CC BY
7
ЛИНГВОКУЛЬТУРЫ КАК ОБЬЕКТ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ И ОСВОЕНИЯ
LINGUOCULTURE AS AN OBJECT OF INTERACTION AND MASTERING
УДК 81'272
DOI 10.18522/2072-0181-2022-111-138-143
ИМПЛЕМЕНТАЦИЯ ЭПИЗОДИЧЕСКИХ КОМПОНЕНТОВ В СОДЕРЖАТЕЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО МЕТАКОНЦЕПТОВ
С.Н. Бредихин, И.Н. Махова
EPISODIC COMPONENTS IMPLEMENTATION INTO THE METACONCEPT CONTENT SPACE
S.N. Bredikhin, I.N. Makhova
В исследованиях процессов построения различных картин мира наиболее значимым на сегодняшний момент представляется анализ механизмов формирования сверхконцептуальных областей, которые являются макроструктурами, объединяющими топикально, локально и темпорально детерминированные концепты в той или иной лингвокультуре. Подобные образования можно назвать метаконцептами или комплексными концептуальными образованиями. Сочетание в их содержании различных (индивидуальных эпизодических) представлений об объекте концептуализации и понимание их корреляций с национальной картиной мира определяют тенденции в динамике коллективного концептуаль-но-валерного пространства. Так осуществляется
Бредихин Сергей Николаевич - доктор филологических наук, доцент, профессор кафедры теории и практики перевода Северо-Кавказского федерального университета, 355017, г. Ставрополь, ул. Пушкина, 1, e-mail: bredichinsergey @yandex.ru, т.: 8(8652)330227, доб. 42-80;
Махова Ирина Николаевна - кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры иностранных языков Ставропольского государственного аграрного университета, 355035, г Ставрополь, пер. Зоотехнический, 12, e-mail: zheltova.ira71@mail.ru, т.: 8(8652)315900, доб. 34-81.
трансляция ситуативного и личностного смысла в разделенное пространство общепринятого, так интенсифицируются и получают статус универсального компоненты частного мировосприятия.
Основной целью настоящего исследования является определение и анализ ключевых механизмов модификации и трансформации структуры метаконцептов в процессе включения в их содержание эпизодических компонентов. В рамках ее достижения решается ряд конкретных задач:
1) анализируется роль процессов псевдомифологизации, эмотивизации и интимизации как ключевых способов транспонирования эпизодики в ядерную область содержания метаконцепта;
2) исследуются возможности соотношения мета-концепта с частными вербализаторами (именами конкретизирующих концептов); 3) рассматрива-
Sergey Bredikhin - North-Caucasus Federal University, 1 Pushkin Street, Stavropol, 355017, e-mail: bredichinsergey@ yandex.ru, tel.: 8(8652)330227, ext. 4280;
Irina Makhova - Stavropol State Agrarian University, 12 Zootekhnicheskiy Lane, Stavropol, 355035, e-mail: zheltova. ira71@mail.ru, tel.: 8(8652)315900, ext. 34-81.
ются механизмы корреляции эпизодических (периферийных) и семантических (коллективных) компонентов.
Различными формами представления элементов коллективной исторической памяти и актуализации ценностных ориентиров современного общества занималось множество отечественных исследователей, работающих в рамках социологии, психологии и философской антропологии. Например, известные исследователи исторического сознания Л.И. Афанасьева и В.И. Меркушин связывают такой феномен аксиологического пространства национальной картины мира, как патриотизм, именно с процессами интенсификации социокультурных маркеров (прецедентных феноменов, обладающих исторической маркированностью) ценност-но-ориентационного пространства [1]. Однако простая констатация факта влияния социально значимых компонентов интерпретации реального или коммуникативного события на процессы смыслодеривации не дает возможности полного распредмечивания смысла; базой данного распредмечивания будет служить учет индивидуальных эпизодических компонентов, а значит, сами социальные факторы и историческая перспектива в вербализации и концептуализации макрообластей ценностной интерпретации будут всегда характеризоваться ситуативной вариативностью [2].
Первыми концептуальными трудами, исследующими эпизодику интенсификации личностной рефлексии в структуре концепта и других ментальных конструктов, призванных на финальном этапе построения вербализовать результаты отражения объективной реальности, являются работы Т.А. ван Дейка по освещению феномена эпизодической памяти как отдельного пространства рефлексии и формирования ментальных моделей персональной репрезентации событий объективной реальности, произошедших с продуцентом того или иного высказывания [3, р. 210]. Актуализация и интенсификация индивидуальных компонентов познания и переживания эмпирики в этом случае не обязательно замещают, но подчиняют себе стандартные общекультурные компоненты, существующие в актуальном пласте концептуального содержания. Социокультурные компоненты превращаются в некий сонм отдельных недифференцированных личностных эпизодических компонентов, которые в своей аморфности (переплетении актуальных, пассивных, этимологических и периферийных пластов) априори предполагают трансляцию
каждым из акторов коммуникативного действия собственных квантов смысла. Таким образом, интерпретативное пространство метаконцеп-та - это всегда продуцентско-реципиентский процесс «в-живания» и «со-переживания» [4]. Формирование и трансформация содержательной структуры метаконцептов при этом происходят в рамках перманентного переключения акторов актуализации, т.е. личное не просто становится достоянием общественности в вербализованном понятии, но и создает дополнительные компоненты лингвокультурного концептуаль-но-валерного пространства, на основе которых осуществляется повторное оценивание событий действительности уже в новой ментальной реальности.
Элементы эпизодического восприятия и интерпретации сложившейся метаконцептуаль-ной структуры выступают в данном случае не как спорадические факторы оценивания, но как обязательное условие понимания очужденных (дистантно воспринимаемых вне прямого опыта) событий и фактов. Подобное восприятие скачкообразно появляющихся элементов приводит к концептуализации их в структуре понятия, т.е. порождает скрытый декларатив в интерпретации и перформатив в построении ценностных ориентаций [5]. Необходимость для всех последующих реципиентов рассматривать эпизодические компоненты в качестве обязательных в структуре метаконцепта основывается на не поддающейся эмпирической, а строящейся только на рефлексивной, сенсуальной верификации псевдомифологической актуализации личностного психоэмоционального пространства. Эти компоненты сохраняются и концептуализируются при условии соответствия исходным доминантам национальной картины мира. В данном случае коллективный интерпретатор имеет дело уже не с естественным мифотворчеством, которое в своей стандартной форме концептуализирует подтекст нивелирующего негативизма в интерпретации ограниченной информации и способствует отходу от рационального понимания и реальной оценки существующего социокультурного контекста, но с искусственным процессом псевдомифологизации, выдвигающей на первый план именно сиюминутную оценку рефлексивной и объективной реальности [6, р. 248].
Каждый из эпизодических компонентов, трансформирующих метаконцептуальное пространство, обычно действует на эмоциоген-ном и мотивационном уровнях интерпретации, а значит, призван оправдать дисгармонирующие,
на первый взгляд, конситуативные факторы восприятия феноменов объективной реальности, не просто создать, но и имплементировать ключевые векторы распредмечивания непривычного, но столь знакомого и вызывающего отклик где-то в душе [7, с. 117]. Внедрение эпизодического компонента может быть основано на традиционном понимании, которое задействует именно неактивный пласт историко-культурного восприятия феномена объективной реальности. При этом необходимо указать на возможность интенсификации компонентов, которым придается примарное значение именно на основе не объективной, а ментальной (социокультурной) реальности, т.е. пропозициональным основанием выступает не эмпирическая, а рефлексивная верификация. Таким образом, основанием эмо-циогенеза могут служить прецедентные тексты, высказывания и т.п. Исходная необходимость актуализации таких эпизодических элементов, как и дальнейшая их интерпретация, продиктована неким доминантным принципом схематизации, распространенным в случае как естественной, так и псевдомифологизации. Эта конвенциона-лизация конситуативной интерпретации базируется на априорной возможности трансляции собственного «я» каждого реципиента на место «неназванного Я», которое, являясь неким «снятым» генерализатором аморфного «Я», выступает в том или ином перцептивно-интерпретативном пространстве не только как сторонний наблюдатель, но и как актор, порождающий коммуникативную и семантическую реальность вместе с продуцентом высказывания, т.е. в качестве дие-гетического нарратора. При этом каждая повторная актуализация и интенциональная трансляция этих компонентов воссоздают и закрепляют в коллективном сознании векторы переживания и оценки прецедентных событий, однако могут стирать исходные посылки и аллюзии к прецедентным субъектам и объектам [8]. Такая модель смыслообразования в широком смысле предоставляет новые возможности трансформации не только содержательной структуры метаконцеп-тов, но и всей концептуально-валерной системы того или иного лингвокультурного сообщества.
Например, одним из наиболее распространенных во всем мире метаконцептов является СМЕРТЬ, представленная в более конкретизированных формах ИСХОД, КВИНТЭССЕНЦИЯ СУЩЕСТВОВАНИЯ, ФИНАЛЬНЫЙ АККОРД. Весьма интересным, получившим свое распространение во множестве лингвокультур, однако при сохранении исходного эпизодического ком-
понента «создание шедевра при завершении деятельности» и утере аллюзивных компонентов к прецедентным субъектам, объектам, да и утрате (в наивном понимании) связи с первичным прецедентным текстом, является ситуативный вер-бализатор этого метаконцепта SWAN SONG.
Этимологический пассивный пласт содержания данного концепта базируется на известнейшей легенде о детях Лира, которая в народном представлении входит в первый, мифологический цикл «The names upon the harp». Пройдя несколько этапов мифологизации, данная легенда уже в авторском изложении Уильяма Шекспира обретает статус прецедентности, создающей имя ситуации как базовый верба-лизатор концепта swan song (досл. «лебединая песня»). Психоэмоциональные компоненты, продиктованные ситуативным архаичным восприятием трагедии и девятисотлетних мучений детей Лира (Oidheadh chloinne Lir), погибающих, но рождающих в смерти нечто способное исцелять и успокаивать людей. Это коррелирует и с архаичным пониманием перформативной функции языка: слово есть действие в объективном мире, - отсюда и амфиболичность древнегер-манского глагола mahalen (делать и говорить). Интенциональность в имплементации именно аллюзивных культурных компонентов в структуру метаконцепта представляется сомнительной, что подтверждается современными возможностями использования базового вербализатора в речи. Объясняется данный факт отсутствием коррелятов исходным прецедентным ситуациям в большинстве лингвокультур; но соответствие глубинным доминантам в концептуально-валер-ной системе практически каждого из сообществ позволяет каждый раз в новых ситуациях транслировать базовую эпизодику исходного прецедентного текста.
Например, в классическом примере: He had made up his mind that this show was going to be his swan song... [9]. - Он сам принял решение, что это шоу будет его лебединой песней... Актуализация именно эмоциогенных эпизодических компонентов не позволяет произвести эмпирическую верификацию актуального содержания ни в фокусе авторского смыслопо-рождения, ни в рамках реципиентской интерпретации соответствия культурно маркированных элементов реальному положению дел, но при этом прагматическая и рефлексивная верификация эпизодического компонента достаточно высока, что обеспечивается закрепленным фоном (т.е. разделенным всеми членами сообщества
интерпретативным пространством) в условиях конситуативной интерпретации.
Данная интерпретация различных неин-тенциональных форм интенсификации эпизодических компонентов в рамках их соответствия ключевым культурным смыслам в их наивном толковании (мифологическом и псевдомифологическом) легитимизирует следование принципу интимизации всего смыслового конструкта, т.е. ноэматического приближения к некоему прецеденту со стертым этимоном, в качестве базовой стратегии формирования и функционирования новой иерархии компонентов смысла. Конситу-ативное пространство интерпретации генерализованного смысла метаконцепта всегда будет схоже, однако не тождественно мифологическому, ведь для трансляции личностного необходимо четкое обозначение условий восприятия и толкования в дискретном фрагменте хронотопа. Только конкретный фрагмент дает возможность проникнуть в причины создания эпизодического компонента. Область интерпретации эпизодики в исходном варианте всегда предельно конкретизируется, т.е. в ней, как и в мифологическом пространстве, отсутствует полноценное континуальное полотно, оно представлено как «конкретный кусок действия» [10]. Этот принцип выстраивает совершенно иную модель интерпретации смысла высказывания - не с позиций семантической памяти, в которой события происходят в определенном пространстве (т.е. именно хронотоп предшествует феноменам), а, наоборот, весь пространственно-временной континуум определяется наиболее важным для продуцента высказывания феноменом. Так эпизодическая область содержательной иерархической структуры метаконцепта становится доминантой не только для автора, но и для реципиента. Все участники коммуникации, включающей операции с верба-лизаторами подобных метаконцептуальных конструкций, всегда находятся в некой пограничной ситуации (балансируя между общепринятым и эпизодическим смыслами) и «вовлекают в сферу рефлексивной реальности все новые и новые грани смысла» [11] - личностные эпизодические эмоциогенные и логико-конкретизирующие компоненты.
В некоторых случаях эмоциогенез эпизодического компонента основывается не на индивидуальной интерпретации базового вер-бализатора, а на коллективном понимании периферийного номинанта в рамках конситуативной интерпретации. Таким образом, осуществляется перенос актуализированной части социокуль-
турного в интимизирующую область метакон-цепта. Например, метаконцепт КОЛДОВСТВО, включающий различные конкретизирующие концепты (ЧАРЫ, ПРОКЛЯТИЯ и т.п.), в определенных ситуациях может определять хронотоп всего высказывания и задавать векторы интерпретации всего текстового пространства с помощью интенсификации архаичного культурно маркированного вербализатора, который интен-ционально вводится в современный текст и подкрепляется специфическими реалиями (онима-ми актуализируемого мира). Например: Naoise was stricken with dread when he heard these words and realized that Deirdre had put a geis on him. He knew that to disobey that geis would bring about his downfall, so, terrified as he was of Conor Mac Nessa's anger, he knew he must take Deirdre with him [12]. - Наойси охватил ужас, когда он услышал эти слова и осознал, что Дейрдра наложила на него гейсы - несокрушимые чары, которые связывали людей самой сильной и священной связью. Он знал, что ослушание гейсов приведет к тому, что чары непременно низвергнутся на него, поэтому, как бы он ни боялся гнева Конора Мак Нессы, он знал, что теперь во что бы то ни стало должен взять Дейрдру с собой.
Было бы огромной ошибкой сводить данный способ актуализации эпизодического компонента к простой аккультурации и «интемпо-рализации» высказывания. За подобной формой интимизации повествования лежит гораздо больший смысл, заключающийся в трансляции собственного восприятия той или иной ситуации объективной реальности. Ведь именно периферийная номинация культурно-специфичного концепта GEIS с его теснейшей связью с гаэльской ветвью кельтской традиции в закрепленном толковании не простых «чар», а некоего «поддерживающего равновесие табу» способствует трансляции эпизодического компонента оценивания описываемой ситуации в качестве необходимой и обоснованной. Так транслируется эпизодический компонент индивидуально-личностной концептуально-валерной системы продуцента.
В результате анализа актуализируемых эпизодических компонентов, внедряемых в мета-концепты, можно прийти к закономерному выводу о том, что именно механизм интимизации представляется наиболее эффективным видом интериоризации и дальнейшей трансляции нового эмотивного или конкретизирующего смысла. Данная стратегия интимизации эпизодических смыслов в качестве ядерного концептуаль-
ного содержания наиболее адекватно, пусть и на псевдоаргументативной основе, позволяет ввести эпизодику в границы семантической памяти, т.е. создать принимаемые лингвокультурным сообществом новые области метаконцептуального содержания. При таком представлении и осознании читателем «интимности» личностных областей коллективный реципиент не просто дает ситуативную оценку, но создает прогностическую стратегию дальнейшего использования того или иного эпизодического компонента как объекта разделенного лингвокультурного концептуаль-но-валерного пространства, который при такой форме вербализации опредмечивается и получает статус событийности.
Создание полилогического метаконцеп-та, вбирающего в себя отдельные смысловые обертоны всех как реальных, так и гипотетических контркоммуникантов, расширяющих пространство интерпретации, в общем и равном для участников концептуально-валерном пространстве дает возможность перманентно обновлять способы опредмечивания и распредмечивания эпизодических компонентов смысловой иерархии в пограничном (продуцентско-реципиент-ском) психоэмоциональном пространстве инти-мизации. Концептуально-валерное пространство интерпретации метаконцепта в его амфиболиче-ском безградуальном представлении эксплицируется по двум векторам: интимизирующему и противонаправленному объективирующему.
Различные, иногда диаметрально противоположные компоненты личностного и ситуативного мировосприятия на фоне сложившегося коллективного мировоззрения в их приложении в той или иной коммуникативной ситуации актуализируют концептуально-валерное пространство посредством лексических конкретизаторов. Эта вариативность актуализации предполагает использование в высказываниях, содержащих вербализаторы метаконцептов, различных систем ин- и декодирования, которые способствуют органичному включению или же нивелировке интимизации опредмечиваемого события. При этом акты модификации и трансформации генерализованной структуры метаконцепта не просто интенсифицируют конкретный конситуативно маркированный фрагмент личностной картины мира (степень интенциональности в данном случае не имеет решающего значения), но и каждый раз по-новому создают «схему действования» по интерпретации текстовой реальности и «в-жива-нию» в объективную реальность [4]. Такая изменчивость, перманентная мутация представле-
ний базируется на эпизодических компонентах периферического пласта метаконцептуального содержания, которые оттеняют и конкретизируют содержание неузуальными, ассоциативно детерминированными единицами. В условиях интенциональной интенсификации эпизодических компонентов происходит их ассоциативное сближение с семантическими на основе стерео-типизации, которая, минуя эмпирическую верификацию, позволяет интимизировать описанные события. Внедрение в пространство коллективного понимания эпизодических компонентов, эксплицитно уже содержащихся в метаконцепте, осуществляется при интериоризации апперцептивно переживаемых событий, которые воспринимаются в вербально-опредмеченной форме, что сопровождается эмотивизацией на основе конкретизаторов базовой номинации метакон-цепта. Этот процесс позволяет «присвоить» эмпирический опыт «других» контркоммуникантов, сделать их эпизодику своей.
Легитимизация эпизодических компонентов в пространстве коллективной семантической памяти осуществляется при постоянной трансляции ассоциативных и прямых отсылок к стандартизованности фоновой ситуации функционирования метаконцепта. Кажущаяся и постулируемая «привычность» ситуации интерпретации, а также органичность и псевдореальная аргументированность эпизодического компонента позволяют реципиенту уже на уровне неосознанной (ноэматической) рефлексии воспринимать не их сиюминутность, но принадлежность к области общего разделенного концептуального содержания. Таким образом, трансформируется интерпретативное пространство метаконцепта, получающее свое воплощение не только в вербализованной форме, но и в реактивных факту-альных ремарках [13, р. 165]. Интенсификация в рамках иных кодов позволяет органично включить в вербальные формы отсылки к акустическим, визуальным, тактильным, ольфакторным и другим семиотическим системам; они включаются в процессы расширения содержательной структуры метаконцептов на основе ретроспективной семиометрики [14].
Таким образом, трансформация и модификация структуры метаконцептов происходят на основе миграции в ядерную зону именно кон-ситуативно интерпретируемых эпизодических компонентов в рамках интенциональной актуализации этимологических культурно-специфических пластов значения в периферических именованиях, отличных от базового вербализатора.
Данное формальное противоречие может быть прояснено и снято тем, что компоненты эпизодической памяти, в конечном счете, являются собственно базисом инициального формирования и дальнейшей эволюции всех представленных в метаконцепте слоев репрезентации генерализованного смысла. Экстраполяция периферийных компонентов смысла в общелингвокультурные области аксиологической конвенционализации имеет континуальные характеристики и является логичным продолжением укоренения мета-концепта в узуальном пространстве восприятия и его тиражирования в обыденном словоупотреблении.
ЛИТЕРАТУРА
1. Афанасьева Л.И., Меркушин В.И. Великая Отечественная война в исторической памяти россиян // Социологические исследования. 2005. № 5. С. 11-22.
2. Веревкина О.А., Колповская М.А. Особенности исторической памяти молодежи о событиях Великой Отечественной войны // Молодой ученый. 2015. № 19. С. 87-90.
3. Dijk T.A. van. Political discourse and ideology // Doxa Comunicación Revista interdisciplinar de estudios de comunicación y ciencias sociales. 2003. № 1. Р. 207-225.
4. Бредихин С.Н., Аликаев Р.С. Стратегии усмотрения и распредмечивания смысловых конструктов в аспекте по-нимания и в-живания // Вопросы когнитивной лингвистики. 2016. № 2. С. 123-128.
5. McRae K., Jones M., Reisberg D. The Oxford handbook of cognitive psychology. N.Y.: Oxford University Press, 2013. 1104 р. Р. 206.
6. Mythologizaton and remythologization of marginal sense overtones (as exemplified in prison literature) / S.N. Bredikhin [et al.] // European Proceedings of Social and Behavioural Sciences. 2021. Vol. 107. P. 237-244.
7. Семенов В.Е. Катарсис и антикатарсис: социально-психологический подход к воздействию искусства // Вопросы психологии. 1994. № 1. С. 107-119.
8. Михеев А.А. Языковая личность А.С. Пушкина: интертекстуальность и прецедентность в дискурсах разных типов: дис. ... канд. филол. наук. Казань, 2018. 162 с. С. 97.
9. The free dictionary by Farlex. URL: https://www. thefreedictionary.com.
10. Стеблин-Каменский М.И. Труды по филологии. СПб.: Филол. фак-т СПбГУ, 2003. 928 с. С. 263.
11. Бредихин С.Н. Ноэматическая структура смысло-порождения в философском дискурсе: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Нальчик, 2014. 38 с. С. 8.
12. Heanley M. Irish myths and legends: The names upon the harp. Singapore: Faber and faber, 2000. 98 p. Р. 34.
13. Kvapil R., Siposova M. The crisis of contemporary linguistics vs. applied linguistics // XLinguae. 2020. Vol. 13, iss. 1. P. 151-168.
14. La semiometrie retrospective du signe valeur / L.G. Vikulova [et etc.] // XLinguae. 2020. Vol. 13, iss. 1. Р. 169-183.
REFERENCES
1. Afanasieva L.I., Merkushin V.I. Sotsiologicheskie issledovaniya, 2005, no. 5, pp. 11-22.
2. Verevkina O.A., Kolpovskaya M.A. Molodoy uchenyy, 2015, no. 19, рр. 87-90.
3. Dijk T.A. van. Doxa Comunicación Revista interdisciplinar de estudios de comunicación y ciencias sociales, 2003, no. 1, рр. 207-225.
4. Bredikhin S.N., Alikaev R.S. Voprosy kognitivnoy lingvistiki, 2016, no. 2, рр. 123-128.
5. McRae K., Jones M., Reisberg D. The Oxford handbook of cognitive psychology. N.Y., Oxford University Press, 2013, 1104 р., р. 206.
6. Bredikhin S.N. et al. European Proceedings of Social and Behavioural Sciences, 2021, vol. 107, рр. 237-244.
7. Semenov VE. Voprosy psikhologii, 1994, no. 1, рр. 107-119.
8. Mikheev A.A. Yazykovaya lichnost A.S. Pushki-na: intertekstualnost i pretsedentnost v diskursakh raznykh tipov: dis. ... kand. filol. nauk [A.S. Pushkin's linguistic persona: intertextuality and precedent in discourses of different types: PhD Dis.]. Kazan, 2018, 162 р., р. 97.
9. The free dictionary by Farlex. Available at: https:// www.thefreedictionary.com/.
10. Steblin-Kamenskiy M.I. Trudypofilologii [Works on Philology]. St. Petersburg, Faculty of Philology of St. Petersburg State University, 2003, 928 p., р. 263.
11. Bredikhin S.N. Noematicheskaya struktura smyslo-porozhdeniya v filosofskom diskurse: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk [Noematic structure of sense derivation within philosophic discourse: Thesis of the PhD Dis.]. Nalchik, 2014, 38 p., р. 8.
12. Heanley M. Irish myths and legends: The names upon the harp. Singapore, Faber and faber, 2000, 98 p., р. 34.
13. Kvapil R., Siposova M. XLinguae, 2020, vol. 13, no. 1, рр. 151-168.
14. Vikulova L.G. et al. XLinguae, 2020, vol. 13, no. 1, рр. 169-183.
Поступила в редакцию 30 июня 2022 г.
