CC BY
83
ТЕОРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ И ЛИТЕРАТУРОВИДЕНИЕ
УДК: 821.161.1-43 ББК: 84 (2Рос)
С.Р. Смирнов, Е.О. Фалалеева
становление художественного мастерства вАМпиловА-журндлистА
Авторы статьи пытаются приблизиться к пониманию психологии творческого процесса Александра Вампилова как журналиста. Авторы проводят анализ очерков и фельетонов, которые обладают особой художественной ценностью не только как свидетельство ранних шагов в творчестве будущего драматурга, но и как самодостаточные литературные произведения.
Ключевые слова: Александр Вампилов; журналист; художник; публицистика; «Советская молодежь»; очерки; фельетоны; записные книжки; художественное своеобразие; художественное мастерство
S.R. Smirnov, E.O. Falaleeva FORMATION OF THE ARTISTIC SKILL OF VAMPILOV - THE JOURNALIST
We attempt to develop an insight of the creative psychology that is characteristic of Alexander Vampilov’s activities as a reporter. His essays and feuilletons have been reviewed for that purpose. We have found out that the latter reveal Vampilov’s artistic identity and bear hallmarks of his literary genius.
Key words: Alexander Vampilov; reporter; artist; essay; «Soviet Youth»; fueilleton; the psychology of the creative process; artistic identity; artistic skill
Как известно, чтобы постичь психологию творческого процесса любого большого художника, необходимо воздать должное всем этапам становления мастера. Не является в этом смысле исключением и Александр Вампилов.
Раннее творчество Вампилова - его публицистика - не только «проба пера» для будущего драматурга, но и самоценный, содержательный материал для читателя. Казалось бы, «рабочие» газетные тексты с интересом читаются и сейчас. И не только потому, что их когда-то написал знаменитый в будущем драматург, а потому что в них содержится нечто большее, чем в повседневной информационной текучке, в них автор не просто описывает действительность, а пытается осознать явления, происходящие в ней, ищет ответы на извечные вопросы.
На наш взгляд, в полной мере применимо к раннему Вампилову суждение Н. Антипьева о том, что «.. .в его художественном мире есть все. Прошлое, настоящее, будущее. Вечная отмеченность всякого подлинного явления.
В его мире живут культура, цивилизация и некий первичный универсум, не задеваемый дыханием мимолетной социальности. Его человек удивительным образом вписывается в мир вечного и сиюминутного. Поэтому он одновременно мифологичен и понятен, сим-воличен и буквален» [Мир Александра Вампилова, 2000, с. 186].
Художественное мастерство Вампилова начало формироваться еще в годы создания его первых рассказов, которые он писал, будучи студентом. Сценки, юморески, зарисовки, полные узнаваемой иронии, любопытных наблюдений и, что, самое главное, живой жизни, уже выдают в авторе тягу к незамысловатым сюжетам, за которыми кроется какая-то большая мысль, за которыми можно угадать убеждения автора, можно получить своеобразный урок. Как известно, в 1959 г. Вампилов пришел в штат областной комсомольской газеты «Советская молодежь», где и начался первый период становления мастерства художника. Естественно, что здесь приходилось писать и «по заказу». С одной
© Смирнов С.Р., Фалалеева Е.О., 2012
стороны, это обстоятельство мешало, ставило барьеры, не давая возможности создавать то, что рвется из души на бумагу. Но с другой стороны, такие рамки, ограничения могли приносить свои полезные плоды для развития его творческой личности.
Пожалуй, самое важное в этой ситуации то, что творческий процесс, который происходил внутри Александра Вампилова, не останавливался ни на мгновение. Возможно, газетная деятельность где-то его как художника и тормозила. Но она, несомненно, в определенные моменты давала и мощный творческий толчок. Работа художника, творца плодотворно и безостановочно протекала в нем. И этот процесс можно увидеть в газетных материалах, особенно - в путевых очерках, где присутствие и осмысление автором всего, что он наблюдает, важно, как ни в каком другом жанре публицистики.
Путевой очерк «Голубые тени облаков» был написан в соавторстве с В. Шугаевым в 1963 г. Не случайно он имеет подзаголовок «История одной поездки». Авторы стремятся записать историю их командировки к берегам Илима, не упустить интересных деталей. Важным и интересным им кажется все: чувствуется, как они впиваются всеми органами чувств в окружающий их незнакомый мир, в эти прибрежные деревеньки, в их жителей, у которых свои горести и радости. Начиная с упоительного описания природы, которую журналисты наблюдают, сидя «на лайнице осклизлой и темной от давности доски, с которой здешние бабы полощут белье» и переходя к многозначительному откровению: «Мы хорошо понимаем, что еще не однажды вспомним эту речку, опушку, теплый холодок Илима на ступнях ног. И даже будем тосковать об этом дне, потому что он никогда не повторится, и в нем поселятся воспоминания» [Вампилов, 1981, с. 406]. С особым трепетом авторы относятся к памяти, они заботятся о том, чтобы все пережитое спустя какое-то время сохранилось: «Смущенные яркой грустью июньского дня и его кратковременностью и чтобы не остаться в долгу перед будущими воспоминаниями, мы ходим и спрашиваем». Жажда узнать все вокруг, познакомиться с новым местом и прижиться в нем передаются и читателю, поэтому мы с интересом следим за перемещениями
корреспондентов, за их размышлениями и знакомствами. Вампилов и Шугаев «впускают» в свой небольшой очерк огромное количество персонажей: одних имен названо только больше двадцати. Внимания авторов заслуживают и ветхий дед в солдатской гимнастерке, и неутомимый начальник рыбнадзора, и конюх, и «два припоздавших рыбака с посиневшими коленками», которые перевозят журналистов на другой берег, и дед Ки-рьян, до последнего не веривший, что родное село будет затоплено в связи с запуском ГЭС. Особое впечатление производит колоритная бабка Наталья, у которой командированные поселились. Ее простой, но глубокомысленный ответ на заданный журналистами вопрос отражает миропонимание целого поколения: «Как же ты одна со всем управляешься? Не трудно тебе?», - спрашивают у нее. «Так и маюсь, - просто, не жалуясь, ответила она.
- Живу и маюсь, - сказала она с удовольствием» [Вампилов, 1981, с. 411].
В воспоминаниях В. Шугаева содержатся два любопытных свидетельства о журналистской поре творчества Вампилова.
Вот он вступает в общение с двумя грызущими семечки «дремно-распаренными девицами», работницами нижнееилимской почты.
- Девушки, как вы посоветуете? Откуда быстрее деньги придут: из бухгалтерии или из дома?
И далее: «С вашим опытом уже романы надо писать. А как лучше телеграмму начать: срочно шлите или нетерпением жду?» [Вам-пилов, 1988, с. 337].
В начатом «диалоге с народом» явно проигрывается эпизод из «Двадцати минут с ангелом», и Вячеслав Шугаев охотно это подтверждает!
И второе: «Добиваясь естественности звучания и событийной естественности, Саня всегда проговаривал написанные или задуманные сцены: «ставил» для нас, товарищей, реплики, монологи, порой втягивал и нас в участники неких обусловленных им сцен... Саня долго колебался, выбирая профессию Шаманову - герою «Прошлым летом в Чу-лимске». Хотел вывести его журналистом. Мы размышляли: журналист слишком привычен в роли мучимого совестью человека, штатная фигура во всех представлениях, изо-
вестник иглу, 2012
бражающих борьбу за справедливость. «Вот и хорошо, - говорил Саня, но в конце концов написал Шаманова следователем...» [Вампилов, 1988, с. 337-338] (курсив наш. - С.С., Е.Ф.).
Авторы путевого очерка встречают людей с разными характерами, с разными судьбами. И все они интересны, будь то недовольный геолог, мечтающий уехать из Кеуля, или диспетчер Лида, отвечающая «не положено» в ответ на просьбу желающих уехать домой корреспондентов позвонить и попробовать вызвать самолет. Они не ищут ярких, неординарных героев, а наделяют этими качествами каждого, потому что каждый для них неповторим.
Вампилов трудится постоянно, и работа для него всегда процесс созидательный. Во все времена журналисты-ремесленники выдавали похожие друг на друга ежедневные материалы как с конвейера. В «Записных книжках» Александра Вампилова есть несколько едких характеристик такого рода деятельности:
«Информушечники»; «Гонорарьев - мастер короткого газетного жанра»; «Наша журналистика - проституция с благородной целью» [Вампилов, 1999, с. 638, 642, 663].
А вот какие «портреты» работников прессы находим в одном из нереализованных сюжетов: «Принес в редакцию искреннее, наивное письмо. Газетчики. Спивающийся зубоскал. Трезвый деляга. Водопад цинизма парню на душу» [Там же. С. 667].
Наконец, совершенно убийственная характеристика газетных будней содержится в сюжете «Конец романа (дискуссия о любви в молодежной газете)» [Там же. С. 633].
Разумеется, Александр Вампилов писал и информационные заметки, в которые не представляют художественной ценности. Но заметим, что, чаще всего, именно такие заметки были подписаны псевдонимом (кстати, и сборник ранней прозы «Стечение обстоятельств» тоже вышел под псевдонимом
- «А. Санин»).
Как справедливо отмечает М. Рожанский, «Вампилов не просто бережно собирает жизненные впечатления, но вбирает их в себя их в себя как незаменимый импульс к размышлениям, обдумыванию, поиску формул, характеризующих различные жизнепонима-
ния. При этом автору важно выявить и выразить свою позицию по отношению к тому, что есть человек, жизнь человека и как стоит жить» [Мир Александра Вампилова, 2000, с. 207].
Внутри заданной редакционной темы Вам-пилов двигался свободно: находил множество вариантов ее раскрытия, деталей, любопытных подробностей, и это выгодно отличало Вампилова-журналиста от иных коллег по газетному цеху. Даже главную тему советских публикаций 1960-х гг. - великие коммунистические стройки - Александр Вампилов раскрывал совершенно по-особому, создавая материалы, непохожие на остальные. Естественно, что основная масса журналистов того времени писала о сибирских стройках приподнято-пафосно. «Мимо жизни, значит, мимо стройки», - язвительно замечал по этому поводу в «Записных книжках» Вампилов. И еще: «Газетчики - рабы тенденции» [Вампилов, 1988, с. 277].
Стандартные материалы (как полагалось) были насыщены и перенасыщены восторженными словами, цифрами, датами, отчетами о перевыполнении планов. Для Вампилова же, как и во всем его творчестве, в первую очередь важен был человек: не что и когда сделано, а чьими руками и как это сделано.
Корреспондент Александр Вампилов писал об этих героях не из редакции, сидя в удобном кресле за столом, а приезжая к ним в гости, в тайгу, видя их и работая с ними. Удивительно, но Вампилова всюду принимали за своего. «Нет во всей тайге дома гостеприимнее общежития буровиков на Тонком мысе», - пишет он («Колумбы пришли по снегу», 1963). Он заслуживал доверие этих сильных людей, первопроходцев, «колумбов», так как подходил к ним не с «жадным» журналистским, а простым человеческим интересом.
Метод работы, описанный А. Вампило-вым и В. Шугаевым в очерке «Голубые тени облаков», как нельзя лучше характеризовал психологию творческого процесса журналистов:
- Я забыл тебя спросить, Миша, где и как ты познакомился со своей женой?
Миша, конечно, отвечал:
- А это еще зачем?
И тогда начинались разные уловки, уговоры, хитрости, начиналась потная охота за сю-
жетом, погоня за откровениями сквозь дебри психологии. Иногда, чтобы что-нибудь узнать о Мише, приходится много рассказывать про себя» [Вампилов, 1981, с. 415].
В своих фельетонах Вампилов, как это и положено по законам жанра, высмеивал пороки, но это не было главной его целью. Вампилову-фельетонисту, как серьезному и ответственному публицисту, необходимо было найти причины, почву, которая дала порокам произрасти. И он находил ее, называл и даже советовал (порой не без скрытой иронии!), что нужно делать, чтобы эти проблемы искоренить. Таким журналист Вампилов предстал в фельетоне «Витимский эпизод», опубликованном в «Советской молодежи» в 1966 г. Эта публикация, как и большая часть вампиловских фельетонов, затрагивала щепетильную тему семейных раздоров.
«Не такая уж страшная, но не такая уж невинная история» о том, как муж поднимает кулаки на жену, служит у него поводом для вынесения на общественный суд казенного, равнодушного отношения чиновников к простым людям.
«Отчего же это вам, товарищ Богачук, дозволено со всеми подряд разговаривать таким жутким тоном?», - обращается с газетных страниц автор фельетона «Лошадь в гараже» (1962) к капитану ГАИ, который отказался выполнять свои прямые обязанности -обеспечивать порядок на дороге, да еще и нагрубил дружиникам, пытавшимся сделать хорошее дело. Журналист не просто призывает, он настаивает на человечном отношении людей друг к другу:
«Пятьдесят лет назад на углу Арсеналь-ской и Пестеревской был околоточный причал.
- Извозчик! Где стоишь, скотина!..
И никто этому не удивлялся, потому что это было принято по лошадиной тогдашней этике. Похожие разговорчики на углу Дзержинской и Урицкого немыслимы. И, если сегодня в человеческих отношениях нет-нет да и проскользнет нечто лошадиное, то завтра, товарищ Богачук, вы ничего подобного не увидите, не услышите и, может быть, не сделаете сами... Завтра вы, вежливый и доброжелательный, остановите машину и скажете бодро и приветливо:
- Добрый день! Покажите, будьте любезны, ваше удостоверение.
И извинитесь за беспокойство. И пожелаете счастливого пути.
И улыбнетесь. И откозыряете. <...> Этого от вас потребуют наши человеческие отношения. И начальство потребует (это вам, Бо-гачук, на всякий случай, для справки)» [Там же. С. 470].
Творческий процесс Вампилова-журналиста был независим от места, времени действия, от собеседника, заданной в редакции темы. Движение мысли происходило ежеминутно. Рассказывая о себе, Вампи-лов таким образом мог не только вызвать на откровение собеседника, но и найти что-то важное и лично для себя, как профессионала, художника, человека.
Впоследствии устами Сарафанова, вдохновенно вещающего в ночной беседе Бусыгину: «Каждый человек родится творцом, каждый в своем деле, и каждый по мере своих сил и возможностей должен творить, чтобы самое лучшее, что было в нем, осталось после него» [Вампилов, 2002, с. 296] Вампилов, на наш взгляд, и высказал свои самые сокровенные думы о творческом труде.
Рассказывая об «обыкновенных» людях, Вампилов и интонацию выбирает простую, теплую, доверительную. «Написанное о них было так же просто, бесхитростно и приветливо, каковой была их собственная работа -несложная, неглавная, но простая и необходимая, а образ жизни и душевный уклад были переданы с симпатией, доброжелательностью и абсолютным пониманием», - замечает Е. Гушанская [Гушанская, 1990, с. 53].
Характеры его героев раскрываются в первую очередь через диалоги. Их фразы, произнесенные в определенной ситуации, дают четкое представление о том, с кем мы имеем дело. Уже в этом проявился будущий драматургический дар Вампилова. Большое значение имеют также интонация повествования, выбранный ракурс, внешняя или внутренняя деталь, окружающая обстановка. Например, погода является отражением состояния многих героев. Из тюрьмы возвращается герой очерка «Я с вами, люди» (1960). Он шагает ночью домой: «Из плотного морозного тумана выплывали черные деревянные дома. Гулко скрипело под ногами» [Вампилов, 1981,
Вестник иглу, 2012
с. 371]. Родной город не встречает его светлым днем, солнцем, потому что темное прошлое героя еще пока не отступило. Время суток, погода также отражают настроение Тони Морозовой из очерка «Весна бывает всюду» (1961). Здесь «наступил вечер скучный, длинный, ничем не отличающийся от прочих зимних вечеров. Был канун нового года, но и по этому случаю тайга и даже улица сохраняли хмурое равнодушие» [Вампилов, 1981, с. 366].
Своих героев Вампилов находит повсюду: «У вагона крутится субъект без чемодана. Свой равнодушный взгляд он не спускает с подножки. Явный «заяц». Попади он в вагон
- обязательно влезет на багажную полку или угрюмо остановится в тамбуре, готовый к высадке на любой станции» («Поезд идет на запад», 1960). Тон повествования, единственный штрих способны многое сказать о человеке: «У Юры доброе, как солнце, лицо, он могуч и проживет, наверное, сто лет»; «Володя, красивый парень, разговорчивый, ловкий, с победительной бесконечной усмешкой на губах»; «Жены бульдозеристов, трактористов и плотников. Их простоволосые и в платочках головы, молодые лица, обожженные солнцем и жаром очагов, напоминают о вечности и обыкновенной красоте земли» («Голубые тени облаков»).
Нельзя оставить без внимания и особенную, всегда узнаваемую манеру вампилов-ского повествования. Язык его лаконичен и содержателен. Возможно, именно газетная деятельность помогла Александру Вампи-лову выработать лаконизм стиля, ведь объем текста здесь всегда очень строго ограничен, но не стоит также отрицать то, что ему изначально было присуще особое драматургическое видение мира. Диалоги, краткие, но емкие характеристики, рисующие детали, расстановка акцентов - все это характеризует и вампиловскую прозу.
Общими принципами творческой лаборатории Вампилова являлись тщательность и взвешенность при работе над словом, стремление к предельной точности художественных решений.
Ошибочно полагать, что все это журналисту Вампилову давалось легко, без труда. Подтверждение этим словам можно найти в «Записных книжках», а также в воспомина-
ниях современников. Сергей Иоффе говорил: «Саня казался мне везучим, я убежден был: все дается ему легко, без особых усилий. И можно себе представить, как удивил меня однажды признанием: «Трудно пишется, очень трудно». Я хорошо запомнил и эти слова, и выражение Саниного лица - удивленное, даже обескураженное: словно он и сам не ожидал, что ему может хоть что-то даваться с таким трудом» [Вампилов, 1999, с. 309].
Вот и в «Записных книжках» есть несколько фраз, подчеркивающих тернистость внутреннего творческого процесса: «Я не знаю, как должны писать талантливые люди, но мне мои рассказы даются трудом» [Там же. С. 658]; «Не знаю, как я кончу, но начал я плохо. По ночам мне снятся запутанные сюжеты» [Там же. С. 649]. Сюжеты, или «сюжетцы», как называл их сам Вампилов, эти нереализованные замыслы будущих художественных произведений, остались набросками в «Записных книжках», и их немалое количество, что свидетельствует о постоянном вдумчивом поиске писателя.
Геннадий Николаев вспоминает, как однажды Александр Вампилов делился с ним: «.Очень трудно отбиваться от пустых сюжетцев - «их много, а я один, приходится некоторым выдергивать ноги и выбрасывать в форточку, чтобы снова не прибежали. А то прут без зазрения совести, как нахальные людишки, между тем, серьезные и глубокие скромно стоят в сторонке и ждут». Он с воодушевлением стал развивать мысль о том, что если не проявлять постоянной жестокости при отборе, то мелкотемье заполонит, утопит в своей благопристойной проходимости и полной никчемности» [Там же. С. 358].
Много о своей работе (как журналистской, так и литературной) Вампилов не говорил. Ни вслух, ни на бумаге. Но в «Записных книжках» осталась почти исповедальная фраза, показывающая отношение Вампило-ва к писательскому труду, который Достоевский и Чехов называли «каторжным»: «Стать писателем, поэтом, ученым - это не только труд, талант, добрая душа и т. д. Чуть ли не главное - решиться на этот, видимо, нелегкий путь, решиться твердо и претворять в жизнь это решение. Иметь талант, желание, мечты
- это иметь все, не имея главного - твердого
решения и больших действий. Это подвиг» 2 [Вампилов, 1999, с. 681].
И Александр Вампилов решился. В 1964 г. он ушел из редакции «Советской молоде- 3
жи» на «вольные хлеба» и стал писать пьесы. Отсюда начинался новый этап развития творческой индивидуальности. Связи с газетой он не порвал: его очерки и позже появлялись на газетных полосах, в том числе
4
шедевры о «малой родине» - «Как там наши акации?» (1965) и «Прогулки по Кутулику» 5 (1968). Вряд ли Вампилов считал журналистскую «поденщину» недостойным для писателя трудом. Просто он был рожден для более 6 высоких свершений.
Библиографический список:
1. Вампилов, А.В. Дом окнами в поле [Текст] /
А.В. Вампилов. - Иркутск : Восточ.-Сиб. кн. изд-
во, 1981. - 640 с.
УДК 83 ББК 82.42
С.А. Губанов
КОГНИТИВНЫЕ МЕХАНИЗМЫ ОБРАЗОВАНИЯ ЭПИТЕТА В ИДИОЛЕКТЕ М. ЦВЕТАЕВОЙ
В статье рассматривается функционирование и механизмы образования эпитета в творчестве М. Цветаевой. Обращается внимание на когнитивный вектор переноса эпитетов и его участие в вербализации базовых для поэта концептов в ментальной сфере «человек». Доказывается, что центральным механизмом в образовании перенесенного эпитета является метонимия.
Ключевые слова: эпитет; М. Цветаева; метонимия; дискурс; идиостиль; смещенное определение
S.A. Gubanov
THE COGNITIVE MECHANISMS OF GENERATION OF EPITHETS IN M. TSVETAEVA’S IDIOLECT
The functioning and mechanisms of generation of epithets in M. Tsvetaeva S poetry are considered in the article. Special attention is paid to cognitive nature of metaphorical/figurative epithet and its activity in verbalisation of the basic poetic concepts in the mental sphere ‘man’. Metonymy is claimed to be the central mechanism of generation of epithets.
Key words: epithet; M. Tcvetaeva; metonymy; discourse; idiostyle; conversive adjective
Вампилов, А.В. Драматургическое наследие [Текст] / А.В. Вампилов; вступ. ст. А. Калягина и Г. Товстоногова. - Иркутск : Иркут. обл. тип. № 1, 2002.
- 844 с.
Вампилов А.В. Стечение обстоятельств : Рассказы и сцены; Фельетоны; Очерки и статьи; Из неоконченного и неопубликованного; О Вампило-ве [Текст] / сост. В.Г. Распутин; примеч. Б. Ротен-фельда. - Иркутск : Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1988.
- 448 с.
Вампилов, А.В. Избранное [Текст] / А. Вампилов. -М. : Согласие, 1999. - 784 с.
Гушанская, Е.М. Александр Вампилов : Очерк творчества [Текст] / Е.М. Гушанская. - Л. : Сов. писатель. Ленингр. отделение, 1990. - 320 с.
Мир Александра Вампилова : Жизнь. Творчество. Судьба : материалы к путеводителю [Текст] / сост. Л. В. Иоффе, С. Р. Смирнов, В. В. Шерстов; вступ. ст. В. Я. Курбатова. - Иркутск : Иркут. обл. тип. №1, 2000. - 448 с.
Вестник ИГЛУ, 2012
© Губанов С.А., 2012
