CC BY
1504
© 2003 г. Г.А. Ельникова
СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ФЕМИНИЗМА В РОССИИ:
К ИСТОРИИ ВОПРОСА
Феминистский дискурс сегодня существует практически во всех гуманитарных и общественных науках: от психологии до философии и социологии. В современном феминизме формируется концепция альтернативного социокультурного развития, которая включает в себя: во-первых, отказ в социально-политической жизни от традиционных представлений интересов человека вообще (что, в конечном счете, всегда означало представление интересов мужчин); во-вторых, провозглашение равноценными женского восприятия мира и качеств, традиционно маркируемых как женские; в-третьих, рассмотрение женщины как субъекта общественного процесса; в-четвертых, признание мужчин и женщин и соответствующих им культурно-символических характеристик равноценными; в-пятых, отход от иерархически построенного общества и формирование нового общества, в котором любой человек независимо от пола, расы, национальности, вероисповедания, сексуальной ориентации и т.д. был бы одинаково ценен.
Освоение феминистского дискурса во всем мире, и в России в том числе, начинался с женского движения, которое возникло в стране в 50-е гг. XIX в. На создание феминизма в России повлияли следующие факторы: во-первых, распространение в России западноевропейских идей о равноправии полов и необходимости трансформации семейных отношений; во-вторых, проходившие в демократических изданиях дискуссии об эмансипации женщин; в-третьих, начавшиеся либеральные преобразования в России; в-четвертых, дискриминация женщин в российском обществе.
Основательницами женского движения в России стали девушки из разорявшихся дворянских семей и представительницы разночинного слоя. Наиболее заметными его активистками были Н.В. Стасова, М.В. Трубникова, А.П. Философова. Наиболее крупными женскими общественно-политическими организациями в дореволюционной России были «Русское женское взаимноблаготворительное общество», Российская лига равноправия женщин и женская прогрессивная партия. Ими выпускались журналы «Союз женщин», «Женский вестник» и «Женское дело». «Женский вестник» начал выходить с 17 сентября 1904 г. и в десятилетний его юбилей издатели с гордостью отмечали, что десять лет - неслыханный период для русского женского жу рнала, посвященного равноправию и улучшению положения женщин и не дающего никаких приманок в виде мод, рукоделий, кухни и т.п.
В декабре 1908 г. в Санкт-Петербурге по инициативе «Русского женского взаимноблаготворительного общества» открылся I Всероссийский съезд женщин, который явился высшей точкой женского движения в дореволюционной России. В его работе приняло участие более тысячи делегаток из мно-
гих регионов России. В течение шести лет деятельницы женского движения добивались разрешения на его проведение, возлагая на него большие надежды. Съезд должен был объединить женщин всех классов, сословий, состояний.
Программа работы съезда была впечатляющей. На его заседаниях обсуждались перспективы развития женского движения России и его связи с международным женским движением. Остро обсуждались вопросы политического и правового положения женщин, состояние женской печати, а также отношение политических партий к женскому вопросу. Съезд единодушно принял общеполитическую резолюцию с требованием всеобщего избирательного права, без различия пола. Он показал, что женщины к тому времени уже стали серьезной общественно-политической силой в стране.
С развитием женского движения в России возникает и его идеология -идеология феминизма.
Как и в других странах, теоретический феминизм в России первоначально был представлен либеральным направлением, лидерами которого опять-таки были родоначальницы женского движения Н.В. Стасова, М.В. Трубникова, А.П. Философова. Так же как и на Западе, сторонницами данного направления, в основном, являлись представительницы средних слоев населения. Однако российский либеральный феминизм имел существенное отличие от западноевропейского. Исток этого отличия нужно искать в той социокультурной реальности, в которой он формировался. Даже во второй половине XIX в. Россия оставалась патриархальной страной. В царской России с ее патриархальным укладом формирование свободной, самостоятельной личности было делом крайне сложным, любое проявление независимости считалось, если не преступным, то, по крайней мере, подозрительным. Поэтому борьба против любой формы угнетения воспринималась как борьба за освобождение личности. То есть российский либеральный феминизм можно оценить не только как движение, направленное против угнетения женщин, но и гораздо шире - как движение за автономию личности. И это его сущностное отличие от западноевропейского либерального феминизма.
Второе отличие заключается в том, что российский феминизм возникает позже западноевропейского и имеет отставание в формулировке проблем. Главными из них для российских феминисток того времени были проблемы женского труда и женского образования. Современные же им западноевропейские феминистки уже подошли к вопросам о «сознательном» материнстве, предохранения от беременности, иными словами, «присвоения» женщиной своего тела в качестве необходимого условия ее свободы.
Однако следует отметить и тот факт, что отдельные русские феминистки рубежа XIX - XX вв. достаточно близко подошли к определению общества как патриархатного и к негативной оценке рабского положения женщины для состояния всего общества. Так, выступая на Первом Всероссийском женском
съезде в 1908 г., С.К. Исполатова говорила: «...Откуда могли взяться свободные личности, если все они рождались от матери-рабыни? Рабский источник может производить только рабов...» [1, с. 165]. Ее поддержала еще одна делегатка съезда - представительница г. Ярославля О. Клирикова, которая первая из всех феминисток (западных, в том числе) обратилась к методологии немецкого социолога Г. Зиммеля. Она, в частности, сказала: «Культура человечества является чем-то, так сказать, не внеполовым, она отнюдь не лежит по ту сторону мужчины и женщины во всей чистоте своей объективной сущности. Наоборот, за исключением очень немногих областей, культура наша носит скорее совершенно мужской характер. Мужчины создали промышленность и искусство, науку и торговлю, государственное управление и религию, и поэтому все это не только носит объективно мужской характер, но требует для своего постоянного функционирования специфически мужской силы. Мужской характер культуры дал повод всякий неудовлетворительный результат в какой-нибудь области называть именем «женской» работы, а лучшую похвалу успехов женщины в этих же самых областях видеть в определении работы как «чисто мужской». Эго вытекает не только из высокомерия мужчин, в силу которого все мужское является синонимом ценного, но выражает тот исторический факт, что наша культура возникла из духа и деятельности мужчин, а потому приспособлена только к мужской работоспособности» [1, с. 232.].
Но, в целом, российский либеральный феминизм, как и в других странах, развивался в рамках мышления патриархатного общества, с его глобальной системой доминирования и иерархии. Феминистки данного течения не только не создавали какую-либо иную, чем патриархатная, концепцию социокультурного развития, но призывали к медленным реформам, боясь революционных потрясений. В этом плане показательны слова М.К. Цебриковой, одной из ведущих феминисток России конца XIX в.: «Я прямо говорю, я боюсь революции, боюсь крови. Я могу умереть, но не помогать смерти» [2, с. 47].
Однако в России либеральные идеи вообще, феминистские в частности, не вызывали широкой поддержки. Более популярными оказывались идеи революционной нетерпимости, готовности отдать свою жизнь за достижение свободы и равенства, а также желание «вернуть долг народу». Причем среди женщин они были еще популярнее, чем среди мужчин. Это объяснялось, во-первых, более тяжелым положением женщин, которые ощущали на себе двойной гнет: со стороны государства и со стороны мужчин. Отсюда у них возникало желание уничтожить царя и правительство как главных, с их точки зрения, виновников угнетения. Во-вторых, культивированные веками такие женские черты, как забота о других, самопожертвование, ставили для женщин борьбу за счастье народа на первый план. В-третьих, отсутствие у женщин политических прав делало выражение их интересов возможным практически только через революционную борьбу. Русские женщины конца XIX -
начала XX в. активно включились в борьбу за освобождение народа от гнета, за демократические преобразования в стране, не осознавая при этом маргинализации своих специфических интересов. По самым приблизительным подсчетам, женщины составляли пятую часть революционного крыла демократического движения. В Исполнительный комитет «Народной воли» первого состава, насчитывавший 29 человек, входило 10 женщин. Вся работа данной организации была построена на принципе равенства, который неукоснительно проводился в жизнь, и женщины участвовали в террористических актах наравне с мужчинами [1, с. 48].
Женщины принимали участие и во второй «террористической волне» (1901 - 1911 гг.), связанной, прежде всего, с деятельностью Боевой организации партии эсеров. В этот период заметно возросло число женщин, непосредственных исполнителей террористических актов. По подсчетам американской исследовательницы Эми Найт, среди 78 членов Боевой организации, входивших в ее состав с 1902 по 1910 г., было 25 женщин. Всего же ей удалось выявить 44 террористки, действовавших в различных эсеровских боевых организациях [3, с . 7].
Террористическая деятельность при всей ее античеловечности позволяла русским женщинам, во-первых, в какой-то мере реализоваться как общественным личностям; во-вторых, проявить свойственные им черты самоотверженности, героизма, самопожертвования (идеализированный образ декабристок также в этом сыграл свою роль), в-третьих, ощутить себя равными с мужчинами. Последнее подтверждается и тем, что женщин приговаривали к смертной казни и заключению наравне с мужчинами.
Иными словами, многим русским женщинам оказались ближе революционные идеи, которые полнее всего репрезентировались в разных оттенках социалистической идеологии.
Спецификой российского социалистического феминизма являлась его слабая теоретическая разработка. Практически отсутствовали работы, целью которых было бы четкое определение задач данного течения. Более того, среди авторов, рассматривающих положение женщин и проблемы его изменения с социалистических позиций (не марксистских), практически не было женщин. Наиболее признанным авторитетом среди российских феминисток-социалисток являлся Н.Г. Чернышевский. В теоретическом плане вообще достаточно трудно определить принадлежность данного направления российского женского движения к конкретному феминистскому течению. Так, В. Брайсон характеризует его как радикальное [4, с. 127]. На наш взгляд, это не совсем справедливо. Здесь надо исходить из двух отдельных посылок: с одной стороны, само революционно-демократическое движение, в котором участвовали женщины-революци-онерки, конечно, можно с полным основанием отнести к радикальному. Но, с другой стороны, если исходить из постановки вопроса о решении женских проблем, то последние, хоть имплицитно и при-
сутствуют в данном женском течении, но открыто не ставятся, а находятся в зависимости от решения «более важных» проблем, проблем демократического преобразования общества, т.е. феминистские интересы связываются с более широкими политическим, экономическими и социальными переменами.
Марксистский феминизм в дореволюционной России развивался в рамках РСДРП, особенно в его фракции большевиков (с 1917 г. - партия РСДРП(б). Стоявшие на ортодоксальных марксистских позициях ее лидеры, и прежде всего В. И. Ленин, считали «женский вопрос» вторичным, который должен был разрешиться «сам собою» после социалистической революции. И лишь некоторые женщины - члены РСДРП пытались заострить на женском вопросе внимание. Среди них Н.К. Крупская, А.М. Коллонтай, И.Ф. Арманд. Первая серьезная попытка применить ортодоксальный марксизм к положению женщин в России была предпринята Н.К. Крупской. В брошюре «Работница» она описывала отвратительные условия труда, с которыми сталкивались русские женщины в городе и деревне, но при этом утверждала, что занятость женщин в производстве, в конечном счете, прогрессивна и что освобождение их может произойти лишь через участие в классовой борьбе. Благодаря работе Н.К. Крупской требования полного юридического и политического равенства женщин и мужчин и были включены в программу РСДРП.
Однако в целом марксисты не рассматривали вопросы пола как самостоятельные. Более того, увлеченные борьбой с оппортунизмом, ревизионизмом, борьбой за политическую власть, они не находили возможности отвлекаться для решения «не главных вопросов», среди которых был и женский вопрос. Поэтому феминизм марксистского толка также не был в дореволюционной России разработан.
Таким образом, в дореволюционной России эксплицитно присутствовали и женское движение, и активное участие женщин в освободительной борьбе, однако теоретическая разработка феминистских идей отставала как от потребностей развивающегося движения, так и от западноевропейской феминистской мысли. Более того, чисто феминистская теория представлена была в дореволюционной России только либеральным направлением.
После прихода к власти большевиков и утверждения в качестве официальной идеологии марксизма в Советской России единственным направлением феминизма стал марксистский феминизм. Женские проблемы были сведены к женскому вопросу, для решения которого была принята специальная программа.
Вместе с тем в это время оформился и советский вариант теории марксистского феминизма. Среди его создателей можно назвать А.М. Коллонтай, И.Ф. Арманд, Н.К. Крупскую, K.M. Самойлову.
Особое место в этом списке занимает А.М. Коллонтай, которая до настоящего времени во всем мире признается как один из главных теоретиков марксистского феминизма. Ею был сделан заметный вклад в развитие феми-
нистской концепции марксизма. У нее сложился, как точно заметила С.Г. Айвазова, «фантастический замысел полной перекройки социума» [1, с. 128], в центре которого находилась идея трансформации взаимоотношений полов. Главный посыл теории А.М. Коллонтай заключался в том, что коммунизм -это не просто перераспределение экономических ресурсов и общественная собственность на средства производства, но и изменение самой природы мужчин и женщин. Такие преобразованные люди должны были относиться друг к другу совершенно по-новому, их поведение могло бы быть основано на высшей форме нравственности. Но новые нормы поведения не возникают автоматически как побочный продукт экономических перемен. Осознавая это, А.М. Коллонтай писала: «Недостаточно было создать новые формы производства, надо было соответственно этим новым формам производства перестроить свои понятия, свои правила жизни (мораль)» [5, с. 121]. Изменения норм во взаимоотношениях полов были не просто важны сами по себе, но являлись частью процесса воспитания настоящих социалистических мужчин и женщин. Эти перемены были также важны для подрыва власти мужчин над женщинами. А.М. Коллонтай сделала важный шаг в определении политической значимости таких сфер жизни, которые традиционно определялись как «личные», и попыталась распространить марксистскую теорию на нравственность, сексуальность и семью, не рассматривая их как простое отражение экономического базиса. Она вплотную подошла к формулированию концепции «гендера». Для нее было безусловным, что возникновение иерархически соподчиненных отношений между мужчиной и женщиной, авторитет мужской власти, бесправие женщин «не вытекают из особенностей пола», «вовсе не связаны с особыми природными свойствами женщины» [6, с. 3-4].
Как марксист А.М. Коллонтай исходит из необходимости «изменять» мир. Изменять его, с ее точки зрения, можно было только революционным путем, разрушая и стирая грани между «частным» и «общественным», заменяя традиционную патриархальную семью семьей нового типа - свободным браком и новой общностью равноправных людей.
В определенной мере провидческой оказалась новая конструкция социальных отношений между полами, изложенная А.М. Коллонтай в романе «Любовь трудовых пчел» [7], в котором за незатейливостью сюжета просматривается грандиозная концепция общественного переустройства. Главную роль в новом обществе играет женщина - работница и мать. В романе именно она свободна от частнособственнических инстинктов, легко и радостно принимает идею партии о том, что трудовой коллектив - это ее семья. У нее нет потребности в другой семье, той, что предполагает частную жизнь, отдельную от партии, от государства. Мужчина, как он изображен в романе, - сомневающийся человек, который не принимает на веру установки партии и государства, а рассуждает и раздумывает; он колеблется, у него сильна потребность в частной семейной жизни. В новом обществе, в принципе, можно
обойтись и без него. А.М. Коллонтай конструирует новый расклад связей в треугольнике «мужчина - женщина - государство», который будет реализован в сталинский период.
Таким образом, А.М. Коллонтай пыталась распространить марксистскую теорию на сферы жизни, считавшиеся прежде марксистами неинтересными и практически неважными. Она не разработала теорию патриархата как особой системы подавления, но она смогла выявить властные отношения в морали, сексуальности и семье и утверждать, что их, как и материальный мир, следует считать ключевыми сферами борьбы за коммунистических женщин и мужчин. А.М. Коллонтай предлагала искоренить саму систему патриархатных отношений и ее гендерная конструкция, как справедливо отмечает С.Г. Айвазова, устанавливала взамен старой новую асимметрию социальных ролей [1, с. 100].
На рубеже 20 - 30-х гг. коммунистическая пропаганда в СССР объявила о решении женского вопроса. Теоретическая работа в этом направлении была приостановлена. На долгие годы в стране установился в качестве идеальной модели для женщины образ «матери-работницы».
Изучение проблемы взаимоотношений полов в советский период возобновляется лишь в конце 60-х гг. в связи с новой волной феминизма на Западе и с возникшим кризисом в советской гендерной системе. Советские исследователи, в основном, полемизируют с западными феминистками. Так, З.А. Янкова критикует трактовку равенства как тождества, которая, с ее точки зрения, присуща ряду западных феминистских течений. Она подчеркивает непреходящую ценность женственности, являющуюся важнейшим механизмом стабилизации и укрепления семьи. З.А. Янкова защищает идею о естественности материнства, которое обусловливает большинство феминных черт: заботливость, чуткость, отзывчивость, эмоциональность. Она высказывает также мысль о потребностях в таких качествах и в публичной сфере [8, с. 123].
Во второй половине 70-х гг. на волне правозащитного движения, отчасти под воздействием западного неофеминизма, но в основном как реакция на «советскую эмансипацию», в стране началось возрождение феминизма.
Основателями феминистского направления в правозащитном движении можно считать ленинградок Ю. Вознесенскую, Т. Горичеву, Т. Мамонову, Н. Малаховскую. В 1981 г. вышел подготовленный ими первый номер журнала «Мария», который открывался обращением «К женщинам России». В нем в противоположность советской официальной пропаганде говорилось о том, что русская женщина, несмотря на эмансипацию по-советски, страдает не меньше, а даже больше, чем ее сестры за рубежом, она по-прежнему остается рабой [1, с. 18].
Судьба ленинградских феминисток оказалась трагичной: едва развернув свою деятельность, они столкнулись не только с гонениями со стороны властей, но и с неприязнью общественного мнения. Однако возрождение феми-
низма в стране можно считать свидетельством подспудно шедшего иного, постсоветского, процесса эмансипации женщин. Эмансипации прежде всего личности.
Современный феминизм представлен в России достаточно широко и разнообразно. Практически во всех гуманитарных и общественных науках идет разработка проблем, так или иначе связанных с развитием феминистской теории. Наиболее активно феминистские проблемы исследуются в философии.
Значительный вклад в освоение западного феминистского дискурса вносят работы И.А. Жеребкиной [9, 10]. В них автор раскрывает базовые основания западной феминистской философии, такие как концепции феминного, субъективности, идентичности, сексуальности. И.А. Жеребкина дает представления об обширной панораме зарубежных женских и гендерных исследований. Кроме того, она акцентирует внимание на проблемах феминистского дискурса в современной культуре, определяя его как дискурс репрессированных. И.А. Жеребкина раскрывает также главные противоречия современного феминизма.
Одним из ведущих современных российских исследователей феминизма и одновременно автором философских работ феминистской направленности является O.A. Воронина. Во многом благодаря ей в российской теории феминизма стал использоваться гендерный подход. Она считает, что формирование гендерного подхода в социальном и гуманитарном знании является «гораздо большим, чем просто появление новой теории». «Эго, - пишет она, - принципиально новая теория, принятие которой иногда обозначает изменение ценностных ориентаций человека и ученого и пересмотр многих привычных представлений и «истин» [11, с. 663].
В своих работах O.A. Воронина много места уделяет проблеме определения предназначения женщин [12]. Она полагает, что посредством идеологии женского предназначения и мифологии «святости» материнства женщина отчуждается от сферы власти. Трагичность ситуации, по ее мнению, заключается в том, что постоянное внедрение мифа об эмансипации как средства маскировки дискриминации и эксплуатации женщин привело к деформации самого понятия эмансипации в сознании женщин. Для обычной советской женщины эмансипация означала лишь много работы под видом равенства с мужчинами. Разумеется, ее это не могло удовлетворять. Смена типа политического устройства привела только к тому, что доминирующей идеологией становится мужской шовинизм. И сегодня сохраняется отчуждение женщин от политики, продолжается контроль за информацией о женщинах и для женщин, в общественное сознание внедряются сексистские стереотипы и представления о феминизме и эмансипации как угрозе национальным культурным ценностям [13, с. 223 - 224].
Собственную философскую интерпретацию наиболее актуальных проблем современного феминизма предлагает один из известных российских теоретиков феминизма Т.А. Клименкова, которая исходит из того, что различия «мужественности» и «женственности» носят акцидентальный характер. Между тем,
пишет она, скрытая позиция социальных наук состоит в том, что, дифференцируя поведение мужчин и женщин, они связывают его главным образом не с социокультурными, а с биологическими моментами. При этом мужчина «естественно» представлен как выразитель того, что общезначимо и что связывается с выполнением основной и важнейшей для данной цивилизации задачей; это приводит к гипертехницизму, перенаселению, экологическому кризису, с одной стороны, и к практике сексизма - с другой. В этих условиях феминизм может явиться основанием для альтернативной культурной формации [14, с. 16].
Обращаясь к анализу конструирования женственности в России, Т. А. Кли-менкова акцентирует внимание на языковом сексизме, на неспособности классической науки адекватно выразить «женскую проблему»; «поэтому результатом исследования женских проблем будет оценка, принципиально не учитывающая компонент “немужского” в культурном опыте», что возможно только в гуманитарной теории специального типа, т.е. учитывающей ситуацию постоянного вытеснения женщины из этой культуры. Исследуя властные отношения на микроуровне, автор анализирует параметры складывания телесного режима как одного из механизмов организации патриархатного культурно-исторического поля.
Характеризуя гендерные стереотипы, Т.А. Клименкова отмечает, что женщине всем ходом современного развития навязываются качества робости, зависимости, стремления избегать принятия решений. Представление о ней как небесном существе - это один из мужских фантазмов. В действительности женщина часто весьма остро, хотя и неосознанно, страдает именно от того, что не может отвечать стандарту ангелоподобия, хотя понятно, что отвечать ему в настоящее время просто невозможно [14, с. 29].
Т.А. Клименкова отмечает, что вся западная и русская культура, являясь по сути патриархатной, до последнего момента базировалась на принципе модернизма. Состояние сегодняшней культуры в России она характеризует как постмодернизм, вводя в него свое понимание. Декларируя свою цель как «защиту Традиции», постмодернисты, считает она, в политике пересматривают не только социальные, но и культурные основания предыдущего периода. Выступая под лозунгом «спасения человеческой Природы, поруганной во времена социализма», они стремятся спасти именно патриархатное понимание Природы. Устанавливаемый гендерный порядок отводит женщине второстепенное место как предназначенное Природой [14, с. 68].
Т.А. Клименкова обращает внимание на то, что еще одной идеологической составляющей проводимых в стране реформ является изначальная ориентация на преодоление Россией своей «восточности». В условиях, когда Запад маркируется как маскулинное, а Восток - как феминное, это приводит к тому, что женщина попадает в ситуацию двойной дискриминации: она третируется и как женщина, и как аутсайдер в рамках модели «Запад - Восток» [14, с. 135].
Однако, несмотря на уже имеющиеся серьезные и глубокие исследования по феминистским проблемам, феминистское направление в российской философской науке на сегодняшний день еще не сложилось.
Еще медленнее идет процесс создания политической теории феминизма. В политике феминистские идеи находят свое отражение, главным образом, в работах (зачастую носящих публицистический и полемический характер) действующих женщин-политиков. И лишь единичные исследования ученых-политологов посвящены проблемам широкого участия современных россиян в общественно-политической жизни. Одним из активно работающих в этом направлении ученым-политологом является С.Г. Айвазова. Она считает, что тема
о правах российских женщин и об особенностях их существования в истории заслуживает серьезного и разностороннего обсуждения. Данная тема не только дает возможность глубже понять современных женщин, но и позволяет с этой точки зрения оценить способность того или иного общества к обновлению, модернизации - переходу от традиционного уклада к современному либеральнодемократическому. Она отмечает, что права женщин как неотъемлемая составная часть прав человека - один из основных параметров модернизации, в спорах о которой в последние годы ломают копья лучшие умы отечественной и мировой науки [1, с. 5].
С.Г. Айвазова считает, что с постановки вопроса о правах человека, о равенстве всех людей перед законом начинаются перемены во взглядах на назначение женщин, в оценке их роли в обществе, наконец, в их статусе, который при традиционном порядке держится на их функции продолжательниц рода. Эти перемены происходят трудно, мучительно. И до сих пор о правах женщин говорят либо как о проблеме «секса», либо как о «женском вопросе». На самом деле - это проблема возникновения совершенно новой, «нерепрессивной культуры», которая как бы завершает процесс формирования устойчивой базы демократии. Или, согласно принятому сегодня понятию, «консолидации демократии» - включения в демократический процесс всех без исключения членов общества, а значит, и женщин [1, с. 7].
Рассматривая положение женщин России на современном этапе, С.Г. Айвазова отмечает, что для данного этапа характерны одновременно как резкий дисбаланс в социальных позициях мужчин и женщин, так и возрождение женского движения в качестве самостоятельной общественно-политической силы, претендующей на особую роль в обществе, на участие в принятии решений, на включение женщин в структуры государственной власти [1, с. 7].
В современной российской социологии женская проблематика занимает определенное место: она исследуется как на теоретическом, так и на прикладном уровнях; выделяется одними социологами в «теорию среднего уровня» - в «гендерную социологию», другими рассматривается как особая методология в качестве гендерного подхода.
Среди социологических работ по гендерным проблемам следует особо отметить труды Г.Г. Силласте. Они строятся на обширных материалах социологических исследований социального положения женщин и женских движений, которые с 1990 г. регулярно проводились руководимым ею научно-исследовательским коллективом «ГАЛСИ». Г.Г. Силласте стоит у истоков гендерной социологии, определяя последнюю как частную социологическую теорию, которая изучает процессы развития и социального взаимодействия мужской и женской общностей, анализирует эволюцию их социальных статусов и отношений с учетом культурных традиций и стереотипов, а также рассматривает влияние биопсихологических особенностей пола на поведение и сознание мужской и женской частей общества [15]. Г.Г. Силласте называет также и важнейшие функции гендерной социологии, в числе которых информационная, прикладная, мировоззренческая, управленческая, прогностическая.
Г.Г. Силласте отмечает, что в работах по гендерной социологии до настоящего времени фактически исследуются в основном женщины, поэтому, с ее точки зрения, важно определить соотношение гендерной социологии и феминизма. Рассматривая феминизм прежде всего как социальное движение, она видит в нем обширный эмпирический материал, который нуждается в анализе и обобщении. С другой стороны, исследуя положение женщин, гендерная социология может оказаться теоретической базой для феминизма как идейного течения и социального движения.
Г.Г. Силласте определяет также основные функции феминизма как социального движения и его идеологии - защитную (зашита социальных интересов женщин), протестную (выступления женщин против ущемления их социальных прав) и социокультурную (развитие симметрии интересов разных по полу групп и возможностей их реализации).
Несколько иной точки зрения придерживаются авторы работ по гендерному подходу в социологии Е.А. Здравомыслова и A.A. Темкина. Они рассматривают гендерный подход как особую методологию, с помощью которой можно проанализировать все без исключения сферы общественной жизни. Е.А. Здравомыслова и A.A. Темкина отмечают, что гендерный подход развивался на Западе как феминистская критика основных направлений социологии. Но современный российский теоретический дискурс, с одной стороны, запаздывает с освоением западного дискурса, а с другой стороны, открыт и «всеяден». Это приводит к тому, что в российской социологии одновременно и параллельно возникают концепты и модели, относящиеся к различным контекстам. Поэтому, с точки зрения ученых, остро встает вопрос о релевантности западного гендерного дискурса к российским реальностям. Е.А. Здравомыслова и A.A. Темкина в качестве особенности развития гендерного дискурса в современной России обращают внимание на его эссенциализм и биологический детерминизм, которые сменяют в общественном дискурсе официальные декларации о всемогуществе государственного конструирования советского
человека (мужчины и женщины). Они заявляют, что гендерные и феминистские исследования рассматриваются в нашей стране как ориентированные на нежелательные изменения в сфере отношений меяеду полами и, прежде всего, на разрушение семьи [16, с. 22].
Кроме того, Е.А. Здравомыслова и A.A. Темкина, отмечая, что феминистская критика патриархатной социетальности через гендерный подход дает возможность обогащать методологию, тематику и методы исследования социологии, считают, что для анализа гендерной композиции необходимо использовать данные всех сфер гуманитарного и социального знания [16, с. 23]. Иными словами, ученые рассматривают гендерные исследования как междисциплинарные, а гендерный подход как их общую методологию.
Но, несмотря на то, что феминистское направление в современной России разрабатывается практически во всех гуманитарных и социальных науках и поток работ по данной тематике постоянно растет, говорить о существовании как таковой феминистской теории, адаптированной к нашим условиям, еще рано. Как справедливо отмечают Е.А. Здравомыслова и A.A. Темкина, «гендерный подход остается маргинальным в системе общественного знания. Легитимность данной тематики по-прежнему невысока, академическое сообщество скептически относится к проблематике гендерных исследований» [16, с. 22].
Более того, в нашей стране на сегодняшний день слишком слаба практическая база феминизма - женское движение. И хотя в настоящее время существует множество женских организаций, они слишком разобщены и не представляют собой единую целость. Отсутствие сильного женского движения в России детерминирует и практическое отсутствие феминистской идеологии.
Кроме того, феминистские тексты с большим трудом «пробиваются» к женской аудитории. В этом, на наш взгляд, проблемы, прежде всего, средств массовой информации. В современной российской периодике вопросы феминизма, женских и гендерных исследований освещаются слабо. Определенное место им уделяется в научных изданиях («Вопросы философии», «Социологические исследования», «Общественные науки и современность», «Полис» и т.п.), в специализированных (но мало доступных) журналах, таких как «Преображение», «Женщина в российском обществе» и других, и очень редко в центральных и местных газетах, в литературно-художественных я^рналах1. Однако при освоении идей феминизма, рассматриваемого как концепция альтернативного социокультурного развития, важно формирование новых гендерных стереотипов, преяеде всего, у самих женщин. Поэтому особую роль в этом призваны сыграть периодические издания, пользующиеся особой попу-
1 Исключением являются «Независимая газета», в которой работает известный журналист, активно пишущий по проблемам феминизма, Н. Ажгихина, и журнал «Искусство кино», с определенной периодичностью публикующий статьи по данной проблематике.
лярностью у женщин, так называемые «женские журналы», которые на сегодняшний день, к сожалению, практически не уделяют внимания женскому движению, вопросам феминизма и не способствуют формированию образа женщины как самодостаточной личности.
Таким образом, освоение феминизма в современной России вследствие специфики ее социокультурного развития встречается с большими трудностями. По-прежнему феминизм воспринимается только как мужененавистническая теория. Поэтому важно показать его значение не только для решения «женских» проблем, но и общечеловеческих. Об этом говорится в работах многих феминистски настроенных авторов. Так, Н.М. Габриэлян пишет, что феминизм - это устремленность к другому мышлению, другому сознанию, способному воспринять мир не в дробности, а в целостности, к мышлению не оппозиционному. «...До некоторой степени как гендерный подход, так и феминизм - это вообще не “про женщин”, а про “структуры культуры”, про условия их возникновения, способы, которыми они себя продляют, и т.д., т.е. гендерный подход имеет отношение ко всем представителям рода человеческого, независимо от их половой принадлежности» [17, с. 76]. Освоение феминистского дискурса в России призвано способствовать углублению процесса демократизации страны.
Литература
1. Айвазова С.Г. Русские женщины в лабиринте равноправия. М., 1998.
2. ЦебриковаМ.К. Письмо Александру III. СПб., 1906.
3. Женщины-террористки в России. Ростов н/Д, 1996.
4. Брайсон В. Политическая теория феминизма. М., 2001.
5. Котонтай А.М. Дорогу крылатому Эросу! (Письмо к трудящейся молодежи) // Молодая гвардия. 1923. № 3. С. 92 - 148.
6. Котонтай А.М. Новая мораль и рабочий класс. М., 1918.
7. Котонтай А.М. Любовь трудовых пчел. М.;Пг., 1924.
8. Янкова З.А. Советская женщина: Социальный портрет. М., 1978.
9. Жеребкина И. «Прочти мое желание...». Постмодернизм. Психоанализ. Феминизм. М., 2000.
10. Жеребкина И. Страсть, женское тело и женская сексуальность в России. СПб., 2001.
11. Воронина O.A. Философия феминизма // Философия: Учебник: 2-е изд. М., 2000. С. 642 - 664.
12. Воронина O.A. Женское предназначение: миф, идеология, практика // Искусство кино. 1996. №6. С. 24-43.
13. Воронина O.A. Женщина и социализм: опыт феминистского анализа // Феминизм: Восток. Запад. Россия. М., 1993. С. 221 -241.
14. Клименкова Т.А. Женщина как феномен культуры: Взгляд из России. М., 1996.
15. Cumacme Г.Г. Гендерная социология как частная социологическая теория // Со-цис. 2000. №11. С. 5-14.
16. Здравомыслова Е.А., Темкина A.A. Социология гендерных отношений и гендерный подход в социологии // Социс. 2000. № 11. С. 15-24.
17. Габриэлян НМ. Пол. Культура. Религия. // Общественные науки и современность. 1996. №6. С. 71-90.
Белгородский университет потребительской кооперации 30 октября 2003 г.
