CC BY
36
И.Г. ГУСМАНОВ, кандидат филологических наук, доцент кафедры русской литературы XX в. и истории зарубежной литературы Орловского государственного университета Тел.: (48622)- 76-24-32,8-920-281-99-80; igusmanov@mail.ru
СТИХИ ШЕЛЛИ О ФАННИ ГОДВИН
В статье рассматриваются стихотворения, связанные с судьбой Фанни, падчерицы Вильяма Годвина и сводной сестры Мери Шелли. Высказывается предположение, что ей посвящены стихотворения «Her voice did quiver as we parted», «Thy little footsteps on the sands», «The cold earth slept below» , «That time is dead for ever, child!» и «Death». Два первых фрагмента, публикуемые обычно как самостоятельные произведения, атрибутируются как части одного стихотворения.
Ключевые слова: Шелли, лирика, Фанни Годвин, Вильям Годвин, Мери Шелли.
Среди лирических стихотворений Шелли немало таких, фактологическая основа которых неясна, что, естественно, затрудняет интерпретацию их содержания. В силу сложных обстоятельств личной жизни Шелли нередко приходилось маскировать адресаты своих стихов и их побудительные мотивы, ограничиваться самым общим выражением чувств, удаляя всю конкретную канву в глубоко спрятанный подтекст, а иногда и выступать от имени вымышленных лирических героев. К таким произведениям, в частности, можно отнести ряд стихотворений, вызванных реакцией поэта на судьбу Фанни Годвин, сводной сестры его жены Мери Шелли.
Падчерица Вильяма Годвина Френсис (Фанни) Имлэй, дочь Мэри Уоллстонкрафт от ее первого мужа Гилберта Имлэя, 9 октября 1816 года в возрасте 22 лет покончила с собой. Через месяц то же самое сделала жена Шелли Харриет, тело которой было обнаружено 10 декабря в реке Серпентайн. Эти события произвели на Шелли самое тяжкое впечатление. Но особенно большим потрясением для него стала смерть Фанни Имлэй, последовавшая, как считали многие, из-за ее неразделенной любви к Шелли. Эту версию, в частности, разделял Вильям Годвин. «Все три девушки, - говорил он Марии Гисборн, имея в виду Фанни, Клер Клермонт и Мери, - были одинаково влюблены в Шелли, и старшая покончила с собой из-за того, что он предпочел младшую» [1, 134]. Летом 1816 г., после отъезда Шелли с Мэри и Клер в Швейцарию, Фанни осталась одна со своими душевными терзаниями, которые усиливались финансовыми трудностями в доме Годвина и испорченными отношениями с мачехой. Годвин, задолжавший своим кредиторам 300 фунтов, возлагал надежды на Шелли. Однако, когда в октябре того же года Шелли, будучи не в состоянии заплатить эту сумму, тем не менее послал Годвину с Фанни ободряющую записку, она расценила это чуть ли не как предательство с его стороны, во всяком случае, как неискреннее к себе отношение. 3 октября она писала Мери: «Не могу не думать, что он (Шелли) все подготовил с Лонгдиллом (его поверенным), прежде чем на другой день я ушла от него на Пикадил-ли, и по этой причине он предпочел не быть откровенным со мной» [2, II, 55]. В отчаянии Фанни строила планы укрыться от жизненных трудностей у ее тети Эверины Уоллстонкрафт, жившей в Ирландии, но у нее не было денег на дорогу. И тогда она едет в г. Сванси недалеко от Бристоля, чтобы там, подальше от Лондона, расстаться с жизнью. «Когда на следующее утро она не вышла из номера гостиницы, - пишет Э. Дауден, - дверь взломали и обнаружили ее мертвой. Лицо ее обрамляли длинные темно-русые волосы, на столе лежал флакон из-под лауданума и записка: «Я давно решила, что лучшее, что я могу сейчас сделать, - это положить конец существованию той, чье рождение было несчастьем, а жизнь - лишь чередой страданий для людей, которые пожертвовали ради меня своим здоровьем. Моя смерть, может быть, при__________ чинит вам боль, но скоро вы забудете о самом моем существовании» [3, 328].
© И.Г. Гусманов
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
Памяти Фанни Шелли посвятил стихотворение «Her voice did quiver as we parted», которое при первой публикации Мэри Шелли в 1839 г. было разбито на две части. Первая часть, состоявшая из шести строк, была озаглавлена «О Фанни Годвин» и датирована 1817 годом, вторая (без даты), включающая 14-19 строки, была названа «К Вильяму Шелли», соответственно как два разных стихотворения переводились эти части и на русский язык [см., например, 4, 83, 163]. Однако, как показало внимательное исследование обоих фрагментов, проведенное авторами книги «Очевидность воображения» М.С. Джей и Б.Т. Бенедетт [см. 5, 254260], они в действительности являются частью одного незаконченного произведения. К тому же после первой их публикации были найдены строки, которые, очевидно, должны были связать их воедино. Такая трактовка поддержана также Джеффри Мэтьюзом и Келвином Эверестом [см. 6, 552-553]. В целом это стихотворение следовало бы реконструировать следующим образом:
Her voice did quiver as we parted,
Yet knew I not that heart was broken From which it came, and I departed Heeding not the words then spoken.
Misery - O Misery,
This world is all too wide for thee.
Some secret woes had been mine own -And they had taught me that the good The free [ ]
And that for those who are lone and weary The road of life is long and dreary.
Some hopes were buried in my heart
Whose spectres haunted me with sadness.
* * *
Thy little footsteps on the sands Of a remote and lonely shore -The twinkling of thy infant hands
Where now the worm will feed no more,
Thy look of mingled love and glee When one returned to gaze on thee -
This footsteps on the sands are fled,
Thine eyes are dark, thy hands are cold,
And she is dead - and thou art dead -And the
Основные аргументы, подтверждающие эту точку зрения, заключаются в следующем.
1. При первой переписке этих фрагментов сразу после смерти Шелли Мери оставила на полях каждого из них пометки: «Перед Италией». Это зна-
чит, что второй отрывок никак нельзя считать посвященным Вильяму Шелли, который умер в Риме 7 июня 1819 года. При публикации же его в 1839 г. Мери, вероятно, забыла о тогдашней своей пометке или не обратила на нее внимания. Только этим можно объяснить то, что она озаглавила второй фрагмент «Вильяму Шелли». 2. Оба фрагмента написаны единым стихотворным размером и имеют сходную строфическую форму. 3. На обратной стороне рукописи второго фрагмента («Thy little footsteps on the sands») рукой Шелли сделан рисунок (он воспроизведен в книге Клэр Томалин «Шелли и его мир» [см. 7] и на фронтисписе первого тома издания стихов Шелли под ред. Джеффри Мэтьюза и Келвина Эвереста [см. 6]), изображающий следы, ведущие через сад вниз по лестнице, в конце которой стоит горшок с цветком. Похоже, что лестница ведет в склеп. Под рисунком рукой Шелли сделана подпись: «Я нарисовал этот цветочный горшок в октябре 1816 г., а сейчас 1817». Отсюда можно предположить, что и первые 13 строк стихотворения были написаны Шелли вскоре после 9 октября 1816 г., когда умерла Фанни, а 14-23 строки добавлены в 1817 г., возможно, в день годовщины ее смерти. В другом месте этого рисунка читается сделанная вертикально надпись: «Пройдут годы, но этого невозможно будет забыть», а с правой стороны листа -«Тревожу твой беспробудный сон», ниже - «несчастная» и «Это не моя вина - не надо это приписывать мне!» А сверху над этими словами - приписка другими чернилами: «Когда я сказал это?»
В первом фрагменте этого стихотворения Шелли вспоминает о последней своей встрече с Фанни, явно сожалея о том, что не сумел угадать ее истинных чувств к себе, не понял глубины страдания, терзавшего сердце девушки. В черновом варианте фрагмент начинался строчками: Friend, had I known the secret grief/Should we have parted so» (Друг, если бы я знал о твоем тайном горе, разве мы расстались бы так?). В беловом варианте прямое обращение к героине снято, и стихотворение принимает форму воспоминания автора, где его главное внимание обращено на самого себя, на свое равнодушие и сердечную глухоту, помешавшие ему предотвратить трагедию. Вторая половина первого фрагмента намечает обращение лирического героя к собственному опыту таких же страданий - ведь он тоже пытался когда-то покончить с собой из-за неразделенной любви. Тем обиднее, что теперь он не почувствовал такого же состояния души другого человека.
Второй фрагмент («Thy little footsteps on the sands») обращен к детским годам героини, о ко-
торых Шелли знал, вероятно, из опубликованных писем и воспоминаний ее матери Мэри Уоллстон-крафт. В 1795 году, отправляясь к отцу Фанни Гилберту Имлэю в г. Тенсберг (Норвегия), она оставила ее в годовалом возрасте на попечение няни в г. Геттенберге (Швеция). Впоследствии она вспоминала, как однажды ночью в приступе тоски вышла на берег моря и стала грезить наяву о своем покинутом ребенке: «Как в полусне я увидела перед собой рай, где мой маленький херувим вновь прижимался лицом к моей груди. Я слышала ее нежное воркованье, которое, отражаясь от скал, стучало в мое сердце, и видела ее маленькие следы на песке» («her tyny footsteps on the sands») [8, 127]). Как видим, первая строчка второго фрагмента Шелли - почти буквальная цитата из Мэри Уоллстонкрафт. Точно так же в 16-17 строчках Шелли следует эпизоду из ее полуавтобиографи-ческого сочинения «Ошибки женщины, или Мария», где описываются страдания заключенной в тюрьму матери, разлученной со своим ребенком: «Образ ее младенца постоянно стоял перед глазами Марии, она вспоминала первую улыбку его интеллекта, как это может только мать, несчастная мать. Она слышала полуречь-полулепет своей девочки и чувствовала ее маленькие подвижные пальчики на своей горячей груди, груди, разрывавшейся от молока, которого, вероятно, сейчас отчаянно требовало это нежно любимое дитя» [9, 2-3].
Образ несчастной Фанни озаряется в стихотворении Шелли драматическим светом, идущим от ее матери. Поэт чувствует некое роковое сходство в их судьбах, завершая стихотворение смертью матери и дочери. Сближая их в последних строчках своего стихотворения, Шелли, может быть, помнил о том, что Фанни покончила с собой накануне того дня, когда 21 год назад, в 1795 году, такую же попытку самоубийства совершила ее мать [см. 10, 273].
Печальным событиям осени 1816 года посвящены еще два стихотворения, конкретную направленность которых автор явно пытался как-то завуалировать: «The cold earth slept below» и «That time is dead for ever, child!» Оба они датированы 5 ноября, только первое отнесено к 1815 году, а второе - к 1817-му. Ясно, что дата «5 ноября» не совпадает с днем смерти ни Фанни, ни Харриет. Зато этой датой было помечено множество опубликованных в 1817 году стихотворений, оплакивавших смерть принцессы Шарлотты (в действительности умершей в первые часы следующего дня). День 5 ноября стал как бы днем официального траура по покойной принцессе. Возможно, Шелли решил воспользоваться этой датой, чтобы
скрыть действительный повод для возникновения своих стихов.
Первое из названных стихотворений обычно трактуется как посвященное смерти Харриет. Между тем бесспорных оснований для такого вывода его текст не содержит. Стихотворение изображает женщину, лежащую на ветру и морозе под открытым небом. В ее глазах отражается холодный лунный свет. Ничто не говорит о том, как она умерла. Можно даже усомниться, мертва ли она вообще или просто застыла в некоем подобии каталепсии. Вода упоминается лишь однажды - в сравнении света, отраженного в ее глазах, с бликами луны на медлительном потоке: as a fen-fire beam on a sluggish stream / Gleams dimly, so the moon shone there...Черные, как вороново крыло, волосы, упоминаемые в 17 строке (And it yellowed the strings of thy raven hair), не могли принадлежать ни Харриет, ни Фанни (у первой они были каштановыми, у второй - темно-русыми).
Похоже, что попытка Шелли скрыть настоящий объект своего стихотворения была замечена Мери при публикации в 1824 году, ибо она заменила неподходящий, с ее точки зрения, эпитет «raven» на «tangled» («спутанные»), считая, вероятно, что стихотворение посвящено Харриет. Ведь спутанные волосы скорее могли характеризовать женщину, утонувшую в реке, чем отравившуюся в гостинице. Этим же можно объяснить и произведенную замену заголовка стихотворения в виде даты на «Строки». Однако высказанные выше соображения позволяют усомниться в верности такой трактовки. В действительности Шелли был больше потрясен смертью Фанни, чем Харриет. Об этом свидетельствуют и предыдущее стихотворение («Her voice did quiver as we parted»), и письмо Шелли к Байрону от 17 января 1817 г., в котором он сообщал: «Моя бывшая жена умерла. Это произошло при обстоятельствах столь ужасных, что я едва решаюсь о них думать. Сестра ее, о которой Вы от меня слышали, несомненно (если не в глазах закона, то на деле), убила ее ради отцовских денег. Поэтому событие, которое я считал для меня безразличным, после гораздо более тяжкого удара потрясло меня так, что я не знаю, как это пережить... Вот неполный перечень моих бедствий (хотя осенью случилось нечто, потрясшее меня гораздо сильнее)» [11, 116]. Ясно, что «более тяжкий удар», о котором Шелли дважды упоминает в этом письме, - это смерть Фанни Годвин. И такое стихотворение, как «The cold earth slept below», вряд ли могло родиться в ответ на событие, которое сам же поэт считал для себя безразличным, хотя неожиданно для себя и
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
пережил его тяжело. Сам характер чувств, выраженных в стихотворении, не соответствует тому отношению, которое сложилось к тому времени у Шелли к Харриет. Он мог испытывать горечь, досаду, негодование по отношению к ее родным, особенно к Элизабет. Но в стихотворении явно звучит какое-то щемящее чувство невосполнимой утраты, растерянности перед неожиданной смертью и смутное ощущение собственной вины. Это состояние лирического героя вполне соответствует тому, которое было выражено в предыдущем стихотворении. Если их поменять местами, то второе («Her voice did quiver as we parted») может быть воспринято как своеобразный комментарий к первому.
В таком же ключе и такой же стихотворной форме написано стихотворение «That time is dead for ever, child», также названное Мери «Строки». Дата «5 ноября 1817», поставленная здесь автором в качестве заголовка, могла означать, что стихотворение написано к годовщине смерти Фанни. В том, что оно посвящено ей, а не Харриет, у нас нет никаких сомнений. Ведь поэт здесь называет свою героиню «child», а это слово вряд ли было применимо к Харриет. Точное совпадение не только размера, но и строфической формы обоих стихотворений наводит на мысль, что поэт писал второе из них, буквально держа перед глазами первое. Оба они связаны общими образами смерти, холода, мороза, текущего потока, лунного света. Сравним:
«The cold earth slept below»
the cold earth... the cold sky... caves of ice... fields of snow... frozen dew...
beam on sluggish stream... gleams dimly...
Вместе с тем второе стихотворение отличается большей обобщенностью. То, что в первом выступало как конкретная зарисовка с натуры, здесь получает аллегорическое, философское звучание. Холодный, морозный пейзаж с голым кустарником и растрескавшейся почвой заменяется образом умершего, замерзшего, утонувшего времени: That time is dead for ever, child! / Drowned, frozen, dead for ever! Медлительный поток, отражающий тусклый лунный свет, с которым сравниваются открытые глаза, становится потоком жизни, безвозвратно уносящим наши надежды и страхи: The stream we gazed on then rolled by; /Its waves are unreturning... И на этот раз поэт определеннее говорит об общности собственной судьбы с судьбой погибшей жертвы, о том, что их обоих одинаково обманули надежды, приведя к смерти: We look on the past/And stare aghast/At the spectres wailing, pale and ghast, / Of hopes which thou and I beguiled / To death on life’s dark river (С тоской назад / Бросая взгляд, /Мы видим бесконечный ряд/Надежд, что сами обрекли/На смерть в пучине жизни). Не случайно, наверное, сам Шелли считал эти свои
«That time is dead for ever, child!» frozen, dead for ever...
the stream... rolled by...
In the light of life’s dim morning...
стихи наиболее печальными из его произведений [см. его письмо Оллиеру от 10 ноября 1820 г. -
11, 225].
Столь же обобщенным размышлением о смерти, о горе, постигающем человека при потере близких, звучит стихотворение «Death», опубликованное в 1824 г. и написанное, вероятно, в том же 1817 году. На этот раз поэт изображает аллегорическую фигуру Горя в виде седого юноши, склонившегося над могилой всех его ушедших родных и друзей. Основная тема стихотворения - невоз-вратимость утрат, их неизбежность и невозможность утешения. Поэт как бы видит в этом воплощенном Горе самого себя. Он обращается к своему герою как к ближайшему другу. В его словах нет попытки как-то утешить, успокоить его, чем-то развеять печаль. Напротив, лирический герой говорит о всесилии смерти и постоянности процесса утрат. Печальным итогом его размышлений звучит дважды повторяющийся рефрен стихотворения: This most familiar scene, mypain -/ These tombs - alone remain (Какя знаком с такой тоской!/Одни могилы предо мной).
Библиографический список
1. Gisborne M. Journal. - Lnd., 1899.
2. Dowden Edward. The Life of Percy Bysshe Shelley. In two vol. - Lnd., 1886.
3. Dowden Edward. The Life of Percy Bysshe Shelley. New edition. - Lnd., 1896.
ФИЛОЛОГИЯ
4. Шелли Перси Биши. Великий дух: Стихотворения // Пер. с англ. К. Д. Бальмонта. - М., ТОО «Летопись», 1998.
5. Jaye M. C., Benedett Betty T. The Evidence of Imagination. Ed. D. H. Reiman. - N.-Y., 1978.
6. Shelley Percy Bysshe. The Poems. Edited by Geoffrey Matthews and Kelvin Everest. Vol. 1, 1804-1817. Longman. -Lnd., N. Y., 1989.
7. Tomalin Clair. Shelley and His World. Lnd., 1980.
8. Wallstoncraft M. Letters Written during a short Residence in Sweden, Norway and Denmark, 1796, 1802, l. X.
9. Wallstoncraft M. Posthumous Works, 1798.
10. Tims Margaret. Mary Wallstonecraft: A Social Pioneer. - Lnd., 1976.
11. Шелли. Письма. Статьи. Фрагменты. - М., Наука, 1972.
GUSMANOV IGOR GALIMOVICH
SHELLEY’S VERSE OF FANNY GODWIN
The research article offers an overview of Shelley’s verses concerning Fanny Godwin, the stepdaughter of William Godwin and the step sister of Mary Shelley. The assumption is that the following were addressed to her: «Her voice did quiver as we parted», «Thy little footsteps on the sands», «The cold earth slept below», «That time is dead for ever, child!», «Death». The two first extracts normally published as separate pieces are now attributed to one poem.
Key words: Shelley, lyrics, Fanny Godwin, William Godwin, Mary Shelley.
