каллистомъ. См. объ этомъ Erw. Preuschen „Tertullians Schriften „de poenitentia“ и „de pudicitia“ mit Rücksicht auf die Bussdisciplin untersucht“. Inaug. Dissert. Giessen 1890.
2) Hergenröther-Kirsch Op. cit. 189. A. Neander усматриваетъ въ монтанизмѣ помраченіе христіанскаго принципа, съ одной стороны, въ пользу іудейства, съ другой,—язычества. Allgemeine Geschichte d. ch. Bei. I 286 s. Gotha 1856.
minores. «Правда, и въ ихъ (т. е. монтаы.) собственныхъ обществахъ существовала своего рода іерархія, были пророки, пророчицы, начальники и даже члены «клира»; но всѣ эти лица выводили свои полномочія не отъ видимой каѳолической церкви и ея епископовъ, а непосредственно отъ Святаго Духа. Въ царствѣ Параклета и Церкви Духа, учили монтанисты, непосредственнымъ, единственнымъ и исключительнымъ руководителемъ людей долженъ быть самъ Духъ Святой: «церковь не въ числѣ епископовъ; она есть Святой Духъ въ духовныхъ людяхъ (Тертул. De pudic. cap. 21). Всѣ вѣрующіе уже по тому самому, что они духовные, «пневматики», имѣютъ непосредственное озареніе отъ Духа, п, слѣдовательно, могутъ пользоваться Его наитіемъ и откровеніями и вступать въ непосредственное общеніе съ Богомъ» 1).
Такимъ образомъ, идея всеобщаго священства и чрезвычайной, харисматической іерархіи была, можно сказать, душой монтанизма, его главнымъ и основнымъ пунктомъ. А чрезъ это самое монтанизмъ, разумѣется, въ корнѣ подрывалъ всю клерикально-іерархическую организацію церкви и выступалъ молчаливымъ, но очень рѣшительнымъ и грознымъ ея противникомъ 2). Опасность эта еще больше возрастала отъ того,
*) Прот. Д. Еасицынъ Цит. статья. Ириб. къ тв. св. от. 43 ч. Москва 889 г. 455 стр. Къ тому же административная организація возникла въ монтанизмѣ сравнительно уже позже, а никакъ не во 2 в.
2) Въ подтвержденіе этого сошлемся, прежде всего, на главнаго спеціалиста по монтанизму — Bonwetsch'а: „Монтанизмъ—говоритъ онъ— выступаетъ въ двоякой (doppelten) противоположности относительно должностной іерархіи (kirchlichen Amt—церковной должности). Существо церкви состоитъ не въ благодати, изливающейся на церковь черезъ посредство должности, но въ благочестіи (Frömmigkeit) отдѣльныхъ членовъ церкви, которые получаютъ къ этому пророческое руководство (Anleitung); и не носителями должности — епископами стоитъ порядокъ церкви (das Regiment in Kirche), но свободно избранными, чрезъ Его инспирацію, органами Духа... Монтанизмъ есть, слѣдовательно, представитель (Vertreter—защитникъ) общины противъ іерархическихъ притязаній епископата“. „Die Geschichte Montanismus“ 116—117 s. Къ отрѣ-
шенію монтанистовъ отъ всякой церковной организаціи побудительно располагали и тѣ напряженныя эсхатологическія ожиданія, которыя особенно характерны были, именно, для начальнаго, малоазійскаго монтанизма, съ его наивной проповѣдью собираться всѣмъ въ Пепузѣ и ожидать здѣсь спуска съ небесъ новаго Іерусалима.—Bonwetsch „Montanismus“ in RE3, XIII, 422 s. Укажемъ также и на отзывъ виднаго англійскаго церк. историка Gwatkin, который, въ главѣ о монтанизмѣ, между
что свой антицерковный протестъ монтанизмъ поднималъ не во имя Какого-либо новшества,—всегда отпугивающаго робкіе умы,—а во имя возврата къ высокочтимой старинѣ, къ благодатной харисмѣ апостольскаго вѣка, что одно уже должно было сильно располагать въ его пользу всѣхъ строгихъ консерваторовъ. Вотъ почему огромный успѣхъ монтанизма, чуть ли даже не самое его происхожденіе, нѣкоторые историки пытаются объяснить исключительно только этимъ духомъ оппозиціи и протеста противъ усиленія клерикальной организаціи церкви, во имя ея изначальной харисматнческой свободы * *). Конечно, такое мнѣніе—крайность и крайность до-
прочимъ, говоритъ: „монтанизмъ былъ протестомъ, обусловленнымъ интересами духовной религіи противъ роста механическаго оффиціализма и противъ отнятія у мірянъ ихъ царственнаго призванія къ высшему священству“... „The Early Church“... II, 87. „Что „монтанизмъ... противопоставлялъ іерархіи авторитетъ своихъ пророковъ, въ которыхъ говорилъ самъ Богъ“, признаетъ и нашъ ученый историкъ—проф. Болотовъ „Цит. соч.“ II, 365 стр. Болѣе подробно раскрываетъ и аргументируетъ тѣ же мысли и авторъ новой серьезной монографіи по исторіи догмата о церкви—Вл. Троицкій, когорый типичнѣйшими чертами монтанизма признаетъ „ученіе о святости церкви въ смыслѣ нравственнаго совершенства ея членовъ, присвоеніе власти ключей только монтанистиче-скимъ пророкамъ и отрицаніе этой власти у іерархіи психиковъ“. И онъ же, подводя итоги своему изслѣдованію объ экклѳзіологіи монтани-стической эпохи, еще опредѣленнѣе заявляетъ-, „въ связи съ своимъ ученіемъ о новомъ откровеніи монтанисты отрицали власть епископовъ вязать и рѣшить смертные грѣхи и приписывали эту власть одному только Богу и своимъ пророкамъ, въ которыхъ говорилъ самъ Богъ“. „Очерки изъ исторіи догмата о церкви“ 337 и 359 стр. Сер. Пос. 1912.
*) Самымъ яркимъ выразителемъ такихъ взглядовъ является тюбингенецъ А. Schwegler, который въ своей извѣстной монографіи о монта-низмѣ (Der Montanismus und die christliche Kirche d. zweit. Jahrhunderts“ Tübingen 1841) пытается доказать, что монтанизмъ былъ не расколомъ, и, вообще, не новымъ движеніемъ въ христіанской церкви, а прямымъ продолженіемъ древняго, примитивнаго христіанства,—христіанства ап. Павла и коринѳской церкви, съ ея обиліемъ духовныхъ дарованій и пневматической глоссолаліей (83 s. usw.), и что даже, наоборотъ, великая церковь, осудившая монтанизмъ, тѣмъ самымъ сама отказалась отъ завѣтовъ первенствующаго христіанства и приняла иное, какъ обычно технически называютъ его нѣмцы, „каѳолическое“ направленіе, характеризуемое созданіемъ прочной, правовой іерархіи и господствомъ укоренившейся, обязательной традиціи. Самые же корни монтанистическаго духа Schwegler отыскиваетъ еще въ ессенизмѣ и евіонитствѣ: „Er ist nämlich, um das Resultat dos Folgenden vorwegzunehmen, in dieselbe Reiche dogmatischer Bestrebungen einzufügen, welche sich in ihren mannigfaltigen
вольно очевидная, потому что нельзя же, въ самомъ дѣлѣ, предполагать сознательный идейный протестъ у самыхъ неразвитыхъ и малокультурныхъ элементовъ христіанства. Но что въ основѣ его лежитъ все же извѣстное и довольно значительное зерно истины—это стоитъ внѣ сомнѣнія: только протестъ этотъ слѣдуетъ признать, больше, непосредственнымъ и, такъ сказать, инстинктивнымъ, чѣмъ сознательно продуманнымъ и планомѣрно осуществленнымъ. Но такой инстинктивный, почти безсознательный протестъ противъ клерикальнаго строя церкви былъ еще опаснѣе для него, какъ всякое темное, наполовину-стихійное, простонародное движеніе; и естественно, что церковная іерархія должна была напрячь всѣ свои сиды для борьбы съ этимъ опаснѣйшимъ для нея врагомъ, угрожавшимъ самому ея существованію, или, по крайней мѣрѣ, той начальственно-руководящей роли ея въ церкви, которую эта іерархія только-что было получила въ церковномъ управленіи и жизни.
Теперь мы, надѣемся, уже достаточно выяснили, чѣмъ, въ сущности, былъ монтанизмъ въ нѣдрахъ древней церкви и какую огромную опасность таилъ въ себѣ онъ для нея. Можно, не боясь преувеличенія, пожалуй, даже сказать, что изъ всѣхъ враговъ тогдашней церкви монтанизмъ былъ самымъ грознымъ
Entwicklungsformen von ihrer Wurzel, dem Essäismus, an durch die Partei der korinthischen Irrlehrer und die Ebioniten des Epiphanius hindurch bis zu den pseudoclementinisehen Homilien als ihrem warscheinlichen Culmi-nationspunkt verfolgen lässt“ (90—91 s.). Schwegler настолько увлекается созданной имъ теоріей борьбы „каѳолической“ церкви съ „примитивной“, что, вопреки всякой очевидности, готовъ отрицать историческое существованіе личности Монтана и объяснять такое, а не иное, названіе этого движенія чистой случайностью (243 s. и sq.). Подъ вліяніемъ Schwegler’a, надо думать, стоитъ и Al. Ritschl, который также происхожденіе монтанизма объясняетъ “борьбой различныхъ церковныхъ теченій („Die Entstehung der altkatholischen Kirche“ Bonn, 1857. 463 s.). Не далеко отъ нихъ ушелъ и Э. Ренанъ, который особенно подчеркиваетъ моментъ клерикальной оппозиціи въ монтанизмѣ: „простые, но экзальтированные умы вообразили себя призванными возстановить чудеса личнаго откровенія внѣ отяжелѣвшихъ цѣпей церкви и епископата... Въ данномъ случаѣ, пророчество исходило изъ среды народа; оно совершенно не считалось съ мнѣніями духовенства и желало управлять Церковью помимо церковной іерархіи... Подобно средневѣковымъ флагеллянтамъ, они (монтан. аскеты) черпали въ своемъ поведеніи мотивъ для безумной гордости и возмущенія противъ духовенства“. „Маркъ Аврелій и конецъ античнаго міра“—123, 125 и 130 стр.
и опаснымъ для нея, потому что, во-первыхъ, онъ являлся самымъ близкимъ, внутреннимъ, такъ сказать, домашнимъ: а, во-вторыхъ, и потому, что онъ аппелировалъ къ лучшимъ воспоминаніямъ и чувствамъ (реминисценція апостольскаго вѣка и требованія аскетической морали). Моитанизмъ, можно сказать, ребромъ ставилъ самый вопросъ о бытіи и сущности христіанства, какъ извѣстной религіозно-исторической формы. Если-бы въ борьбѣ съ церковной ортодоксіей побѣдилъ онъ, то обѣ главныхъ опоры христіанства—Св. Писаніе и іерархія— утратили-бы свое значеніе и вся линія развитія исторической церкви прпияла-бы существенно иное, принципіально отличное направленіе. И это настолько очевидно, что въ полной мѣрѣ признается даже Ренаномъ: «простодушные безумцы Фригіи,—говоритъ онъ,—покушаясь на епискоиство, въ самомъ дѣлѣ готовили смерть христіанству. EdTh-бы восторжествовалъ принципъ личнаго вдохновенія—ученіе объ откровеніяхъ и ихъ постоянныхъ видоизмѣненіяхъ—христіанство зачахло-бы въ тайныхъ сходкахъ эпилептиковъ... Если-бы всѣ вѣрующіе имѣли-бы одинаковое право на священство, на духовные дары, на совершеніе таинствъ, наступила-бы полная анархія» *).
Само собою понятно, что и борьба церкви съ монтаниз-момъ должна была вестись въ полномъ соотвѣтствіи съ такимъ угрожающимъ его характеромъ. Она не могла ограничиваться только небольшими внутренними совѣщаніями, или собори-ками однѣхъ мѣстныхъ церквей, — какъ то думаетъ напр. Sohm,—а необходимо требовала дружнаго напряженія всѣхъ силъ учащей и правящей церкви * 2). Въ особенности, энергич-
!) Эрн. Ренанъ „Маркъ Аврелій и конецъ античнаго міра“. Перев. съ франц. Л. Я. Гуревичъ 139 стр. СПБ. 1906 г.
2) R. Sohm „Kirchenrecht“ I, 272 usw. Говоря такъ, мы, однако, отнюдь не думаемъ отрицать существованія этихъ маленькихъ соборовъ мѣстныхъ церквей, или, выражась точнѣе,,ихъ пленарныхъ собраній (Ge-meindversammlnng). Что подобныя собранія, несомнѣнно, были, что на нихъ присутствовали иногда вліятельные постороннія лица, и что такія собранія, но временамъ, объединяли членовъ не только мѣстной, но и сосѣдней церкви, обо всемъ этомъ выше мы говорили подробно. Теперь же мы хотимъ подчеркнуть лишь то, что нельзя къ подобнымъ собо-рикамъ сводить всю церковную борьбу съ монтанизмомъ: онъ грозилъ всей церкви ц грозилъ очень серьезно, такъ что тѣмъ самымъ вызывалъ и ее на дружный, сплоченный протестъ, выраженіемъ котораго и должны были явиться болѣе обширные церковные соборы.
ной и дружной вынуждена была оказаться, не столько даже атака, сколько самооборона должностной іерархіи (епископата и, вообще, клира), лишавшейся, благодаря монтанизму, почти всякаго значенія и низводившейся на низшія служебныя роли *). Іерархія, если хотѣла спасти свое положеніе, необходимо должна была сплотиться и дружно ударить на общаго врага. Такъ что, не будь у насъ совершенно никакихъ историческихъ извѣстій о противомонтанистическихъ соборахъ 2-го в., мы и тогда неминуемо должны были-бы предположить ихъ существованіе, какъ это признаетъ даже и тюбингенецъ Schwegler, усматривающій въ этой напряженной борьбѣ православія съ угрожавшей ему опасностью чуть ли не первичное зарожденіе самого института церковныхъ соборовъ а). Къ счастію, мы располагаемъ и цѣннымъ общимъ указаніемъ Евсевія на многочисленные и по,всюдные противомонтанистиче-скіе соборы (У, 16, 10) и еще болѣе важнымъ конкретнымъ указаніемъ на Іерапольскій соборъ, съ документальными выдержками изъ окружной грамматы этого собора, подробный анализъ чего мы дали выше.
Все вышеизложенное уполномачиваетъ насъ на выводъ, что при первомъ-же появленіи монтанизма, какъ только успѣлъ въ достаточной мѣрѣ выясниться его соблазнительный для многихъ и угрожающій для церкви характеръ, противъ него тотчасъ же началась энергичная церковно-соборная борьба. Первоначально, надо полагать, она состояла въ рядѣ общихъ собраній отдѣльныхъ мѣстныхъ церквей, во главѣ съ ихъ епископами; затѣмъ, она перешла въ групповыя собранія двухъ-трехъ сосѣднихъ церквей и, наконецъ, выразилась въ болѣе обширныхъ соборахъ, наподобіе Іерапольскаго, объединявшихъ на себѣ представительство даже нѣсколькихъ политическихъ
О Н. Achelis Das Christentum... И, 44: „Die Bischöfe witterten in der Prophetie den Gegner, nahmen den Kampf auf und traten den Montanisten entgegen im Angesicht ihrer Gemeinden“.
s) Schwegler: „Selbst ein geschichtlicher Zusammenhang beider Seiten geht aus dem Umstand hervor, dass Kleinasien als das eigentliche Vaterland der Concilien erscheint, und das eben der Montanismus es war, der die erste Provincialsynode veranlasst hat“ Op. cit- 235 s. Толчкомъ къ пробужденію соборной- работы церкви считаетъ монтанистичѳское движеніе и авторъ спеціальной монографіи о происхожденіи древнихъ соборовъ —
К. ѵ. Scharte „Die Entstehung der Synoden in der alten Kirche“ 78 s. Leipzig 1898. А также и Bonwetsch. „Op. cit.“ —154 s.
провинцій. На этихъ послѣднихъ, наиболѣе интересныхъ соборахъ. послѣ подробнаго изслѣдованія и обличенія монтани-стическихъ заблужденій, выносилось рѣшительное осужденіе ихъ (способное возбудить отвращеніе отъ ереси—Евсевій, У, 19, 2). которое излагалось въ видѣ особаго соборнаго посланія, подписывалось членами собора и разсылалось въ копіяхъ по другимъ церквамъ, вѣроятно, наиболѣе угрожаемымъ отъ монтанизма. Хотя подобные соборы и не были исключительно епи&гопскими (на нихъ еще присутствовали, напр. «исповѣдники»), однако епископатъ имѣлъ здѣсь преобладающее значеніе. Помимо личнаго авторитета многихъ видныхъ епископовъ того времени (Аполл. Іерап., Мелитона Сардик., Діон. Коринѳ., Сагириса Лаод., Серапіона Антіох. и др.), это объяснялось и епископальнымъ, (а не приходскимъ) строемъ церковнаго- управленія, и выборнымъ началомъ самого епископата, и тѣмъ положеніемъ, какое онъ занималъ въ церкви, въ качествѣ преемника апостольскаго достоинства и стража древней традиціи ‘), и наконецъ, большей, чисто личной заинтересованностью епископата въ борьбѣ съ монтанизмомъ, который наиболѣе ядовитыя стрѣлы своей полемики направлялъ, именно, на епископатъ. Въ этомъ смыслѣ особенно характерна одна фраза Тертулліана: «и потому церковь даже прощаетъ прегрѣшенія, но церковь духовная, чрезъ духовнаго человѣка, а не церковь—число епископовъ» * 2). Характерна она уже и потому, что здѣсь епископатъ выставляется въ обидномъ свѣтѣ, какъ синонимъ ложной церкви; но еще болѣе характерна она со стороны довольно загадочнаго термина «число или множество епископовъ» (numerus episcoporum).
*) На преобладающую роль епископата указываетъ и то, что большинство писателей-антнмонтанистовъ было изъ числа епископовъ (Ме-литонъ Сард., Аполл. Лаод., Серап. Антіох., Мильтіадъ?). Всего же больше за это говоритъ общая роль епископата той эпохи, относительно чего даже либеральный протестантскій канонистъ Bichel говоритъ такъ: „въ теченіе уже этого періода епископатъ разсматривался, какъ органъ единства разрозненныхъ христіанскихъ общинъ и потому епископы были тѣми лицами, которыя устанавливали связи съ внѣшними церквами“. „Geschichte des Kircheurechts“ I, 30—31 s. Giessen 1813.
2) Ter full: „Et ideo ecclesia quidem delicta donabit, sod ecelesia Spiritus per spiritalem hominem, non ecclesia numerus episcoporum“. „De pu-dicitia“. c. 21.
Въ самомъ дѣлѣ, пневматическую церковь монтанистовъ Тертулліанъ противополагаетъ здѣсь какому-то собирательному понятію объединеннаго епископата. Но откуда у него могла возникнуть самая мысль о такомъ коллективномъ епископатѣ, при той относительной разобщенности и автономности, въ условіяхъ которой находились древнія мѣстныя церкви и ихъ епископы? Наиболѣе удовлетворительнымъ отвѣтомъ, по нашему мнѣнію, можетъ служить та догадка, что Тертулліанъ отправляется здѣсь отъ общеизвѣстнаго факта епископскаго собранія, или собора, составлявшагося для осужденія монта-низма. Такъ какъ подобные соборы, надо полагать, пользовались высокимъ авторитетомъ въ глазахъ христіанъ и авторитетъ этотъ, вѣроятно, возрасталъ пропорціонально числу или количеству съѣзжавшихся па соборъ епископовъ; то Тертулліанъ, чтобы уронить авторитетъ такихъ соборовъ, и говоритъ, что «число епископовъ» въ дѣлѣ выясненія истины не играетъ ровно никакой роли, такъ какъ духовная истина открывается, даже хотя бы и одному, но непремѣнно духовно-одаренному человѣку, какимъ не является ни одинъ епископъ самъ по себѣ, а слѣдовательно, и какое угодно количество, пли число (nuinerus) ихъ. А что Тертулліанъ, дѣйствительно, зналъ про соборную дѣятельность церкви, это ясно изъ его категорическаго свидѣтельства о «соборахъ по всей Греціи», въ которомъ нѣкоторые видятъ намекъ на тѣ, именно, церковные соборы эллинизованной Малой Азіи, а также Ѳракіи и собственно Греціи, которые получили особенное оживленіе въ связи съ монтанизмомъ и могли происходитъ на обѣихъ сторонахъ, т.-е. какъ на православной, такъ даже и на схизматической 2). Правда, цитата Тертулліана безспорна лишь для соборовъ его времени, т.-е. начала ІІІ-го вѣка, но она не
") Tertullianus: „Aguntur praetereaper Graecias ilia certis in lociscon-silia ex universis ecclesiis, per quae et altiora quaeque (курс. нашъ) in commune traetantur et ipsa repraesentatio totius nominis Christiani magna veneratione celebratur“. De Jejun. 13 c. Harnack подъ Греціей разумѣетъ здѣсь, преимущественно, малоазійскую провинцію „Азію“, наиболѣе сильно эллинизованную и заселенную Греками. Онъ находитъ, что, именно, здѣсь всего сильнѣе была развита соборная форма, имѣвшая для себя прецедентъ въ широкой практикѣ гражданскихъ провинціалъ ныхъ собраній.—Mission und Ausbreitung-... II, 155—156 Vorb., со ссылкою на Lübeck’а „Reichseinteilung und kirchliche Hierarchie des Orients“ § 3: Provinzallandtag und Provinzialeynode—32—45 s. Münster 1901.
лишена извѣстнаго значенія и для соборовъ половины ІІ-го вѣка, о которыхъ говоримъ мы *).
А. Покровскій.
Mu уже отмѣчали выше оригинальную догадку Вагопі’я, что вышеприведенная цитата Тертулліана касается, будто бы, только монтанисти-ческихъ соборовъ. Во-первыхъ, пи откуда не извѣстно, чтобы монтанисты организовывали свои соборы. Во-вторыхъ, если допустить существованіе соборовъ у монтанистовъ (ничѣмъ въ исторіи себя не обнаружившихъ), то съ гораздо большимъ правомъ слѣдуетъ признать наличность такихъ же соборовъ у православныхъ, явные слѣды чего сохранила и исторія.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
