CC BY
73
Н.В. Наливкина
НЕКОТОРЫЕ МОДЕЛИ ПЕРЕХОДА РОССИИ К РЫНКУ:
МНЕНИЕ АМЕРИКАНСКИХ ЭКОНОМИСТОВ
Рассмотрены некоторые модели перехода к рыночной экономике, которые, по мнению американских исследователей, явились образцом для проведения экономических реформ в России. Дается анализ модели конкурентного равновесия в российском контексте.
Споры о переходе к рыночной экономике стран, которые выбирают путь демократических преобразований, не прекращаются до сих пор. Почему в одних странах переход привел к стабильной основе рыночных отношений без глубоких негативных последствий демонтажа тоталитарных и диктаторских режимов, а в других - переход затянулся на десятилетия и модернизация негативно отразилась на уровне жизни населения? Специфика этих споров заставляет экономистов вернуться к рассмотрению некоторых моделей переходной экономики как в теоретическом, так и в практическом аспектах.
В любой стране переход отличается условиями исторического, политического и уровнем экономического развития, традициями общественного сознания, географическим расположением и масштабом территории. Накоплен большой эмпирический материал по переходам к рыночной экономике в странах Латинской Америки, Центральной, Южной и Восточной Европы и Южно-Азиатского региона.
Ярким примером могут служить бывшие социалистические страны Восточной и Центральной Европы и республики бывшего Советского Союза, где социалистический опыт был различным. Эти отличительные черты повлияли на экономическую деятельность и характер политической власти. Например, в Венгрии, Польше, Чешской Республике и Балтийских государствах был накоплен опыт демократии и ведения рыночного хозяйства. Демократическое развитие этих стран было прервано последующим строительством социализма, но накопленный опыт позволил перейти к либеральным реформам, отрицая революционные методы.
Согласно парадигме транзита, либерализация предшествует демократизации. Там, где традиции либерализма были укоренены сравнительно давно, переход произошел наиболее успешно и мирно (Чехия). Интерес представляет пример Венгрии. До советизации в этой стране не было достаточно длительных периодов демократии, и традиции либерализма можно оценить как слабые. Но с середины 1950-х гг. проводились реформы либерального типа сначала в экономике, а затем и в политической сфере. После краха советского блока Венгрия была наиболее свободной, по сравнению с другими его участниками. В результате переход к демократии и рынку в Венгрии прошел с меньшими затратами, чем в других странах Восточной Европы.
Существуют два важных момента на начальной стадии перехода, на которые указывает ряд исследователей, - разрыв с прошлым и роль государства [1. С. 790791]. С одной стороны, разрыв с прошлым является критическим для демократизации, экономических реформ,
политической стабильности и экономического роста, с другой - ни демократия, ни экономические реформы, ни политическая стабильность невозможны при ограничении государственной власти. Но существует другое мнение, которое указывает на то, что разрыв с предыдущим развитием является необязательным. Мы обратимся к такой модели развития экономики позже.
На данный момент для нас представляет интерес «неоклассическая модель» конкурентного равновесия, которая явилась, как считает ряд западных исследователей (М. Помер, Л.Р. Клейн, К.Дж. Эрроу), образцом для проведения экономических реформ в постсоветской России.
Российские реформаторы слишком верили в свободный рынок и уделяли мало внимания роли государства и правительства. Под влиянием западной экономической модели конкурентного равновесия архитекторы российской реформы недооценили требования успешного экономического перехода. Это идеализированное изображение экономики, применяемое поверхностно реформаторами к вызовам экономического перехода, преувеличивало ожидания результатов свободного рынка.
В этой модели предполагается, что экономика находится в состоянии равновесия тогда, когда каждый агент максимизирует свой личный интерес, совершая покупки и продажи. Согласно идеальному изображению, рынок, предоставляя свободу участия во взаимовыгодных обменах, автоматически преобразовывает следование личному интересу в материальное изобилие. Система рынка в рамках этой модели является эффективной.
В концепции конкурентного равновесия нет места правительству. Поэтому первым требованием экономической реформы - будь то в контексте экономического перехода или экономического развития - является отстранение или изъятие правительства из экономики. На наш взгляд, модель конкурентного равновесия, примененная поверхностно, поддерживает стратегию шоковой терапии. В России многие сторонники реформ приветствовали слабость административного вмешательства правительства.
По мнению М. Помера, в рамках этой модели для перехода к капитализму необходимо реализовать следующее:
- либерализацию - устранение контроля над ценами, снятие ограничений на международную торговлю и потоки капитала;
- приватизацию - передача общественных активов частным владельцам;
- стабилизацию - стабильность денежной единицы, главным образом за счет сокращения правительственных расходов [2. С. 23].
По степени принятия этих мер можно судить о понимании идеала свободного рынка, воплощенного в модели конкурентного равновесия. Либерализация обеспечивает свободу, приватизация - стимулы, стабильность окружающей среды способствует процветанию частного предпринимательства.
Суждение о том, что рынок приспособился бы самостоятельно без активного вмешательства правительства, оказалось ошибочным для России. Международная конкуренция и радикальные изменения в ценовой структуре стали пагубными для промышленности. На фоне обвального снижения уровня жизни населения опрометчивая приватизация привела к передаче активов богатой страны в руки политически мощной элиты. Правительственные невыплаты заработной платы, коррупция, демонетизация экономики говорят об узко задуманной стабилизации. Обесценивание банковских вкладов и потеря технологического потенциала превратили Россию в источник сырья, а не в современную индустриальную страну.
Рассмотрим функционирование трех существенных элементов системы рынка в модели конкурентного равновесия на примере перехода России - рыночных цен, максимизации прибыли и конкурентных рынков.
В советской командной экономике цены определялись правительством. В рыночной системе фирмы производят любую продукцию, приносящую прибыль, в то время как в советской системе правительство решало, что производить и по каким ценам продавать. Советская экономика полагалась на правительственный контроль сверху вместо того, чтобы, опираясь на конкуренцию, обуздать должностные преступления и некомпетентность на местах.
Стратегия шоковой терапии предполагала, что три существенных элемента рыночной системы появятся спонтанно с разрушением командной системы. Этого не случилось. М. Помер обращает внимание на то, что правительству следовало бы принять спланированные действия для того, чтобы способствовать появлению функционирующей рыночной системы. Оно должно было играть главную роль, пока система рынка не развита, и дополнительную роль даже тогда, когда три существенных элемента реализованы [2. С. 24].
Основой социальной политики в течение всей советской эры являлись обеспечение населения продуктами питания и жилищное строительство, стоимость которых была заниженной. Энергия, по сравнению с мировыми стандартами, сохранялась относительно недорогой в целях поддержки ресурсами военнопромышленного комплекса.
Воздействие цен на производителей было незначительным, так как им позволялось выходить за рамки своих бюджетов при необходимости выполнения ими части плана, определенного центром. Цены, установленные правительством, неверно отражали экономические затраты. Эта иллюзорная действительность позволила многим экономистам сделать ложные выводы, следствием которых стало предположение о том, что отпуск цен позволит российской экономике сделать рывок вперед.
Ценовой контроль отбивал охоту поставлять продукцию, и это стимулировало активность черного рын-
ка. Поэтому службы социальной защиты должны были защитить тех, кого затронули изменения в ценах.
В течение перестройки установленные правительством цены явились бедствием для предпринимателей. Всеобщий острый дефицит обусловил расцвет черного рынка. 2 января 1992 г. произошел отпуск цен. Товары действительно появились на полках, но повышенные цены сделали их досягаемыми только для «новых русских». Выравнивание цен до уровня мировых привело к трудностям в промышленности, использующей технологии, созданные на основе другой ценовой структуры. Изменение цен повлекло за собой резкое снижение прибыли предприятий и доходов государственного бюджета. Изменение в ценах и быструю инфляцию можно было бы смягчить, если бы правительство временно ограничило рост цен, не замораживая их. Рассматривая эту ситуацию, М. Помер предполагает, что «денежный навес» мог бы быть сокращён за счёт временного ограничения изъятия больших вкладов и посредством принудительного перерасчета процента от этих вкладов в долгосрочный правительственный долг. Не говоря уже о плюсах временного контроля над ценами, сдерживающего инфляцию, постепенного изменения в ценовой структуре и ценовом регулировании, обязательном для монополий и производства товаров первой необходимости [2. С. 25].
Для рассмотрения функционирования второго существенного элемента рынка - прибыли - обратимся к ранним попыткам реформирования по-советски.
Под впечатлением от возрожденной послевоенной Западной Европы советское руководство решило, что децентрализация вместе с ориентацией на максимизацию прибыли могли бы принести экономический эффект социализму. Начиная с 1960-х гг. была расширена автономия предприятий и прибыль начали использовать и как критерий производительности, и как основание для увеличения заработной платы управленцам и рабочим. Однако максимизация прибыли была зависима от заданного плана, и поэтому два других существенных элемента рыночной системы - рыночные цены и рыночная конкуренция - отсутствовали.
Таким образом, когда правительство ослабляет свое руководство и не стимулирует внедрение инноваций, состояние экономики не улучшается. На наш взгляд, аналогичное произошло во время перестройки с последующей приватизацией и в течение шоковой терапии -расширение самостоятельности предприятий при отсутствии надлежащих условий привело к ухудшению экономической деятельности. Борьба за контроль над принадлежащими государству предприятиями и их активами, включая природные ресурсы, стояла на первом месте по сравнению с созданием условий для увеличения прибыли. Управленцы стремились к расширению своих прав собственности, а не к увеличению прибыли, в то время как беззаконие и мафия грабили и вели к растрате имущества. Там, где в ходе приватизации рабочие получили долю собственности, владельцы последовательно продолжали патерналистскую практику, чтобы поддерживать преданность рабочих. На самом деле владельцам было выгодно попытаться скупить доли работников предприятий по минимальным ценам. Высокая прибыль увеличивает риск вымогательства и привлекает налоговых инспекторов.
Надо отметить, что и в хорошо функционирующей системе рынка автономные, максимизирующие прибыль фирмы автоматически не служат общественным интересам. Нестабильная, преступная среда в России поощряла уклонение от налогов и за короткое время не только нанесла урон финансовому посредничеству, но и привела к подрыву платежной системы.
Поэтому соответствующие институты - властные структуры корпораций, государственный контроль и даже нравственные ценности собственников и менеджеров - необходимо направить на максимизацию прибыли в интересах общества.
Теперь рассмотрим функционирование конкуренции. В советской экономике большинство продукции поставлялось монополиями. Не было оптовой торговли, чтобы обеспечить спрос товарными резервами, и поэтому возник черный рынок, восполняющий дефицит. Считалось, что при шоковой терапии рынки конкуренции возникнут внезапно. Вместо этого расцвела преступность, возникли новые антиконкурентные структуры, банки, контролируемые олигархами.
Без конкуренции фирмы не считают нужным эффективно вкладывать капитал и реагировать на спрос покупателей. На увеличение спроса они отвечают повышением цен, а не увеличением производства.
Оптовая торговля и посредники нужны не только для предупреждения возникновения дефицита, но и для ограничения власти монополий. Важная роль правительства на переходом этапе заключается в поощрении роста оптовой торговли, посредничества и защите от проникновения в их среду преступности. Общеизвестно, что на данном этапе в России правительство должно было демонтировать монополии, которые являлись наследницами советской экономики и не были конкурентоспособны.
Для роста конкуренции жизненно важно облегчить лицензирование новых фирм, а правительственные контракты сделать открытыми для общественности. Открытая для притока капитала экономика будет способствовать повышению качества конкуренции на российском рынке на тот период, пока не будут привлечены перспективой устранения российских конкурентов иностранные инвесторы.
Конкуренция, при некоторых обстоятельствах, может поддержать формирование конгломератов или других полумонополистических структур. Экономика роста производства требует одного или нескольких производителей. Прибыльность поощряет долгосрочные вложения, препятствуя оттоку капитала и чрезмерному предложению. Вообще, фирмы нуждаются в большой прибыли, чтобы пережить колебания спроса и получить инвестиции.
Внешнее финансирование невозможно для большинства российских фирм, поэтому здоровая прибыль нуждается не только в финансовом инвестировании, но также и поддержании действующего капитала.
Сложности относительно цен, максимизации прибыли и конкуренции показывают, что подход невмешательства ничего хорошего не обещает, и это доказала российская практика.
Чтобы более полно понять повороты в решениях российского правительства, полезно рассмотреть не-
достатки неолиберальной модели, которые выходят за рамки реалий действительности.
Неолиберальная модель оставляет вне своего внимания (вне парадигмы) многие критические проблемы экономики переходного периода. В первую очередь правительственные инициативы должны быть направлены на изменения, преступность, существующий колониализм и неравенство.
Переход - это неизбежные изменения. Но в фундаментальной модели конкурентного равновесия понятие «равновесие» статично. К.Дж. Эрроу подчеркивает, что время в конкурентной модели, как и в любой сложной неоклассической теории, не является важным фактором [3. С. 87]. Л.Р. Клейн тоже отмечает, что «динамика нарушения равновесия» также не сможет предложить что-либо подходящее для решения проблем переходного периода в экономике [4. С. 76]. В модели конкурентного равновесия нет и таких явлений экономической жизни, как воровство, вымогательство. Предположение, что все обмены являются добровольными и взаимовыгодными, позволяет рассматривать преступность как реакцию на запреты свободного рынка.
Неоклассическая модель показывает выгоды объединенной мировой экономики и игнорирует риски поглощения несопоставимых в экономическом развитии систем и социальные издержки «экономической колонизации». Создание новой ценовой структуры и требования для внутреннего производства наносят вред и могут привести к разрушению. Международное движение капитала облегчает демонтаж активов и уклонение от уплаты налогов в развивающихся странах, с одной стороны, а с другой - эти процессы подвергают опасности стабильность валюты, препятствуют реальным инвестициям.
Эта модель игнорирует проблему неравенства. В теоретическом доказательстве превосходства рыночной экономики, определенном Парето, не берутся во внимание распределение дохода и богатства (общество, в котором элита живет в роскоши, а большинство борется за пропитание). Согласно неоклассической модели начальное перераспределение доходов может гарантировать равноправное распределение, но это понятие начального перераспределения ничего не имеет общего с реальным миром, который развивается на основе уже существующих условий. Кроме того, идеология свободного рынка несовместима с прогрессивным налогообложением и социальными затратами. Более критическими, специально для руководства экономическим переходом, являются особенности экономического контекста. Россия вольется в мировую рыночную систему, если установленная структура и макроэкономические условия будут закреплены институционально.
Отсутствие институтов, законодательства и норм, поддерживающих функционирование рынка, было одной из главных проблем перехода в России. Западным экономическим системам понадобились столетия, чтобы развить организационные структуры, законы и нормы для своего нормального функционирования. В России более чем через семьдесят лет были демонтированы централизованные механизмы общественного строя, а новые, заслуживающие доверия и эффективно действующие учреждения не возникли сразу же на
месте старых. Как только были демонтированы учреждения правительственного контроля, острая нехватка юридических учреждений обернулась криминализацией окружающей обстановки. Большинство вновь возникающих фирм подверглось давлению со стороны преступных организаций. В данном случае только правительство могло обеспечить подлинную безопасность для частной собственности и предпринимательства. Поэтому правовые нормы и сотрудничество, основанное на доверии, являются основой для инновационной рыночной экономики.
Финансовое посредничество, являющееся предпосылкой для инвестиций, требует не только доверия, но и владения информацией об окружающей обстановке. Ответственное правительство владеет существующей информацией о продукции, о предписанных стандартах бухгалтерского учета, может способствовать созданию и распространению знаний, соответствующих, технологическому развитию. Налоговые власти должны оказывать помощь, преследуя по суду собственников и владельцев, уклоняющихся от налогов и использующих незаконные методы.
Главной особенностью современных экономических систем являются международные корпорации, которые уже присутствуют в границах прежнего советского блока. Развитие конкурентоспособных российских корпораций будет зависеть от привлечения капитала и экспертизы иностранных партнеров.
Неоклассическая парадигма, обосновывая выгоды неограниченных личных интересов, поддерживает индивидуалистическую этику, в некоторых случаях препятствующую функционированию рынка. Без культуры, способствующей доверию и сотрудничеству, невозможны потенциальные рыночные сделки, включая долгосрочные. Прославление личного интереса находится в противоречии с потребностью в лидерах и избирателях, поддерживающих экономическую политику, которая служит нации в целом. Россия сейчас находится на стадии развития новой экономической системы, поэтому формирование отношения к общественной пользе жизненно важно.
Обратимся к макроэкономике перехода. С разрушением СЭВ и распадом СССР были потеряны рынки. Закрытие устаревших предприятий, сокращение, а в ряде случаев прекращение бюджетного финансирования расходов на социальные и военные нужды, падение жизненного уровня привели к тому, что совокупная потребность на российские товары была сметена массивными потоками импорта. По мнению М. Помера, постепенный переход к рынку, принимая во внимание взаимозависимость экономической деятельности, смягчил бы проблему неудовлетворённых потребностей [2. С. 31]. Рост коррупции и экономического неравенства также уменьшал потребности людей, концентрируя покупательскую способность в элите, ориентированной на вывоз капитала и импортированную роскошь.
Но ещё большей проблемой был рост инфляции, обусловленной ростом издержек и трудностями в поставках. Ликвидация центрального планирования разрушила каналы поставок. В нормально функционирующей системе рынка повышение цен стимулирует поставки и уменьшает потребности, но при разорванных
каналах поставок, монополиях, преступности невозможно обеспечить необходимый рост выпуска продукции.
Таким образом, мы охарактеризовали существенные элементы неоклассической модели конкурентного равновесия (цены, прибыль, конкуренция) и те факторы, которые выходят за рамки данной модели, - изменение, преступность, экономическая колонизация и неравенство, а также проблемы макроэкономики и становления новых институтов для обеспечения проведения реформ в российском контексте. Единой точкой зрения западных исследователей, на положения которых мы уже ссылались, является то, что российские реформаторы опирались в проведении модернизации России на западную экономическую ортодоксальную теорию. Поэтому они расценивали либерализацию-привати-зацию-стабилизацию как мгновенный рецепт успешного перехода, не учитывая положительного наследства, оставленного после краха советской системы, - относительно равное распределение доходов, высокий уровень здравоохранения и образования [2. С. 42].
Профессор экономики университета в Пенсильвании Л.Р. Клейн, анализируя социалистическую и рыночную системы экономики, отмечает, что ни одна из них не соответствует своему теоретическому идеалу. Каждая из этих систем функционировала практически как смешанная экономическая система. Обе они как экономические системы несовершенны в отражении реального мира [4. С. 77].
Характеризуя различные пути экономических переходов, он обращает внимание на рыночный социализм как модель существования смешанной экономики. Ярким примером нерадикального перехода к рынку он считает постепенную модернизацию Китая. Китайский пример является совсем иным образцом, чем шоковая терапия или другие формы переходов к рынку. Целью модернизации являлось создание мелкой частной собственности при наличии рыночного социализма. Сельское хозяйство и мелкое малое производство были отданы в руки частных владельцев. Была проведена незначительная приватизация, которая не являлась главной целью модернизации. Основными особенностями в некоторых секторах экономики признавались появление рынка и самостоятельность в принятии решений. Начиная с 1980-х гг. и в последующие десятилетия, произошел необычайный рост производства сельскохозяйственной продукции и обслуживающего производства. После внушительного роста прибыли в сельском хозяйстве и в обслуживающей сфере производственный рост фиксировался постоянно.
Из всего этого Л.Р. Клейн делает следующий вывод: переходная экономика не должна преследовать конечные цели. Необходимо достичь определенной макроэкономической стабильности, а затем приступать к реструктурированию. Как только экономическая стабильность достигнет необходимого уровня, можно приступать к более детализированным реформам. Все примеры переходов, использующих политику шоковой терапии, доказывают, как важно создание макроэкономической стабильности. Главными результатами такого просчета в экономическом переходе являются инфляция, безработица, дефицит, снижение производства и преступность. Л.Р. Клейн не обходит вниманием некоторые методы и особенности
китайского перехода. Целью перехода являлись достижение смешанной экономики с небольшой долей частной собственности; открытая торговля; создание специальных экономических зон; введение современного экономического образования; применение количественных методов в планировании экономики.
Удивительным является тот факт, что, обвиняя российских реформаторов в оторванности их методов модернизации экономики от действительности, многие американские экономисты сами не лишены иллюзий. Да, возможно, китайский пример является одним из вариантов экономического перехода. Но для России это пройденный этап (нэп). Такой вариант экономического перехода в России невозможен по причине уничтожен-
ного за годы советской власти крестьянства и отсутствия мелких предприятий. Рассуждать о постепенном переходе можно много и долго. Но было ли время у российских реформаторов для такого перехода? Нет. В стране была угроза коммунистического реванша. Если бы не либерализация и приватизация (пусть и в грабительской форме, ведь банковские вклады пропали в ходе «павловской денежной реформы»), не возникла бы частная собственность, а вместе с ней и свобода, и другие институты демократического государства. Вся ценность таких исследований заключается в детализации проведения экономических реформ и как пример совершения экономических переходов для других стран, в другое время.
ЛИТЕРАТУРА
1. Bunce V. The Political Economy of Postsocialism // Slavic Review. 1999. Vol. 58, № 4.
2. Pomer M. Transition and Government // The new Russia: Transition gone awry. California: Stanford Univ. Press, 2001.
3. Arrow K.J. The Role of Time // The new Russia: Transition gone awry. California: Stanford Univ. Press, 2001.
4. Klein L.R. What Do Economists Know about Transition to a Market System? // The new Russia: Transition gone awry. California: Stanford Univ.
Press, 2001.
Статья представлена кафедрой философии и социальных наук философского факультета Томского государственного педагогического университета, поступила в научную редакцию «Экономические науки» 8 января 2007 г.
