CC BY
11
Á т "■"■г аГ|Г Тематический выпуск ^Th "w^
All |T| Oil I ЖАНРЫ РЕЧИ: ИСТОРИЧЕСКАЯ Я I I Я fí I Я I /1 I lili Хт I Н II ДИНАМИКА И СОВРЕМЕННЫЕ ■ I ЩГ Дт ЩГ ■ , /ill ^rVXllvl ТРАНСФОРМАЦИИ V/XX (XA J.J
Оригинальная статья УДК 81'272
DOI: 10.29025/2079-6021-2022-3-183-195
тематический выпуск ЖАНРЫ РЕЧИ: ИСТОРИЧЕСКАЯ ДИНАМИКА И СОВРЕМЕННЫЕ ТРАНСФОРМАЦИИ
Thematic issue SPEECH GENRES: HISTORICAL DYNAMICS AND MODERN TRANSFORMATIONS
http://philjournal.ru 2022 No 3 183-195
Стратегическое моделирование сетевой кризисной коммуникации
С.Н. Бредихин
Северо-Кавказский федеральный университет, 355017, Российская Федерация, Ставрополь, ул. Пушкина, 1;
ORCID ID: 0000-0002-2191-4982; Scopus Author ID: 56642547700;
Web of Science Researcher ID: Q-5512-2016
Резюме: Настоящая статья посвящена анализу варьирования стратегий и тактик в современной сетевой коммуникации, которая представляет собой результат динамической реализации нового «кризисного» концептуально-валерного пространства в условиях стимул-реактивного процесса экспликации контрастивных черт разнотиповых дискурсивных практик в единой конситуативной интерпретации. Подобное осложненное «мёртвым» публичным пространством опосредованное взаимодействие характеризуется широким разнообразием видов и способов инкодирования на основе неконвергирующих кодов.
На основе критического дискурс-анализа автором исследуются характерные и наиболее эффективные для манипулирования коллективным сознанием тактики топикально и ситуативно маркированного дискурса пандемии, реализующие особый тип понимания и описания феноменов в привязке к детерминированным пандемийными реалиями текстам различной направленности. Основное внимание уделяется комплексным, иерархически организованным когнитивно-культурологическим структурам генерализованных стратегий, саккадически избираемых в различных кодовых системах (вербальной, визуальной, аудиальной, символьной и т.д.).
Примарными тактиками стратегии создания психологического напряжения признаются «тяжелая прогностика» и «иллюстрация», в рамках стратегии иронизирования наиболее эффективными для формирования нового аксиологического пространства представляются тактики волюнтативизации и потенциализации: экспликация ожиданий, игровых форм, онейрического восприятия. Таким образом, выстраивается некая универсальная модель доминирующих стратегий в кризисной сетевой коммуникации. Несмотря на контрастивный базис импринтизации при использовании этих доминантных стратегий, наполняющие их тактики постоянно смешиваются и взаимодополняют друг друга, что может быть объяснено полидискурсивной и поликодовой спецификой заполнения «мёртвого» коммуникативного пространства опосредованным вариативным кодированием.
В настоящем исследовании впервые предпринята попытка стратегического моделирования осложненных дискурсивных практик не как особого способа контаминирования мировоззренческих и миро-видческих компонентов, что имело место в некоторых работах, но как инструментального пространства формирования данных компонентов на основе конвергенции кодов и регистров общения, т.е. формирования глобальной аксиосферы как неравной сумме восприятия критериальных признаков объективной реальности.
Ключевые слова: стратегическое моделирование, сетевая коммуникация, кризисный дискурс, поли-дискурсивность, поликодовость, конситуативная интерпретация.
Для цитирования: Бредихин С.Н. Стратегическое моделирование сетевой кризисной коммуникации. Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. 2022. № 3. C. 183-195.
* ©Бредихин С.Н., 2022.
ф I This work is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 International License ¿^^■ESI^H https://creativecommons. org/licenses/by/4.0/
Original Paper
DOI: 10.29025/2079-6021-2022-3-183-195
Strategic Model Analysis of the Crisis Network Communication
Sergey N. Bredikhin
North-Caucasus Federal University 1 Pushkin Str., Stavropol, Russian Federation, 355017;
ORCID ID: 0000-0002-2191-4982; Scopus Author ID: 56642547700;
Web of Science Researcher ID: Q-5512-2016
Abstract: This article focuses on the analysis of strategies and tactics variation within the modern network communication, which is a result of the dynamic implementation of a new "crisis-based" concept & valor space under the stimulus-reactive process of contrastive features explication in different types of discourse practices in a single consituative interpretation. Such indirect interaction, while complicated by a "dead" public space features a wide variety of encoding types and methods based on non-converging codes.
The author employs critical discourse analysis to investigate the specific and most effective tactics that can be used to manipulate the collective mind of the topically and situational labeled pandemic discourse, and which implement a special type of understanding and description of respective phenomena in relation to various texts determined by the pandemic-bound reality. The focus is on complex, hierarchically arranged cognitive-cultural structures of generalized strategies, which are saccadic selected in various code systems (verbal, visual, auditory, symbolic, etc.).
The primary tactics used within the strategy of creating psychological tension include "severe prognostics" and "illustration", within the irony strategy the most effective in terms of shaping a new axiological space are the tactics of increasing voluntative potential: explication of expectations, game forms and oneiric perception. Thus, a kind of universal model of dominant strategies in crisis network communication is being built. Despite the contrastive basis of imprinting when employing these dominant strategies, the tactics that fill them will mix constantly and complement one another, which can be explained by the polydiscourse and polycode specifics of filling the "dead" communication space with mediated variable coding.
This study offers a view at the first attempt at strategic modelling of complicated discourse practices not as a special way to contaminate ideological and worldview components, which was to be observed in some works, yet as an instrumental space for shaping these components based on the code convergence as well as communication registers, i.e. shaping a global axiosphere as an unequal sum of perception of criteria pertaining to the objective reality.
Keywords: strategic model analysis, network communication, crisis discourse, polydiscursivity, polycode, consituative interpretation.
For citation: Bredikhin S.N. Strategic Model Analysis of the Crisis Network Communication. Current Issues in Philology and Pedagogical Linguistics. 2022, no 3, pp. 183-195 (In Russ.).
Введение
Современное сетевое пространство общения представляет собой динамический гетерогенный объект феноменологической и ноэматической рефлексии, отражающий социально-историческую реальность в экстремальных условиях реального и коммуникативного действия, который требует детального его рассмотрения и исследования всех факторов, влияющих на выбор той или иной стратегии реализации перлокутивного эффекта. При этом следует учитывать, что типовое сетевое взаимодействие в рамках имплементации конвенционализированных стратегий практически не нарушается и частотно воспроизводит стимул-реактивные модели, продиктованные поликодовым характером интернет опосредованной коммуникации, т.е. возможной представляется выработка единого «алгоритма переработки и трансформации перцептивного опыта» [1: 27] в доминирующую стратегию интенсификации информационной и эмотивной составляющей поликодового сетевого сообщения.
На настоящий момент в области прикладных лингвистических знаний различной направленности (психолингвистика, социолингвистика, политическая лингвистика) возрастает популярность изучения коммуникативных функций различных компонентов полидискурсивного и поликодового пространства коим и является контаминированный кризисный дискурс. Кроме того, до настоящего времени не представлено единой непротиворечивой и конвенциональной трактовки глубинных и поверхностных структур, базирующейся на стратегическом алгоритмизировании стимул-реактивного взаимодействия, и критериальных признаков подобного коммуникативного пространства. Отсутствие единого подхода к определению данной категории, на наш взгляд, обусловлено двумя причинами. Во-первых, экстремальные факторы динамического формирования глобального концептуально-валерного пространства в условиях стимул-реактивного процесса экспликации контрастивных черт разнотиповых дискурсивных практик в единой конситуативной интерпретации приводят к возникновению широкого разнообразия видов и способов инкодирования на основе неконвергирующих кодов, и далеко не всегда можно наблюдать четкие концептуальные границы между ними. Во-вторых, исследуемое коммуникативное пространство негомогенной области информационно-знаниевого континуума по сути является трансдисциплинарным и транскультурным, включающим точки бифуркации не только имеющихся на сегодняшний день осложненных феноменов социально, гендерно, культурно и эпистемологически маркированного дискурсопорождения, но характеризуется стратегико-тактической вариативностью в рамках перманентной смены рецептивных и интерпретативных кодов, функционирующих в глобальном пространстве, каждый их которых вычленяет свой топикальный ракурс.
Цель статьи
Главной целью нашего исследования является анализ стратегической вариативности коммуникации в условиях пандемии как репрезентации наиболее сложного и противоречивого дискурсивного феномена - поликодовой интенсификации манипулярования общественным сознанием в условиях «мёртвого» публичного пространства (по терминологии американского социолога Р. Сеннета) [2]. В процессе анализа стратегий и тактик достижения максимального манипулятивного эффекта описываются как топикальная привязка-детерминанта, так и условия современной Тройной революции, объединяющей разнородные социальные структуры в единую сеть, которая при этом индивидуализируется и варьируется каждым конкретным коммуникантом на основе не только собственных модусов порождения, но и в рамках социальных «рекомендаций».
Обзор литературы
При изучении стратегического варьирования в дискурсе пандемии наибольшую актуальность приобретают работы как отечественных, так и зарубежных ученых-дискурсоведов, посвященные исследованию дискурсов различных видов и типов. Так, например, В.И. Карасик, исследуя, различные виды как институционального, так и личностно-ориентированного дискурсов, описывает осложненные способы дискурсивной интенсификации и контекстуальной конкретизации ситуативно значимых социально-групповых концептов [3], которые представляют интерес в плане увеличения числа критериев классификации и более четкого делимитирования различных стратегий и тактик, используемых в условиях полидискурсивного варьирования.
В настоящем исследовании мы также руководствовались некоторыми положениями трудов по анализу функционального аспекта статусно-ролевой коммуникации [4]. При этом саккадическая смена кодов и видов дискурсивных практик в случае с «кризисным» дискурсом пандемии практически нивелирует противостояние институциональных и персональных элементов в едином пространстве полидискурсивной интенциальной цели - достижение наибольшего перлокутивного эффекта и оправдания использования специфических стратегий [5: 51]. Эта техника «выравнивания» представляет собой одну из сторон более широкого процесса «консолидации», при котором институциональные стратегии пытаются привести в соответствие индивидуальную и коллективную иллокутивные цели в условиях осложненного различными неконвергирующими кодами дискурсивного пространства.
Весьма интересны наблюдения коллектива отечественных авторов над топикальной вариативностью как средством манипулярования общественным сознанием с целью трансформации ценностно-о-риентационного пространства реципиентов [6], что в первую очередь релевантно для определения основных способов повышения уровня доступа к управлению векторами развития дискурса пандемии.
В рамках стратегического моделирования текстов, обладающих конвенционализированной структурой ввиду их привязки к нескольким экспликаторным кодам (статический, чаще всего прецедентный
вербальный или визуальный элемент и конситуативно вариативный сопутствующий элемент), следует принять во внимание контаминированный характер как создания, так и порядка анализа подобных дискурсивных пространств. Такой подход, сочетающий как формализованные компоненты анализа статических результативных единиц, так и динамических процессуальных оснований развертывания дискурса, что являет собой «пример нежесткого структурирования и моделирования» [7: 138].
Методы исследования
Доминантным методом анализа вариативности тактик и генерализованных стратегий достижения адекватного иллокутивной цели перлокутивного эффекта как динамических, так и статических поликодовых текстов кризисной сетевой коммуникации был избран критический дискурс-анализ с привлечением компонентов анализа речевых актов, герменевтико-интерпретативного метода, отдельных элементов филологической герменевтики, в аспекте выделения и описания имплементированных в области конвергенции визуального, аудиального и вербального кодов способов актуализации экспликаторных возможностей влияния на векторы развития коммуникации, осложненной вертикальным контекстом. Статистические методы позволили выявить частотные характеристики реализации различных стратегий и определить степень их доминирования в сетевом дискурсе, что позволило выработать стратегиче-сую модель интенсификации концептуальных зон в кризисном сетевом дискурсе, характеризующемся специфическими формами заполнения «мёртвого» коммуникативного пространства.
Результаты и дискуссии
Детерминированное единой сетью взаимодействия коммуникативная сфера пандемии представляет собой глобализованную форму организации топикально-детерминированного социально-ориентированного взаимодействия в условиях экстремального контаминированного дискурсопорождения, а при интенсифицирующей и замещающей «мертвое» публичное пространство роли дистантных средств, опосредующих общение, выходит на совершенно новый уровень. Социальная ориентированность и опосредованность цифровизацией структурирует имеющиеся и создает новые цепочки коммуникативных сетей, являясь одновременно и фактором их формирования и результатом функционирования [8]. Постоянная связь с глобальным информационно-знаниевым континуумом и участие в «нонстоп» коммуникации, которое является в условиях контаминированного дискурса пандемии не только сферой осознанного выбора, но и необходимым и достаточным условием существования, характеризует современного коммуниканта.
Поликодовость и полидискурсивность дискурса пандемии на современном этапе развития коммуникации являются ключевыми факторами, детерминирующими не только выбор уже существующих стратегий и тактик интенсификации генерализованного смысла высказывания, но и появления новых, основанных на современных реалиях глобального инкодирования значимых явлений. В рамках специфики интродукции кодов различных видов в текстовое пространство (текст при этом мы будем понимать как Ж. Деррида в качестве объективно-субъективной репрезентации мира) дискурс пандемии представляет собой не только особый способ экспликации различных граней мировоззренческих и мировидческих компонентов того или иного феномена, значимого для всех участников дискурса, но и инструментальное пространство формирования этих граней, т.е. формирования общественного мнения как неравного сумме восприятия критериальных признаков конкретного феномена объективной реальности. Именно в этом аспекте наиболее яркими и представляющими широкий интерес для анализа предстают статические и динамические поликодовые образования (мемы, демотиваторы, краткие контаминированные сообщения, интернет-комменты и т.п.), которые топикально привязаны к лингвоконцептуальной области «пандемия СОУГО-19». Они могут быть делимитированы на несколько концептуальных зон с ключевыми вербализаторами предельных социально-исторически маркированных глобальных концептов ЭПИДЕМИЯ, КАРАНТИН, САМОИЗОЛЯЦИЯ и т.д. Стратеги и тактики, функционирующие в данных поликодовых текстовых пространствах, вне зависимости от степени их освоенности контркоммуникантами обладают максимальными потенциями к модификации общей картины мира, причем не только лингвокультурной, но и глобальной. Таким образом, можно констатировать, что этико-эмоциональные компоненты в аргументативном и псевдоаргументативном дискурсе иррадиируют на нетипичные к принятию подобных компонентов институциональные виды дискурсивных практик (академический, правовой и др.). Как демонстрирует анализ стратегико-тактического распределения коммуникем кризисного дискурса, в наиболее часто встречающихся и уже ставших прецедентными поликодовых текстах, реализуется специфический ряд тактик, формирующих общее стратегическое развертывание вер-
бально-визуального манипулирования общественным мнением, действующих как генерализованная «совокупность типичных для определенной социальной группы коммуникативных практик, имеющих вербальное и невербальное выражение» [9]. Ориентация на усредненного гипотетического адресата в данном случае в некоторой степени снимает жесткие формы противостояния процессам имплемента-ции обертонов несвойственных исходным вводным и традиционным векторам распредмечивания деро-гативных и позитивных компонентов.
Подобное стратегическое варьирование в рамках генерализованного ментально-вербального плана действования, который определяется иллокутивной целью и психоэмоциональной интенциональной направленностью продуцента высказывания при условии намеренного распредмечивания и полного осознания не только вертикального, но и горизонтального контекста коммуникативной ситуации как некоей совокупности факторов и иерархически организованных планов, создает специфическую прогностику (планирование) и детерминирует способы реализации коммуникативных действий для достижения адекватного перлокутивного эффекта. В рамках данного понимания стратегии более конкретные действия формируют тактики как речевые акты (действия или объединяемые общим интенциональным планом ряд действий), которые должны быть направлены и в конечном счете способствовать реализации генерализованного плана или достижения логической цели того или иного этапа стратегического планирования и варьирующиеся или же создаваемые с учетом конкретной коммуникативной задачи. Именно тактическое варьирование в контаминированном дискурсивном пространстве и дает возможность эмотивно-аксиологической импринтизации на основе повышения степени влияния как аргумен-тативного, так и психоэмоционального плана. Именно так реализуется суггестия, минуя не только устоявшиеся лингвокультурно детерминированные схематизмы в интерпретации феноменов и событий, но и личностную концептуально-валерную систему как основу внутренней цензуры, так новые схемы закрепляются в подсознании, регулируя дальнейшее поведение человека в объективной и коммуникативной реальности. Рассмотрим данное тактическое варьирование в привязке к генерализованным стратегиям, реализуемым в поликодовом полидискурсивном дискурсе пандемии.
Одной из наиболее часто встречающихся в рассматриваемом виде дискурса является генерализованная стратегия создания психологического напряжения, примарной целью которой можно признать создание общего фона и атмосферы страха, как в эпизодическом восприятии, так и в дистантной интерпретации описываемого феномена или события. Дуга напряженности, формируемая при использовании тактик данной стратегии, призвана не просто напугать реципиента, создать у него особый тип некритического восприятия, но и закрепить данную «схему действования» как алгоритм реагирования на все топикально связанные текстовые пространства. Т.е. изменить мировосприятие феноменов конкретной лингвоконцептуальной области, что является механизмом прямого манипулирования общественным сознанием.
Данную стратегия коммуникативного поведения, встречающуюся как в динамически структурируемых, так и в статически инкодируемых текстах, построенных на основе имплементации нескольких кодовых систем (визуальных, вербальных, ольфакторно и густаторно маркированных систем), можно с уверенностью отнести к прагматическому типу, который в качестве доминанты имеет интенциональное влияние на психоэмоциональный фон потенциальных реципиентов в процессе восприятия и интерпретации текста на основе использования как вербальных, так и визуальных приемов, равно как и тактических средств [10]. При этом растиражированность данной стратегии в дискурсах различных типов и саккадичность в выборе вида инкодирования обусловливает высокую степень вариативности базовых тактик, в зависимости от примарной цели создания текста.
Главенствующей тактикой в рамках данной стратегии является тактика создания «тяжелой» прогностики с экстраполяцией эпизодических компонентов «конец», «гибель», «безысходность» и т.п. на всю дальнейшую жизнь реципиента в рамках темпорально-дистантной прогрессивной эмотивной ассимиляции. При реализации данной тактики ключевым мотивом экспликации является «Какое же будущее ожидает "переживших" пандемию» или «Что же случится если...». Чаще всего содержание подобных полидискурсивных и поликодовых образований интенсифицирует именно личностное видение ситуации и субъективные компоненты оценивания будущего в топикальной привязке к описываемому феномену. Однако следует указать на дистинктивные признаки данной тактики, делимитирующей её от ретроспективной экстремистской тактики, которая характеризуется именно актуализацией субъективного рецептивного опыта, пережитого продуцентом высказывания и связанного с социокультурной памятью
отдельной группы или целого сообщества. Контаминация субъективного и объективного пространств является одним из ключевых факторов кризисной сетевой коммуникации [11]. В прогностической экс-тремизации доминантой является именно компонент «неизвестности» будущего, который и вызывает к жизни ужас и страх - «было плохо, а будет ещё хуже». Рефлексивно-волюнтативный тип формирования характеристик будущих событий создает надуманность, фаталистичность и трагизм, свойственный антиутопиям. Невозможность пережить подобные эмоции и после этого создать дискурс на луче данной рефлексии формирует особое интерпретативное пространство, которое детерминируется только апперцептивными факторами.
Типичным приемом реализации данной тактики является трансфер чужого опыта, представляющий собой построение релятивных отношений и ассоциативных рядов как с текстами эпизодического порождения, так и с прецедентными текстами культуры, например, отсылка к различным антиутопиям. Картины псевдореальности постапокалиптического существования в мире, где после эпидемии остается минимальное количество людей, или же люди находятся на самоизоляции, редко покидая свое жилище для поисков пропитания, встречаются во многих поликодовых динамических и статических текстах дискурса пандемии.
Нередки констативные высказывания, сопровождаемые видами пустых улиц, похожими на «стал-керскую Зону» или иллюстрации с улиц городов после Чернобыльской катастрофы: COV1D-19 is devastating the planet.1 - COV1D-19 опустошает планету. При этом в качестве аудио-визуального динамического кода использована стратифицированная выборка, представляющая собой видео с улиц Тираны (Албания), наличие отдельных персонажей в форменной одежде напоминает костюмы хим-защиты или ядерной защиты, прогнозирует удручающее развитие событий в будущем. Основывается это на стереотипном восприятии непроходящей биоугрозы, которая «выкашивает» города и страны, превращая их в «призраков».
Кроме того, в полидискурсивных поликодовых текстах пандемического дискурса присутствуют реминисценции с постнеклассическими антиутопиями, создающими картину сосуществования выживших людей (чаще всего ими представляются непривитые антиваксеры, сохранившие человеческое лицо в буквальном смысле) и нечеловеческой расы, в которую превратились все привитые, зомбированные и т.д.: Как используя COV1D-19 людей превратят в подконтрольных апокалиптических зомби.2 Расщепление человеческого общества, интенциональная актуализация различий и сегрегации, является одним из ключевых приемов создания «тяжелой» прогностики в рассматриваемых текстах, именно трансгрессионная интертекстуальность и служит основой полидискурсивности, контаминации институциональных и персональных типов коммуникативных практик. Отдельные мировосприятия и эпизодические компоненты их репрезентации сливаются в несколько, чаще всего в два антогонистиче-ских мировоззрения, которые характеризуются контрастной экспликацией архетипической оппозиции «свой - чужой». Дуальность бытийственности отражается в амфиболичной контаминированной коммуникации, имеющей признаки как аргументативного, так и псевдоаргументативного психоэмоционального дискурса.
Вышеописанные приемы в большинстве случаев коррелируют с приемом гиперболизации, который носит прогностический темпоральный характер, ещё более усиливающий компоненты «шок», «безысходность»/
Таким образом, можно сделать вывод о доминантной экспликации дерогативного пространства в конситуативной интерпретации будущего, что может оказывать негативное влияние не только на рефлексивное пространство коммуникации, но и привести к неадекватной модификации глобальной картины мира, а значит и повлиять на схематические действия в объективной реальности. Вызвать стагнацию в экономике, создать предельные уровни волатильности, «подстегнуть» инфляцию.
Следующей тактикой, реализуемой в рамках стратегии повышения психологического напряжения, является иллюстрация. Она базируется как на наглядном (визуальном) иллюстрировании описываемого феномена, так и на вербальном символьно-метафорическом её представлении. Объективное или актуализируемое со ссылкой на эмпирическую верификацию изображение всегда создает эффект максималь-
1 COVID-19 is devastating the planet. Euronews. Available at: ttps://ru.euronews.com/2020/03/23/europe-wrap-Monday. Дата обращения: 21.03.2022.
2 Как используя COVID-19 людей превратят в подконтрольных апокалиптических зомби. Livejournal. Режим доступа: https:// shabdua.livejournal.com/7569988.html. Дата обращения: 22.03.2022.
ной легитимизации мнения, трансформирующего восприятие объективной реальности. Ключевыми средствами демонстрации при использовании данной тактики в статических поликодовых текстах являются.
1. Визуализация фразеологических выражений.
The second week of the lockdown...
В приведенном примере,происходит интенсификадия известноговьфажения «Ьагеав аЬопе»,да-ющего недвусмысленные реминисценции к возможной экономической ситуации в различных странах при участившнхсогвтжквыс «ловдау«вн». Приэтом слв^етэкстраиодидоватв ртосттанвчвский по -ликодовый снгметочм наослосихевчваэрценной ссмеиеолдаиии отоестиаго врубиннте синьрждние к актуализациидерогативногопространства.
2. Приведениеэоизэдидесзш ингерщютдр^мтео сргонимрмесксрвиадддесизхтора.^р этом ри^ы интенсификатеимлгутоэре«»оватвея вепеИоративлых «онстодрвомврдоер ифиитвльвыо л«и,иео-дящих ограничительные меры, до специфических для иной стратегии иронизирования аллюзивных перформативoи,от«дающихиллюзиюдействиявобъективнойреальности.
We are closing our doors forever.
"Thank You"
For the 22.5 years of Memories, Fun, Good Times and HappinesVifiW Colorado Cafe Staff А Млплоот^г,*
TheColoradoCafe, oneofthemost popular Country Western clubs in New Jersey, surprised customers...
В данном примере эксплицируется не только иллюстрация факта закрытия с примарными каузато-рами, но и имплицируется схематизация конситуативного темпорально-контактного восприятия общепонятной, ставшей прецедентной ситуации, носящая характер ироничной «благодарности», контрастирующей с благодарностью реальной, адресованной постоянным клиентам.
3. Гипертексты, формирующие интенциональную амфиболию с компонентами «полимодальные опасения», построенные на основе имплицитной каузации. В джанном случае тактика схематизации
рецептивного опыта, т.е. рассказа о собственных пережитых волнениях и опасениях, используется не только для повышения психоэмоционального напряжения, но и для констатации факта вне зависимости от вектора его оценивания. Non-compliance with COVID-19-relatedpublic health measures among young adults in Switzerland. 3 - Несоблюдение мер общественного здравоохранения, связанных с COVID-19, среди молодых людей в Швейцарии.
Примечательным является трансдискурсивизация личностных компонентов в аргументативный научный дискурс, который приобретает в данном случае статус легитимизирующего компонента.
Другой интенсифицирующей коммуникативной стратегией, способствующей актуализации социокультурных компонентов, влияющих на векторы интерпретации феноменов объективной реальности в условиях развертывания дискурса пандемии, является ирония и юмор.
Следует подчеркнуть, что в случае легализации собственных эпизодических компонентов большинство продуцентов следует векторам распредмечивания общезначимых смыслов. Для обеспечения так называемой интимизации, внедрения индивидуальной «схемы действования» продуцент строит комический эффект на людизации предполагаемой читательской пресуппозиции, т.е. адресатная маркированность, как ни странно, является превалирующей в индивидуальной стратегии.
Появление поликодовых полидискурсивных единиц, которые строятся на примарной интенсификации «юмора, иронии, а порой и сарказма <...> свидетельствует о значительных трансформационных изменениях, происходящих в прагма-смысловом пространстве» [12: 70] исходно институционального дискурса. Обычно в качестве доминанты ироничного в контаминированном дискурсе выступает мотив контраста, иногда приобретающий форму парадокса. Однако возникает вопрос, для чего использовать множество систем кодирования для производства стандартного контрастивного юмористического высказывания в уже осложненном полидискурсивностью высказывании? Ответ напрашивается сам собой - «выходящие за пределы разумного» элементы содержательного единства не могут быть реализованы в рамках стандартной вербализации.
Кроме того, различные тактики волюнтативизации и потенциализации: экспликация ожиданий, игровых форм, онейрического восприятия и т.д., способны распространить свое влияние в процессе изменения мировосприятия реципиентов именно благодаря не жесткой аргументации, а на основе предположительности. Хотя и в этом случае каждое из высказываний, предполагающих вариативность генерализованного содержания и потенциальную возможность прототекстуальной прецедентности, должно следовать именно путем приращения субъективности, модальности, значимости для каждого из гипотетических реципиентов.
Компоненты, обусловливающие реализацию ожидания, в данном случае имеют внешнюю, поверхностную импелементацию, что модифицирует только способ восприятия, не влияя на глубинное содержание, не модифицируя конситуативную интерпретацию. Но способ суггестивного воздействия формирует определенную «схему действования» у реципиента, что способствует восприятию последующего содержания и всех текстов данной тематики в уже импринтном ключе.
Отдельно необходимо остановится на людических мотивах воссоздания псевдореалистического пространства как фона интерпретации текстов пандемического дискурса. При условии непротиворечивого сочетания различных типов инкодирования и легитимизации содержания каждый из исходных имплицитных констативов эпизодического характера, может в рамках начального этапа внедрения «схемы действования» трансформироваться в перформатив, который в свою очередь напрямую диктует векторы восприятия и интерпретации. Эти временные интерпретативные пространства и служат как основа восприятия ситуации в объективной реальности, формируют ироничное отношение к сложившейся эпидемической, экономической и политической ситуации. Вполне возможно, что так происходит «очуждение» информационных и знаниевых компонентов, что способствует «выживанию» в сложных условиях пандемии. А повторяемость структурных компонентов, экстраполяция «схемы действования» в большинстве случаев приводит к нивелировке позитивной области, к её развенчанию и миграции положительных компонентов в дерогативную область оценивания происходящего.
В случае имплементации иронических компонентов в процессе концептуализации феноменов в дискурсе пандемии происходит актуализация как дерогативного, так и позитивного пространства,
3 Nivette A., Ribeaud D., Murray A., Steinhoff A., Bechtiger L., Hepp U., Shanahan L., Eisner M. Non-compliance with COVID-19-related public health measures among young adults in Switzerland: Insights from a longitudinal cohort study. Social Science & Medicine. 2021; 268: 113370. DOI: https://doi.org/10.1016/j.socscimed.2020.113370.
т.е. в той или иной мере тапикально-мотивационные характеристики присущие различным типам и видам дискурсивных практик проявляются в нем в полной мере. Именно в связи с данным фактом можно говорить о символьной поликодовости и полидискурсивности рассматриваемой коммуникации. Интенсифицируемые контрастивные единства призваны сформировать специфический фон конситуа-тивной интерпретации описываемых событий, актуализируются компоненты «новум», обертоны «неу-зуальность», «ситуативность», «темпоральность». Таким образом, создается схематизм восприятия негативных компонентов как несвойственных традиционному мировоззрению, противоречащих здравому смыслу. Людические компоненты при своей экспликации легитимизируют частотные характеристики и специфическое социокультурное имплементации эпизодических «схем действования» в период пандемии. Акцентуация онейрических, волюнтатитвных и потенциальных форм вербального прогнозирования описываемых событий призваны сформировать у реципиента исходные и закрепляемые в процессе развертывания дискурса компоненты псевдореального восприятия.
В качестве примарной цели реализации стратегии иронизирования в пандемическом дискурсе следует признать легитимизацию обыденности, формируемой на луче темпорально-дистантной рефлексии в условиях дуративного форманта описания. Изменение схематизма в интерпретации с негативного на «очуждаемо»-индифферентный дает возможность трансформировать концептуально-валерную систему лингвокультурного и глобального сообщества в процессе высмеивания гипертрофированных положительных или отрицательных оценок концептуализируемых феноменов пандемии.
Так, критике в иронической форме подвергаются действия правительств различных стран, реагирующих на всплески заболеваемости в якобы демократическом ключе, средствами явно тоталитарного характера: Коронавирус как правящий субъект: секулярные боги чумы. 4 В данном случае продуцент не только создает иерархию комических элементов посредством соединения институционального юридического и ритуального дискурсов, но и мифологизирует иронию с помощью конвергенции компонентов лексемы «секулярный». С одной стороны, интенсифицируется темпоральный эпистемологический сдвиг в парадигме восприятия регулятивных механизмов человеческого общества (в этимологическом значении лексемы-репрезентанта «секулярный»), а с другой стороны, актуализируется контрастное ритуальному культурному концепту БОГ содержание - «независимый от церкви».
В комическом представлении реализуется и прогностика «тяжелого» будущего и жалость к собственному существованию, повышая, таким образом, дискурсивную полифонию: Не столько от домашних обязанностей, или от снижения зарплаты, или необходимости постоянно отвлекаться на нужды младшего или на корректировку учебы старшей, сколько от давящей неизвестности .5 Представление обыденных событий в рамках формирования прогностики «страха» и «неизвестности» интимизирует подобное восприятие действительности для всех реципиентов, а трансгрессия пространства узуально-сти и нерецептивного опыта формирует комический эффект на основе используемого приема обманутых ожиданий.
Кроме того, в рамках реализации стратегии иронизирования используется тактика наивного дефи-нирования, при которой основой имплементации социокультурных компонентов, интимизируемых в полидискурсивном поликодовом пространстве, служит представление описываемого феномена в терминах рецептивного опыта, т.е. контаминация сферы-источника и сферы-цели из объективной и рефлексивной реальности в условиях, когда суждение об истинности фактического положения дел трансформируется в вариативное представление, на основе чего объективная реальность начинает представлять собой сомнительную сущность [13]. Именно подобное «опредмечивание» позволяет апперцептивному опыту и знаниевым компонентам проникать во внутреннее концептуально-валерное пространство индивида, а продуценту эксплицировать собственное отношение. При этом константы ситуативности и темпоральности играют примарную роль в интенсификации комического компонента, создавая интердискурсивное пространство взаимопроникновения мировоззрения и мировидения, базирующееся на перманентной смене типов инкодирования [14]. Аксиологический сдвиг в конситуативной интерпретации темпорального аспекта рецепции вне смены локативных характеристик происходит в рамках
4 Пандемия и политика выживания: горизонты диктатуры нового типа. Geoполитика.ru. Режим доступа: https://www.geopoHt-ica.ru/article/pandemiya-i-politika-vyzhivaniya-gorizonty-diktatury-novogo-tipa. Дата обращения: 24.03.2022.
5 Как я преодолела синдром выгорания на самоизоляции. ЯндексДзен.ги. Режим доступа: https://zen.yandex.ru/media/id/5c-c1e1366e47b000b322069c/kak-ia-preodolela-sindrom-vygoraniia-na-samoizoliacii-5e9a29174b1b0c58c88d64e6. Дата обращения: 29.03.2022.
интенсификации мифологического времени «здесь и сейчас» как вечного, непреходящего и детерминирующего как эпизодическое, так и дальнейшее восприятие описываемых ситуаций [15].
В процессе имплементации комических компонентов сфера-источник в основном детерминируется визуальными компонентами, которые вводят в пространство конситуативной интерпретации материальные феномены, служащие для отсчета рефлексивных темпоральных таргетных пар. Например, при прояснении механизмов «растягивания» времени наиболее важным становится тактика повышения психологической напряженности. Находясь внутри системы координат при исследовании того или иного феномена, включенность реципиента в процесс изменяет его результаты, однако, в случае с рассматриваемым типом дискурса изменения происходят не в самих объективных результатах, а в восприятии течения эксперимента. Т.е. для продуцента высказывания в рамках пандемического дискурса процессы изоляции, нахождения в стационаре/реанимации и т.д. растягиваются и исчисляются количеством «связанных вещей», «прочитанных книг». При «вынесении за скобки» реципирующего субъекта время наоборот «схлопывается» и с каждым прожитым на самоизоляции днем темп его течения ускоряется, измерение при этом также осуществляется с помощью материальных объектов, например, денежных средств, которыми располагает субъект описания ситуации.
Ещё одной доминантной тактикой реализации стратегии юмора служит тактика контраста в экспликации событий «до и во время / после эпидемии». Контрадикторные и контрастивные компоненты реализуются в основном в статическом поликодовом тексте по типу сопоставления изображений «до и после», при этом в основном для интенсификации социокультурного компонента избираются прецедентные образы, которые приняты в качестве схематизмов в глобальном пространстве интерпретации. Тактика черного юмора в дискурсе пандемии коррелирует с тактикой экспликации «тяжелой» прогностики, которая в комическом компоненте интенсифицирует отсылку к прецедентным текстам культуры. Именно в данном аспекте можно наблюдать лингвокультурную маркированность визуального или символьно-метафорического плана.
Во всех тактиках реализации стратегии иронии/юмора наблюдается предельная гиперболизация описываемого события, данный прием формирует не только утрированное изображение объективной реальности, но и имеет наибольшую степень суггестии, вовлекая реципиента поликодового текста в трансляцию не только элементов ироничной интерпретации, но и имплицитно заложенных дерогатив-ных или позитивных компонентов концептуально-валерной системы продуцента.
Выводы
Таким образом, как показывает анализ, в рассматриваемых поликодовых полидискурсивных единствах, топикально маркированных пандемией, реализуется набор коммуникативных стратегий, используемых для воздействия на коллективного адресата сообщения и формирования общественного мнения в отношении описываемых событий, среди которых генерализованные стратегии создания психологического напряжения, иронии и юмора демонстрируют наибольшую представленность в вариативном тактико-стратегическом пространстве вербализации. Данные стратегии образуют прогнозируемую модель структурирования и порядка имплементации различных типов кодов, в зависимости от соотношения статических и динамических элементов и частотности их появления в сетевом пространстве взаимодействия. Кроме того, они детерминируются не только конситуативной иллокуцией, но и самой полидискурсивной и поликодовой спецификой заполнения «мёртвого» коммуникативного пространства опосредованным кодированием и трансляцией. В связи с этим поликодовые тексты создаются в соответствии со следующими прагматическими целями сообщений и транслируемых установок: сформировать пространства дерогативной или позитивной аксиологии в отношении описываемых событий, успокоить или нивелировать конфликтогенные компоненты восприятия, высмеять актуальные действия или схематизмы в восприятии данных действий, информировать о том или ином событии, каждое из этих рефлексивных действий может быть детализированнои содержать в себе множество субдискурсивных иллокуций, однако, все они, в общем и целом, отражают моделируемую в конкретных условиях систему отношений и намерений участников полидискурсивной коммуникации. Стоит отметить и тот факт, что в ходе исследования поликодовых полидискурсивных пространств дискурса пандемии в современном его состоянии избирались лишь те стратегии и тактики, которые наиболее эффективно реализуют цель экспликации глобальных проблем и универсальных типичных способов из преодоления, а также легитимизации схематических действий, в условиях распространения коронавируса и борьбы с пандемией.
Список литературы
1. Зыкова И.В. Перцептивное «программирование» значения языкового знака: методология изучения. Вопросы когнитивной лингвистики. 2018; 3 (56): 27-40. Режим доступа: https://www.researchgate. net/puWication/329033667_Perceptivnoe_programmirovanie_znacenia_azykovogo_znaka_metodologia_izu-cenia. Дата обращения: 18.03.2022.
2. Sendra P., Sennett R. Designing disorder. Experiments and disruptions in the city. London: Verso, 2020. Режим доступа: https://www.researchgate.net/publication/343145535_Designing_disorder_Experiments_ and_disruptions_in_the_city_by_Pablo_Sendra_and_Richard_Sennett_London_and_New_York_ Verso_2020_160_pp_US_24_95_hardback_ISBN_9781788737807. Дата обращения: 18.03.2022.
3. Карасик В.И., Китанина Э.А. Контекстуализация тайны в обиходном и институциональном типах дискурса. Вопросы когнитивной лингвистики. 2020; 4: 64-72. Режим доступа: vcl.ralk.info/issues/2020/ vypusk-4-2020/kontekstualizatsiya-tayny-v-obikhodnom-i-institutsionalnom-tipakh-diskursa.html. Дата обращения: 18.03.2022.
4. Bredikhin S., Bredikhina Yu., Serebriakova S., Marchenko T. Levels of communication act: functional communicative features of social work institutional discourse. SHS Web of Conferences. 2018; 50: 01022. https://doi.org/10.1051/shsconf/20185001022
5. Stenson K. Social work discourse and the social work interview. Economy and Society. 1993; 22-1: 4276. https://doi.org/10.1080/03085149300000002.
6. Monogarova A., Shiryaeva T., Arupova N. The language of russian fake stories: a corpus-based study of the topical change in the viral disinformation. Journal of Language and Education. 2021; 7-4 (28): 83-106. https://doi.org/10.17323/jle.2021.13371.
7. Чернявская В.Е. Методологические возможности дискурсивного анализа в корпусной лингвистике. Вестник Томского государственного университета. Филология. 2017; 50: 135-148. Режим доступа: http://journals.tsu.ru//philology/&journal_page=archive&id=1630&article_id=37182. Дата обращения: 18.03.2022.
8. Bredikhin S.N., Tsybulevskaya A.V Poly- and inter-discursiveness in complex discourse. European Proceedings of Social and Behavioural Sciences EpSBS. 2020; 92: 1507-1514. https://www.europeanproceed-ings.com/article/10.15405/epsbs.2020.10.05.198
9. Митрохина Т. Н. Кризисный дискурс. Дискурс-Пи. 2016; 1(22): 136-139. Available at: https://cyber-leninka.ru/article/n/krizisnyy-diskurs/viewer. Accessed March 21, 2022.
10. Аликаев Р.С., Бредихин С.Н. «Схемы действования» как маркер дискурсивности научного текста: формальная логика vs. герменевтика. Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2: Языкознание. 2015; 2 (26): 121-127. https://doi.org/10.15688/jvolsu2.2015.2.17.
11. Губанов Н.И., Губанов Н.Н. К истории вопроса о субъективном и объективном пространстве. Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Философия. 2016; 2 (20): 5-15. Режим доступа: www.vestnik.vsu.ru/pdf/phylosophy/2016/02/2016-02-01.pdf. Дата обращения: 21.03.2022.
12. Храмченко Д.С. Ирония и юмор как дискурсивные механизмы прагматического воздействия (на материале англоязычных деловых публикаций СМИ). Филологические науки в МГИМО. 2017; 12 (4): 70-75. Режим доступа: https://philnauki.mgimo.ru/jour/article/view/10/11. Дата обращения: 21.03.2022.
13. Akimjak A., Hlad I., Datelinka A. Kierkegaard's reading of reality.XLinguae. 2022; (15)1: 47-54. DOI: 10.18355/XL.2022.15.01.05. https://doi.org/10.18355/XL.2022.15.01.05.
14. Prieto-Ramos F., Pei J., Cheng L. Institutional and news media denominations of COVID-19 and its causative virus: Between naming policies and naming politics. Discourse & Communication. 2020; 14-6: 635652. https://doi.org/10.1177/1750481320938467.
15. Jordan R., Patterson T. The World of Robert Jordan's The Wheel of Time. N. Y.: Tor Books, 1997. Режим доступа: http://jordan.co.zw/WoT/Guidev3/Guidev3.html. Дата обращения: 07.04.2022.
References
1. Zykova IV. Perceptual "programming" of language meaning: methodology and basic results. Issues of cognitive linguistics. 2018; 3 (56): 27-40. Available at: https://www.researchgate.net/publication/329033667_ Perceptivnoe_programmirovanie_znacenia_azykovogo_znaka_metodologia_izucenia. Accessed March 18, 2022. (In Russ.).
2. Sendra P, Sennett R. Designing disorder. Experiments and disruptions in the city. London: Verso, 2020. Available at: https://www.researchgate.net/publication/343145535_Designing_disorder_Experiments_ and_disruptions_in_the_city_by_Pablo_Sendra_and_Richard_Sennett_London_and_New_York_ Verso_2020_160_pp_US_24_95_hardback_ISBN_9781788737807. Accessed March 18, 2022. (In Eng.).
3. Karasik VI, Kitanina EA. Contextualization of secret in everyday and institutional types of discourse. Issues of cognitive linguistics. 2020; 4: 64-72. Available at: vcl.ralk.info/issues/2020/vypusk-4-2020/kontek-stualizatsiya-tayny-v-obikhodnom-i-institutsionalnom-tipakh-diskursa.html. Accessed March 18, 2022. (In Russ.).
4. Bredikhin S, Bredikhina Yu, Serebriakova S, Marchenko T. Levels of communication act: functional communicative features of social work institutional discourse. SHS Web of Conferences. 2018; 50: 01022. https://doi.org/10.1051/shsconf/20185001022 (In Eng.).
5. Stenson K. Social work discourse and the social work interview. Economy and Society. 1993; 22-1: 4276. https://doi.org/10.1080/03085149300000002. (In Eng.).
6. Monogarova A, Shiryaeva T, Arupova N. The language of russian fake stories: a corpus-based study of the topical change in the viral disinformation. Journal of Language and Education. 2021; 7-4 (28): 83-106. https://doi.org/10.17323/jle.2021.13371. (In Eng.).
7. Chernyavskaya VE. Towards methodological application of discourse analysis in corpus-driven linguistics. Tomsk State University Journal of Philology. 2017; 50: 135-148. Available at: http://journals.tsu.ru//philol-ogy/&journal_page=archive&id=1630&article_id=37182. Accessed March 18, 2022. (In Russ.).
8. Bredikhin SN, Tsybulevskaya AV. Poly- and inter-discursiveness in complex discourse. European Proceedings of Social and Behavioural Sciences EpSBS. 2020; 92: 1507-1514. https://www.europeanproceed-ings.com/article/10.15405/epsbs.2020.10.05.198. (In Eng.).
9. Mitrokhina TN. Crisis discourse. Discourse-P. 2016; 1(22): 136-139. Available at: https://cyberleninka. ru/article/n/krizisnyy-diskurs/viewer. Accessed March 21, 2022. (In Russ.).
10. Alikaev RS, Bredikhin SN. "Schemes of acting" as a discourse marker of a scientific text: formal logics vs. hermeneutics. Science Journal of Volgograd State University. Linguistics. 2015; 2 (26): 121-127. https:// doi.org/10.15688/jvolsu2.2015.2.17. (In Russ.).
11. Gubanov NI, Gubanov NN. The history of the space subjective and objective. Proceedings of Voronezh State University. Series: Philosophy. 2016; 2 (20): 5-15. Available at: www.vestnik.vsu.ru/pdf/phyloso-phy/2016/02/2016-02-01.pdf. Accessed March 21, 2022. (In Russ.).
12. Khramchenko DS. Irony and humour as discursive mechanisms of pragmatic impact (based on business articles in mass-media). Linguistics & Polyglot Studies. 2017; 12 (4): 70-75. Available at: https://philnauki. mgimo.ru/jour/article/view/10/11. Accessed March 21, 2022. (In Russ.).
13. Akimjak A, Hlad I, Datelinka A. Kierkegaard's reading of reality. XLinguae. 2022; (15): 47-54. https:// doi.org/10.18355/XL.2022.15.01.05. (In Eng.).
14. Prieto-Ramos F, Pei J, Cheng L. Institutional and news media denominations of COVID-19 and its causative virus: Between naming policies and naming politics. Discourse & Communication. 2020; 14-6: 635652. https://doi.org/10.1177/1750481320938467. (In Eng.).
15. Jordan R, Patterson T. The World of Robert Jordan's The Wheel of Time. N. Y.: Tor Books, 1997. Available at: http://jordan.co.zw/WoT/Guidev3/Guidev3.html. . Accessed April 07, 2022. (In Eng.).
История статьи:
Получена: 18.07.2022 Принята: 10.08.2022 Опубликована онлайн: 25.09.2022
Article history:
Received: 18.07.2022 Accepted: 10.08.2022 Published online: 25.09.2022
Сведения об авторе:
Бредихин Сергей Николаевич, доктор филологических наук, доцент, профессор кафедры теории и практики перевода Гуманитарного института, Северо-Кавказский федеральный университет, Ставрополь, Российская Федерация; e-mail: bredichinsergey@yandex.ru.
Bionote:
Sergey N. Bredikhin, Dr.habil. in Philology, Associate Professor, North Caucasus Federal University, Institute for the Humanities, Department of Translation Studies, Professor; Stavropol, Russian Federation; e-mail: bredichinsergey@yandex.ru.
