CC BY
25
УДК 821.161.1.09"19"
Федотова Анна Александровна
кандидат филологических наук Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского
gry_anna@mail.ru
СТИЛЕВЫЕ ОСОБЕННОСТИ ИСТОРИЧЕСКИХ ОЧЕРКОВ Н.С. ЛЕСКОВА
Статья А.А. Федотовой посвящена анализу коммуникативных аспектов поэтики Н.С. Лескова. Очерки писателя «Иродова работа» (1882) и «Русские деятели в Остзейском крае» (1882) представляют собой публикацию исторических документов. При работе с архивными материалами писатель активно обращается к приемам создания фикциональных произведений. Применяя современные методики текстового анализа, автор статьи выявляет, что Лесков прибегает к принципам нарративизации, контекстуализации и диалогизации претекстов, организуя свои очерки как открытые текстуальные системы, семантическое и стилевое своеобразие которых является результатом взаимодействия нескольких дискурсов. В статье анализируются и актуальные вопросы организации Лесковым диалога с читателем, выявляются нарративные и языковые способы активизации читательского внимания. В заключении в статье сделан вывод, что при использовании исторических источников писатель выбирает стратегию не точного воспроизведения, а парафраза: он подвергает исходный текст редукции и вводит в очерки новый, отсутствующий в претексте фактический материал.
Ключевые слова: Н.С. Лесков, русская проза, публицистика, исторический дискурс, повествование, интертекстуальность.
В творчестве Н.С. Лескова публицистика занимает особое место: начав свою литературную карьеру с периодики, писатель до конца жизни активно печатался в газетах и журналах самого разного уровня, от «Петербургской газеты, называемой современниками «петербургской сплетницей», и «Нового времени» А. С. Суворина до «Игрушечки» Т.П. Пассек и «Русской мысли» В.М. Лаврова. Публицистика Лескова сегодня привлекает все большее внимание исследователей: работа над изданием полного собрания сочинений писателя в 30 томах, издание архивных материалов дают возможность ввести в научный оборот новые очерки и заметки [5], рассмотреть исторический и литературный контексты их создания [1; 6; 10; 12].
К наименее изученным сторонам журналистской работы Н.С. Лескова относится его сотрудничество с изданием А. С. Суворина «Исторический вестник». Особенно интенсивно писатель публиковался в первых номерах «Исторического вестника» (1880-1882 гг.). Большинство написанных Лесковым для журнала очерков («Святительские тени», «Царская коронация», «Загробный свидетель за женщин», «Край погибели» и др.) является изданием исторических материалов (специально приобретенных или по случаю попавших к писателю рукописей, документов, писем). В чем заключались особенности рецепции писателем исторических документов? Для ответа на этот вопрос обратимся к анализу двух очерков: «Иродова работа» (1882) и его продолжения - «Русские деятели в Остзейском крае» (1883). Оба очерка посвящены деятельности русского правительства в Остзейском крае при генерал-губернаторе А. А. Суворове. Для характеристики эпохи Лесков использует два источника: служебную записку «О раскольниках г. Риги, преимущественно в отношении к школам», которая была создана самим писателем по результатам командировки от министерства народного просвещения в 1863 г., а также письмо Ю.Ф. Сама-
рина, которое примыкает к его знаменитым «Письмам из Риги» 1849 г.
Обработка исторических документов ведется писателем по следующим принципам:
1. Нарративизация. Тексты, которые для Лескова являются источником фактического материала, представляют собой характерные примеры высказываний логического типа. Так, письмо Ю.Ф. Самарину, которое легло в основу очерка «Русские деятели в Остзейском крае», посвящено рассказу о первых неделях пребывания в Риге Суворова. В письме перечисление поступков нового генерал-губернатора имеет статус аргументов, которые служат для подтверждения авторского тезиса о том, что деятельность Суворова была направлена на поддержание немецкой элиты в ущерб русским жителям края.
При работе с исходным текстом Лесков нарушает свойственные ему причинно-следственные связи: он сокращает комментарии Самарина и максимально подробно останавливается на действиях Суворова в Риге. Лесков настойчиво указывает на временные интервалы, в которые происходили описываемые Суворовым события: «Суворов... поспешил показать.» [9, с. 146], «Суворов так торопился. что не дотерпел доехать с этим. он еще по дороге постарался высказать.» [9, с. 144], «Затем князь Суворов.» [9, с. 147] и т. д. Для того, чтобы идентифицировать временные промежутки, писатель использует дейктические языковые элементы (время глаголов, указательные наречия и местоимения), которые отсутствовали в претексте. Введение в очерк временного измерения, наряду с минимизацией авторского комментария, приводит к тому, что логический тип публицистического высказывания приобретает отчетливые черты нарратива (о своеобразии нарратива у Лескова см. [2]). Нарратив представляет собой любимую Лесковым свободную форму хроники, в которой главным средством объединения событий являет-
88
Вестник КГУ ^ № 3. 2018
© Федотова А.А., 2018
ся выстраивание их во временную последовательность. Такой же принцип используется Лесковым при переработке архивных документов в очерке «Иродова работа». В основе сюжета очерка лежит хроника борьбы российского правительства с расколом: закрытие раскольничьих школ, сдача детей раскольников «в кантонисты», присоединение их к православной церкви. В обоих текстах повествование превращает совокупность фактов биографии Суворова в рассказ. Центральным персонажем этого рассказа является русский руководитель Остзейского края.
2. Контекстуализация. Документальный материал скрепляется писателем не только сюжетом хроникального типа, но и системой мотивов, в том числе интертекстуального характера. Так, в очерке «Иродова работа» в сильные текстовые позиции (заглавие и эпиграф) писателем введены библейские аллюзии: «Глас в Раме слышан бысть плача и рыдания и вопля: Рахиль плачущися чад своих и не хотяще утешитися, яко не суть» [7, с. 89]. Их источником является евангельский эпизод: «Тогда Ирод... послал избить всех младенцев в Вифлееме. глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет» (гл. 2:16,17). В основе очерка «Иродова работа» лежит служебная записка Лескова «О раскольниках г. Риги» (1863), в которой писатель уже обращался к этой библейской цитате. В записке аллюзия к евангельскому тексту использовалась при описании последствий закрытия раскольничьих школ: «Это был плач в Раме, - говорят старики-раскольники на своем торжественном языке. - Рахиль рыдала о детях своих и не хотела утешиться» [8, с. 401].
Если в служебной записке «О раскольниках г. Риги» библейская аллюзия была использована Лесковым для описания отдельного события в жизни раскольничьей общины Риги, то в очерке «Иродова работа» евангельский эпиграф выступает в роли камертона, который настраивает на эмоциональное восприятие текста в целом. Характерно, что в записке библейский фрагмент Лесков вкладывает в уста старообрядцев, идеологическая точка зрения которых совсем не совпадает с авторской. Контраст нарраториальных перспектив героев-раскольников и автора, который подчеркивается фразеологически (упоминанием Лескова о «своем торжественном языке» раскольников), влечет за собой появление ощутимой иронии. В «Иродовой работе» библейская цитата, вступающая с основным корпусом произведения в паратекстуальные отношения (см. [4]), лишена иронических коннотаций. Благодаря тому, что Лесков цитирует Евангелие на церковнославянском языке, фраза приобретает торжественное, возвышенное звучание и способствует формированию в очерке трагических интонаций. Благодаря актуализации евангельского тек-
ста писатель проводит аналогию между «службой» в Остзейском крае князя Суворова и бесчеловечно жестокой деятельностью другого знаменитого «управленца», князя Ирода. Тем самым Лесков обращает внимание читателей на невозможность насильственного «возращения» в лоно православия детей старообрядцев.
В результате привлечения еще одного евангельского образа Лесков проводит параллель между образом князя Суворова и представителями православной церкви в Риге: «Князь Суворов. велел весь второй улов отослать к духовному начальству для присоединения к православию» [7, с. 102], «Князь Суворов. поспешил. улов. скорее спровадить подалее» [7, с. 101], «владыка Платон «без возражений исполнил княжеское требование "примазать" наловленных детей к православию» [7, с. 104]. Образ «лова» недвусмысленно отсылает к известному фрагменту Евангелия, в котором Иисус обещает апостолам: «Отныне сделаетесь ловцами человеков». Горькая ирония Лескова, который эмоционально описывает характер «улова» рижского духовенства, основана на контрасте между служением апостолов и действиями руководства господствующей церкви, которые не гнушаются «примазывать» детей старообрядцев к православию.
3. Диалогизация. Необычность исторических очерков Лескова определяется тем, что основой для публицистического высказывания автора в них служит «чужой» текст. Актуальной задачей для писателя в этом случае выступает такая организация цитирования, которая позволила бы превратить оригинальный текст (монолог) в диалог. При публикации письма Самарина Лесков идет по пути дополнения цитат фрагментами собственно авторского текста, которые позиционируются как воспоминания писателя. Самарин в ходе рассуждений о проблеме присоединения жителей западной «окраины» к православию (которое является идеалом публициста) упоминает о приеме Сувориным новокрещенной просительницы, которой по закону полагалось денежное вознаграждение за переход в официальную религию. Лесков дополняет этот факт такими деталями: «Крестились. по преимуществу. проститутки еврейского происхождения. и молодые ребята, избегавшие рекрутской повинности. .Последние, приняв православие. открывали тайные или явные притоны разврата» [9, с. 151]. Писатель подчеркивает, что «привилегированною крещальнею этих христианок была Андреевская церковь, в которой. каждое воскресенье собирались "срамные крестьбины, где. и хрестны батьки с матереми, и дочерьки уси были скоромнии"» [9, с. 152].
Лесков вводит в произведение образы, которые связаны с телесной стороной человеческой жизни. Писатель изображает тело в стилистическом плане
Вестник КГУ ^ № 3. 2018
89
сниженно, на что указывает использование нелитературной лексики: вульгаризмов и диалектизмов. Соположение авторского текста с претекстом (письмом Самарина) происходит на двух уровнях: риторическим построениям славянофила о «чувствах приверженности к Православной Церкви» Лесков противопоставляет изображение «срамных крестьбин», а высокий книжный стиль самаринского дискурса соседствует с разговорной речью. Сопряжение низкого и высокого влечет за собой рождение комизма. Ирония, появляющаяся в результате наложения текстов, приобретает разно-векторный характер: она направлена и на письмо Самарина, и на образ генерал-губернатора Остзейского края Суворова.
Лесков дополняет линию официальной «историографии», в которую на первых страницах очерка вписывает себя и нарратор, «преданием», автобиографическим свидетельством частного лица с характерным для него комизмом и интересом к бытовой стороне жизни. Телесный дискурс воплощается писателем в образах телесного низа, что свойственно для народной культуры смеха. Тело у Лескова воплощает неофициальные стороны жизни человека, своеобразный комизм которой в очерке противопоставлен официальной риторике, которая актуализируется в письме Самарина. Включение в «Русских деятелей в Остзейском крае» «автобиографических» эпизодов дает писателю возможность указать на односторонность взглядов идеолога русских славянофилов и подчеркнуть неоднозначность и сложность положения официальной религии в пограничных регионах Российской империи.
4. Фикционализация. В кульминации «Русских деятелей в Остзейском крае» писатель создает образ разносчика книг протестантского Библейского общества, который недвусмысленно отсылает к типу лесковских «праведников» (подробнее об этом типе у Лескова см. [3; 11]). Близость позиции «дедушки Понимая» авторскому слову Лесков демонстрирует в проникновенном наррато-риальном комментарии: «Вон немецкий старичок идет - он сейчас заведет что-нибудь о нерукотво-ренном Спасе сказывать, как он по морю ходил и сам рыбушку ловил. <.> Читаешь, как вживе видишь, - заснешь и во сне оно ясно: ловил рыбку - уловил мою душу. Смилуйся, удержи ее - не дай вырваться. На душе легко и ново, а она давно утомилась несносною сушью, давно жаждет "живой воды". И вот она канула и чудо совершила» [9, с. 213-215]. Мотив «лова» отсылает читателей к очерку «Иродова работа», в котором Лесков иронически описывал процесс «облавы» и «примазы-ванья» детей раскольников к православной церкви. Насилию и жестокости, с которыми происходило приобщение старообрядцев к господствующей религии, Лесков противопоставляет эмоциональное
«заражение» любовью, которое является главной чертой проповеди дедушки «Понимая». В логике лесковского текста Самарин, который требовал в своем письме «безусловного предпочтения людей русской натуры всем прочим», уподобляется Суворину, который оказывал предпочтение немецкой аристократии. В основе этого парадоксального сближения - стремление писателя оценить своих героев не на социальном (как представителей разных партий), а на этическом уровне. Положительный полюс очерка - образ дедушки «Понимая», в котором Лесков воплощает свой идеал братской любви и веротерпимости, - по логике писателя противопоставлен господствующему в изображаемом им мире насилию, которым оказывается «заражена» даже такая сфера человеческой жизни, как церковь.
1880-е гг. принято считать кризисным этапом в жизни и творчестве Лескова. В содержательном плане главной чертой кризиса было становившееся все более и более критичным отношение Лескова к российской власти во всех ее проявлениях - от высшей чиновничьей бюрократии до официальной религии, православной церкви. Активная поддержка демократических реформ Александра II, которая пронизывала творчество Лескова 1860-х - начала 1870-х гг., уступает место разочарованию в реальных возможностях и желании российского правительства на практике воплотить либеральные ценности.
В биографическом плане знаком этих перемен стало расхождение с кругом консервативной интеллигенции, в том числе и славянофильски ориентированной, и знаменитое увольнение «без прошения» из Министерства народного просвещения. В творческом плане результатом кризиса стало углубление конфликта между общественными (внешними) и частными (внутренними) формами человеческой жизни. В анализируемых очерках оно проявилось как противопоставление между официальной исторической хроникой и семейным преданием, между теоретизированием «партиза-нов» и «реальным» служением ближнему, наконец, между неразрывно связанными с властью внешними формами церковной жизни и практикой внутреннего христианского «делания».
Анализ очерков «Русские деятели в Остзейском крае» и «Иродова работа» дает возможность выявить принципиальную особенность использования Лесковым-журналистом исторического материала: писатель актуализирует стратегию пересказа, отказываясь от точного воспроизведения претекста: цитатный дискурс в произведении сменяется транспонированным дискурсом (дискурсом косвенной речи). Выбор этой стратегии позволяет Лескову создать тексты-палимпсесты, построенные на взаимопроникновении и наложении нескольких текстов, нескольких способов видения
90
Вестник КГУ ^ № 3. 2018
темы, нарраториальных перспектив. Документальная основа произведений сочетается с вымыслом автора, факты сменяются мистификацией, «чужое» превращается в «свое».
Обращение к истории отнюдь не означало ухода писателя от злободневных проблем. Однако оно не служило и только выражением критического отношения к актуальным вопросам российской жизни, чем в большей степени характеризовалась ранняя публицистика Лескова. В очерках, созданных для «Исторического вестника», писатель неизменно от социальной конкретизации переходит к размышлению об основах человеческого бытия в категориях насилия, власти, любви, наконец, человеческого тела. Для достижения этой цели писатель обогащает свою публицистику всем тем разнообразием художественных средств, которым он мастерски овладел в прозе 1870-х гг.
Библиографический список
1. Kucherskaya M.Ä. Journalist, Reader And Writer: Investigating Leskov's Creative Method // Scando-Slavica. - 2016. - Т. 62. - № 1. - P. 234-242.
2. Pospisil I. Jazyk, narace, zänr a kultura v literärnich dilech N.S. Leskova // Jazykoveda v pohybe. - Bratislava: FF UK, Katedra slovenskeho jazyka, Studia Academia Slovaca, 2012. - S. 17-27.
3. Андреева В.Г. О национальном своеобразии русского романа второй половины XIX века. -Кострома: КГУ, 2016. - 492 с.
4. Женетт Ж. Фигуры: в 2 т. - М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998. - 944 с.
5. Ильинская Т.Б. Неизвестный очерк Н.С. Лескова «О клировом нищебродстве» Лескова // Русская литература. - 2012. - № 3. - С. 145-152.
6. Ильинская Т.Б. Старообрядческий брак в интерпретации Н.С. Лескова: соотношение художественного и публицистического образа // Ярославский педагогический вестник. - 2017. -№ 2. - С. 308-312.
7. Лесков Н.С. Иродова работа // Лесков Н.С. Иродова работа: Русские картины, наблюдения, опыты и заметки. - СПб.: Пушкинский дом, 2010. -С. 89-126.
8. Лесков Н.С. Полное собрание сочинений: в 30 т. Т. 3. Сочинения 1862-1864 гг. - М.: Терра, 1996. - 802 с.
9. Лесков Н.С. Русские деятели в Остзейском крае // Лесков Н.С. Иродова работа: Русские картины, наблюдения, опыты и заметки. - СПб.: Пушкинский дом, 2010. - С. 392-439.
10. Лукашевич М. Церковная проблематика в ранней публицистике Н.С. Лескова // Церковь. Богословие. История: материалы III Международной научно-богословской конференции. - Екатеринбург, 2015. - С. 335-342.
11. Лукьянчикова Н. В. Художественное во-
площение этического идеала в произведениях Н.С. Лескова о духовенстве // Культура. Литература. Язык: материалы конференции «Чтения Ушинско-го». - Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2012. - С. 185-19б.
12. Шелаева А.А. Из истории «Северного вестника»: Н.С. Лесков и редакционный круг [Электронный ресурс] // Медиаскоп. - 2012. - № 4. - Режим доступа: http://www.mediascope.ru/node/1221 (дата обращения: 25.03.2018).
References
1. Kucherskaya M.A. Journalist, Reader And Writer: Investigating Leskov's Creative Method // Scando-Slavica. - 201б. - T. б2. - № 1. - P. 234-242.
2. Pospísil I. Jazyk, narace, zánr a kultura v literárních dílech N.S. Leskova // Jazykoveda v pohybe. - Bratislava: FF UK, Katedra slovenského jazyka, Studia Academia Slovaca, 2012. - S. 17-27.
3. Andreeva VG. O nacional'nom svoeobrazii russkogo romana vtoroj poloviny XIX veka. -Kostroma: KGU, 201б. - 492 s.
4. ZHenett ZH. Figury: v 2 t. - M.: Izd-vo im. Sabashnikovyh, 1998. - 944 s.
5. Il'inskaya T.B. Neizvestnyj ocherk N.S. Leskova «O klirovom nishchebrodstve» Leskova // Russkaya literatura. - 2012. - № 3. - S. 145-152.
6. Il'inskaya T.B. Staroobryadcheskij brak v interpretacii N.S. Leskova: sootnoshenie hudozhestvennogo i publicisticheskogo obraza // YAroslavskij pedagogicheskij vestnik. - 2017. -№ 2. - S. 308-312.
7. Leskov N.S. Irodova rabota // Leskov N.S. Irodova rabota: Russkie kartiny, nablyudeniya, opyty i zametki. - SPb.: Pushkinskij dom, 2010. - S. 89-12б.
8. Leskov N.S. Polnoe sobranie sochinenij: v 30 t. T. 3. Sochineniya 18б2-18б4 gg. - M.: Terra, 199б. -802 s.
9. Leskov N.S. Russkie deyateli v Ostzejskom krae // Leskov N.S. Irodova rabota: Russkie kartiny, nablyudeniya, opyty i zametki. - SPb.: Pushkinskij dom, 2010. - S. 392-439.
10. Lukashevich M. Cerkovnaya problematika v rannej publicistike N.S. Leskova // Cerkov'. Bogoslovie. Istoriya: materialy III Mezhdunarodnoj nauchno-bogoslovskoj konferencii. - Ekaterinburg, 2015. - S. 335-342.
11. Luk'yanchikova N. V. Hudozhestvennoe voploshchenie ehticheskogo ideala v proizvedeniyah N.S. Leskova o duhovenstve // Kul'tura. Literatura. YAzyk: materialy konferencii «CHteniya Ushinskogo». - YAroslavl': Izd-vo YAGPU, 2012. -S. 185-19б.
12. SHelaeva A.A. Iz istorii «Severnogo vestnika»: N.S. Leskov i redakcionnyj krug [EHlektronnyj resurs] // Mediaskop. - 2012. - № 4. - Rezhim dostupa: http://www.mediascope.ru/node/1221 (data obrashcheniya: 25.03.2018).
Вестник КГУ _J № 3. 2018
91
