CC BY
46
РАЗДЕЛ 2. ЭКОНОМИКА
УДК 332.012.2(470+571)
Ю.И. Колчанов, В.В. Прокин
Пермский национальный исследовательский политехнический университет
СТРАТЕГИЧЕСКИЕ АЛЬТЕРНАТИВЫ МОДЕРНИЗАЦИИ РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ
Рассмотрены основные альтернативные модели стратегического развития российской экономики с учетом мирового опыта модернизации и комплекса внутренних факторов - экономических, политических, нравственных, культурных.
Ключевые слова: модернизация, девелопментализм, государство развития, неолиберальная модель, социально-экономическая политика.
В центре современной дискуссии о модернизации российского общества находится сравнение альтернативных моделей устойчивого экономического роста. При этом, как правило, участники дискуссий предполагают сравнение и предпочтение стратегических альтернатив экономической модернизации в формате существующей политико-экономической модели российского общества.
Однако конечным результатом реализации любой реформистской модели является либо воспроизводство существующей социально-экономической системы, либо ее трансформация в альтернативную социетальную систему.
Такими ближайшими реальными альтернативными политико-экономическими моделями для России выступают социализированный государственный или приватизированный рыночный капитализм. Именно в пользу последней модели выступил на Петербургском экономическом форуме 2011 года Президент России Д.А. Медведев.
Все другие более частные модели экономической модернизации страны так или иначе поддерживают одну из обозначенных политико-экономических альтернатив. Так, по мнению В. Мау, в настоящее время для России возможны два варианта социально-экономической политики:
1) стимулирование роста государством, которое определяет приоритеты, концентрирует политические и финансовые ресурсы, стимулирует спрос, регулирует деятельность крупнейших производственных компаний и банков;
2) усиление роли частных источников роста (фирм и домохозяйств), которые должны замещать и постепенно вытеснять государство из сферы предпринимательства; государство же должно ограничиться созданием максимально благоприятных условий для функционирования частных экономических агентов, стимулировать их интерес к развитию [1, с. 17].
Отметим, что настоящая доля государства в российской экономике также оценивается альтернативно. Неолиберальные теоретики и практики считают ее сверхизбыточной, их оппоненты - недостаточной. Действующая модель роста трактуется как экономика спроса с избыточным присутствием государства и, в целом, с негативным социально-экономическим трендом. Альтернативной моделью выступает экономика предложения, важнейшими элементами которой явдяются следующие:
• снижение бюджетной нагрузки относительно ВВП, т.е. уменьшение расходов бюджета и налогов;
• обеспечение открытости экономики как важнейшее условие стимулирования внутренней конкуренции;
• последовательная и интенсивная приватизация экономики, формирование широкого слоя неолигархических собственников средств производства (среднего и крупного бизнеса), привлечение стратегических инвесторов, в том числе иностранных [1, с. 20].
Именно эскалация приватизации является ключевым элементом неолиберальной модели модернизации. Приватизация должна охватить не только производственную сферу, но и непроизводственную, включая ЖКХ, пенсионную систему, здравоохранение, образование, культуру и т.п. По программе истекшего 2010 года приватизации подлежало 690 акционерных обществ, 230 ФГУП, 74 объекта казны. На 2011 год в программу включены пакеты 857 акционерных обществ, из которых 57 входят в список стратегически значимых. Может создаться представление, что распродажа государственной собственности преследует прежде всего фискальные цели и является антикризисной мерой для компенсации бюджетного дефицита. Так, в 2011-2013 годах от приватизации предполагается ежегодно получать в бюджет более трети триллиона рублей [2, с. 10-11].
Более весомым аргументом в пользу нового этапа приватизации является ее ориентация на перераспределение активов инновационно мотивированным и инвестиционно состоятельным экономическим субъектам.
Однако при этом необходимо учитывать, во-первых, что перераспределение активов не решает проблемы обеспечения гарантии структурной модернизации экономики. Она должна решаться в форме государственного планирования создания и функционирования вертикально интегрированных корпораций, обеспечивающих неоиндустриализацию страны. Во-вторых, гиперприватизация стратегических предприятий и банков подрывает фунда-
мент государственно и социально ориентированной рыночной экономики не только как политико-экономического базиса модернизации, но и как ее стратегического целевого ориентира.
Сегодня у России еще есть возможность и догоняющего, и опережающего развития. Такие альтернативы объективно существуют. В практическом исполнении они распадаются на множество частных альтернатив, и, таким образом, встает вопрос: в каком соотношении распределять ресурсы на эти траектории движения? В России также существует целый комплекс факторов деградации экономики и общества, длительное действие которых может привести к катастрофе. При любом выборе варианта развития требуется ослабление действия этих факторов.
Задача состоит в том, чтобы выстроить эти факторы иерархически, так, чтобы выработать механизмы движения по причинно-следственным связям с целью блокировки факторов деградации.
Еще Аристотель ввел понятия «экономика» и «хрематистика». Надо отдать должное мыслителю - спустя тысячелетия эти явления и понятия актуализировались. Экономика (по Аристотелю) - это хозяйственная деятельность, где целью является производство жизненных благ. Хрематистика - хозяйственная деятельность, целью которой является получение дохода.
В этой диалектике «экономики» и «хрематистики» и проходит весь общественный исторический процесс. В результате событий 90-х годов (главным образом, в связи с характером приватизации) в России, как ни в какой другой стране, сложился перекос в сторону хрематистики. И это, по нашему мнению, главный, фундаментальный барьер на пути развития российской экономики. Коррупция, как системное явление, есть одно из проявлений этого сдвига. Отсюда и угрожающий вектор углубления социальной дифференциации и усиления эксплуатации рабочей силы, и связанные с этим барьеры к развитию.
Выбор приоритета опережающего развития не означает, что в конкретных текущих условиях не будут реализовываться проекты, входящие содержательно в концепцию догоняющего развития. В частности, необходимость создания значительной массы рабочих мест в короткие сроки может потребовать применения на предприятиях обрабатывающей промышленности не самых передовых технологий.
Многие частные проблемы российской экономики связаны с общей причиной - малым фактическим размером внутреннего рынка (при достаточно большом потенциальном). Этот негативный фактор явно недооценивается. Власть призывает создавать условия инвестиционной привлекательности для иностранных инвесторов, в то время как у иностранных инвесторов нет достаточного интереса развивать внутренний российский рынок.
Приоритет стратегии опережающего развития выглядит предпочтительней. ОПК еще располагает научным заделом, который может быть коммерциализирован. Но на этом пути есть два блокирующих его препятствия:
1) неолиберальная модель, принятая на вооружение действующей властью (ярые ее сторонники являются основными консультантами власти -Юргенс, Гуриев, Дворкович и др.);
2) малый размер внутреннего рынка, не позволяющий выйти на приемлемый уровень занятости. Фактор безработицы пока нивелируется высокими мировыми ценами на энергоносители. Профессиональная структура рабочей силы далека от необходимой для опережающего развития.
Два указанных препятствия теоретически преодолимы в среднесрочной перспективе. Для реализации стратегии опережающего развития необходим запуск двух параллельных процессов - процесс блокирования препятствий и процесс инвестиций в направлении выбранных приоритетов.
По нашему мнению, приоритетами должны стать технологии 5 и 6 укладов, которые реализуются в рамках шести направлений:
1) атомная энергетика,
2) космическая промышленность,
3) авиационная промышленность,
4) технологии «чистой воды»,
5) технологии «чистого угля»,
6) технологии хранения энергии.
При принятии конкретных решений по «большим проектам» необходимо учитывать ту инерцию экономики, которая связана с трансформацией сырьевых экспортных доходов в потребительский спрос на импортные товары, а не на технологическое развитие экономики.
Исторический опыт модернизаций достаточно представителен, национальным стратегам есть на что опереться. Прежде всего, показателен опыт США. Главной сущностной причиной Гражданской войны в США была борьба за выбор пути экономического развития. Северные штаты, в которых была сконцентрирована нарождающаяся американская промышленность, были за протекционистские меры, которые защитили бы внутренний рынок США от конкуренции более развитой английской промышленности. Южным штатам внутренний рынок был не нужен, так как они вели крупное плантаторское производство хлопка, ориентированное на экспорт в Великобританию. Южане, в основном, потребляли импортные товары из той же Великобритании. Поэтому они выступали против протекционистских мер правительства США за свободу торговли. Победа северян над южанами означала победу стратегии защиты нарождающейся промышленности и внутреннего рынка США от английского «фритредерского империализма» (в наше время - глобализации).
В условиях слабой защищенности российской экономики от импорта социальные риски технологической модернизации возрастают. Работники, вытесненные в результате технологической модернизации и не нашедшие свободных рабочих мест, усиливают напряженность на рынке труда.
Россия еще обладает достаточным модернизационным потенциалом для выхода на длинную волну роста на базе пятого и шестого технологического укладов. В сложившихся российских условиях предстоит найти практический компромисс между проектами «догоняющей» и «опережающей» модернизации, имея в виду приоритет «опережающей» модернизации.
Но для этого необходимо обеспечить социальные тылы. А это, прежде всего, развитие отечественного сельского хозяйства. Можно использовать положительный опыт Беларуси. Страна с населением в 7 % от российского экспортирует в Россию сельхозпродуктов на 3 млрд долл.
Сейчас, когда цены на энергоносители в силу известных внешних факторов высоки, дополнительное поступление валюты необходимо инвестировать в сельское хозяйство (а не в Резервный фонд, как это предлагают сторонники неолиберальной модели). Когда в стране продовольствие собственного производства в достатке, социальные риски резко понижаются, появляется необходимое поле для маневра ресурсами.
Необходимо, используя форму частно-государственного партнерства, проинвестировать строительство агрогородков и на этой основе обеспечить создание крупных сельскохозяйственных предприятий.
Курс на модернизацию экономики был фактически провозглашен в 2005 году при разработке Концепции социально-экономического развития до 2020 года. Процессы экономической и социальной деградации нашего общества к началу 2000-х годов были вполне очевидны. От промышленности 80-х годов (исключая ТЭК) осталось 20 %, от сельского хозяйства - 40 %. Нравственная система общества теряла фундаментальные ориентиры. Если при проведении модернизации опираться на экономическую науку, то возможности было три:
1) на основе неоклассической (нелиберальной) теории;
2) на основе кейнсианской теории;
3) на основе теории девелопментализма (государства развития)
Власть остановилась на первом варианте - на либеральной модели,
которую в шоковом варианте внедряла команда Гайдара - Чубайса в начале 90-х годов. В 2007 году было некоторое движение в сторону третьего варианта (были образованы Объединенная авиационная компания, Объединенная судостроительная компания и др. В 2011 году наблюдается активизация сторонников либеральной модели (см. выступление Д.А. Медведева на Петербургском международном экономическом форуме 17 июня 2011 года).
При выборе социально-экономического курса необходимо учитывать текущий всемирно-исторический момент. Западное общество проявило сейчас зримо свои слабости (по сути, имеет место государственный дефолт Греции, бомбардировки Ливии, государственный долг США и др.). Возможно, мы переживаем время, в котором началось переустройство мировой цивилизации, в котором противостоят два начала: искусственное, виртуальное, вплоть до мошеннически симулируемого, и реальное, приближенное к базисным биосоциальным потребностям человека и человеческого сообщества. Возможно, интересы некоей интернациональной группы высших экономических «игроков» задают это противостояние.
Нам надо учитывать тот факт, что в 90-е годы в стране образовалась бесконтрольная (для нашего общества) и одновременно совершенно не суверенная, а зависимая извне система финансово-экономической власти. Иначе не понять, каким образом совмещаются два процесса - провозглашенный курс на модернизацию и утечка капитала из страны (неконтролируемого частного капитала и государственного капитала - в ценные бумаги правительства США).
На Петербургском мировом экономическом форуме (16-18 июня 2011 года) торжествовала либеральная идея, суть которой состоит в том, что нормальный и единственно истинный механизм развития - к общему интересу исключительно от приоритета личного. Возможно, это действительно сильнейший механизм, но опыт показывает, что это также и механизм деградации.
Современники должны найти ответ на следующий вопрос: возможно ли выстроить новую Россию, в которой соотношение мотивов и весов было бы в большей мере в пользу приоритета общего блага? Не хотелось бы, чтобы ответ на этот вопрос в России искала революция.
В настоящее время либеральная модель в экономике, в политике, в морали привела к некоторому подобию рая для ограниченного круга «допущенных». «Допущенные» не воспринимают это как дефект модели, напротив, полагают это свидетельством ее успешности (на канале РБК в программе «Салон» рекламируются и обсуждаются жилища стоимостью в сотни миллионов рублей).
Мы можем наблюдать признаки того, что мир вступил в полосу новой жесточайшей конфронтации. А конфронтация объективно требует мобилизации. В этих условиях продление экономики для «допущенных» объективно граничит с преступлением. Кланово-бюрократическое перераспределение национального богатства должно быть остановлено. Оффшоры для российских бизнесменов запрещены. Регистрация фирм должна осуществляться по месту производства (все сколько-нибудь значимые активы Пермского края находятся в руках москвичей).
Собираемся срочно вступать в ВТО и получим невыгодные для страны и ее экономики ограничения извне, причем в условиях, когда вся прежняя мировая финансово-экономическая система обрела неустойчивость.
Обязанность власти - опираться на достаточно широкий экспортный круг. В настоящее время создана 21 группа по пересмотру «Концепции-2020» во главе с Мау, Грефом, Ясиным, Гонтмахером и другими известными соратниками Г айдара и Чубайса. Первые предложения группы - довести цены на топливо до мирового уровня (в соответствии с либеральной моделью). При таких условиях поднять российскую промышленность невозможно. Нужна альтернатива, и такая альтернатива есть, и о ней заявляет все больше экономистов, это - новая индустриализация без фетишизации свободы торговли и «конкурентоспособности». Реальная система мирового разделения труда не подразумевает нашего безусловного права на жизнь, это не приоритет для такой системы. Угроза понижения занятости для России нарастает. Похоже, власть об этом даже не догадывается, а для околовластного экспертного сообщества этот фактор не является значимым. Для него занятость, связанная с продвижением импортных товаров на российский рынок, - это нормальная занятость.
Нация не может провести модернизацию, не пойдя на некоторые самоограничения. Это аксиома, подтвержденная всем мировым опытом. Но сегодня Россия переживает этап разгула излишней роскоши именно того слоя граждан, от которого зависят национальные сбережения и, следовательно, национальные инвестиции.
Ставка на неограниченную «инвестиционную» привлекательность никак не вытекает из задачи сохранения государственного суверенитета. Экономическая наука ясно говорит, что преобладание иностранного инвестора над национальным ведет к потере суверенитета (на РБК, кстати, регулярно рекламируется и обсуждается многомиллионный «дом космополита»).
Создается впечатление, что российская элита руководствуется мыслью: как бы без потрясений продержаться еще несколько лет. Проблема состоит в том, как довести до сознания элиты мысль, что в ограничении роскоши нет абсолютно ничего катастрофического, ограничивающего возможность счастья.
Удивительно, что Русская Православная Церковь не бьет в набат против стремления к роскоши части своих сограждан, которые держат сегодня в руках судьбу России. Что значит в условиях очевидной ограниченности ресурсов и деградации природной среды мода на новый автомобиль каждые 2-3 года? Москва движется со средней скоростью 18 км/ч при возможности техники в 200 км/ч. Город задыхается, и нищая Россия выделяет столице несколько триллионов рублей на переустройство.
Экономисты с мировым именем приходят в ужас от расточительности российской экономики (расточительность связывается, в том числе, и с неоправданно низким жизненным уровнем большинства населения, и с деградацией поселений, численностью менее 20 000 чел., коих в России десятки тысяч).
Условием успешности модернизации является отказ российской элиты, сформировавшейся в результате «шоковой терапии» 90-х годов, от культа необузданного потребления излишних благ, целенаправленно навязываемых якобы как единственно возможный источник прогресса в экономике. При этом условии Россия достаточно быстро могла бы стать весьма самодостаточным и успешно развивающимся государством.
Для российской экономики на ближайшие годы складываются такие условия, при которых докризисные 6%-ные темпы роста ВВП снизятся по многим экспертным оценкам до четырех. Это будет связано, во-первых, со снижением потенциала энергосырьевого сектора и ухудшением финансового состояния ключевых отраслей. Во-вторых, кризис заставил все больше сдвигать структуру государственного бюджета в сторону социальных статей и увеличивать налоговую нагрузку на хозяйствующие субъекты.
Возникла опасность попадания в «бюджетную ловушку» и стагнации ВВП. Необходимость выполнять возрастающие социальные обязательства заставляет сокращать государственные инвестиции в производственную и финансовую сферы, что будет тормозить экономический рост. Дополнительным фактором торможения экономического роста могут стать растущие налоги на производственный сектор. Государственный бюджет будет расти медленно, возможности расширения социальной деятельности будут сокращаться и т.д. по замкнутому кругу.
Разорвать этот втягивающий российское хозяйство в стагнацию порочный круг можно двумя путями. Первый - радикально улучшить инвестиционную привлекательность российской экономики для иностранного капитала. Второй - переходом к политике бюджетного дефицита. Власть, по всей видимости, выбирает первый путь - программа приватизации и создание фонда гарантий для иностранных инвесторов свидетельствуют именно об этом. Сейчас проблема связывается с тем, что иностранный инвестор не идет в российскую экономику. По нашему мнению, проблема заключается в том, что в среднесрочной и долгосрочной перспективе «нашествие» иностранных инвесторов обернется для российской экономики скорее минусом, чем плюсом. Можно достаточно аргументированно показать, что опора на иностранные инвестиции как на главный фактор развития лишь усилит сырьевую зависимость российской экономики.
Опасения властей по поводу политики бюджетного дефицита уходят корнями в 1990-е, когда катастрофическое состояние бюджетной сферы было
нормой. Однако на чаше весов лежит бесспорный факт: политика модернизации при сегодняшней норме накопления в российской экономике в 15-18 % невозможна. Инвестиции должны быть заметно увеличены. Нынешняя финансовая политика сделать это не позволяет. Вопрос, кто будет платить за модернизацию, остается открытым. Ясно, что платить за модернизацию иностранные инвесторы не собираются. Большинство предприятий обрабатывающей промышленности в 2011 году имеют уровень производства ниже уровня 2007 года. Расчеты показывают, что грамотное проведение политики бюджетного дефицита дает необходимые дополнительные инвестиционные ресурсы. Так, дефицит в 3 % ВВП при экономическом росте в 6-7 % в год дает за десять лет дополнительно порядка 300 млрд долл. инвестиций.
Одновременно необходима решительная финансовая политика, имеющая целью доступность кредита для обрабатывающей промышленности. При жесткой финансовой политике реиндустриализацию не провести. Политика бюджетного дефицита позволит снизить налоги, а новая финансовая политика, сделав кредит доступнее, уменьшит для предприятий капитальные затраты. Понятно, что власть старается минимизировать риски через сбалансированность финансовой сферы. По нашему мнению, в сложившихся условиях такая политика резко повышает риски в долгосрочном периоде. Политической целью должно стать создание сильного национального капитала, такого, который не бежит при первой возможности под иностранную юрисдикцию, который воспринимает собственную страну как базу для развития и защиты. Только национальный капитал может стать партнером государству в реализации проектов развития.
Национальный капитал должен включать в себя не только сырьевые или полусырьевые, так или иначе контролируемые государством, компании, но сотни средних (по меркам ведущих стран) компаний. В формировании финансовых потоков из России в центр мы более чем преуспели. Пора развернуть часть этих потоков в обратном направлении. И это является главным необходимым условием проведения реиндустриализации. Такие предложения уже неоднократно звучали - дать возможность региональным банкам кредитовать средний бизнес. Сегодня в банковской системе в целом ликвидности вполне достаточно. Дело за властью, которая должна обязать крупнейшие банки с государственным участием выкупать часть облигационных займов, размещаемых региональными банками.
Намерение правительства приватизировать оставшиеся предприятия и банки с государственным участием вызывает как минимум недоумение. Терять рычаги в кредитно-денежной и финансовой политике - значит просто следовать неолиберальному курсу, повсеместно в мире сдающему свои позиции. Сегодня консенсусный вердикт банкиров-финансистов - стагнация большей части промышленности и дефицит хороших заемщиков.
Власть или не понимает, или делает вид, что не понимает, что инфляция в России относится по типу к инфляции издержек, носит структурный характер и не может быть преодолена процентной политикой. Не меняя отношение к неолиберальному курсу, не проводя необходимую научнотехническую и промышленную политику, мы так и будем «висеть» между 10%-ной инфляцией и 10%-ной безработицей, возводя барьеры становлению инновационной экономики.
В 90-е годы была разрушена фундаментальная основа развития - триединство: фундаментальная наука - прикладная наука - производство. В результате шоковой терапии значительно ослабла фундаментальная наука, практически разрушена прикладная, в результате чего производство в обрабатывающей промышленности оказалось неконкурентоспособным.
Без восстановления разрушенного триединства мы получим лишь редкие маячки инноваций на географическом пространстве страны. Власти наконец озаботились решением этой проблемы, делая ставку на университеты как на связующее звено между фундаментальной наукой и производством (пытаясь повторить опыт американцев). Но следует учитывать, что американцы это делали в условиях высокоиндустриальной экономики, а нам прелагается опереться на учебные заведения как на основных разработчиков технологий после 20 лет деиндустриализации.
Включив в план приватизации последние несколько десятков отраслевых научно-проектных институтов, власть ослабляет возможности проведения необходимой научно-технической политики и изменений в структуре экономики в пользу обрабатывающих отраслей.
Зарубежный опыт показывает, что потенциальный диапазон успешной коммерческой деятельности университетских стартапов в современной экономике не слишком широк. Университетские инновационные фирмы создавались по большей части лишь в двух сегментах - биотехнологическом и в области компьютерного софтвера. В традиционные отрасли со сложной по структуре технологической базой, высокоорганизованными рынками и повышенной концентрацией крупных проектов инновационные агенты университетов не вписываются. Решающее значение здесь имеют НИОКР, проводимые в рамках корпораций. В Европе сейчас отрабатывается новый инструмент управления НТП - «Технологические платформы». Какой-то ясной концепции управления НТП в России на сегодняшний день нет. И до формирования этой концепции приватизация оставшихся прикладных и отраслевых НИИ и КБ была бы преждевременной. Звено, соединяющее академическую, фундаментальную науку и промышленность, должно быть создано, без него инновационная экономика останется лишь пожеланием. Одних университетов будет недостаточно. Необходимо подумать о новых организационноэкономических структурах, исходя из российских реалий: наличие универси-
тетов, прикладных НИИ и КБ, технопарков, наукоградов, корпораций, региональных инновационных кластеров.
Основная проблема в экономике России начала XX века - это аграрная проблема, т.е. непропорциональное и несправедливое распределение сельскохозяйственной земли. Это проблема чисто буржуазного свойства, и ее решила революция 1917 года.
Основная проблема в экономике России начала XXI века - это промышленная проблема, т.е. упадок промышленности в связи с присвоением значительной части рентного дохода от природных ресурсов незначительным слоем населения (Москва, в частности, занимает первое место в мире по количеству долларовых миллиардеров). В таких условиях формирование национального инвестора за счет сбережений широких слоев населения блокируется.
Нечто подобное наблюдается в странах Северной Африки и Ближнего Востока. Российской власти приходится большую часть бюджета направлять в социальную сферу для поддержания социально-политической стабильности, лишая производственную сферу необходимых ресурсов для реиндустриализации. Несмотря на все декларации, за последние 10 лет сырьевая зависимость России усиливается. Это ведет к неуклонному нарастанию проблем на рынке труда, к долгосрочному тренду увеличения структурной безработицы.
Риски будущего для России возрастают. Ограниченные ресурсы комбинируются лишь для сохранения текущего потребления большинства населения, но отнюдь не для развития. То, чем озабочено общество, - коррупция, терроризм и т.п. - это лишь надводная часть айсберга. Главные барьеры на пути к развитию все еще скрыты от общества.
К таким барьерам, прежде всего, относится качество корпоративного управления. Современная экономика - это экономика корпораций, а не малого бизнеса. И то, как обстоит дело в корпоративном управлении, во многом определяет вектор движения всей экономики. Россия за последние два десятилетия довольно далеко отошла от принципа справедливости, и это расстояние становится все опаснее. Эту опасность можно увидеть в состоянии корпоративного управления. Советы директоров декоративны, не в состоянии влиять на менеджмент и эффективность его работы. Многие атрибуты развитого корпоративного управления (независимые директора, комитеты по аудиту при совете директоров и т.п.) номинально существуют, но не являются реально работающими механизмами бизнеса. В России, в отличие от Японии и многих стран Запада, мажоритарными акционерами являются, фактически, физические лица. Акценты ими делаются на управлении денежными потоками, на удержании и сохранении контроля над бизнесом, а не на эффективности и развитии компании.
Есть явное противодействие повышению прозрачности, снижению рисков коррупции. В этой ситуации советы директоров играют роль формального органа управления, утверждающего уже готовое решение, спущенное сверху крупным акционером. PE ratio (отношение капитализации к годовой чистой прибыли компании) в России значительно ниже, чем в Китае, Бразилии и Индии. Недооцененность российских компаний связана с высокими страновыми рисками, включая риски корпоративного управления. В этих условиях неолиберальная модель экономики работает против России. В международной практике совет директоров стоит на страже всех акционеров (в России - одного-двух) и дает публичные ответы на интересующие акционеров вопросы. У нас неизвестно ни одного случая, когда бы директора ответили своим имуществом за причиненный акционерам ущерб.
Из 250 публичных российских компаний только 10 % выполняют требования Кодекса корпоративного поведения, принятого в 2002 году. Социально-экономическая модель, сложившаяся после «шоковой терапии» 90-х годов, требует серьезной корректировки.
Главный и наиболее опасный миф, который сегодня живет в российских властных структурах, это то, что в истории существовали нации, осуществившие развитие без применения механизма девелопментализма.
Либеральные экономисты XIX-XX веков вырвали рассуждения Адама Смита из контекста и сделали его своим великим предтечей. Это означает фальсификацию истории экономической мысли. Если вернуть труды Адама Смита в их подлинный контекст, становится ясно, что он, безусловно, выступает за государство развития, но видит, что многие из этих мер отжили в британском случае, ибо в конце XVIII века английская промышленность уже стала самой передовой в мире и вступила в фазу устойчивого роста, поэтому пришла пора менять экономический курс и активно искать мировые рынки.
Адам Смит в опубликованном в 1776 году трактате «О природе и причинах богатства народов» пишет, что навигационные акты (начиная с 1651 года запрещавшие перевозить английские товары на иностранных судах и не допускавшие иностранный фрахт в американские колонии) стали «разумнейшей из всех экономических мер Англии». И Адам Смит, якобы безоглядный певец свободы рынков, здесь совершенно ясно выступает поборником протекционизма, стандартной политической меры государства развития.
Смит, если внимательно вчитаться, рекомендует полагаться на «невидимую руку рынка» только тогда, когда это не противоречит главной государственной задаче в сфере экономики - индустриализации. В иных случаях Смит ясно пишет, что «предпочтение должно отдаваться поддержке собственной промышленности перед иностранной».
Девелопментализм - ускоренное индустриальное развитие или практически то же, что государство развития - одна из самых успешных идей XX века. Ускоренного индустриального развития нации добиваются не ослаблением, а умелым усилением роли государства на рынках и в производстве. Но требуется необходимое условие - наличие компетентной и патриотичной бюрократии. После развала СССР и «шоковой терапии» 90-х годов такой бюрократии в России не могло возникнуть. Вот это - первая и главная проблема для руководства страны, провозгласившего модернизацию экономики.
Девелопментализм исходит из того, что богатство нации создается посредством ограниченной конкуренции, создающей индустриальную ренту, которая должна делиться между капиталистами (более высокие прибыли), работниками (более высокие зарплаты) и государством (более высокие налоги).
Исторический опыт показывает, что все нации мира, которые преодолели зависимость от экспорта одного лишь сырья, проводили национальную индустриализацию на основе промышленной политики и государственного индустриального протекционизма.
Ведущие и неангажированные экономисты мира советуют России вступать в ВТО, но не раньше чем через 10 лет после полного восстановления собственной промышленности, и высоко-, и низкотехнологичной. Иначе -безработица, низкий внутренний спрос, низкие доходы большинства населения, низкие темпы экономического роста, не позволяющие провести модернизацию.
Для того чтобы диверсифицировать структуру национального производства, необходимо поощрять отрасли с большим потенциалом для технологического переоснащения и, соответственно, понижения стоимости производства единицы продукции. К этому необходимо добавить создание производственных цепочек между отраслями и регионами страны.
На Петербургском международном экономическом форуме было, по существу, отвергнуто государство развития. Задающих тон участников можно понять, в России сегодня нет бюрократии (в сложившейся социально-экономической модели общества), способной реализовать механизм девелоп-ментализма.
В итоге, в качестве панацеи продвигается проект создания Международного финансового центра в городе Москве. Дмитрий Анатольевич Медведев в своем выступлении на форуме высоко оценил итоги прошедшего двадцатилетнего развития, приводя в доказательство наличие у России самого либерального валютного законодательства (позволяющего вывозить капиталы из страны?).
Набор инструментов государства развития остается неизменным несколько столетий. На основе наблюдения за тем, что составляет на сегодня
индустриальную структуру богатейших стран, сознательно вырабатывается набор задач и средств их решения. Виды деятельности, которые собираются перенять, неизбежно оказываются технически более передовыми, нежели в стране, предпринимающей рывок. Патенты, лицензии и таможенные тарифы используются с конца XV века как меры по поощрению создания и распространения в стране нового технического знания, а также их первоначальной защиты от более сильных иностранных конкурентов. Китай, Индия, Бразилия осуществляют индустриализацию на основе модели девелопмента-лизма. Россия пытается осуществить то же самое на основе неолиберальной модели.
Историческое время, в течение которого Россия может войти в число развитых стран, ограничено. Оптимизм власти обусловлен политическими факторами, но отнюдь не опирается на реальный анализ состояния экономики. Считается, что подчеркивать проблемы - удел маргинальной оппозиции: КПРФ, «Справедливой России», ЛДПР. Несмотря на явные угрозы будущего, общественное сознание в целом наполнено благодушием («как-нибудь пронесет»).
Подавленность в обществе ощущается, но проявляется это в замкнутости каждого в своем внутреннем мире и неспособности выйти за его рамки. Личная энергия руководителей государства может и бушевать, но в коллективную волю, в общественную энергию это пока, к сожалению, не превращается. В спящем коллективном сознании нет ощущения общей опасности и готовности противостоять ей сообща. Одно из возможных объяснений заключается в том, что в 90-е годы общество покорно выпило дозу яда абсолютной атомизации, отключения от общественного процесса, без чего «шоковая приватизация» была бы невозможна. Впоследствии реформаторы признались, что их целью было провести приватизацию как можно быстрее, и любой ценой.
Ведущие западные страны выбрали неолиберальную модель в 70-е годы, имея в виду ее использование в глобальной экономике, что им, бесспорно, было выгодно. Отсюда и «Вашингтонский консенсус». Но мировая финансово-экономическая система не может вечно сохранять ценности неких заведомо избыточно напечатанных где-либо бумажек.
Глобальный мировой кризис пока не преодолен, а лишь входит в свои новые фазы. ФРС США продолжает накачивать национальную и мировую экономику не обеспеченной товарами денежной массой.
Начинает испытывать проблемы рынок долговых обязательств правительства США, подвергая опасности всю мировую систему страховых и пенсионных накоплений. Российская элита заставляет общество плестись в хвосте у Запада в миропонимании во всей ценностной системе человека. После распада СССР Запад стал утрачивать солидарные и социальные компоненты
своей модели, начали расти контрасты. Бонусы и премии «топ-менеджерам» в десятки и сотни миллионов долларов стали нормой. Равновесие между трудом и капиталом качнулось не в пользу труда. Началось безудержное перераспределение национального и общемирового продукта в пользу сравнительно узкой касты финансовых махинаторов: реальные ресурсы и прибыли с высокой скоростью стали перетекать из производительной экономики в финансово-спекулятивный сектор.
Запад применяет две разные модели взаимоотношений с развивающимися странами: с Китаем и Индией - одна модель, с нами - другая. И модели эти вырабатывают не на международных симпозиумах, а в реальной экономической и политической практике, учитывая и масштабную сдачу одними своих национальных интересов (оффшоры «ломятся» от «российских долларов») и жесткие меры по недопущению этого (включая расстрелы за коррупцию) другими.
Можно по-разному оценивать те или иные специфические аспекты культурной жизни современного Запада, но многие видят в них целый ряд признаков вырождения, прямо противоречащих естественной биосоциальной природе человека.
Авторы посчитали своим долгом поставить ряд вопросов, которые возникают в связи с настойчивой приверженностью российской правящей элиты неолиберальному курсу.
«Рынки, как и парашюты, работают только тогда, когда они открыты», - заявил Президент Медведев на Петербургском международном экономическом форуме. На открытых рынках преимущество всегда на стороне транснациональных корпораций. Именно поэтому китайская экономика за последние 30 лет благодаря жесткому протекционизму смогла достигнуть таких впечатляющих результатов, а те развивающиеся страны, которые следовали принципам «Вашингтонского консенсуса» (неолиберальной модели), не смогли выйти на траекторию развития.
«”Вашингтонский консенсус”, с его упрощенными экономическими представлениями и рецептами, рухнул во время кризиса мировой экономики и остался позади», - заявил в апреле нынешнего года исполнительный директор МВФ Доминик Стросс-Кан. Но принципы «Вашингтонского консенсуса» прозвучали из уст Президента Медведева на упомянутом форуме в качестве руководства к действию для модернизации российской экономики.
Угасание русской цивилизации очевидно, как очевиден и уход с пути научно-технического прогресса. Организационно-технические предпосылки возрождения минимальны, нет позитивной организующей идеи, нет организации, нет лидеров.
Изобретатели радио, телевидения, авиации, космонавтики, создатели мирного атома, лазера, открыватели информационных потоков в живой мате-
рии на молекулярном уровне станут, скорее всего, активней уезжать в поисках точек применения своих талантов.
Это может случиться, если общество не выберет модель государства развития, а будет покорно наблюдать разворачивающиеся действия на основе неолиберальной модели, выбранной каким-то образом для него.
Список литературы
1. Мау В. Экономическая политика 2010 года: в поисках инноваций // Вопросы экономики. - 2011. - № 2. - С. 4-22.
2. Селезнев А. Об иллюзиях инвестиционной приватизации // Экономист. - 2011. - № 2. - С. 3-14.
Получено 22.08.2011
Yu.I. Kolchanov, V.V. Prokin
State National Research Polytechnical University of Perm STRATEGIC OPTIONS TO MODERNIZE RUSSIAN ECONOMY
The paper considers the main alternative models of strategic development of the Russian economy in the light of international experience and a range of internal (economic, political, moral, and cultural) factors.
Keywords: modernization, developmentalism, state under development, neoliberal model, social and economic policies.
