CC BY
19
ЭКОНОМИКА РЕГИОНА
УДК 338(571.6):574
Э01 10.24866/1815-0683/2021-2/38-59
А. Л. АБРАМОВ*, Н. Н. МАТВИЕНКО*, П. Е. ОСИПОВ**
Стратегия социально-экономического развития Дальнего Востока: задачи кризисного периода и эколого-экономический подход (Часть II)1
АБРАМОВ Александр Львович -кандидат технических наук, профессор кафедры математических методов в экономике Школы естественных наук. alabramov2011@gmail.com.
ABRAMOV A. L. - Candidate of Engineering Sciences, Professor at the Department of Mathematical Methods in Economics of the School of Natural Sciences.
МАТВИЕНКО
Николай Николаевич - сотрудник кафедры математических методов в экономике Школы естественных наук. matvienko.vlc@gmail.com.
MATVIENKO N. N. - Officer at the Department of Mathematical Methods in Economics of the School of Natural Sciences.
Исследуются основы эколого-экономического подхода к оценке социально-экономического развития на региональном уровне. Вводится понятие стоимости части окружающей среды, которая вовлечена в экономический оборот и растет по мере увеличения численности и продолжительности жизни населения. Этот рост является основным эффектом повышения национального богатства (НБ) территории, численно отражающимся в увеличении ее популя-ционного времени. Предполагается, что новыми целями программ социально-экономического развития региона, разработанных с использованием эколого-экономического подхода, могли бы стать рост биоразнообразия, опережающий развитие НБ и капитала региона, рост популяционного времени территории, а одним из основных параметров управления развитием - повышение макроэкономической ренты региона.
Ключевые слова: Дальний Восток, Приморский край, кризис, эколого-экономический подход, социально-экономическое развитие, стоимость, национальное богатство, территория, рост потребительских расходов, экологическое равновесие, биоландшафтное разнообразие, основные фонды, макросистемная рента, человеческий капитал, управление.
' Дальневосточный федеральный университет, 690922, г. Владивосток, о. Русский, пос. Аякс, 10. Far Eastern Federal University. 10, Ajax Bay, Russky Island, Vladivostok, Russian Federation, 690922. ** Амурский филиал Всемирного фонда природы (WWF) России, 690003, г. Владивосток, ул. Верхнепортовая, 18а.
Amur branch of the World Wide Fund for Nature (WWF) of Russia, 18a Verkhneportovaya Str., Vladivostok, Russian Federation, 690003.
1 Статья написана при поддержке Всемирного фонда дикой природы. Часть I опубликована в № 1 (94). 2021.
ОСИПОВ Петр Евгеньевич -кандидат химических наук, директор Амурского филиала Всемирного фонда природы (WWF) России, член Общественного совета при Министерстве РФ по развитию Дальнего Востока и Арктики. POsipov@wwf.ru.
OSIPOV P. E. - Candidate of Chemical Sciences, Director of the Amur Branch of the World Wide Fund for Nature (WWF) of Russia, member of the Public Council under the Ministry of the Russian Federation for the Development of the Far East and the Arctic.
A. L. ABRAMOV, N. N. MATVIENKO, P. E. OSIPOV Strategy of Social and Economic Development of the Far East: Tasks of the Crisis Period and the Ecological and Economic Approach (Part II) The article examines the basics of the ecological and economic approach to assessing social and economic development at the regional level. The concept of the value of the part of the environment that is involved in the economic turnover and increases with the increase in the number and life expectancy of the population is introduced. This growth is the main effect of the increase in the national wealth (NW) of the territory, numerically reflected in the increase in its population time. The growth of biodiversity, outpacing the development of the national wealth and the capital of the region, and the growth of the population time of the territory are expected to be the new goals of the programs of social and economic development of the region, designed using the ecological and economic approach. And increase in the macroeconomic rent of the region could be one of the main characteristics of development management.
Keywords: Far East, Primorsky Krai, crisis, ecological and economic approach, social and economic development, cost, national wealth, territory, consumer spendings growth, ecological balance, biolandscape diversity, key assets, macrosystem rent, human capital, management.
Экономический кризис, начавшийся в 2019 г., продолжается. ВВП России вырос на 1,4 % в I квартале 2020 г., после чего три квартала падал на 7,8, 3,5 и 1,8 % в годовом выражении. В первые три месяца 2021 г., по предварительным данным Росстата, ВВП России также сократился на 1 %. Падение в первом квартале 2021 г. продемонстрировали несколько секторов экономики: пассажирооборот (-34,0 %), добыча полезных ископаемых (-7,3 %), объем платных услуг населению (-4,3 %) и розничный товарооборот (-1,6 %). Рост же зафиксирован в отраслях, которые занимаются водоснабжением, водоотведением, организацией сбора и утилизацией отходов, а также ликвидацией загрязнений, обеспечением электроэнергией, газом и паром, оптовым товарооборотом, и обрабатывающих производствах [5]. Аналогичные тенденции наблюдаются и на Дальнем Востоке России.
Период 2019-2021 гг. характеризуется наложением резонансного циклического кризиса и ПЭК-кризиса, которые могут привести не только к значительному падению ВРП Дальнего Востока и Приморского края, спаду инвестиционной активности, высокой волатильности национальных валют и неустойчивости финансовой системы, частичной потере управляемости территориально-экономических комплексов, росту социальной напряженности, но и к значительным структурными изменения в региональной экономике.
Как уже отмечалось в I части настоящей статьи, фундаментом экономического развития Приморского края в посткризисный период и на перспективу до 2035 г. мог бы стать результат поиска макроэкономического равновесия и его отражение в новой структуре экономики региона.
Основное противоречие, которое проявится в результате экономического кризиса, состоит в том, что экономическая деятельность на территории Приморского края является частью экологической, а не наоборот.
Чтобы использовать эколого-экономический подход для оценки изменения структуры экономики Приморского края, необходимо научиться измерять эколого-экономическую эффективность территории. С этой целью ранее были введены понятия баланса актива и пассива территории. Все ценности экосистемы учитываются в разделе «активы», которые уравновешиваются «пассивами» - ожиданиями от экономического использования богатства, выраженными в стоимости человеческой активности, направленной на вовлечение этого богатства в оборот [1].
Биоландшафтное разнообразие - целевой ориентир достижения максимальной стоимости активов (национального богатства), располагаемых на территории региона. В силу экономических традиций антропогенное воздействие осуществляется в основном на неживую природу -добыча полезных ископаемых, строительство промышленных предприятий, жилья, объектов инфраструктуры, урбанизация. Все это меняет ландшафтные комплексы, порождая новые природно-климатические явления: эрозию почв в бассейнах рек, пылевые бури, лесные пожары и др. Изменения численности популяций представителей живой природы, обитающих в зоне антропогенного воздействия, как правило и в основном возникают вследствие ландшафтных изменений, нежели по причине прямого воздействия человека на биоту путем ее промысла или «регулирования».
Вместе с тем именно отклонения от равновесного биоразнообразия дают возможность составить интегральную оценку результатам антропогенного воздействия на ландшафт, нивелируя разницу экономических условий, в которых осуществлялись различные проекты. Там, где воздействие на ландшафт было неэффективным, ухудшались и показатели биоразнообразия. И наоборот - восстановление равновесного разнообразия биоты, особенно в тех случаях, когда таковое невозможно без участия человека, в большинстве случаев сопровождает экономически эффективные проекты [14].
Это позволяет говорить о наличии связи между ландшафтным воздействием антропогенной активности и откликом на него в форме изменения биоразнообразия территории, т. е. о биоландшафтном разнообразии.
Понятие «биологическое разнообразие» впервые применил Г. Бэйтс [3] в 1892 г. В практических целях термин bio diversity начал широко
применяться после выступления В. Розена в 1968 г. на национальном форуме «Стратегия США в отношении биологического разнообразия», причем «неологизм появился как сокращенный вариант «биологическое разнообразие», исходно используемого лишь для описания числа видов» [2].
В современном виде это определение закреплено в «Конвенции о биологическом разнообразии», принятой в Рио-де-Жанейро 5 июня 1992 г. [7], как «изменчивость живых организмов из всех источников, включая, среди прочего, наземные, морские и иные водные экосистемы и экологические комплексы, частью которых они являются; это понятие включает в себя разнообразие в рамках вида, между видами и разнообразие экосистем».
В работах Роберта Уиттекера [32-34] была предложена организация уровней экосистемного разнообразия и исследованы зависимости биоразнообразия от факторов окружающей среды.
Впоследствии эти идеи были развиты и предложены различные классификации мер биоразнообразия [4]. Первое обобщение для мер разнообразия было предложено Альфредом Реньи [28]. Предложенная тогда формула теперь известна как формула энтропии Реньи, которая в промежуточном варианте в пределе дает энтропию Шеннона - наиболее известный алгоритм оценки меры разнообразия - индекс Шеннона, адаптированный Робертом Макартуром для исследования пищевых сетей [24]. Считается, что индекс Шеннона придает большее значение редким видам, чем другие индексы [8]. Позднее на его основе был создан ряд мер: Шелдона, Хейпа, Алатало, мера Молинари и др.
Существуют и другие индексы разнообразия [25], которые применяют биологи, причем самым простым показателем разнообразия является видовое богатство или число видов [15].
Дифференцирующее разнообразие оценивается с помощью п-арных (чаще бинарных) мер через коэффициенты сходства [10]. Самый первый коэффициент сходства был предложен П. Жаккаром (Jaccard) в 1901 г. [22]. Впоследствии в разных областях науки предлагались коэффициенты (меры, индексы) сходства. Наибольшее распространение получили коэффициенты Серенсена (Sorensen) [31], Кульчинского (Kulczinsky) [23], Отиаи (Ochiai) [27; 30], Шимкевича-Симпсона (Szymkiewicz, Simpson) [29], Браун-Бланке (Braun-Blanquet) [19].
Однако, несмотря на наличие многочисленных методик и моделей, фактический учет и оценка биоразнообразия все еще остается не вполне решенной задачей. Современные глобальные и национальные системы наблюдения биоразнообразия пока находятся в стадии накопления первичной информации и формирования устойчивой статистики [6]. Но даже эти неполные исследования показывают наличие функциональной связи между биоразнообразием и экономической эффективностью территорий.
Текущей основой оценки экономической эффективности сохранения биоразнообразия является сравнение инвестиционного эффекта, ожидаемого от антропогенного воздействия на природу, и того ущерба, к которому оно может привести, - так называемый метод «затраты/выгоды» [17]:
(В + В) - (С + с) > 0, (1)
где В - выгоды, Ве - эколого-экономический эффект проекта/программы, С - затраты, Се - эколого-экономический ущерб (дополнительные затраты) проекта/программы.
Очевидно, что в случае отсутствия или занижения оценки стоимости природных благ может приниматься неправильное, антиэкологическое решение: при сопоставлении различных вариантов развития экологически сбалансированный вариант проигрывает в сравнении с традиционными экономическими решениями в результате двух возможных причин:
1) занижение выгод от сохранения природы при промышленном развитии, что приводит к уменьшению суммарной выгоды (не учитывается В в формуле (1)). Этот вариант типичен для случая, когда делается попытка сохранить биоразнообразие на территории;
2) занижение затрат на развитие, что связано с недооценкой потенциального экологического ущерба, занижением негативных внешних издержек (отрицательных экстерналий), накладываемых на общество, других экономических субъектов (занижение Се в формуле (1)) (в экономической теории это проблема интернализации экстерналий - замыкания внешних эффектов и отражение их в цене самого производителя загрязнений).
Оба этих варианта приводят к «неконкурентоспособности окружающей среды». В России такая ситуация отчетливо проявляется при принятии решений в пользу развития энергетического, добывающего, обрабатывающего, лесного, аграрного и ряда других секторов с низким уровнем передела (добавленной стоимости).
В современных экономических условиях становится актуальным доказательство преимуществ сохранения биоразнообразия по сравнению с альтернативными способами использования располагаемой территорией и ее ресурсами.
В качестве оценочного критерия сохранения биоразнообразия в альтернативных вариантах выбирается следующее соотношение:
Ви - С > В - С , (2)
Ь Ь а а у '
где ВЬ и СЬ - соответственно выгоды и затраты от сохранения биоразнообразия; Ва и Са - соответственно выгоды и затраты от альтернативных вариантов использования территории.
Формула (2) и ее возможные модификации предполагают учет альтернативных стоимостей для сохранения биоразнообразия, т. е. выгод, которые теряют индивидуумы или общество, например, из-за консервации территорий. Эти издержки включают недополучение продукции от охраняемых территорий (животные и растения, древесина). Альтернативные стоимости также включают выгоды, которые могли бы быть получены от альтернативного использования территорий (развитие сельского хозяйства, интенсивное лесное хозяйство, рыболовство и рыбоводство и пр.).
Важной экономической проблемой в сохранении биоразнообразия является несовпадение глобальных и локальных (страна, регион) выгод. То, что невыгодно для отдельного региона, может оказаться жизненно важным для страны в целом или для планеты. Например, вырубка тропических лесов, утрата редких видов флоры и фауны в отдельных странах оказывают негативное воздействие на биосферу Земли. Локальные выгоды от таких действий гораздо меньше глобальной выгоды от сохранения этих природных ресурсов. В то же время в случае сохранения природных благ на локальном уровне (охраняемые территории, леса и др.) местное население не получит выгоды, а риск ухудшения его благосостояния, наоборот, возрастет. Эта ситуация типична для многих развивающихся стран.
В показателях затрат и выгод явление несовпадения глобальных и локальных выгод можно описать следующим образом:
В - С < 0, (3)
где Бй и СА - соответственно локальные выгоды и затраты.
Превышение локальных затрат над локальными выгодами показывает, что для местного сообщества невыгодно сохранять биоразнообразие, и в этом случае будет использован другой затратный для природы вариант развития. Эта ситуация может быть изменена путем перехода к производству высокотехнологичных видов продукции и связанной с этим глобализацией самого производства. Тогда границы локальных сообществ будут расширяться, приближаясь к глобальному пониманию ценности естественных благ. В этом же направлении сформулирована теория так называемой «Экологической кривой С. Кузнеца (ЭКК)», изложенной в трудах принстонских экономистов Джина Гроссмана и Алана Крюгера [20], которые предложили использовать ее в экологической политике [35].
Суть этой теории состоит в том, что с ростом внутреннего национального продукта состояние окружающей среды на начальном этапе стремительно ухудшается, но потом наступает перелом. С увеличением доходов растет спрос на безопасную и благополучную окружающую среду и появляется больше ресурсов, которые можно направить на ее сохранение (рис. 1).
Иными словами, население с большими доходами, во-первых, ощущает потребность в потреблении экологически чистых ресурсов, во-вторых, может направить инвестиции в оздоровление окружающей среды.
Вред
Доходы
Рис. 1. Экологическая кривая С. Кузнеца (ЭКК) [19; 34]
Проблема недооценки национального богатства. Как было продемонстрировано ранее, неполная или несбалансированная оценка располагаемого национального богатства (НБ) и, в частности, биоразнообразия территории, может порождать ошибочные выводы о неконкурентоспособности эколого-экономического подхода перед индустриально-сырьевым развитием.
Насколько велика эта неточность, сказать можно лишь оценочно, поскольку провести внешние - из-за пределов экосистемы - сопоставительные измерения сложно из-за отсутствия данных. Однако масштабы недооценки можно понять из сравнения балансовых показателей с индикаторами генерации стоимости, такими как валовый доход или валовый национальный/региональный продукт.
В качестве примера рассмотрим национальный масштаб, сопоставив данные по Российской Федерации с данными других стран. Критерием для сопоставления может служить показатель рентабельности национальной экономики, вычисляемый как соотношение размера валового внутреннего продукта (ВВП) к величине номинально учтенного национального богатства страны:
т =
N.
(4)
где Ш - рентабельность (%), Р - годовой ВВП (трлн долл. США), N - номинально учтенное национальное богатство (трлн долл. США).
Из табл. 1 видно, что показатели рентабельности развивающихся экономик (Индия - 45 %, Бразилия - 84, Россия - 72,7, Индонезия - 66) непропорционально высоки. И если бы эти экономики были действительно
столь рентабельны, их инвестиционная привлекательность безусловно лидировала бы на фоне развитых стран (США, Германия, Япония - около 20 %). В реальности этого не происходит, масштабы прямых иностранных инвестиций, привлекаемых развивающимися экономиками, никак не коррелируют со столь высокой доходностью [12], что дает повод усомниться в достоверности статистической базы, применяемой для расчета этого показателя. И если вероятность ошибки в исчислении национального ВВП относительно невелика, т. к. эти данные прямо следуют из результатов глобальной торговли и верифицируются экономиками других стран, то оценка национального богатства (НБ) зависит от ошибок в данных и неполноты его учета. Обратным счетом можно предположить, что если принять уровень рентабельности для развивающихся экономик равным аналогичному показателю для развитых стран (примерно 20 %), то при достигнутых значениях ВВП национальное богатство России, например, должно составлять в текущих ценах 2018 г. не менее 8,0 трлн долл. США (против нынешних 2,2 трлн), Бразилии - 10,5 трлн (против 2,5 трлн), Индии - 13,5 трлн (против 6,0 трлн). Но скорее всего даже этот показатель занижен. Ведь рентабельность экономики на уровне 20 % - величина маловероятная в условиях, когда мировые темпы роста составляют лишь единицы процентов.
Табпица 1
Расчет величины недооценки национального богатства некоторых стран мира, трлн долл. США (рентабельность, % в год)
Страна ВВП Номинально учтенное значение Недооценка Откорректир ов ан-ное значение
США 19,8 98,2 (20,0) 844,7 942,9 (2,1)
КНР 13,2 51,9 (27,0) 157,6 209,5 (6,3)
Япония 5,0 23,9 (20,9) 476,1 500,0 (1,0)
Германия 3,9 14,5 (28,0) 180,5 195,0 (2,0)
Великобритания 2,8 14,2 (20,0) 141,4 155,6 (1,8)
Австралия 1,4 7,6 (18,0) 132,4 140,0 (1,0)
Республика Корея 1,5 7,1 (21,0) 42,9 50,0 (3,0)
Индия 2,7 6,0 (45,0) 129,0 135,0 (2,0)
Швейцария 0,7 3,6 (20,0) 28,2 31,8 (2,2)
Бразилия 2,1 2,5 (84,0) 207,5 210,0 (1,0)
Россия 1,6 2,2 (72,7) 226,4 228,6 (0,7)
Индонезия 1,0 1,5 (66,0) 48,5 50,0 (2,0)
Рассчитано по: [21].
Если ориентироваться на полученные таким образом новые оценки НБ и с учетом фактических темпов роста национальных экономик пересчитать величину располагаемого странами национального богатства, то видна картина значительной недооценки последнего (табл. 1).
Особого внимания заслуживает ситуация в регионах Российской Федерации. Здесь недооценка активов наиболее отчетливо контрастирует с тем, что показывает мониторинг органов государственной статистики. На примере Приморского края можно увидеть, что недооценка снижает стоимость национального богатства более чем на порядок. Номинальное НБ по данным 2018 г., размещенное на территории Приморского края, составляет 2,210 трлн руб., а откорректированная величина НБ РФ, приведенного к территории региона, равняется 30,282 трлн руб2. Таким образом, недооценка приведенного НБ РФ на территории Приморского края составляет:
В(М) = МЫ) - АЫ) = 26,936 трлн руб.,
где - недооценка приведенного НБ РФ на территории Приморского края; Ы(51}) - откорректированная величина НБ РФ, приведенного к территории субъекта федерации; А^ - основные фонды в экономике Приморского края (по полной учетной стоимости на конец года).
2 Алгоритм расчета недооценки приведенного национального богатства Российской Федерации на территории Приморского края:
1. Вычислить подушевой ВВП России в 2018 г. (источник данных [13]): P(vj = P/V, где P(vj -подушевой ВВП России (руб./чел. в год), P - ВВП России в 2018 г. (103,626 трлн руб.), V -численность населения РФ на 1 января 2018 г. (146 880,0 тыс. чел.). P(vj = 705 473 руб./чел. в год.
2. Рассчитать ВВП России, приведенный к территории Приморского края (ПК) в 2018 г. (источник данных [12]): P = P х V(j), где P(j) - ВВП России, приведенный к территории ПК; V(j) -численность населения субъекта Федерации (население ПК на 1 января 2018 г. 1 913,0 тыс. чел.). Pjj = 1,349 трлн руб.
3. Вычислить совокупный валовый продукт территории (источник данных [9]): P(Gj) = P + P , где P(d) - совокупный валовый продукт (произведенный на территории ПК в 2018 г. - 861 млрд руб.). P(&j = 2,210 трлн руб.
4. Рассчитать откорректированную рентабельность НБ на территории ПК (источник данных [9]): IR(dj = (P _ P(d_ rj j / P d _ v, где IR(dj - откорректированная рентабельность НБ территории ПК (%); P(d _ v - ВРП предыдущего года (произведённый на территории ПК в 2017 г. 802 млрд
руб.). IR<d> =_7,3 %.
5. Вычислить откорректированную величину НБ РФ, приведенную к территории ПК:
= Р<в1) х Ш^у где N(jdj - откорректированная величина НБ РФ, приведенная на территории ПК (руб.); N(jdj = 30,281 трлн руб.
6. Рассчитать недооценку приведенного НБ РФ на территории (источник данных [12]): D(Nj = = Njjd) _ A(sdj, где D(Nj - недооценка приведенного НБ РФ на территории Приморского края; A(sdj - основные фонды в экономике ПК (по полной учетной стоимости; на конец года) 3,346 трлн руб. D(Nj = 26,935 трлн руб.
Наблюдаемый дисбаланс в экономике региона сформировался фактически вследствие такого антропогенного воздействия на окружающую среду, которое характеризуется безвозмездным и неконтролируемым исчерпанием ее ресурсов.
Для регионов существенным фактором воздействия на биоразнообразие является стремление максимизировать валовый региональной продукт (ВРП). Его также необходимо учитывать в расчетах недооценки, которая здесь принимает вид:
п = N - А ., (5)
(Ы) №) ($й) ' 4 '
где 0(Ы) - недооценка приведенного НБ РФ, располагаемого на территории субъекта (региона); Ы(5а) - величина НБ РФ (откорректированная), пересчитанная с учетом недооценки, и располагаемая на территории региона;
- основные фонды в экономике региона.
В расчете откорректированной величины НБ РФ, приведенного на территории субъекта, присутствие валового регионального продукта (ВРП) отражается в формуле:
= + (Рм-Р^) гм) (6)
где Р(й) - ВРП, произведенный на территории региона; Р(у) - ВВП РФ на душу населения; Р - ВРП на душу населения в регионе; У(ы) - численность населения субъекта Федерации, Ш - откорректированная рентабельность НБ, располагаемого на территории субъекта федерации (%).
При этом ВРП России, приведенный к субъекту Федерации, рассчитывается через общенациональный ВВП в пересчете на душу населения, проживающего в регионе:
Р,. = Р У) х У... (7)
Ы (У) Ы 4 '
Тогда откорректированная рентабельность НБ территории субъекта Федерации рассчитывается как прирост ВРП за балансовый период (год):
р -Р
(8)
1)
где Ш(с1) - откорректированная рентабельность НБ территории субъекта Федерации (%); Р - ВРП за предыдущий год, произведенный на территории субъекта Федерации.
Разумеется, такие расчеты дают лишь общее представление о структуре располагаемого НБ и эффективности его использования. Но даже это видение вынуждает задуматься о необходимости модернизации
существующего представления о НБ. Ведь в современных условиях глобализации мировой экономики недооцененное национальное богатство, размещенное на локальных территориях (в регионах), становится бесплатным ресурсом глобальных игроков, деятельность которых поощряется в рамках политики «стимулирования прямых иностранных инвестиций».
Источники угрозы дисбалансов. Материальные последствия нарушения эколого-экономического баланса наиболее отчетливо видны на уровне регионов. Здесь биоразнообразие ограничено естественными географическими и ландшафтными барьерами, поэтому любые его изменения становятся заметны раньше изменений глобальных. К сожалению, все еще остается широко распространенным тезис о том, что и угрозы равновесию, также сконцентрированы локально по месту их проявления.
В частности, отголоски этого тезиса встречаются в исследовании по программе ООН по окружающей среде «Экономика экосистем и биологического разнообразия» (ЭЭБР). В работе отмечается, что «большинство услуг, оказываемых природой человеческому обществу, не учитывается в ВВП и других традиционных макроэкономических показателях, т. к. ... они не являются напрямую предметом купли-продажи на рынке», т. е. констатируя фактор глобального происхождения угрозы окружающей среде (ВВП - межстрановой экономический показатель), делается акцент на следующем положении: «Местные экосистемы приносят выгоды на более обширной территории и даже в глобальном масштабе, но эти услуги редко вознаграждаются. Забота о биологическом разнообразии на местном уровне может обеспечить оказание экосистемных услуг в национальном и международном масштабе (например, СО2, фармацевтические препараты, продовольственная безопасность). Эти услуги зависят от разумного руководства и компетентности на местном уровне, а в некоторых случаях -и от отказа от определенных возможностей в плане экономического развития, однако население региона зачастую получают малое, или не получают вообще никакого вознаграждения за те услуги, которые они помогают оказывать. В результате с экономической точки зрения может оказаться более выгодным эксплуатировать природный ресурс (по-старому), чем сохранять активы, имеющие глобальную ценность» [18]. Таким образом, в качестве источника угрозы окружающей среде остается именно «местный уровень».
На самом деле важно проводить границу между «причиной и следствием», поскольку рыночную конъюнктуру для «местного уровня» создают не местные игроки, а глобальные потоки товародвижения. Именно они определяют в конечном итоге выгоду от сохранения или расходования естественных ценностей локальных территорий. Ряд последних
исследований подтверждает и детализирует этот факт результатами глобального мониторинга [26].
Направления увеличения эколого-экономической эффективности.
Если принять, что расширение биоразнообразия на территории является целевым ориентиром социально-экономического развития региона, то возникает вопрос: как его добиваться и какие формы экономической активности следует развивать для этого?
Ответ может быть получен исходя из структуры эколого-экономиче-ского баланса территории (рис. 2), который основан на следующих составляющих:
- увеличение национального богатства страны, размещенного на территории региона посредством увеличения количества активов и/или увеличения стоимости единицы активов;
- увеличение капитала территории посредством увеличения количества пассивов и/или увеличения стоимости их единицы.
Увеличение богатства территории
Увеличение Увеличение
количества активов стоимости единицы
активов
Земля
Балансовые природные запасы
Имущественные активы
Нематериальные активы и компетенции
Рис. 2. Направления увеличения эколого-экономической эффективности в структуре баланса территории
При этом рост национального богатства должен опережать рост капитала.
Для многих регионов России сейчас характерно отрицательное значение показателя «стоимость эффективности» (рис. 3), обусловленное избытком стоимости капитала (человеческого и макросистемной ренты), по сравнению с национальным богатством, размещенным на данной территории.
Например, в Приморском крае «стоимость эффективности» по итогам 2018 г. составляет -10,1 трлн руб. (табл. 2). При общей величине активов, равной 3,346 трлн руб., можно сделать вывод, что каждый 1 руб.
Увеличение капитала территории
Увеличение Увеличение
количества пассивов стоимости единицы
пассивов
Численность населения Подушевые доходы
Продолжительность жизни
Макросистемная рента
Стоимость эффективности
в экономике Приморья уже создал обязательства по выплатам стоимостью 3 руб. Большинство позиций в балансе не могут быть быстро изменены в лучшую сторону, а в некоторых случаях они не могут быть изменены за приемлемое время.
Рис. 3. Отрицательная эффективность, как результат избыточных обязательств
Таблица 2
Эколого-экономический баланс территории субъекта Федерации (на примере Приморского края по данным за 2018 г.), млрд руб.
Активы Пассивы
Земля Не оценено
Балансовые природные запасы | 3 346 Человеческий капитал 49 990
Имущественные активы Макросистемная рента -36 492
Нематериальные активы и компетенции Не оценено Прибыль/убыток -10151
ИТОГО: 3 346 ИТОГО: 3 346
Рассчитано по: [11].
Рассмотрим более подробно возможности изменения составляющих эколого-экономической эффективности в структуре баланса территории.
- Земельные ресурсы - в существующих границах неизменны. Но можно влиять на их качество и, как следствие, стоимость.
- Балансовые природные запасы - в основном невозобновляемы и для их прироста требуются длительные и дорогостоящие геологоразведочные работы. Но можно влиять на глубину их переработки и рациональное использование.
- Имущественные активы граждан и организаций - их количество и стоимость могут быть изменены в относительно быстрые сроки.
- Нематериальные активы и компетенции наоборот слабо подвержены изменениям, к тому же их оценка в основном происходит вне территории региона.
- Численность населения - может меняться, но пока лишь убывает.
- Средняя продолжительность жизни - этот параметр медленно меняется в сторону увеличения (в последнее время, но может также уменьшатся в зависимости от условий жизни).
- Подушевые доходы - могут быть изменены в большую или меньшую сторону, но в относительно узких пределах, поскольку существует риск инфляции.
Таким образом, единственным показателем баланса, который доступен для энергичного управляемого изменения, остается макросистемная рента (МСР) - та стоимость, тот капитал, который возникает в результате инвестирования в экономику региона его экономическим окружением через межрегиональное разделение труда, технологические и логистические цепочки, а также через решаемые на территории задачи государственного управления.
В общем случае понятие «макросистемная рента» складывается как совокупность опосредованных внешних ресурсов, «импортируемых» на территорию: земель сопрягаемых территорий, включенных в межрегиональный хозяйственный оборот; проточных водных ресурсов; проточных атмосферных ресурсов; мигрирующей биоты; миграции людей; транзитных балансовых активов. При этом в эколого-экономическом балансе учитывается лишь величина списания/добавления этой стоимости, возникающая в ходе утилизации ресурсов на территории. Списание/добавление стоимости транзитных ресурсов происходит в цепочках их утилизации на территории. В конце этих цепочек находится население - конечный потребитель. В монетарном выражении МСР равна величине потребительских расходов населения, проживающего на территории.
Побуждение потребительской активности - основной инструмент повышения эффективности региональной экономики. Это утверждение не противоречит и целям достижения экологического равновесия [36].
Например, недостающие Приморскому краю 10,1 трлн руб. эколого-экономической эффективности (табл. 2) могут быть нивелированы увеличением на эту же сумму МСР: с 36,5 трлн до 46,7 трлн руб. в балансовом счете или с 24 203 до 30 976 руб. в месяц в пересчете на душу населения. Источником этих средств могли бы стать как увеличение глубины переработки добываемого в регионе сырья и осваиваемых местных ресурсов (прежде всего в пищевой и энергетической отраслях), так и расширение номенклатуры «транзитных» функций, в частности, в области пассажирского транспорта. Однако такой рецепт увеличения МСР может оказаться слишком жестким, т. к. потребует значительных инвестиций и займет время, требуемое для реализации инвестиционного цикла.
В качестве альтернативы может быть рассмотрен мягкий вариант (рис. 4), при котором рост потребительских расходов обеспечивается
исключительно за счет кредитования домохозяйств. Помимо выигрыша в сроках такая форма выравнивания эколого-экономического баланса (ЭЭБ) обладает еще и тем преимуществом, что кредитная масса отражается как в пассивах, так и в активах территории, причем последние она уменьшает, а значит, искомый ЭЭБ может быть достигнут на менее рискованных уровнях и не потребует значительных инвестиций. Натуральное товарное предложение фактически будет меньше на величину банковских кредитов, поскольку кредитные средства учитываются в активной части баланса. Объективно это соответствует снижению антропогенного воздействия на экосистему.
Активы 3,3 трлн руб. Человеческий капитал 50,0 трлн руб.
Первичные потребительские расходы (-36,5 трлн руб.)
Потребительские кредиты 5,1 трлн руб.
Потребительские расходы в кредит (-5,1 трлн руб.)
Стоимость эффективности «0»
Итого 8,4 трлн руб. 8,4 трлн руб.
Рис. 4. Параметры выравнивания ЭЭБ Приморского края путем увеличения потребительского кредитования населения
Применительно к ситуации в Приморском крае такой маневр потребует кредитных ресурсов в сумме примерно 5,1 трлн руб., выделяемых равными долями в течение 70 лет (средняя продолжительность жизни), что соответствует дополнительному потребительскому кредитованию 1 жителя региона на сумму 3 388 руб. ежемесячно (при прочих неизменных условиях).
Успех такой меры будет зависеть от того, в какой степени дополнительные денежные средства будут мотивировать население на капитализацию своей активности (рис. 5): строительство жилья, улучшение здоровья, повышение уровня образования и компетенций и т. д. Представляется, что в случае выбора эколого-экономического подхода к развитию региона именно на эти цели должны быть направлены стратегические мероприятия и программы социально-экономического роста Приморского края.
Комплексная оценка эколого-экономической эффективности по сопоставлению темпов потребительских расходов с темпами роста основных фондов. Согласно теории экологической кривой С. Кузнеца [19; 34], рост доходов населения повышает стоимость равновесия в экологической
системе, стимулируя рациональное природосберегающее экономическое поведение. Однако функциональная зависимость этих явлений нелинейная, и появлению стимулов природосбережения предшествует период, в течение которого происходит накопление НБ в форме имущественных активов и разведанных (инвентаризованных) природных запасов. Такое накопление прямо связано с фактором оседлости населения [16], которая, в свою очередь, зависит от интенсивности и глубины освоения и переработки добываемых ресурсов.
Богатство территории
Капитал территории
Подушевые доходы
Имущественные активы (потребительское кредитование)
Нематериальные активы и компетенции
Макросистемная рента (потребительские расходы)
Стоимость эффективности
(© + @) - ©
Рис. 5. Эколого-экономический цикл и цикл капитализации МСР в процессе увеличения потребительского кредитования населения: 1 - кредитная эмиссия в существующие имущественные активы; 2 - рост потребительских расходов населения («покупателей»); 3 - рост подушевых доходов населения («продавцов»);
4 - рост количества домохозяйств; 5 - инвестиции в меры по увеличению продолжительности жизни; 6 - освоение земель и рост их рыночной стоимости; 7 - повышение качества освоения природных запасов; 8 - рост доходности операций с недвижимым имуществом и землей; 9 - увеличение рентабельности
производств
Экономически значим такой параметр измерения оседлости, как по-пуляционное время (рис. 6): совокупное число человеко-часов в сфере производства и потребления благ, которым располагает региональная экономика.
Этот ресурс складывается из таких составляющих, как численность населения и продолжительность его пребывания на данной территории, при этом он нестабилен, и величина его находится в зависимости от степени освоения ресурсов территории. Чем большим популяционным временем располагает территория, тем интенсивнее экономическая активность на ней: товарное обращение, производство и потребление ценностей связано с ресурсом времени, которое люди могут на него потратить. Кроме того, зависимость расходов от популяционного времени не является
линейной и связана с территориальной плотностью потребления (эффект урбанизации).
В любом случае именно оседлость является фундаментальным фактором роста стоимости экологического равновесия на территории и ее биоразнообразия, как ключевого компонента такового равновесия.
«Оседлый» максимум
Р - численность населения территории
T - популяционное время населения
t - продолжительность проживания на данной территории 1 человека
Зона «Вахтового развития»
Зона «Оседлого развития»
Зона «Исчерпания»
J
100 %
C - изъятие природных ресурсов (% от потенциала)
Рис. 6. Зависимость популяционного времени территории от степени освоения располагаемых природных ресурсов
Чем больше людей живет на территории и чем дольше они на ней пребывают, тем больше они потребляют, и тем выше их совокупные потребительские расходы. Если сопоставить эти расходы с масштабами капитализации располагаемых на территории ценностей (НБ) и, как следствие этого, ростом ценности биоразнообразия, то справедливо сделать вывод: базовым критерием комплексной оценки эколого-экономического эффекта антропогенной активности следует считать соотношение роста потребительских расходов с ростом биоландшафтного разнообразия территории. При этом темпы увеличения разнообразия должны опережать темпы роста расходов. Этот индикатор применим и к частным случаям антропогенной активности, таким как инвестиционные проекты комплексного развития территории.
В практических целях корректную комплексную оценку эколого-экономической эффективности можно получить путем сопоставления темпов роста потребительских расходов с темпами роста основных фондов территории. Например, сопоставление индексов потребительских расходов и роста стоимости основных фондов, наблюдаемых на протяжение нескольких лет (2006-2018 гг.), позволяет сделать вывод о том, что антропогенное воздействие в Приморском крае было в целом эффективным.
На основе этих данных можно количественно оценить эколого-экономи-ческую эффективность развития региона соответствующим индексом (рис. 7), определяемым как разность индексов роста потребления и основных фондов. Наблюдаемый в течение длительного времени, этот индекс позволяет оценить эффективность долгосрочных программ развития территории, которые при относительно сходных макроэкономических показателях достигают совершенно различных результатов.
(а)
ШШ Индекс эколого-экономической эффективности
----- Индекс прироста потребления
- Индекс прироста основных фондов
(б)
Индекс прироста основных фондов I I Индекс эколого-экономической эффективности - Индекс прироста потребления
Рис. 7. Сопоставление индексов потребительских расходов (а) и роста стоимости основных фондов (б) в Приморском крае в период с 2006 по 2018 г. Рассчитано по: [11]
Выводы. Эколого-экономический цикл - это процесс превращения окружающего мира в экономику путем внесения в нее нового системного свойства: стоимости. Стоимость той части природы, которая вовлечена в экономический оборот, растет по мере увеличения численности
населения и продолжительности жизни людей. Этот рост является основным эффектом увеличения НБ территории, численно отражающимся в увеличении ее популяционного времени.
Богатство территории складывается в результате достижения нового уровня экологического равновесия, исходя из прямого или опосредованного (через рост стоимости) антропогенного воздействия на окружающую среду. НБ может вырасти, если такое воздействие было эффективным, и наоборот, уменьшится в результате неэффективного хозяйствования (воздействия).
Базовым критерием комплексной оценки эколого-экономической эффективности развития можно считать соотношение роста потребительских расходов с ростом биоландшафтного разнообразия территории, при этом темпы увеличения биоразнообразия должны опережать темпы роста расходов. В практических целях корректную комплексную оценку эколого-экономической эффективности можно получить путем сопоставления темпов потребительских расходов с темпами роста основных фондов территории. Сопоставление индексов потребительских расходов и основных фондов, наблюдаемых на протяжении нескольких лет, позволяет сделать вывод о том, что антропогенное воздействие в Приморском крае было в целом эффективным, при том что в некоторые годы эффективность была отрицательной. Эти периоды коррелируются с периодами роста и падения ВРП региона.
Новыми целями программ социально-экономического развития региона, использующих эколого-экономический подход, могли бы стать: рост биоразнообразия, опережающий рост НБ и капитала территории, рост популяционного времени территории, а одним из основных параметров управления развитием рост макроэкономической ренты региона.
Список литературы
1. Абрамов А. Л., Матвиенко Н. Н., Осипов П. Е. Стратегия социально-экономического развития Дальнего Востока: задачи кризисного периода и эколого-экономический подход (Часть I) // Таможенная политика России на Дальнем Востоке. 2021. № 1(94). С. 50-65. Б01: 10.24866/1815-0683/2021-1/50-65.
2. Адрианов А. В. Современные проблемы изучения морского биологического разнообразия // Биология моря. 2004. Т. 30, № 1. С. 3-19.
3. Бейтс Г. У Натуралист на реке Амазонке: рассказ о тропических картинах природы, о нравах животных, о жизни бразильцев и индейцев и о путевых приключениях автора во время его одиннадцатилетних странствий. М.: Географ-гиз, 1958. 430 с.
4. География и мониторинг биоразнообразия / Глобальный Экологический Фонд; Экоцентр МГУ им. М. В. Ломоносова. М.: Изд-во НУМЦ МГУ 2002. 432 с. (Серия учебных пособий «Сохранение биоразнообразия»).
5. Дульнева М., Ломская Т. Росстат сообщил о падении ВВП четвертый квартал подряд // Forbes. 18.05.2021. URL: https://www.forbes.ru/newsroom/ obshchestvo/429585-rosstat-soobshchil-o-padenii-vvp-chetvertyy-kvartal-podryad (дата обращения: 22.05.2021).
6. Информационные ресурсы национальной стратегии и плана действий по сохранению биоразнообразия России. URL: http://www.sci.aha.ru/biodiv/npd/ ind1.htm (дата обращения: 19.12.2020).
7. Конвенция о биологическом разнообразии. URL: http://www.cawater-info. net/library/rus/bio.pdf (дата обращения: 19.12.2020).
8. Одум Ю. Экология. Т. 2 / пер. с англ. Б. Я. Виленкина; под ред. акад. В. Е. Соколова. М.: Мир, 1986. 376 с.
9. Отчет Губернатора Приморья Олега Кожемяко перед Законодательным Собранием: стенограмма / Официальный сайт Правительства Приморского края и органов исполнительной власти Приморского края. URL: https://www.primorsky. ru/news/159897/?sphrase_id=5424826 (дата обращения: 01.12.2020).
10. Песенко Ю. А. Принципы и методы количественного анализа в фаунисти-ческих исследованиях. М.: Наука, 1982. 287 с.
11. Разработка и моделирование элементов методики комплексной оценки эколого-экономической эффективности инвестиционных проектов, реализуемых на территории региона Российской Федерации: отчет по гранту WWF001308/ RU009604-FY18-20/GLM / А. Л. Абрамов. Владивосток, 2019. 151 с.
12. Регионы России. Социально-экономические показатели. М.: Росстат, 2018. URL: http://www.gks.ru/free_doc/doc_2018/region/reg-pok18.pdf (дата обращения: 05.12.2020).
13. Росстат РФ. Валовой внутренний продукт. Годовые данные. URL: https:// www.gks.ru/free_doc/new_site/vvp/vvp-god/tab1.htm (дата обращения: 05.12.2020).
14. Сохранение и восстановление биоразнообразия / Глобальный Экологический Фонд; Экоцентр МГУ им. М. В. Ломоносова. М.: Изд-во НУМЦ МГУ, 2002. 286 с. (Серия учебных пособий «Сохранение биоразнообразия»). URL: https:// istina.msu.ru/download/8303884/1gJTe9:wSxPK4HDscYaVz-5FG0EDFTdtJQ/ (дата обращения: 19.12.2020).
15. Уиттекер Р. Х. Сообщества и экосистемы. М.: Прогресс, 1980. 327 с.
16. Шворина К. В., Фалейчик Л. М. Основные тренды миграционной мобильности населения регионов Сибирского и Дальневосточного Федеральных округов // Экономика региона. 2018. Т. 14, вып. 2. С. 485-501.
17. Экономика сохранения биоразнообразия / под ред. А. А. Тишкова; науч. ред.-сост.: д.э.н. С. Н. Бобылев, д.э.н. О. Е. Медведева, к.э.н. С. В. Соловьева. М.: Институт экономики природопользования, 2002. 604 с. (Проект ГЭФ «Сохранение биоразнообразия Российской Федерации»). URL: https://refdb.ru/look/2246599-pall. html (дата обращения: 20.12.2020).
18. Экономика экосистем и биологического разнообразия (ЭЭБР) [TEEB -The Economics of Ecosystems and Biodiversity for National and International Policy
Makers. Summary: Responding to the Value of Nature. 2009]. URL: http://www.biodiver-sity.ru/programs/international/teeb/materials_teeb/TEEB_Report_policymakers_rus. pdf (дата обращения: 21.12.2020).
19. Braun-Blanquet J. Pflanzensoziologie Grundzuge der Vegetationskunde. Berlin: Verlaq von Julius springer, 1928. 330 s.
20. Grossman Gene M., Krueger Alan B. Environmental Impacts of a North American Free Trade Agreemen. NBER Working Papers 3914. 1991. URL: http://www.nber. org/papers/w3914.pdf (accessed: 09.12.2020).
21. Global Wealth Report 2018 / The Credit Suisse Research Institute (CSRI). URL: https://www.credit-suisse.com/media/assets/private-banking/docs/uk/global-wealth-report-2018.pdf (accessed: 01.12.2020).
22. Jaccard P. Distribution de la flore alpine dans le Bassin des Dranses et dans quelques regions voisines // Bull. Soc. Vaudoise sci. Natur. 1901. Vol. 37, Bd. 140. S. 241-272.
23. Kulczinsky S. Zespoly roslin w Pienach // Bull. intern. acad. polon. sci. lett. Cl. sci. math. natur. Ser. B. 1927. S. 2. P. 57-203.
24. MacArthur R. H. Fluctuations of animal populations, and measure of community stability // Ecology. 1955. Vol. 36, No 7. P. 353-356. URL: http://biocomparison. ucoz.ru/_ld/0/36_macarthur_1955.pdf (accessed: 01.12.2020).
25. Magurran A. E. Measuring biological diversity. Oxford, UK: Blackwell Publishing, 2004. 256 p.
26. Moran D., Kanemoto K. Identifying species threat hotspots from global supply chains // Nature Ecology & Evolution. 04 January 2017. URL: https://www.nature.com/ articles/s41559-016-0023 (accessed: 01.12.2020).
27. Ochiai A. Zoogeographical studies on the soleoid fishes found Japan and its neighboring regions // Bull. Jap. Soc. sci. Fish. 1957. Vol. 22, No 9. P. 526-530. (Аннотация на англ. Основной текст статьи на яп.).
28. Rényi A. On measures of entropy and information // Proceedings of the 4th Berkeley Symposium on Mathematics, Statistics and Probability. 1960. P. 547-561.
29. Simpson G. G. Holarctic mammalian faunas and continental relationship during the Cenozoic // Bull. Geol. Sci. America. 1947. Vol. 58. P. 613-688.
30. Szymkiewicz D. Une contribution statistique a la géographie floristique // Acta Soc. Bot. Polon. 1934. T. 34, No 3. P. 249-265.
31. Sorensen T. A method of establishing groups of equal amplitude in plant sociology based on similarity of species content // Kongelige Danske Videnskabernes Selskab. Biol. krifter. 1948. Bd. V, No 4. S. 1-34.
32. Whittaker R. H. Vegetation of the Siskiyou Mountains, Oregon and California // Ecol. Monogr. 1960. No 30. P. 279-338.
33. Whittaker R. H. Communities and ecosystems. N.-Y.; London: Macmillan, 1970. 162 p.
34. Whittaker R. H. Evolution and measurement of species diversity // Taxon. 1972. No 2. P. 213-251.
35. Yandle B., Vijayaraghavan M., Bhattarai M. The Environmental Kuznets Curve: A Primer. The Property and Environment Research Center, 2002. URL: http://www.perc. org/sites/default/files/Yandle_Kuznets02.pdf (accessed: 09.12.2020).
36. Yandle B., Vijayaraghavan M., Bhattarai M. The Environmental Kuznets Curve: A Primer. The Property and Environment Research Center, 2002. URL: http://www.perc. org/sites/default/files/Yandle_Kuznets02.pdf (accessed: 09.12.2020).
© Абрамов А. Л., Матвиенко Н. Н., Осипов П. Е., 2021 © Abramov A. L., Matvienko N. N., Osipov P. E., 2021
Для цитирования:
Абрамов А. Л., Матвиенко Н. Н., Осипов П. Е. Стратегия социально-экономического развития Дальнего Востока: задачи кризисного периода и эколого-экономи-ческий подход (Часть II) // Таможенная политика России на Дальнем Востоке. 2021. № 2(95). С. 38-59.
