CC BY
166
Артём ЛОГИНОВ
ПРИВАТИЗАЦИЯ В РОССИИ И ПОЛЬШЕ: ПРОЦЕССЫ СХОДНЫЕ - РЕЗУЛЬТАТЫ РАЗНЫЕ
Последний экономический кризис в очередной раз выявил проблему неэффективности российской модели развития. Безусловно, кризис затронул как развитые, так и развивающиеся страны. Тем не менее его острота ощущалась по-разному в различных странах. Экономика стран БРИК (Бразилии, России, Индии и Китая) в среднем выросла на 3,3% в 2009 году, при этом ВВП Китая и Индии вырос на 9,6% и 6,4% соответственно, в то время как Бразилия и Россия оказались в негативной зоне: их ВВП снизился на 0,2% и 7,9% соответственно. Что касается стран Центральной и Восточной Европы, то в среднем экономика стран этого региона сократилась на 6,5%. Однако ВВП Польши, несмотря на то что кризис сильно ударил по большинству стран ЦВЕ, вырос на 1,7%. Цифры показывают, что на фоне международной экономической ситуации хозяйство России до сих пор остаётся весьма уязвимым и поэтому для нашей страны актуален опыт системной трансформации и адаптации к рыночным условиям.
В начале XXI века российское правительство сделало ставку на воплощение в жизнь модели "государственного капитализма". В соответствии с данной концепцией создавались государственные корпорации, получившие особый юридический статус и объединявшие практически целые отрасли промышленности. Предполагалось, что это обеспечит переход отечественной экономики к инновационному развитию, будет способствовать модернизации промышленности и значительно диверсифицирует экспорт в долгосрочной перспективе. Резкое падение темпов роста ВВП России в связи с разразившимся мировым кризисом выявило слабые стороны данной концепции. Возможность второй волны приватизации обсуждают не только учёные, но и представители власти. Раньше она в основном обсуждалась в академических кругах, а правительство делало упор на рост государственных инвестиций в важнейшие отрасли отечественной экономи-
© Логинов Артём Александрович - аспирант государственного университета
Высшая школа экономики. E-mail: [email protected] Ключевые слова: приватизация, системная трансформация, частный сектор, государственный сектор, модернизация экономики, инновационность.
ки для осуществления инновационного прорыва. В настоящее время представители власти стали менять свою риторику. В этой связи актуальным для разработки послекризисной экономической политики России является успешный опыт Польши по проведению системной трансформации, реформ госсектора и приватизации, создания сильного частного сектора.
От усиления роли государства к разумной приватизации?
Россия по-прежнему имеет экономику с неоправданно большим госсектором, с тенденцией в последнее время к сокращению частного сектора. Ещё в 2004 году Европейский банк реконструкции и развития оценивал его долю в ВВП России в 70%, в настоящее время (2009 год) этот показатель составляет уже 65%. При этом, к примеру, в Польше на протяжении последних нескольких лет частный сектор уверенно занимает 75% ВВП.
Практика показала, что польская модель системной трансформации, а также гибкий подход к приватизации государственных предприятий, является хорошей "подушкой безопасности", в то время как практически все страны Центральной и Восточной Европы испытали сокращение ВВП, Польша продолжает чувствовать себя уверенно, темпы роста её экономики замедлились, но сокращения ВВП нет.
Идея второй волны приватизации становится всё более популярной - в прессе периодически озвучиваются возможные планы её проведения. Среди предприятий, которые могут быть включены в приватизацию, чиновниками разных рангов и отраслевыми экспертами называются Роснефть, Совкомфлот, Росагроли-зинг, Росгосстрах, аэропорт "Шереметьево" и другие. Всего порядка 5 500 предприятий. Несмотря на всю неопределённость вопроса (по поводу того, какие предприятия попадут в программу) сама смена риторики уже звучит интригующе, ведь на протяжении последнего десятилетия государство возвращалось в экономику. Создавались государственные корпорации, объединявшие крупнейшие промышленные предприятия. Государство становилось важнейшим инвестором и гарантом инновационного прорыва, перехода к высокоэффективной диверсифицированной экономике, в основе которой лежат высокие технологии. Государственные инвестиции в идеале должны были подстегнуть не только производство, ориентированное на внутренний рынок, но и выход на международные рынки. Диверсификация экспорта должна была стать ключевым фактором стабильного долгосрочного развития российской экономики.
Одним из важнейших секторов, ориентированных на экспорт, должно было стать сельское хозяйство. В 2008 году в России было намолочено более 100 млн тонн зерна, что является абсолютным непревзойденным рекордом за прошедшие 20 лет. Последние годы были ознаменованы переходом от импорта зерна к его экспорту, который составил в 2008 году порядка 20 млн тонн. Для этих целей было объявлено о создании новой государственной корпорации ОЗК (Объединённая зерновая компания), которой предстояло объединить государственные сельскохозяйственные активы (сельскохозяйственные предприятия, элеваторы, другие инфраструктурные компании), стать важнейшим игроком на международном рынке зерна, способным влиять на ценовую конъюнктуру.
Амбициозные планы российского правительства о возрождении сельского хозяйства и превращении в крупнейшую аграрную державу тем не менее столкну-
лись с труднопреодолимой преградой - сильной инфраструктурной ограниченностью экспортных мощностей. Свои коррективы в эти планы скорее всего внесут и резкие колебания климата, к которым российское сельское хозяйство оказалось совершенно не готовым. В решении первой задачи полезными могли бы быть структурно-организационные новации, как, например, создать что-то наподобие зерновой ОПЕК: объединить Россию, Казахстан и Украину. Вторая куда сложнее и глубже, её решение предполагает пересмотр концептуальных подходов к экономической и политической модернизации России.
В настоящее время ещё рано подводить итоги политики огосударствления, однако можно с уверенностью говорить о том, что очевидны определённые признаки неэффективности государственного вмешательства в рыночные процессы. Например, государственные интервенции на зерновом рынке привели к возникновению беспрецедентных по объёму (порядка 9 млн тонн) запасов зерна, хранение которые обходится недёшево российскому бюджету. В условиях падения цен на зерно любая попытка значительно сократить объёмы зернового интервенционного фонда лишь усугубит ситуацию для сельхозпроизводителей. Сбыт зерна на внутренний рынок приведет к ещё большему падению цен, что пагубно отразится на желании сельхозпроизводителя внедрять новые более производительные технологии. Экспорт может серьёзно повлиять на мировые цены на зерно, так как объемы российского зернового фонда являются крупнейшими в мире.
Усиление государственного присутствия без выстраивания новых институтов взаимодействия государства и частного сектора вряд ли способно привести к значительному улучшению ситуации в кратко- и среднесрочной перспективе.
Когда разразился мировой финансовый кризис, перешедший в рецессию реального сектора, государство стало фактически единственным антикризисным управляющим всего народного хозяйства. Правительство сумело предотвратить крах российской банковской системы. Резкое падение спроса сделало многие предприятия некредитоспособными, что, в свою очередь, привело к ухудшению активов российских банков. Государство предоставило банковской системе необходимую ликвидность путём выдачи субординированных кредитов крупнейшим системообразующим банкам страны.
Давнюю проблему недокапитализации банковской системы предлагалось решить путём внесения в капитал банков облигаций правительства Российской Федерации, так называемых облигаций федерального займа (ОФЗ). По существу это "рекапитализация" на бумаге, банковская система не становится более прочной и застрахованной на случай резкого ухудшения кредитного портфеля и роста "токсичных" активов. Однако показатели бухгалтерской отчетности будут выглядеть лучше. Кроме того, программа обмена привилегированных акций банков на облигации правительства является шагом в сторону усиления роли государства в финансовой сфере. Стоит ли напоминать, что крупнейшие банки страны являются государственными? Акции Сбербанка и ВТБ котируются на биржах, однако 57,58% Сбербанка принадлежит государству (Центральному банку), 85,5% ВТБ принадлежит правительству. Активы банков составляют 6,7 и 2,7 трлн рублей соответственно (данные на 1 сентября 2009 года). Совокупный кредитный портфель только этих двух банков составляет 22,56% ВВП всей страны прошлого года!
Похожая ситуация усиления роли государства наблюдалась и в промышленности, в частности в машиностроении. Помимо того что ключевые автомобиле-
строительные активы были объединены в государственные корпорации, например, Российские технологии, которые владеют 25,1% акций АвтоВАЗа и 37,8% КамАЗа, этим предприятиям выделялась дополнительная помощь (так АвтоВАЗ получил 25 млрд рублей).
Следует иметь в виду и то, что российское правительство меняет риторику и объявляет о грядущем укреплении частного сектора и приватизации крупных предприятий тогда, когда когда флагманы свободной экономики (США и Великобритания) национализировали целые отрасли, показавшие неспособность справляться с кризисными явлениями.
Последний год был отмечен беспрецедентным объёмом национализаций, особенно в экономически развитых странах Запада. Антикризисные меры, поддержанные новым президентом США Бараком Обамой, носили настолько явный интервенционистский характер, что в некоторых виднейших западных экономических изданиях появилась карикатура с надписью: Соединённые социалистические штаты Америки (USSA, United Socialist States of America).
В этом контексте возвращение к политике приватизации может иметь несколько позитивных моментов как с точки зрения тактики, так и стратегии. Начнём с того, какие преимущества даст приватизация в краткосрочном периоде.
Кризис серьёзно ударил по федеральному бюджету. Резкое падение цен на нефть в 2008 году практически со 150 долларов США за баррель до 50 долларов (на момент написания статьи цены на нефть колебались вокруг отметки 80 долларов США за баррель) привело к резкому оттоку капитала из страны, обвалило российские фондовые рынки и, безусловно, ударило по государственным доходам. В течение нескольких последних лет федеральный бюджет неизменно сводился с профицитом, что позволяло откладывать часть излишка в резервный фонд и фонд национального благосостояния, объём которого вместе с интервенционным фондом Центрального банка в августе 2008 году достиг беспрецедентной величины в 600 млрд долларов. Однако, по предварительным оценкам, в 2009 году дефицит бюджета составил 5,9% от ВВП. Официальный прогноз по дефициту федерального бюджета на 2010 год составляет 6,8% ВВП, на 2011-й -4,0%, на 2012-й - 3,0%.
Существует опасность полного израсходования средств Резервного фонда уже в 2010 году. В связи с этим Министерство финансов готовилось занять на международных рынках порядка 17 млрд долларов США. Однако объём заимствований ничтожно мал и покроет только пятую часть бюджетного дефицита 2010 года.
Сам собой напрашивается вывод о том, что источником финансирования непокрытой резервным фондом и внешними заимствованиями должна стать выручка от приватизации 5 500 государственных предприятий.
Однако, с другой стороны, цены на нефть продолжают расти, они уже практически укрепились на отметке 80 долларов за баррель. Вероятность продолжения роста цен на этот энергоноситель очень велика, что снижает остроту проблемы дефицита бюджета.
Если данное положение дел стабилизируется, а может быть, даже и начнёт постепенно улучшаться, то необходимость во внешних заимствованиях, а также в дополнительных доходах от приватизации отпадёт. Вероятно, государство вновь вернётся к пополнению резервного фонда, а этап масштабных антикризисных мер, требовавших использования резервного фонда, может закончиться.
По этой причине необходимо оценить перспективы приватизации с точки зрения долгосрочного развития национальной экономики.
Разумно проведенная приватизация может обеспечить значительное повышение эффективности функционирования экономической системы в целом за счёт перераспределения собственности в частные руки. Ведь именно в этом заключалась концепция Маргарет Тэтчер и Рональда Рейгана, которые были убеждены, что частная собственность, в отличие от государственной, гораздо более эффективно распределяет ограниченные ресурсы.
Несмотря на то что до сих пор на мировых рынках царит неопределённость, необходимо уже сейчас задуматься о послекризисном развитии. Доминирование устаревших технологий управления и производства серьёзным образом снижает конкурентоспособность российской экономики. Стабильный рост цен на энергоносители может какое-то время поддержать экономический рост, однако ценой увеличения зависимости от нефтяной отрасли, что при неблагоприятной конъюнктуре может привести к ещё более резкому снижению темпов роста ВВП.
Среди компаний, подлежащих приватизации, названы нефтяные (Роснефть), инфраструктурные (Совкомфлот), финансовые (Росагролизинг и Росгосстрах). Именно в этих отраслях присутствие государства чувствовалось особенно сильно. Роснефть фактически за несколько лет вобрала в себя активы бывшей частной корпорации ЮКОС, а дело ЮКОСА стало символом отказа от безграничной "свободы" рынка 1990-х годов. Росагролизинг является до сих пор важнейшим посредником между производителями сельскохозяйственной техники и сельскохозяйственными предприятиями. Антикризисная докапитализация Росагролизинга помогла выстоять гиганту российского сельскохозяйственного машиностроения комбайновому заводу Ростсельмаш. Часть выделенных государством Росагролизингу денег пошла на выкуп произведенных заводом комбайнов, спрос на которые резко упал в связи с развитием кризиса. Более того, распределение государственного финансирования среди сельхозпроизводителей и среди поставщиков оборудования происходило зачастую не без использования серых схем, что не только приводило к удорожанию лизинговых услуг, но и к поддержке неэффективных хозяйств и производства устаревших и экономически неэффективных моделей техники. Вмешательство государства в рыночные механизмы в данной отрасли приводит к консервации отсталости, неоправданно высоких цен практически на всех этапах производства и лишает отрасль необходимых стимулов для модернизации.
Приватизация по-польски
Если мы предполагаем, что объявленная приватизация является не только средством пополнения бюджетного дефицита, но и важнейшей составляющей грядущих изменений в экономической политике правительства, имеет смысл обратиться к уже накопленному опыту прежде всего наших соседей - стран Центральной и Восточной Европы, которые приступили к реализации программ приватизации в период острейших фаз экономического и политического кризиса. Одной из наиболее успешных стран, реализовавших переход от командно-административной системы к свободной рыночной экономике, является Польша, применившая на практике рекомендации Дж. Сакса и проведшая, как это принято считать, "шоковую" терапию. Страна вышла окрепшей после кризиса. В Польше экономический рост начался раньше, чем в других странах региона. Уже в 1992
году после спада переходного периода рост составил 2,0%, в то время как в 1990 и 1991-м он упал на 7,2% и 7,0% соответственно. Более того, польская экономика чувствует себя достаточно уверенно в рыночных условиях и в кризисное время, показав небольшой, но всё же рост экономики, являясь по этому показателю редким исключением среди стран региона. Какие же уроки можно извлечь из приватизации по-польски?
Первоначально господствовала идея о том, что единственно правильным способом построения здоровой рыночной экономики будет "шоковая терапия", включающая в себя одномоментный отказ от регулирования цен, свободу предпринимательства, а также проведение быстрой приватизации государственной собственности. Практика показала, что не всегда удаётся совместить скорость реформ с глубиной трансформации.
Интересным и поучительным в этом смысле является как раз опыт Польши, где, как принято считать в научной литературе, была реализована классическая схема "шоковой" терапии. Однако российские исследователи польского переходного периода Н.И.Бухарин, И. С. Синицына и Н. А. Чудакова полагают, что в Польше на практике реализовалась скорее модель постепенной трансформации, чем "шоковая" терапия1.
Вопрос о резкой и одномоментной либерализации цен, как нам представляется, следует рассматривать в более широком историческом контексте. Так, двузначный показатель инфляции на протяжении всех 1980-х годов, свидетельствует о скрытой либерализации цен ещё в социалистический период (см. Таблицу 1). В 1982 году инфляция в Польше составила больше 100%. Именно 1980-е годы ознаменовались многочисленными протестами против повышения цен, а также укреплением роли профсоюзного движения "Солидарность". Стоит также заметить, что гиперинфляция в Польше периода рыночных реформ наблюдалась только в первый год (1990), составив, по данным МВФ, рекордные 500%. В последующие же годы темпы инфляции заметно снижалась, опустившись ниже 10% к 1999 году.
Таблица 1.
Инфляция в Польше, 1980-2008 годы
Год Показатель
инфляции, %
1980 9,7
1981 19,1
1982 103,6
1983 25,5
1984 15,4
1985 11,5
1986 16,6
1987 26,4
1988 58,7
1989 244,6
1 Бухарин Н.И., Синицина И.С., Чудакова Н.А. Польша: десять лет по пути реформ // Новая и новейшая история, 2000. - № 4. - СС. 38-57.
1990 555,4
1991 76,7
1992 45,3
1993 36,9
1994 33,3
1995 28,1
1996 19,8
1997 15,1
1998 11,7
1999 7,3
2000 9,9
2001 5,4
2002 1,9
2003 0,7
2004 3,4
2005 2,2
2006 1,3
2007 2,5
2008 4,2
Источник: Статистика МВФ, 1980-2008.
В среднем ВВП стран региона ЦВЕ сократился на 30%1, рецессия продлилась более трех с половиной лет, а на дореформенный уровень ВВП поднялся только к началу XXI века. ВВП 2000 года по отношению к 1990 году составил 106,5%. В Польше же трансформационная рецессия в строгом смысле продлилась только два года (1990-1991), среднегодовые темпы падения составили около 7% (см. Таблицу 2). Однако стоит также отметить, что спад начался ещё в начале 1980-х, достигнув максимального годового значения падения - 10% - в 1981 году. В середине 1980-х спад сменился небольшим нестабильным ростом.
Таким образом, утверждать, будто в Польше была реализована классическая "шоковая терапия" переходного периода, не совсем корректно. Частичная либерализация цен началась за десятилетие до начала реформ. То же можно говорить и о спаде производства. Польша оказалась в значительной мере подготовленной к проведению трансформационных реформ, что позволило ей уже в скором времени перейти от спада к росту.
Уже в 1996 году, через шесть лет после начала реформ, ВВП не только вернулся на уровень предреформенного 1989 года, но и превысил его на 7,5% (см. Таблицу 2). Спад производства в Польше составил относительно немного - 6%, в то время как в Чехии он приблизился к 12%, а в Венгрии к 15%2.
1 Колодко Г. В. Проблемы глобализации и перспектив развития постсоциалистических стран // Реформы переходного периода. - М., 2005. - С. 172, 176.
2 Transition. The First Ten Years. Analysis and Lessons for Eastern Europe and the Former Soviet Union. - Washington: The World Bank, 2002. - P. 5; Transition Report Update. - London: European Bank for Reconstruction and Development, 2002. - P. 17.
Таблица 2.
Валовой внутренний продукт Польши, 1980-2008 годы
Год ВВП, в долларах США по паритету покупательной способности, млн Темпы роста ВВП, в %
1980 125 550 - 6,0
1981 137 650 - 10,0
1982 138 650 - 4,8
1983 173 100 5,6
1984 171 520 - 0,4
1985 174 083 3,9
1986 185 043 3,5
1987 211 750 2,3
1988 211 636 3,3
1989 281 712 3,8
1990 212 224 - 7,2
1991 203 735 - 7,0
1992 212 859 2,0
1993 227 085 4,3
1994 245 472 5,2
1995 279 852 6,7
1996 302 822 6,2
1997 329 720 7,1
1998 349 972 5,0
1999 345 992 4,5
2000 395315 4,3
2001 409 650 1,2
2002 422 896 1,4
2003 448 487 3,9
2004 484 813 5,3
2005 518 073 3,6
2006 568 077 6,2
2007 621 830 6,7
2008 669 136 4,8
Источник: Статистика МВФ, 1980-2008.
Похожая ситуация в Польше имела место и с приватизацией. В стране изначально отдавалось преимущество привлечению стратегических инвесторов, в том числе и иностранных, а также фондовому методу продажи государственных активов. Ведь первоначально программы разрабатывались для переговоров с иностранными инвесторами. Однако по известным причинам иностранные инвесторы с большой осторожностью приходят на высоковолатильные рынки, где доми-
нирует политическая и экономическая нестабильность. Инвестор заинтересован в стабильности и неизменности правил игры, о чём не могло быть и речи в переходный период.
Возглавляемое Л. Бальцеровичем праворадикальное крыло, вопреки жёсткой неолиберальной риторике, избирательно и осторожно относилось к восприятию идей о быстрой приватизации по рекомендациям представителей неолиберальной концепции перехода от социализма к рынку. Дж. Сакс, приглашённый консультант для разработки реформ, был убежден, что неспешная приватизация на английский манер в странах с переходной экономикой просто невозможна: "Чтобы представить себе масштаб реформ, вспомним, что за десять лет агрессивной приватизации Маргарет Тэтчер в 1980-е годы было приватизировано около 50 предприятий, то есть пять предприятий в год. Если бы в Польше последовали английскому образцу (в Англии того времени наличествовал развитый рынок капитала, а также мощный частный сектор, способный "поглотить" государственные предприятия), то ей потребовалось бы несколько сотен лет только на проведение одной приватизации. Приватизация на английский манер невозможна для стран Центральной и Восточной Европы"1.
Безусловно, приватизация на английский манер требует значительного времени и не может быть проведена в одночасье. С другой стороны, вряд ли стоит вести речь о сотнях лет. Разумеется, организация первого опыта займёт некоторое время, возможно, год, однако по мере накопления знаний и организаторских навыков процесс может вполне ускориться. С чисто экономической точки зрения ставить вопрос о времени не имеет смысла. Процесс перехода к новой модели развития не может быть осуществлён за короткий период. Новые рыночные институты должны вызреть. Должны произойти перемены в мышлении и поведении людей. В противном случае приватизация будет простой формальностью, которая не влечёт за собой реальных перемен и переход к новой ступени развития и роста. Поляки действовали осторожно, притормаживали приватизацию крупных предприятий, чтобы иметь возможность оценить её последствия на примерах соседних стран.
Впоследствии они всё же приняли концепцию более быстрой массовой приватизации, на которой настаивали международные финансовые институты, оказывавшие поддержку в финансировании реформ. Вероятно, решающим фактором оказалось стремление как можно быстрее вступить в Европейский Союз, для чего требовалось формально снизить долю государственных предприятий в национальном продукте.
Следование примеру английской приватизации предполагало проведение публичного размещения акций государственных предприятий. Правительство хотело, чтобы именно этот способ стал основным. Однако проведение публичного размещения - это процесс длительный. В Англии на подготовку к приватизации через фондовую биржу с участием крупнейших инвестиционных банков уходило до года интенсивной работы, включавшей в себя ряд мероприятий по
1 Sachs J. The Economic Transformation of Eastern Europe: The Case of Poland // Economics of Planning, 1992. - N. 25. - P. 8.
предприватизационной реструктуризации предприятия, его оценке, проведения подписки инвестиционным банком, а затем уже выходом на фондовую биржу.
В Польше процесс грозил затянуться на ещё более длительный срок. Прежде всего сказалась неразвитость рынка капитала, отсутствие польских инвестиционных банков (Варшавская фондовая биржа была открыта только в апреле 1991 года), неразработанность методик оценки предприятий, отсутствие сбережений, на которые можно было бы купить акции приватизируемого предприятия. Кроме того, приватизировать предстояло тысячи предприятий.
Однако стоит задаться вопросом, действительно ли скорость перехода к господству частной собственности приводит к повышению эффективности экономической системы? Создание институциональной базы требует времени для переобучения миллионов людей, для отработки механизмов функционирования предприятий в новых условиях. Скорее, темпы проведения приватизации должны соответствовать темпам роста внутренних сбережений. В этом случае приватизация будет носить устойчивый характер и отражать процесс естественного созревания частных капиталов. С чисто экономической точки зрения не видно никаких причин для неэквивалентной и ускоренной передачи прав собственности. Время, необходимое для накопления частных капиталов, можно использовать для дере-гуляции и реструктуризации государственных предприятий и подготовки их к работе в условиях рынка.
Первоначально летом 1990 года польское государство планировало приватизировать около 20 предприятий посредством IPO во второй половине года. Уже осенью планы были значительно скорректированы: на приватизацию выставлялось только пять предприятий, вместо 20. В декабре (официально 30 ноября) 1990-го IPO началось.
Программа льготной продажи акций предприятия трудовым коллективам была разработана в качестве компромисса и под сильным давлением трудовых советов, которые стали широко распространяться на предприятиях ещё в 1980-е годы. В соответствии с этой программой, трудовые коллективы могли на льготных условиях (со скидкой до 50% цены, установленной в первый день продажи акций) купить до 20% общего количества акций компании. Однако возможность воспользоваться предусмотренной законодательством льготой была ограничена во времени: в течение одного года с момента поступления акций в продажу.
Итак, мы видим, что уже в самом начале реформ Польша пыталась применять на практике различные подходы к разгосударствлению собственности. Как отмечает в этой связи И. С. Яжборовская, "масштабное применение рабочего акционирования повлияло на уменьшение социальной напряженности, но одновременно ограничило возможность реализации приватизационной политики в сочетании со структуральной политикой государства. Темпы приватизационных процессов в Польше были ниже, чем в других трансформирующихся странах Центрально-Восточной Европы, а качество - выше"1.
Самой последней концепцией, которая была реализована в Польше, стала массовая, или ваучерная приватизация. Польша стала последним государством
1 Яжборовская И.С. Глобализация и опыт трансформации в странах Центральной и Юго-Восточной Европы. - М.: Academia, 2008. - С. 151.
региона, осуществившим данный подход к реформированию государственного сектора. Таким образом, условно можно говорить о том, что в польской политике присутствовал тренд к снижению роли денежной приватизации в пользу неэквивалентных её форм. Экономическая целесообразность постепенно уступала место политическим решениям и стремлению как можно быстрее вступить в Европейский Союз.
В рамках массовой (ваучерной) приватизации планировалось провести акционирование на сотнях государственных предприятий, а затем их акции распределить трояким образом: 15% бесплатно получали трудовые коллективы, 60% передавались в управление 15 Национальным инвестиционным фондам, а 25% оставались в руках государства.
Изначально предполагалось, что НИФы будут способствовать реструктуризации предприятий, а затем продадут контрольный пакет стратегическому инвестору (возможно, иностранному). Сам фонд управлялся управляющей компанией, в которую входили как польские, так и зарубежные специалисты, а также представители банковского сектора. Сторонниками практически тотального регулирования НИФов в рамках этой программы1 отмечались некоторые особенности, требовавшие особого участия государства. Немалое количество государственных предприятий, подлежащих приватизации с помощью НИФов, были потенциально успешными, однако их операционная деятельность оставляла желать лучшего. НИФы должны были осуществить реструктуризацию. Всемирный банк, а также Европейский банк реконструкции и развития предоставили займы на реализацию программы. Данная концепция одинаково подходила ко всем гражданам, предлагая им сходные портфели активов во всех национальных инвестиционных фондах, что, таким образом, в какой-то степени решало проблему неготовности населения совершать осознанный инвестиционный выбор.
Польша, которая сумела изучить и учесть опыт соседних стран по проведению ваучерной приватизации, очень скептически относилась к идее о том, что свободный рынок способен с нуля создать необходимые институты и реструктурировать предприятия. Слишком большая свобода и отсутствие регулятора процесса в итоге выливались в хаос и беспорядок. По сути можно говорить о том, что Польша отказалась от проведения массовой приватизации. Вследствие этого население стало акционером НИФов, но не государственных предприятий. Предприятия были сняты с баланса казначейства и переведены на баланс НИФов, а затем проданы, в том числе стратегическим инвесторам. Население не могло осуществить реализацию всех своих прав собственности по отношению к приватизируемым предприятиям. Польское правительство последовательно проводило в жизнь скорее концепцию последовательной эволюции, нежели "шоковой терапии" системной трансформации на всех уровнях: от либерализации цен, внешней и внутренней торговли до приватизации государственных предприятий.
Два года продолжались горячие дебаты относительно массовой приватизации. Наконец, программа была принята парламентом Польши в 1993 году, после двух
1 Blaszczyk B. Various approaches to privatization in Poland, their implementation and the remaining privatization potential // Privatization / ed. al. Quaisser et. - 1995. - Vol. 1.
чтений, но продолжающиеся политические разногласия вновь привели к отсрочке начала её проведения. Реализация программы началась только в 1995 году.
Уроки для России, или Как двигаться к инновационному развитию
Представляется, что важнейшим достижением польской модели реформ перехода к частному сектору является её безусловная приверженность сохранению общественных институтов, отказ от одномоментного революционного скачка, разрушающего вековые традиции и устои. Обладая безусловным потенциалом роста, Россия может при наличии необходимой политической воли, постепенно переходить к новой модели инновационного развития, не только сохраняя уже сложившиеся рыночные институты, но и опираясь на них.
Безусловно, в России не будет проводится вторая массовая приватизация. Также прошло время приватизации посредством льготных продаж трудовым коллективам. Представляется, что концепция постепенных преобразований, использованная в Польше, имеет определённое преимущество для сложившейся в России ситуации. В отличие от методов "шоковой терапии" постепенная трансформация позволяет максимально использовать преимущество существующей институциональной системы. В этом случае на первый план выходит не вопрос о формальной, балансовой, передаче государственных активов, но о выстраивании новых институтов и развитии уже существующих, совершенствовании законодательной базы и практики её применения.
В настоящее время в России уже существует и успешно функционирует фондовый рынок: Московская межбанковская валютная биржа (ММВБ) и Российская торговая система (РТС) являются крупнейшими российскими биржевыми площадками с заметным присутствием иностранного капитала. В случае осуществления фондовой приватизации единственной экономической выгодой будет пополнение бюджета. Если же речь пойдет о продаже иностранному стратегическому инвестору, то это может привести к привлечению новых технологий управления и производства, то есть фактически к движению в инновационном направлении.
В последнее время было сделано несколько важных шагов для того, чтобы новые технологии пришли в Россию. Министерство промышленности и министерство экономического развития разработали и внедрили ряд положений, стимулирующих производство иномарок в России, а также углубление локализации, то есть доли отечественного компонента в себестоимости продукции. Не только крупнейшие автопроизводители, такие как Volkswagen, Toyota, General Motors, открывают сборочные производства в России, но и производители автокомпонентов. Совместное производство с российским АвтоВАЗом американская компания General Motors начала ещё в 2003 году при участии Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР). В 2006 году на временных площадках под Санкт-Петербургом началась сборка моделей Chevrolet и Opel. В марте 2009 года временное производство было переведено на постоянные площадки в Шушарах (близ Санкт-Петербурга). Производство на площадках Toyota началось в декабре
2007 года. На месяц раньше (ноябрь 2007) началось производство на заводе Volkswagen в Калуге.
Подобная же политика была разработана и для производителей сельскохозяйственной техники. К осени того года было объявлено о том, что такие гиганты сельскохозяйственного машиностроения, как John Deere и CNH, будут инвестировать в развитие производства внутри страны. Свои производственные площадки имеют и Caterpillar, AGCO, Claas, Lemken, Horsch и некоторые другие.
Приход иностранных производителей в Россию, пусть и с некоторой задержкой по сравнению со странами Центральной и Восточной Европы, включая Польшу, не может не радовать. Однако до тех пор, пока производство остаётся на уровне крупноузловой сборки, говорить о масштабном переходе к инновационному развитию рано.
Перед правительством до сих пор стоят задачи создания благоприятных условий для того, чтобы лучшие технологии, требующие квалифицированного персонала и наличия солидной образовательной базы, постепенно приходили в Россию. К важнейшим достижениям следует отнести объявленное компанией AGCO совместное с концерном "Тракторные заводы" предприятие по локализации производства дизельных двигателей SISU. Группа "ГАЗ" при поддержке Российского банка развития (ВЭБ) реализует проект создания новых двигателей на своей площадке "Автодизель" в Ярославле. Локализацией двигателей озабочено также и руководство гиганта КамАЗ.
Отечественное производство двигателей является качественно иным уровнем развития технологий, в отличие от крупноузловой сборки. Такие инвестиции требуют определенного доверия к властям, гарантии политической и экономической стабильности, прозрачности правил игры и, что, вероятно, наиболее важно, гарантии соблюдения договоров и защиты прав собственности.
* * *
Вторая (уже не массовая) волна российской приватизации, если бы она состоялась, предоставила бы неплохую возможность для привлечения новых инвестиций и технологий в российскую промышленность, способствуя и ускоряя уже намеченный переход к инновационной модели. Однако нельзя исключить и вероятности того, что будет повторен не слишком успешный опыт прошлых лет, когда отечественные производственные активы были переданы практически бесплатно людям, приближенным к власти. Последнее нигде и никогда не способствовало повышению эффективности и переходу на инновационный путь развития. В посткризисный период этот путь снова могут перегородить непрозрачные залоговые аукционы образца 1990-х годов, когда фактически за средства федерального бюджета государственные активы за бесценок продавались своим людям. Такого развития событий, безусловно, нужно избежать.
