CC BY
29Е.А.Певак
СТЕНДАЛЬ (Stendhal) (1783-1842)
Критика русского зарубежья несколько раз обращалась к личности и творчеству С. прежде всего в связи с анализом его биографии. В 1927 в пятом номере журнала "Звено" Д.Лейс рецензирует недавно вышедший очерк жизни писателя, созданный профессором Сорбонны П.Азаром (Hasard P.). Автор рецензии вспоминает Монтеня, сказавшего некогда, что он охотнее читает такие книги, материал которых, тема которых интересны уже сами по себе, даже если их авторы не столь интересны. Биографию Азара Д.Лейс относит именно к таким книгам. Ни в замысле биографии, ни в отношении к теме у Азара он не обнаруживает ничего, кроме крепко и ловко скроенного материала, "автор — закройщик превосходный и не менее ловкий швец" (с. 293). Однако французский биограф, полагает критик, не имеет никакого мнения о писателе, даже, в сущности, не думает о нем, а только расставляет события в известном порядке, добавляет немного снисходительной иронии и немного изящной грусти. Д.Лейс считает, что в "Жизни Стендаля" академический ученый Азар стремится подражать другим, популярным биографам, пытается быть кокетливым и непринужденным, что удается ему не всегда: он "нет-нет, да и поскользнется на паркете салонной болтовни" (с. 294). В то же время автор рецензии не сомневается, что книгу будут читать с интересом, ибо все книги, написанные о жизни С., — живут. Пояснение жизни писателя дано у Азара еще в сыром, разрозненном виде, здесь есть реальность фактов, но нет "реальности воображения". Автор статьи приводит пример с Пушкиным: для биографа не должно быть отдельно "Пушкина в жизни" и "Пушкина в стихах", есть один поэт, подлинная жизнь которого воплотилась именно в стихах. Об этом помнят редко, а в случае со С., как и в случае с Пушкиным, подчеркивает Д.Лейс, это надо помнить особо. Заключая свою рецензию, автор соглашается с мыслью Шатобриана — "Судьба великих людей — своего рода муза" и делает вывод: "Даже в самой робкой передаче можно насладиться неизгладимым совершенством однажды ею <музой> начертанных судеб" (с. 295).
12 декабря 1933 "Последние Новости" помещают статью В.Вейдле "Стендаль". Автор ее пытается восстановить ход мыслей С. в его последние годы, в период пребывания французским консулом в Италии: "Боже мой, как скучает консул короля французов во владениях Святейшего престола, в захолустном городишке Чивита-Веккиа!". Час-
тые отлучки С. в Париж объясняются, по мнению В.Вейдле, этой скукой. К тому же С. в 50 лет ошушает себя старым, обрюзгшим, растолстевшим больным: "Смерти он не хотел, но еще больше боялся увядания; и вот оно пришло". По мнению критика, С. был не из тех, кто может жить сознательно только ради творчества, а потому его раздражало и тревожило его физическое состояние. "Писательский труд отвлекал его, утешал на время, но не поглощал". С этим связаны все более частые мысли о смерти, посещающие С., его желание умереть внезапно, на улице, от удара. Бороться с этими мыслями писатель пытается, как полагает В.Вейдле, различными путями. Прежде всего — любовью: С. намеревается жениться на дочери некоего господина Гвидо, сына бывшего французского консула, опустившегося человека, пьяницы. Однако брат этого господина запрашивает из Франции справку о благонадежности жениха и получает отрицательный ответ, определяющий писателя как "врага церкви". После того как сватовство расстроилось, С. делает попытку вернуться к светским "подвигам", но ему так и не удается покорить жену своего приятеля. Остаются воспоминания, которым писатель и предается. В.Вейдле перечисляет тех, кого, по его мнению, вспоминал писатель: Мелани Гильбер, увлечение ранней молодости, неверную Анджелику Пьетрагруа, нежную Клементину Кюрталь. Кроме того, С. вспоминает и самого себя в молодости. Из этих воспоминаний, пишет критик, и родилась увлекательная книга о жизни Анри Брюлара: "Воспоминания всегда драгоценны, всегда прекрасны, всегда утешительны" (с. 4). В.Вейдле описывает последнюю, счастливую поездку С. в Париж, когда в 1836 он получил отпуск и ухитрился прожить три года в столице Франции. Здесь писатель пытается вернуться к прежней светской жизни — гулять по городу, бывать в свете, острить. Но, кроме того, здесь ему удается в короткий срок написать "самый гениальный, если не самый совершенный свой роман" — "Пармскую обитель". Как замечает автор статьи, Стендаля утешало творчество, но еще больше могла бы утешить слава. Однако он был, прежде всего, известен как бонвиван, остроумец, а не как писатель. Он периодически отодвигал дату будущего признания: его будут читать в 1880, 1935, 1980. Роман "Красное и черное" принес некоторую известность, но автор воспринимался все же как дилетант в литературе. В.Вейдле предполагает, что появление огромной статьи о "Пармской обители" молодого Бальзака должно было приятно поразить С. Бальзак сравнивает его не с Э.Сю, не с забытым Феликсом Давеном, а с Ларошфуко, с Корнелем, Байроном и Шекспиром. Правда, Бальзак не вполне доволен стилем С., но тот сам думает о совершенствовании
своего стиля. Возвращение в Чивита-Веккиа, считает В.Вейдле, было не таким тягостным для С. Он замыслил новый роман. Но наступление болезни предвещает конец. Описывая последний приезд в Париж писателя, автор статьи рисует его осунувшимся, бесцветным, с трудом произносящим слова. "Судьба не забыла его мольбу": после обеда у Гизо 22 марта 1841 С. упал на улице и умер. В заключение В.Вейдле гипотетически воскрешает последние помыслы человека, который похоронен в Милане с надписью на памятнике "Миланец Арриго Бейль", цитируя строки самого С. — "смерть — только мгновение" и, рисуя, как в последние мгновения писатель видел "поезд, уносящий к югу Ж.Санд и Мюссе в обществе стареющего Стендаля".
Биографический этюд Ю.Мандельштама в газете "Возрождение" ("Детство Стендаля". 1934. 24 апр.) начинается картиной в том же городке Чивита-Веккиа, куда прибыл новый французский консул, назначенный революционным правительством Луи-Филиппа (с. 4). По мнению автора статьи, к этому моменту С. считал свою жизнь законченной, хотя ему было только 47 лет. Его существование было бурным: наполеоновская армия, участие в русском походе, дипломатическая служба, светская жизнь острослова и покорителя женских сердец. К моменту отплытия к месту службы, напоминает Ю.Мандельштам, С. выпустил несколько книг, среди которых философско-мемуарное сочинение "О любви" и роман "Красное и черное". Но успеха он так и не добился, отодвинув свое признание читателями к 1880. Он ошибся: признание пришло к нему несколько позже. В Италии, которую писатель любил, он на этот раз болел и испытывал скуку, а поэтому предался воспоминаниям. Хотя он описывал себя под чужим именем, он не только сочинял литературное произведение, но, как Руссо, писал исповедь, хотел быть правдивым во что бы то ни стало. Описал он только детство и раннюю юность. Ю.Мандельштам описывает основные вехи этих ранних лет жизни С., опираясь на его собственные воспоминания. Его детство, указывает критик, — типично для французского писателя, родившегося в провинции и стремящегося в Париж. К тому же в семье не было благополучия: мать вышла замуж без любви, муж ей, видимо изменял. Ю.Мандельштам предполагает, что Фрейд нашел бы в детстве Анри материал для иллюстрации эдипова комплекса: он был привязан к матери, ненавидел отца. После смерти матери — перенес свою привязанность на деда и сестру Полину. У Анри была еще и весьма суровая тетка, которую он также ненавидел. Поскольку из ложного аристократизма, как называет это критик, Анри долго не отправляли в школу, у него почти не было друзей-
сверстников, его кумиром стал брат матери — блестящий светский молодой человек. Обожание этого человека возрастало оттого, что отец Анри считал его легкомысленным. Критик пишет о суровой жизни мальчика в доме отца, о неудачном воспитателе — аббате Ральене, с которым у Анри были плохие отношения, что отвратило его от учебы, от латыни и Расина. Первой книгой, которая его потрясла, был "Дон-Кихот", прочитанный тайком от отца. Позже, когда мальчик прочел Мольера и Шекспира, он решил стать комедиографом. Ю.Мандельштам останавливается на ранних политических взглядах юного С., обнаруживая, что тот мало знал о революции, о терроре до 1793, когда это дошло до Гренобля. Но в провинции террор был мягче и меньше, чем в столице. Правда, отец Анри был занесен в списки подозрительных и потом посажен на некоторое время в тюрьму, однако это-то и дало возможность будущему писателю почувствовать себя республиканцем — назло отцу и тетке. Когда же после выхода отца из тюрьмы тот отдает сына в училище, Анри со сверстниками решают расстрелять стоящий на площади революционный памятник — "древо братства" — и едва спасаются от преследований. Ю.Мандельштам замечает, что в училище у юноши постепенно пробуждается интерес к учебе, он даже берет частные уроки, чтобы восполнить пробелы, достигает успехов. Его увлечение театром связано, по мнению критика, с двойным удовольствием — и от игры актеров, и от влюбленности в одну из актрис, Кюбли. Вместе с тем эта влюбленность не мешала юноше влюбиться и в сестру своего товарища Божильона — Викторину. Но отец Анри, возмущенный знакомством сына с "деревенскими детьми", велел ему прекратить всякое общение с ними. Это окончательно укрепило юного Бейля в желании уехать из Гренобля. Он даже специально занялся математикой, чтобы получить возможность непременно уехать в Париж поступать в Высшую Нормальную Школу. Через пять лет мечта его исполнилась. В 17 лет Анри открылась столичная жизнь и возможность стать писателем. "Но об этой своей мечте, — завершает статью Ю.Мандельштам" — он временно позабыл".
Н. Т.Пахсарьян
СТИВЕНСОН (Stevenson) Роберт Луис (1850-1894)
В литературе эмиграции первой волны имя С. упоминалось крайне редко. Наиболее серьезной публикацией о С. приходится назвать статью "Жизнь автора "Острова сокровищ"" Р.Словцова (Н.В.Калишевича) (ПН. 1929. 20 июня). Как и большинство работ Словцова в "Последних Новостях", представлявших краткое изложение вышедших в недавнее
